его  беге
чувствовалась  осмотрительность.  Варвар  присел по эту сторону
ракетницы,  часто  трогал  кронштейны,  заглядывал  в   прицел,
расспрашивал  Семена  как стрелять из этого странного арбалета.
Ноздри красиво вырезанного носа трепетали почти беспрерывно.
     Кася хлопнула себя по лбу:
     -- Семен, что я сообразила ночью!
     -- Как перебивать  запах?  --  поинтересовался  Семен.  --
Э-э... цветами?
     -- Грубый ты человек, Семен. Я о том, как наш великий воин
все понимал на Станции!
     Влад   напрягся,  руки  его  начали  двигаться  медленнее,
разворачивая ракетницу вправо и  влево.  Кася  сказала  громко,
наслаждаясь торжеством:
     -- Он  только  принюхивался,  а  мы сами подсказывали, как
именно ловить муравья на экране дисплея! Принюхивался -- вот  и
все!  А вообще он в электронных играх понимает не больше своего
замечательного Головастика или великолепного Хоши!
     Она видела как приосанился варвар, слыша похвалы ему и его
шестиногим друзьям. Семен с неловкостью отвел глаза:
     -- Они в самом  деле  великолепные.  Не  обязательно  быть
доктором  наук, чтобы оказаться хорошим человеком. А Головастик
и Хоша лучше многих известных мне людей.
     Головастик мчался еще с полчаса, потом замер,  приподнялся
на  всех  шести. Сяжки вытянулись, чертили замысловатые кривые.
Варвар постукивал по голове  ксеркса,  подавал  некие  сигналы,
передавая  информацию,  а  глаза  варвара напряженно обшаривали
окрестности.
     -- Уже близко? -- спросил Семен напряженно.
     -- Очень.
     -- Сколько верст?
     -- Меньше сотни шагов.
     Семен круто повернулся, обалдело  посмотрел  по  сторонам,
едва не сшиб Касю на землю. Спросил зажато:
     -- Где они? Вправо, влево? На востоке, западе?
     -- Зените.
     Ксеркс резко бросился вперед, с разбега вбежал на вставшее
дыбом  серое  плато, помчался вверх, ныряя в овраги, карабкаясь
через гребни, завалы,  молниеносно  проскакивая  по  усыпанному
сверкающими кристаллами полю.
     -- На деревьях? -- допытывался Семен. -- На мегадеревьях?
     Головастик вбежал под непривычно ярко-зеленое небо. Сквозь
зелень  слабо  просвечивало светло-зеленое пятно солнца, оттуда
шел бодрящий зной. Варвар даже склонился вперед,  став  похожим
на  хищного  ксеркса.  Кася  успела подумать, что в Старом Мире
собаки становятся похожи на хозяев, а здесь Головастик и верный
пес, и боевой конь, и советник по этике, а уж несравненный Хоша
так вовсе обезьянничает варвара, подражает даже в мимике.
     Внезапно варвар вскрикнул хриплым от волнения голосом:
     -- Планктонники! Держитесь!
     Ксеркс метнулся так,  что  догнал  бы  ракету,  нажми  кто
ненароком   на  спусковую  скобу.  Кася  и  Семен  вцепились  в
межкутикулярные швы, в лицо дул ураган, отрывал руки. По  бокам
проносились  зеленые  полосы. Головастик, заметно разогреваясь,
ворвался под зеленый навес. Широкий мясистый лист колыхался, на
солнце просвечивали гигантские  шестигранные  клетки,  раздутые
соком. Внутри клеток беспокойно двигались темные ядра.
     -- Что стряслось? -- допытывалась Кася сердитым шепотом.
