л успел вклиниться,
погладил разиню по усикам:
     -- Быстрее, вон в тот тоннель...
     Дмитрий метнулся, задев Сашей о стену. Посыпались  камешки
вперемешку с трухой. Кирилл оставил муравья, прыгнул следом.
     Саша  свисала  с  плеча  Дмитрия беспомощно. Глаза ее были
закрыты.  Ее  левая  рука  была  по  самое   плечо   в   темной
поблескивающей пленке крови.
     -- Что случилось? -- крикнул Кирилл им в спины.
     -- Эти  зверюги набросились без повода! -- ответил Дмитрий
на бегу.
     -- Муравьи не люди, без повода не нападут!
     Дмитрий исчез за поворотом, когда  Кирилл  догнал,  уловил
обрывок оправдательной речи:
     -- ...  нарушили  какое-нибудь  табу?  Задели  религиозные
чувства или нечаянно плюнули на их святыню? Помню, как-то раз в
Кабуле... Нет, это было в Ливане...
     Саша застонала, попробовала шевельнуться. Дмитрий  замолк,
осторожно взял ее в руки, понес, прижимая к груди.
     -- Поди  разберись,  --  буркнул он. -- С людьми не всегда
поймешь, а это муравьи!
     -- Золотые слова, -- сказал Кирилл с чувством.  --  Раньше
бы вспомнил! Что с Фетисовой?
     Дмитрий опустил Сашу. Она лежала бледная, на груди темнела
сухая  корочка  крови.  На  плече  ранка  еще  сочилась,  кровь
вздувалась темными шариками, затем растекалась тончайшей темной
пленкой.
     Саша открыла  глаза.  Голова  перекатилась  из  стороны  в
сторону, шея казалась совсем тонкой, беспомощной.
     -- Плечо малость повредила, -- сказала она едва слышно. --
А так все терпимо.
     Дмитрий хлопнул себя ладонями по бедрам, взревел:
     -- Терпимо?  Он  же  тебя ел! Самым натуральным образом. Я
твою руку  у  него  из  желудка  выдернул...  Вся  изгрызанная,
посмотри!
     Он  подхватил  Сашу,  та  воспротивилась, попробовала идти
сама. Там, в Большом Мире, сил вряд ли  хватило  бы,  но  здесь
пошла,  пошла.  Погони  не  было, муравьи про них уже забыли, и
Саша  часто  останавливалась,  только  не   для   отдыха,   как
предположил,  было  Кирилл,  а,  зверски  перекосив  лицо, сама
вправляла себе суставы, безжалостно ощупывала раны.
     Когда выбежали  из  муравейника  на  яркий  свет,  Дмитрий
остановился, щурясь от нещадного солнца, спросил со вздохом:
     -- Теперь вместо наших муравьев будут бегать чужие?
     Саша   мазнула   взглядом   по   его   опечаленному  лицу,
попробовала утешить:
     -- Это будет не скоро, Кирилл же говорил...
     Кирилл заколебался,  говорить  --  не  говорить,  в  каком
случае ущерба меньше:
     -- Ну... не будут.
     -- Ты же сам сказал, -- начал Дмитрий удивленно.
     Его  взгляд  зацепился  за  шпагу  Кирилла.  В  зазубринах
блестела слизь, рыжел прилипший клочок хитина.
     Дмитрий оглядел Кирилла с ног до  головы,  словно  впервые
увидел.  В  глазах  героя-испытателя  было безмерное удивление.
Вдруг взгляд его потух, он сказал неожиданно рассудительно:
     -- Впрочем, мы тоже... Кто дал мне право вмешиваться? Или,
тебе, Саша? Вдруг правы  именно  рыжие?  Вдруг  они  отстаивали
исконные свои земли, которые временно оккупировали черные?
     -- Дмитрий,  --  вздохнул  Кирилл,  --  лучше помолчи. Это
мура-вьи!  Насекомые.  Просто...  за  тридцать  миллионов   лет
инстинкты   настолько  усложнились,  что  кое  в  чем  обгоняют
разум...
