о продуктов? -- спросил Кирилл недоверчиво.
     -- Навалом,   --   оскорбился  Дмитрий.  --  Мы  с  Сашкой
буссенары первой гильдии. Хаггарты, тартарены! Но ты же  знаешь
хозяйственников.  У  нас  застойные  явления  когда  были,  при
капитализме? Должны экономить, держать впроголодь, а на складах
гниет... Какие будут указания, Ваше Начальство?
     Кирилл посмотрел  по  сторонам.  Помещение  склада  залито
утренним солнцем, воздух прогрелся.
     -- Говоря  милицейским  языком,  сегодня  выходим на место
происшествия.

     Глава 15

     Зажав себя в кулак, он твердым шагом двинулся к  Мазохину.
В  иллюминаторы  ослепляюще  светило  солнце,  кристаллы кварца
стреляли по глазам болезненно яркими зайчиками. Слева от дверей
раздавались  голоса,  визжали  инструменты,  в  щели  выползали
струйки незнакомых, не существовавших до этого дня запахов.
     Уже перед кабинетом шефа его перехватил Кравченко. Затащил
к себе,  опутал  датчиками,  дыши  не  дыши,  напрягись,  согни
кулаки...  Кирилл  осторожно  закинул  удочку  насчет  странной
изоляции.  Кравченко  живо  возразил,  не  переставая  работать
компьютеризированной техникой:
     -- Ваша  изоляция  ночью  на  складе  выглядит  еще  более
странно...  Кирилл  Владимирович,  средства  вам  отпускают  по
результатам. Мы должны  показать,  что  приносим  прибыль.  Нас
спасла  партия  особых  кристаллов,  которые вырастили сразу по
прибытии Коля Лямин, ныне погибший, и ваш покорный слуга. После
этого прислали сразу пятерых, в том числе Мазохина. Забелин и я
собрали уже  здесь  инструменты  для  операций  на  яйцеклетке.
Теперь  нас  завалили  аппаратурой,  на  лету выполняют заказы,
присылают специалистов.
     -- Но нельзя же все время слесарить!
     -- Ваш приезд -- первый признак  роскоши.  Вы  первый,  от
кого   не  требуют  выполнять  программу.  Ну,  спасатель  тоже
профессия для экспериментальных случаев, но мы уже нашли выход,
запершись.
     -- Это не выход.
     -- На какое-то время выход. Но вас прислали, хотя  от  вас
не  ждут  непосредственной  отдачи. Вы не растите кристаллы, не
монтируете аппаратуру. Согласитесь, что для
     экстремальных условий...
     -- Мазохин эти условия будут создавать каждый день.  Тогда
он  Бог, хозяин! Диктатор... Можно под лозунгом экстремальности
заставить людей делать любую обезьянью работу.
     Кравченко смотрел с мягкой укоризной:
     -- Мы все собрались сюда для обезьяньей работы. Как вам ни
обидно это, но и собственным прибытием вы обязаны успеху группы
Мазохина. Он успел многое.
     -- Он пытается одеть хоть хомут и на меня!
     -- Рук не хватает.
     -- Я лучше знаю,  где  принесу  больше  пользы.  И  Ногтев
знает.
     Кравченко пожал плечами, его лицо стало отстраненным.
     -- Начальству с Олимпа виднее.
     Кирилл  отвел  глаза.  Запрещенный  прием,  это  не  в его
правилах.
     -- Я специалист. Пусть мною руководят специалисты.
     -- Начальству  виднее,  --  повторил  Кравченко   так   же
холодновато, но в его тоне просматривалось: он думает о Ногтеве
как  о  специалисте.  Доктор  снял с Кирилла датчики, упрятал в
шкаф. -- Не знаю, есть ли смысл создавать  особую  группу.  Нас
мало.
     -- Какую группу?
     Кравченко усмехнулся:
     -- Как  будто  не  знаете. Вы на белом коне, Немировский и
Фетисова с мечами у ваших стремян. Они  нам  уши  прожужжали  о
ваших... деяниях.
     Его   глаза  блеснули,  голос  дал  сбой.  Кирилл  коротко
поклонился, вышел, только в дверях зацепился от  неловкости  за
косяк.
     Мазохин  ковырялся в кабинете с отверткой в распотрошенных
внутренностях компьютера. Был  он  в  маске,  перчатках  поверх
комбинезона,  но  дело,  судя  по проклятиям, не шло. Крохотные
детальки  плясали  в   воздухе,   слипались,   намагничивались,
стреляли голубыми искрами.
     Кирилл  невольно  посмотрел на администратора с уважением:
не с бумагами, а с  электроникой,  которую  Кирилл  не  знал  и
которую всегда опасался.
     -- Вениамин  Вениаминович, прошу вашей санкции на создание
отдельной группы. О целях, методах, как я  полагаю,  вы  знаете
лучше меня. Все, как мне кажется, знают лучше меня.
     -- Зачем?  --  коротко  бросил Мазохин. Маска скрывала его
лицо, голос прозвучал глухо.
     -- Положение на станции тревожное.  Требуются  немедленные
меры.
     Мазохин  поднял  голову, сдвинул маску. Глаза его блеснули
бешенством.