     Варвар  спрыгнул,  сдернул  ее за ногу и, держа за шею как
мощными жвалами, подвел к краю листа. Снаружи был  яркий  свет,
Кася  щурилась, не сразу разглядела в блистающей синеве цветные
пятна, что медленно перемещались вместе с потоком воздуха. Кася
потрясенно  рассмотрела  огромные  цветные   шары.   Один   был
разрисован отпугивающими пятнами, два выглядели одноцветными, с
трудом различила один ярко-синий, что почти растворялся на фоне
такого же синего неба.
     -- Красота! -- прошептала она зачарованно.
     -- Ярко,  --  согласился  варвар,  он  все  еще  держал ее
цепкими пальцами
     за худую шею, не давая высунуться дальше.  От  его  ладони
шло  странное  тепло, волной прокатилось по спине, воспламенило
нервы вдоль спинного хребта, тело ослабело, мышцы ног стали  не
более упругими, чем вода. -- Странный народ... Я не ожидал, что
удастся его увидеть!.. Вообще неслыханно повезло: видел станцию
магов, видел бродяжников, теперь вот планктонники... В Мегамире
становится тесно.
     -- Что  за  народ?  -- спросила Кася слабым голосом. Ей не
хотелось шевелиться, от широкой ладони  шли  новые  волны,  еще
более странные, мощные.
     -- Живут только в воздухе. Рождаются, старятся, умирают на
воздушных   шарах.  С  наземными  племенами  не  общаются.  Так
говорят.
     -- А если другие планктонники?
     -- Мир чересчур велик, хоть теперь я в этом сомневаюсь.
     -- Но если встретятся?
     -- Не  знаю.  Вообще  не  знаю,  что  заставило   их   так
возненавидеть землю, что поклялись никогда не ступать на нее.
     -- Глупцы,  --  проговорила  она  с  трудом. Голова начала
кружиться, ноги подгибались. Она с огромным  усилием  заставила
произносить  правильные  слова:  --  Нет,  преступники!  Кто-то
когда-то наступил ему на ногу,  а  он,  обиженный,  поднялся  в
воздух  и  поднял  весь  будущий  род...  Если любит плавать на
воздушных шарах, то плавал бы в одиночку, а то заставил...  да,
именно  заставил  идти своей дорогой весь будущий народ! Не дал
выбора...
     Влад усмехнулся, убрал пальцы с ее покрасневшей шеи.  Кася
пошатнулась, с трудом восстановила равновесие, голос ее упал до
шепота:
     -- Эгоисты... Себялюбы...
     Влад сожалеюще покачал головой:
     -- Скажи  еще,  что  я  не  имею права на свою жизнь! Мол,
принадлежит племени. Вообще не могу смотреть беде в  лицо,  ибо
рискую потомством!
     Кася сглотнула комок в горле, пообещала:
     -- Скажу!
     Варвар  засмеялся,  внезапно  подхватил  ее  на руки. Кася
счастливо  вскрикнула.  В  следующее  мгновение   она   летела,
заброшенная   мощным  броском,  в  сторону  Головастика.  Семен
подхватил  девушку  на  лету,  усадил  рядом,  где  она  сидела
последние  два  дня.  Он  внимательно  посматривал  на варвара,
слабая улыбка  проскользнула  по  губам,  но  промолчал,  отвел
глаза.  Ксеркс  осторожно  пошевелил  сяжками.  Варвар подвигал
пальцами, покачал головой. Ксеркс осторожно  выдвинулся  из-под
листа, приподнялся на всех лапах, встопорщил жесткие щетинки на
сяжках.
     Влад  вспрыгнул  на  загривок,  Головастик  побежал резво,
однако держался в тени.

     Глава 13

     Головастик сделал рывок в сторону, Кася крепче  ухватилась
за выступ кутикулы. Семен тронул ее за плечо, указал глазами на
бледно-зеленое  пятно  прямо  на  бедре.  Плесень  присосалась,
выпустила крохотные волосики с влажно блестящими шариками. Кася
с отвращением принялась сдирать чужую хищную жизнь, косилась  с
завистью  на  блестящие  плечи и прямую спину варвара. Не кожа,
кутикула, или вот-вот  станет  ею.  Глядишь,  возьмет  на  себя
функции  экзоскелета,  как  у  бравого  солдата Головастика или
ленивого сибарита Хоши. Эволюция здесь  мчится  как  стрела  из
арбалета  Влада,  новый  вид  может появиться всего за три-пять
поколений...