     По вспыхнувшим фанатичным огнем  глазам  Саши  понял,  что
плеснул масла в огонь, поспешно закончил, повысив голос:
     -- ...  но  разумом  эти  инстинкты не стали! Все, ребята.
Замолкаем. До самой Двери -- ни звука. У нас с вами  по-разному
мозги   устроены.  Все  понимаете  как-то  по-армейски.  Вы  не
марсиане случаем?.. Дмитрий, вызывай  лифт!  Нам  троим  ходить
пешком, как я вижу, противопоказано.
     Дмитрий  выпрямился,  обвел  глазами  окрестности,  словно
прощаясь, медленно поднял руки над  головой.  Саша  укоризненно
посмотрела  на Кирилла. Кирилл отвел взгляд, потом так же прямо
взглянул ей в  глаза.  Он  был  сильнее  этих  десантников,  он
чувствовал. И на тысячи лет старше.
     Вдруг  все  трое  содрогнулись.  По  нервам Кирилла словно
ударило электрическим током. Дмитрий глухо заворчал,  словно  у
него  в  пищеводе  прокатились  тяжелые камни, хищно пригнулся.
Саша быстро стала спиной к стволу растения, бросила  испуганные
взгляды вправо и влево.
     Люди не были муравьями, но запах узнали.
     Общая тревога!

     Глава 10

     Промчался  разъяренный  муравей.  За  ним тянулась узкая и
почти видимая глазом, как за высотным самолетом, струя газа,  в
который  превращался  на  выходе из брюшка феромон тревоги. Так
же, как за самолетом, струя быстро рассеивалась, расплывалась в
плотном воздухе.  Жвалы  муравей  раздвигал  до  упора,  черные
гибкие  сяжки  бешено  секли  вечерний  воздух. Муравей на ходу
подпрыгивал, виляя брюшком, усиливая запах.
     Среди растений замелькали черные спины. Ни одного рабочего
-- одни солдаты! Крупноголовые,  широкожвалые,  все  разъяренно
метались,  с  разбегу  натыкались друг на друга, вцеплялись, но
тут же, признав своего, мчались в разные стороны.
     Первой ощутила запах чужих муравьев Саша, а через  секунду
волна  новых  феромонов  настигла Дмитрия с Кириллом. У Кирилла
зашевелились волосы, по спине пробежал озноб.  Рядом  присел  с
растопыренными руками, словно изготовился к схватке с гориллой,
Дмитрий.  У  Саши вид был решительно отчаянный. Она готова была
защищать  собственную   жизнь,   жизни   друзей,   беспомощного
расплода, нежных личинок, пакетов яиц...
     -- Не  сходите с ума! -- предостерег Кирилл во весь голос.
-- Мы пропитались феромонами,  и  те  манипулируют  даже  нами.
Бегом отсюда! Это не наша война.
     Из-за  зеленого  растения  со свисающими до земли листьями
выметнулся первый враг, ярко-рыжий, словно вымазавшийся в охре,
крупный муравей. Он  увернулся  от  двух  черных,  сбил  с  ног
третьего.  Драться не стал, хотя был крупнее, мощнее. Дмитрий и
Саша   натренированно   отпрыгнули,   Кирилл   полетел    вверх
тормашками.  Рыжий  солдат, не обращая на них внимания, со всех
ног промчался к муравейнику лазиусов.
     -- Амазонки?  --  спросил  Дмитрий,  становясь  в   боевую
стойку.
     -- Они, -- буркнул Кирилл.
     Голова раскалывалась от боли, он поднялся на подрагивающих
ногах,   чувствуя   себя  так,  словно  его  переехала  колонна
армейских грузовиков.
     Рыжие мелькали среди зелени,  как  бегущие  за  невидимыми
зайцами  лисы.  Все  крупнее, массивнее, а жвалы вообще длиннее
вдвое, зазубрины -- что бритвы.