     Головастик остановился  так  резко,  что  Кася  стукнулась
носом  о  ракетную  установку.  Влад приподнялся, нюхал воздух.
Кася повела носом, ощутила кисловатый, но приятный запах.
     -- Придется обходить, -- произнес Влад с неохотой.
     -- Что там?
     -- Тетры и субтетры бьются.
     -- Нельзя проскочить? Ведь мы не тетры, тем  более  --  не
суб?
     -- Нельзя, -- ответил Влад коротко.
     Головастик  без  команды  развернулся,  хотя  Кася ощутила
недовольство боевого муравья, пошел  по  большой  дуге.  Редкие
шерстинки на абдомене выпрямились, с кончиков срывались с сухим
щелканьем яркие плазменные
     искры.
     Семен  хлопнул себя по лбу. Кася перевела взгляд с него на
варвара, поняла. Влад беспокоился не за них,  двух  мягкотелых,
люди достаточно отличаются от муравьев, их не тронут, к тому же
отпугивающие  скафандры,  но  боевой дим не утерпит, ввяжется в
свару, -- он выстоит против десятка тетров или их вассалов,  но
здесь их, судя по запаху, тысячи!
     Деревья   раздвинулись,  Кася  успела  бросить  взгляд  на
гигантское поле, ахнула. Не тысячи, а десятки  или  даже  сотни
тысяч   черных   хищных  зверей  сражались  как  машины  молча,
деловито, методично расчленяя друг друга. Над бескрайним  полем
-- другой  конец тонул в Тумане -- стояло желтое облако кислого
запаха. Слышался мирный шорох лопающихся панцирей, ломаемых лап
и сяжек.
     Дальше деревья теснились, листья втыкали  в  землю  острые
концы,  запах  муравьиной кислоты просачивался острыми как ножи
струйками. Головастик бежал намного медленнее  обычного,  сяжки
забросил  на  спину,  жадно  ловя запахи исполинского сражения.
Кася  отстранялась  от  гибких  антенн,  в  них   было   что-то
механическое,  неживое.  Семен  всякий  раз  осторожно  касался
ровных колец, что  соединяли  негнущиеся  членики  в  идеальных
суставных  сумках.  На  лице  химика был восторг, словно он сам
додумался до такого великолепного инженерного решения.
     Влад оглянулся, хмурая улыбка осветила его застывшее лицо.
Головастик помчался  быстрее,  Хоша  привстал,  заинтересованно
вертел шеей. Влад бросил через плечо:
     -- Сейчас увидите интересное!
     Кася  почти ненавидела его способность по молекулам запаха
видеть то, что лежало далеко за пределами зрения.  Преимущество
огромное  перед  любым  ученым  из  Станции,  ибо  нигде еще не
удавалось сконструировать прибор, чувствительнее  человеческого
носа.  Давно создали приборы в миллионы раз усиливающие зрение,
слух, силу, но в определении запахов приборы не могли  тягаться
даже   с   нею,   Касей,  а  варвар,  выросший  среди  дикости,
полузверь-получеловек, вообще недосягаем...
     На широкой поляне, размером с футбольное поле, дрались два
огромных зеленых богомола. За каждым был целый выводок  молодых
богомольчиков,  нежных,  только  что  перелинявших, с тончайшей
шкуркой, через которую  виднелись  внутренности.  Или  даже  не
линявших,  а  только  что  вылупившихся  из  оотеки,  что  даже
удивительно: богомолы лишь откладывают  яйца,  а  потомства  не
знают:   встретят  своих  едва  вылупившихся  детей  --  сожрут
немедленно, без колебаний.
     -- Это  ты  называешь  интересным?  --  спросила   она   с
сарказмом.
     Варвар  в  затруднении  покосился  на  Семена.  Химик даже
подался вперед, рассматривал драку  с  неподдельным  интересом,
кулаки  его  сжимались,  он  судорожно  дергал  локтями, словно
помогал захватывать противника.
     -- Гм... Ну, если неинтересно...
     Головастик помчался мимо, лишь развел жвалы, готовый  если
не вступить в бой, то хотя бы куснуть врага. Кася с отвращением
вспомнила  еще  одного спеца со Станции, тот с горящими глазами
рассказывал ей с жаром про особенности схваток богомолов.  Мол,
побеждает  всегда  тот,  который  хоть  на  микрограмм тяжелее,
крупнее. Тут же съедает целиком и  полностью,  выплевывая  лишь
шипы  и когти. Сбоев не бывает, богомолы почти идеальные машины
с постоянно работающим  компьютером  в  голове,  причем  --  по
единой  программе.  Но  однажды  был  поставлен  опыт,  в банку
запустили двух, примерно  одинаковых  по  размерам,  богомолов,
после короткой схватки сильнейший убил и сожрал противника. Тут
же в банку запустили еще одного -- намного меньше. Этот, завидя
амбала  в  полтора  раза  крупнее себя, сперва пугливо бегал от
гиганта, а когда убедился, что тот  его  не  трогает,  осмелел,
подобрался  ближе,  напал,  победил  сытого  противника, тут же
сожрал... и подох от обжорства. Этот бионик,  Дмитрий  Назарук,
визжал   от   удачно  поставленного  опыта,  изящного,  как  он
определил его сам,  не  замечая,  что  у  бедной  Каси  желудок
поднялся к подбородку.
     Она вздрогнула от страшного свистящего шепота:
     -- Всем застыть!
     Головастик  и  Хоша  мгновенно  поджали лапы, дим слился с
землей, а Буся  распластался  на  лбу  ксеркса.  Семен  и  Кася
замешкались,  химик  кое-как  прижал  девушку  к спине дима, не
давая ей  отбрасывать  тень.  Кася  негодующе  зашипела,  Семен
ответил успокаивающе:
     -Тихо-тихо! Хозяин знает, что вакке делать.
     -- Какой вакке? -- зашипела она. -- Причем здесь вакка?
     -- Ш-ш-ш-ш-ш!
     Кася  лежала  неподвижно,  глаза  были  на уровне матового
хитина.  Совсем  близко  ползла  крохотная  мошка,   совершенно
прозрачная,   внутри   ее   спиралью  завивались  желтые  соки.
Поблескивали крылышки, хотя такой крохе можно и  без  крылышек,
воздух для нее плотнее, чем вода для человека в Старом Мире.
     Мошка  на  глазах потемнела, приняла темную пигментацию, а
когда переползла на красную часть, чернота с той  же  скоростью
начала  уступать  россыпи  красных  точек,  из которых состояла
вроде бы сплошная краснота панциря.
     Кася вздрогнула, от злого голоса прямо над ухом:
     -- Не дышать!
     Она поперхнулась от возмущения. Семен  уже  свирепо  пучил
глаза. Здесь можно продержаться минут десять, а в сыром воздухе
-- втрое больше. Но что за дикость, почему...
     Все  еще  держа  дыхание  запертым,  она подняла голову. В
синем  небе  блеснула  цветная  искорка.   Кася   решила,   что
почудилось,  но  следом ярко сверкнуло красным, оранжевым, даже
зеленым. Там могли блестеть крылья огромного джампа!
     Влад и его звери лежали неподвижные как камни. Влад держал
арбалет наготове, пялил  глаза  в  сине-зеленый  туман  вверху.