     Сухо хрустнули панцири -- рядом с Кириллом сшиблись черный
с рыжим. Рыжий свирепо сжал черного жвалами  за  голову,  литой
хитин  отвратительно  захрустел,  жвалы стали погружаться, но с
боков на рыжего набросились двое черных, вонзили серпы жвал.
     -- Совсем озверели люди, -- проговорил Дмитрий, голос  его
дрожал.  Меч  Дюрандаль  он держал наготове. -- Такие охотничьи
угодья! А пастбищ вообще на сто мурашников хватит!
     Кирилл шагнул вперед, опомнился, заставил  себя  уцепиться
обеими  руками  за  ствол.  Внутри кричало, мышцы дергались, он
ненавидел чужаков, он должен их рвать на части, вонзать  жвалы,
рвать   на  части...  Господи,  но  ведь  он  --  доктор  наук,
высоколобый, а каково испытателям, у которых и  так  доминируют
рефлексы?
     Он громко продекламировал, стараясь в хриплый, потрясенный
голос подлить едкой насмешки:
     -- И рыжий о черный ударился щит,
     Ни вздоха, ни стона -- война шелестит.
     И черное войско, и рыжая рать,
     И рыжие черных спешат доконать...
     -- Кто это? -- спросила Саша очень тонким голосом.
     -- Николай Ушаков. "Муравьи".
     -- Да  нет,  кто  сейчас напал? -- переспросила Саша, в ее
глазах сверкнул гнев.
     -- Амазонки  полиергус.  Обычный  грабительский  поход  за
рабами.
     -- За рабами? -- ужаснулся Дмитрий.
     Мимо него два черных лазиуса бежали бок о бок с рыжим, как
сложенная   тройка  братьев-разбойников.  Дорогу  им  загородил
старый ветеран, в котором  Кирилл  узнал  колченогого  солдата.
Черный лазиус злобно хватил его жвалами, искалечив вторую лапу,
помчался догонять атакующую колонну.
     Кирилл  проникал  неохотно,  чувствуя  на себе вопрошающие
взгляды испытателей:
     -- Квислинги...  Нет,  янычары.  Когда-то  этих   лазиусов
похитили  куколками. Они вылупились у рыжих, им и служат. Воюют
тоже.
     Саша сказала с напряжением, не открывая  глаз  от  бегущих
мимо них рыжих.
     -- Разве   позволим   этим   тварям   напасть   на  мирный
муравейник?
     -- Это  не  наша  война,  --  повторил  Кирилл  резко.  --
Опомнитесь. Это му-ра-вьи!
     Рядом  пробегал рыжий. Дмитрия как ветром сдуло, он в один
прыжок оказался на спине врага и очень точно, подражая Кириллу,
одной рукой ухватился за  стебель  головогруди,  другой  всадил
острие Дюрандаля в спинной ганглий.
     Муравей  как  будто  попал  в  густой  кисель. Сделав пару
шагов,  повалился  набок.  Лапы  скрючились.  Дмитрий  скатился
кубарем,  обеими руками выдернул меч с застрявшими в зазубринах
клочьями рыжего хитина.
     У Саши загорелись глаза:
     -- Димка, как ты... Я даже не знала, что их можно...
     Дмитрий раздул грудную клетку, как боевой петух, кивнул на
Кирилла:
     -- У нашего инструктора чему только не  научишься!  Ты  бы
видела, какого жука он завалил с одного удара!
     Саша  с  недоверием  оглядела  Кирилла.  Поверила  или  не
поверила, но спросила с мольбой:
     -- Как им помочь? Эти сильные, лютые.  А  лазиусы  мирные,
слабые...
     Дмитрий  умело поразил второго рыжего. Саша, не дождавшись
ответа, выхватила у  Кирилла  шпагу,  бросилась  на  ближайшего
рыжего.  Яйцеклад  осы-риссы  скользнул  по литому хитину, Сашу
отбросило. Кровавая  корка  на  плече  лопнула,  брызнула  алая
струйка.
     -- Бесполезно!  --  крикнул  Кирилл.  -- Вот если бы снять
горнистов.
     Господи, мелькнула паническая мысль, уже и он заговорил на
жаргоне меднолобых! Да что же те с лифтом  застряли?  Не  видят
разве?
     -- Кто это? -- спросила Саша. -- Которые горнисты?
     -- Которых ведут в поход, -- ответил Кирилл вынужденно. --
Без них атакующие колонны распадаются, возвращаются...
     Он  кивнул  на  муравья, бегущего во главе отряда. Муравей
трясся, подпрыгивал,  брюшко  дергалось,  распространяя  резкий
запах.
     Дмитрий  опередил  Сашу,  его  Дюрандаль  проломил хитин с
сухим хрустом. Муравей дернулся, страшные жвалы щелкнули,  едва
не достав Сашу. Лапы и усики обреченно подогнулись.
     Муравьи  пробежали мимо, но вскоре начали останавливаться,
ощупывать воздух усиками, словно измеряли невидимую стену.
     -- Заработало! --  выкрикнул  Дмитрий.  Он  метался  среди
муравьев,  стараясь  поразить  самых  крупных.  -- Который еще?
Покажи на главных! Какие у них знаки различия?
     -- Может быть указать сразу на маршала? -- спросил  Кирилл
зло.
     -- Здорово бы!
     -- Маршалы в атаки не ходят.
     Дмитрий  пристыженно  остановился -- цивильный лучше знает
ситуацию! -- и тут же  его  сбили  с  ног.  По  нему  пробежало
множество лап, оставляя глубокие царапины.
     Поднявшись, угрюмо признал собственный промах:
     -- В  атаку  ведут  ротные и батальонные, а их до чертовой
матери! Всех не перебьешь.
     Саша с хриплыми воплями  неумело  тыкала  шпагой.  Наконец
воткнула  в  бок  пробегающего  муравья,  но сама покатилась от
мощного толчка. Муравей как боевой  механизм  нацеленно  унесся
дальше,  не замечая пустяковой раны. На повороте шпага чиркнула
о дерево, ее толчком выбросило.  Саша  ринулась  подбирать,  ее
стоптали, она поднялась помятая, в царапинах.
     Кирилл  взобрался  по стволу подмаренника. Дмитрий азартно
вскрикивал, рубил и  колол.  Саша  ковыляла  в  укрытие,  держа
глазами Кирилла.
     -- Дмитрий!   --   закричал   Кирилл,   срывая  голос.  --
Прекращай! Это все глупо! И бесполезно...
     Черные набрасывались втроем-вчетвером, отпиливали  головы,
брюшки,  но  мимо  проносились  все новые и новые рыжие. Кирилл
вскарабкался выше, увидел, что главный вход уже завален трупами
черных  и  рыжих,  в  воздухе  мелькает  лес  крючковатых  лап,
блестящих жвал. Группа рыжих, расшвыряв сражающихся, прорвалась
в   тоннель.  Навстречу  выскакивали  лазиусы,  цеплялись,  как
огромные черные псы...
     Из дальнего  тоннеля  рыжие  начали  выносить  беспомощных
куколок.   Черные   набрасывались  на  грабителей  с  мужеством
отчаяния, рыжие спешили унести краденное.
     Дмитрий увидел первого рыжего с украденной куколкой, хотел
броситься наперерез, но Кирилл спрыгнул  ему  прямо  на  спину,
заорал в ухо:
     -- Бесполезно!  Их не меньше десяти тысяч в атаке. На этом
участке  у  них  только  фланговый  маневр.  Да-да,  они  знают
фронтальные  атаки,  контратаки,  отвлекающие  маневры, боковые
захваты, обходы и удары с тыла...
     Дмитрий  угрюмо  опустил  оружие.  Кирилл   поднял   руки,
скрестил,  дважды  наклонил кистями вверх. Сигнал "Подать лифт"
напоминал сигнал лазиусов "Помоги нести добычу".
     Саша тоже увидела грабителей, взвизгнула  тонким  голосом,
выбежала из-за укрытия.