Джамп  пронесся  чересчур  высоко,  всадник полагался больше на
нюх, чем на зрение. Семен и Кася  уже  побагровели,  задерживая
дыхание, на ушах Каси потемнели кончики, начали загибаться вниз
-- первый признак асфиксии.
     Влад  хлопнул Головастика, тот мгновенно подхватился, лишь
Хоша лежал распластавшись -- заснул.  Семен  с  шумом  выпустил
воздух,  едва  не  сметя  ураганом деревья на милю впереди, его
грудь  опала,  приклеилась  к  спине,  снова  раздулась  как  у
индийского петуха при виде новенькой курицы.
     Кася   выпустила  воздух,  стараясь  проделать  как  можно
незаметнее, спросила высокомерно:
     -- Можно не прятаться?
     Они промчались по влажной земле, часто  ныряя  под  навесы
толстых  листьев,  которые  напоминали Касе стеганые одеяла. По
структуре, конечно, ибо по размерам походили  больше  на  крыши
цирков.  В  такие минуты путешественники попадали в полную тьму
-- казалась полной при внезапном переходе от яркого  света,  --
но  лишь  Кася  и  Семен то щурились, терли кулаками слезящиеся
глаза,  то  таращились,  стараясь  рассмотреть  что-либо  кроме
плавающих  во тьме пятен. Головастик, похоже, вовсе пренебрегал
такой мелочью, как  перепады  света.  Запахи  надежнее!  Ну,  а
варвар  и  Хоша,  те  словно бы вообще знали, что ждет впереди.
Варвар  рассеянно  чесал  Бусе  горбатую  спинку,  а  маленький
зверушка,  понежившись всласть, затем скакал по плечам варвара,
деловито обследовал кожу, совал тонкие пальчики  в  уши,  тряс,
искал клещиков, скреб коготками спину Влада.
     Под  широкими  листьями,  где свой мир и свой климат, одни
звери сонно шарахались от свирепо  врывающегося  закованного  в
непробиваемые  латы  хищника,  другие  едва  шевелились, третьи
вовсе  не  двигались,  словно  замороженные.   Кася   брезгливо
дергалась,  хваталась  за Семена. Белесые, с тонкой увлажненной
кожей, эти  звери  могли  выжить  только  в  сыром  неподвижном
воздухе,  где  от  взвешенных  водяных  шариков  воздух  больше
походит на разреженную воду.
     Головастик не утерпел,  на  бегу  полоснул  жвалами  зверя
вдвое крупнее себя. Кася ахнула: острые серпы рассекли огромное
тело  с  такой  легкостью,  словно  стальной  капкан  перекусил
застывший студень!
     Ксеркс повеселел,  даже  приподнялся  на  бегу,тут  же  на
голову  Каси навалилось мягкое, горячее. Ракетница царапнула за
опустившийся лист, прогретый солнцем,  Головастик  без  команды
бросился  в  сторону, пробежал вдоль края листа, часто зацепляя
направляющими трубами за ворсистую крышу,  раздраженно  лязгнул
жвалами и побежал назад.
     -- Хитрить  нехорошо,  --  сказал  Семен наставительно. Он
похлопал ладонью по теплой хитиновой спине. Не  всегда  удается
пройти фуксом, по себе знаю.
     Дим  с  огромным  трудом  выдрался из-под осевшего к земле
листа, царапая брюхом землю, а ракетницей --  раздутые  зеленые
клетки,  тут  же  вскарабкался  на  него, помчался со всех ног,
перебегая с одного на другой -- под каждым листом  укрылась  бы
станция.  Белесые  волоски  торчали  из  каждой вздутой клетки,
чиркали ксеркса по груди. Кася боязливо поджимала ноги, волоски
были толстые, как черви.
     Пахло гнилью, запахи  стояли  тяжелые,  плотные.  На  лапы
Головастика  налипла  плесень,  карабкалась к груди и брюху, по
бокам  желтели  клочья  ядовитых  грибов.  От  них   потускнеет
блестящий хитин, а если не убрать -- за сутки прожжет насквозь.