     -- Дурочка,  -- ругнулся Дмитрий. Сбросив руку Кирилла, он
бросился к десантнице.
     Среди зелени мелькали желтые коконы. Грабители неслись  из
муравейника лавиной.
     Саша на миг исчезла среди яростно сражающихся.
     Дмитрий  ожесточенно орудовал мечом, защищая упавшую Сашу.
Их  сбили  с  ног,  через  них  прокатилась  волна  муравьев  с
куколками   в  жвалах.  Кирилл  быстро  выхватил  окровавленных
испытателей, в два прыжка оказался за полем битвы.
     -- Вы с ума сошли, -- выдохнул он, тяжело дыша. --  У  вас
гипертрофированное чувство справедливости!
     Саша  виновато  улыбалась. Губы у нее были почти такими же
белыми, как и лицо.
     -- Я была не права, -- сказала она негромко. --  Простите,
Кирилл  Владимирович. Вы угадали, я очень жажду встречи с иными
разумом. Это помутило мой собственный.
     Лифт грохнулся о землю. Всех троих подбросило  к  потолку.
Дмитрий   выругался.   Саша   упала   на  больную  руку.  Дверь
распахнулась, на миг  мелькнула  розовая  стена  с  извилистыми
канавками. Это был чудовищно громадный палец с грубо обрезанным
ногтем  -- то ли топором, то ли рольгангом, на котором обрезают
рельсы.
     Они вышли, прямо перед ними была Дверь.
     -- Я же говорил сто раз, что отсюда ни черта не разберешь!
Нет, Мазохин сыпет инструкциями...
     Необозримая Дверь излучала тепло. Дмитрий  положил  пальцы
на металлическую пластинку.
     -- Я  вас  разубедил,  -- ответил Кирилл медленно Саше, --
но, разубеждая вас, засомневался сам.
     -- Ты? -- спросил Дмитрий. В его глазах было сомнение.
     -- Я видел в миллионы раз больше, чем другие  мирмекологи.
Но  все укладывается в привычную схему! Я готов предположить...
пока только предположить, что у муравьев если не разум, то  уже
и  не  инстинкты. Что-то третье. А если инстинкты, то достигшие
такого уровня, что пора их квалифицировать иначе...
     Саша смотрела в зеленую чашу. Слова ее прозвучали глухо  и
невпопад:
     -- Они... погибли?
     -- Нет,  --  ответил  Кирилл  поспешно.  -- Если бы напали
Тапинома или Тетрамориумы...  Рыжие  не  закапываются.  Лазиусы
отсидятся  в нижних этажах. С ними личинки, пакеты яиц, царица.
Через пару недель снова выйдут из нор.
     Дмитрий провел пальцем по сенсорной  пластинке.  Появилась
крохотная щель, покрытая металлокерамическими плитками.
     -- Возможно,   еще  вернемся,  --  вдруг  сказал  Дмитрий.
Бравада бравого десантника  улетучилась,  на  Кирилла  смотрели
глаза неглупого и много повидавшего человека. -- Сам понимаешь,
сюда  ломимся  не  ради  изучения насекомых. Пока что экономика
правил бал... Медики обещают панацею от всех болезней, анабиоз,
регенерацию,  чуть  ли  не   бессмертие.   Ракетчики   клянутся
запустить  отсюда  тысячи  минизвездолетов. В наши исследования
деньги   вбухали    электронщики,    энергетики,    экономисты.
Человечество  разрастается  быстро,  скоро  зубы  на  полку.  А
энергетические проблемы? Запасы нефти, угля, газа,  металла  --
особенно  редких!  --  не бесконечны: переходим уже на голодный
паек.
     Все трое проскользнули в камеру. Зажегся свет.  Дверь  так
же медленно начала закрываться.
     -- Конечно,  --  сказал  Дмитрий  серьезно,  --  в будущее
смотрим  не  только  мы,  микромирщики.  В  Звездном  планируют
расселить  человечество  по  планетам,  в Тимирязевке вырастили
синтетический  хлеб,  в  Дубне   вот-вот   расщепят   вакуумную
энергию...   Начальство  смотрит:  откуда  принесут  результаты
получше? Туда пошлют разведчиков  побольше,  оснастят  получше.