Жизнь  кипит  и  здесь,  массы  земли  содрогаются,  сдвигаемые
спинами жуков чудовищных размеров, впятеро-семеро крупнее дима,
вспучивается, всюду снуют бесцветные полупрозрачные звери,  что
погибли бы за доли минуты, попади под луч солнца...

     Еще два дня шли, все так же забирая вправо, всматриваясь и
вслушиваясь  во  все,  что  может  навести  на след исчезнувших
ученых. Кася израсходовала видеокристаллы, начала заново,  едва
не со слезами стирая записи, тоже важные и тоже ценные. Жалобно
просила  хотя  бы  пару  мнемокристаллов  у  Семена,  но  химик
оказался со странностями. Сулил руку
     и сердце, а видеокристаллы зажал: самому нужны позарез, он
важным делом занимается, а не зверюшек заснимает,  которые  все
равно всех не запечатлеть, так что и начинать не стоит...
     Кася   дула   губы,   наеживалась   от  обиды,  горбилась,
становилась похожей на Бусю, разве что чуть крупнее.
     Почти двое суток  продирались  сквозь  дикие  многоэтажные
заросли,  прилипали  к  росе, потекам молочно-белого сока, даже
вытаскивали себя за линь, привязанный к стреле: у арбалета было
и такое назначение.
     К вечеру вроде бы выбрались из гнилого мира, но  были  так
измучены,  что  свалились в тяжелый сон, не приготовив защитную
сетку, пилюли разогрева, ночную дозу антибиотиков. Кася  смутно
помнила  вечер,  он  слился  для  нее с хмурым утром, когда она
проснулась  от  резких  судорог,  вызванных  холодом.  От   нее
гадостно  пахло,  комбинезон настолько облепила желтая плесень,
что отпугивающие красный и черный цвет исчезли вовсе.
     Она  с  великим  трудом  отыскала  пилюлю,  подстегивающую
метаболизм,  кое-как  сумела раздавить во рту. Небо обожгло. По
телу  заструилось   тепло.   В   сумерке   рассвета   поднялась
широкоплечая  фигура.  Кася  с  тревогой  заметила,  что варвар
пошатывается, почти не смотрит по сторонам. Он был бледным  как
личинка, голос прозвучал мертво:
     -- Женщина...  Если я хоть наполовину такой же грязный, то
мне конец.
     Кася помедлила с ответом, ибо впервые  не  могла  отыскать
резкость. Неожиданно для себя сказала:
     -- Ты  грязнее в сто раз! Твои звери не помогут, мне самой
придется отскабливать тебя ножом и железной щеткой.
     Двигаясь плечом к плечу, словно скованные одной цепью, они
выбрались  из-под  листа.  Головастик  скрючился  под   толстым
деревом,  подогнув  все  лапы.  Хоша  распластался между сяжек,
нахохлившийся, но спал так же мертвецки, как и могучий дим.
     -- Хороши, -- буркнул Влад. -- Я их оставил сторожить! Нас
бы сожрали заживо, а эти стражи и сяжками бы не шелохнули!
     Кася ощутила толчок симпатии к бедным зверям:
     -- Они измучились  больше  нас!  На  диме  ехали,  а  Буся
высматривал врагов. К тому же кто станет есть таких грязных?
     Влад  посмотрел на нее пристально, девушка начала медленно
краснеть. Влад сказал негромко:
     -- Сожрали бы, ну и ладно. Не скоблить эту мерзость.
     Головастик, не просыпаясь, повел  сяжками.  Хоша  тревожно
стрекотнул,  тоже  не  выползая  из  глубокого  сна. Головастик
вытянул сяжки  далеко  вперед,  нащупал  Влада.  Кася  опасливо
попятилась, а страшный ксеркс внезапно прыгнул. Варвар очутился
в  чудовищно