Как, ребята, результаты у нас терпимые?

      * II ЧАСТЬ. РАЗВЕДКА БОЕМ *

     Глава 11

     Кирилл  Журавлев  сидел на складном стульчике перед кустом
чертополоха,  когда  сбоку  упала  густая   черная   тень.   Он
вздрогнул,   вздернул   голову.  К  нему  неспешно  приближался
Климаксов,  директор   института.   Как   всегда,   подтянутый,
моложавый,  элегантный,  с профессионально-приветливой улыбкой.
Даже безупречные керамические зубы сверкали доброжелательно,  и
лишь  только глазами директор института самую малость выказывал
сдержанное неодобрение. Кирилл Журавлев,  доктор  наук,  часами
сидит  перед  развесистым  кустом  бурьяна, рассматривая каждый
листик  в  лупу,  словно  в  институте  нет   ультрасовременной
аппаратуры, которая влетела ох в какую копеечку!
     -- Кирилл  Владимирович, -- заговорил Климаксов выверенным
голосом руководителя,  --  только  что  звонили  из  Звездного.
Просили до четырех не уходить.
     Кирилл  непроизвольно  бросил  взгляд  на часы. До четырех
можно успеть до Урала и обратно. Кто-то несется во весь опор на
чумацких волах? Конечно, ретро уже не в  моде,  но  неужели  до
такой степени...
     Климаксов снова охотно посверкал ослепительными зубами:
     -- Похоже,  там еще не решили. Ждут чье-то веское слово. А
потом уже к вам кто-то приедет... Или не приедет.
     Тренированное   лицо   директора   излучало    нейтральную
доброжелательность.   За   все  годы  он  так  и  не  определил
собственного  отношения  к  Журавлеву.  В  его  институте,  где
двадцать  лет  назад  ученые  старались  походить  на капитанов
футбольных  команд,  боксеров,  свободных  художников,  а  ныне
рядились  под  жизнерадостных манекенов с обложек журналов мод,
эта белая  ворона  Журавлев  оставался  единственным,  кто  при
выборе  одежды  интересовался  только  размером, не знал модных
поэтов, забывал анекдоты, не бегал трусцой, в  экстрасенсах  не
сек,   на  премьеры  не  рвался,  зато  весомых  научных  работ
ухитрился выдать вагон и маленькую тележку. Климаксов не считал
себя дураком, да и не был им,  но  уже  начал  присматриваться:
вдруг  время  перемен?  Все  труднее играть передового ученого,
каким желают видеть тебя общественность и вышестоящие товарищи.
Ведь не слабее Журавлева, мог бы замахнуться и на большее...
     -- Кирилл    Владимирович,    --    закончил     Климаксов
доброжелательным  тоном,  --  вы  представляете, так сказать, в
определенных сферах... Здесь хоть на ушах, как говорит нынешняя
молодежь, или хоть на бровях...
     -- На бровях -- это по другому поводу, --  сердито  сказал
Кирилл.
     -- Да? -- приятно удивился Климаксов, его
     красивые  брови  поднялись.  --  Ну-ну, вам виднее. Я хочу
попросить только, чтобы на  людях  вы  держали  марку.  Высокую
марку нашей фирмы! Комильфо, дорогой. Комильфо!
     Он  удалился  красивой  спортивной  походкой.  Очень-очень
современный ученый, умеющий работать с компьютерами, общаться с
дипломатами, давать интервью прессе.
     С ним ушла черная тень, непривычно огромная и  темная  для
такого  улыбающегося  человека.  Сверчки  снова  затирлинькали,
сперва нерешительно,  с  оглядкой,  и,  не  получив  по  башке,
радостно заверещали, наверстывая минуты-годы жизни насекомых.
     Заросли  чертополоха двоились и троились а гл