     -- Выбирайте выражения, Кирилл Владимирович.
     -- Я выбираю выражения, Вениамин Вениаминович.
     -- Еще  раз  говорю,  выбирайте  выражения!   Мы   недолго
работаем здесь, но уже имеем высокие правительственные награды.
За  доблестный  и  самоотверженный  труд!  Наши  сотрудники уже
отмечены орденами и медалями. Некоторые трижды,  четырежды!  Вы
не смеете бросать тень...
     -- Смею,  -- ответил Кирилл. Ему стало трудно дышать, злые
спазмы перехватили  горло.  --  Люди  гибнут!  В  мирное  время
гибнут.  Не  надо  про  ордена и медали, цену им знаем. Слишком
много развелось героев и лауреатов, а страна сидит на  голодном
пайке.
     Мазохин  вскинулся,  лицо  у  него стало, как у памятника.
Кирилл повысил голос:
     -- За  гибель  людей  отвечать  придется.  Но  давайте  не
фехтовать  лозунгами,  я  тоже  могу при случае... Не люблю, но
могу... Год-два назад вы бы раздавили меня, но в данный  момент
сила  за моей спиной. Это не радует, я не люблю силу. Обещаю не
применять. Без особой нужды не применять.
     Они сцепили взгляды в схватке.  Кирилл  собирался  отвести
глаза, стало неудобно, словно в детские перегляделки играют, но
Мазохин уронил взгляд первым. Голос его стал тише:
     -- Вы опасно бросаете тень...
     -- Давайте  о деле, -- прервал Кирилл. Добить бы, но это у
Мазохина на лбу написано  крупными  кумачовыми  буквами  насчет
того, как поступить с врагом, который не сдается... Да и с тем,
который  сдается  тоже,  только  не  Мазохин,  к сожалению. И к
счастью, тоже. -- Я формирую группу из  трех  человек.  Намечаю
план работы. А вы экипируете нас. Давайте думать о работе!
     Он   торопливо  повернулся,  вышел  крупными  шагами.  Его
трясло. Сказать бы, все сказать этому... Нет, руки сами тянутся
к воротнику комбинезона. Скажут, рукоприкладство.  До  чего  же
проще с пауками, богомолами, скорпионами...
     Дмитрий  и Саша торопливо разгребали кучи оружия. Саша уже
была  увешана,  как   Арнольд   Шварцценеггер   перед   штурмом
мятежников,  но с готовностью принимала от Дмитрия жуткого вида
ножи, стилеты, гранаты с парализующим газом. К гарпунному ружью
Кирилла добавили нитемет,  выбрасывающий  вместо  пуль  струйки
мгновенно  застывающего  клея.  На  местном  жаргоне  его звали
плевако, а также -- бластером.
     -- Это еще безопасно, -- утешил Дмитрий. -- Полигон очищен
и переочищен! Здесь только трава, крохотный ручеек, два десятка
деревьев, пять пней. Крупняки  вроде  зайцев  или  мышей  через
ограду не проберутся, даже от жаб и ящериц очистили...
     -- Гуляем по вытоптанному солдатскими ботинками участку?
     -- Кирилл,  ты же знаешь, как это, безопасно или нет! Едва
трава наросла, откуда и взялись жучки,  паучки!  Даже  муравьи,
сам  видел,  хотя  и не было замечено перехода через охраняемую
границу. Кое-кто уже потерял за это нашивки.
     -- Сейчас тебе  муравьи  пойдут  строем!  Достаточно  было
залететь одной молодой самке...
     Они  вышли  из  стерильного мира в жаркий, полный запахов,
звуков. Трое землепроходцев были увешаны оружием, а Саша вообще
выглядела   шагающим   арсеналом.   Дмитрий   с   беспокойством
посматривал по сторонам:
     -- За каждым листом кто-нибудь обязательно шевелится...
     -- На листьях тоже, -- в тон ему ответил Кирилл.
     -- Не перегибаем ли? За это время привык к защитной шкуре.
Теперь кажусь себе голым...
     Кирилл   покосился  на  Сашу.  Супердесантница  стояла  на
полянке, сурово всматривалась в стену  зарослей.  На  ней  были
плотные  шорты  с  широким поясом-патронташем, короткая маечка,
открывающая живот, а грудь крест-накрест  перекрещивали  черные
ремни.  Из-за  плеч  высовывались  широкие  стволы. Вряд ли она
также  хорошо  знала  разницу  между  голой   и   одетой,   как
вооруженной и безоружной.
     Дмитрий  положил  на  землю три плотно упакованных пакета.
Саша раздвинула шире ноги, повела  стволом,  держа  на  прицеле
ближайшие  гигантские  деревья,  где  жутко  скрипело,  трещало
хитином. Кирилл с неловкостью топтался на месте, чувствуя,  что
у  него  и  кожа белая, как у протея, и ноги кривые, и мускулы,
как у полиомелитика.
     Дмитрий, не тратя времени,  быстро  распаковал  пакеты.  В
один  влез,  сунув  руки  в  лямки.  За спиной с сухим шелестом
взвились два огромных крыла, почти прозрачные, с едва  заметной
сетью жилок.
     -- Зрите, смертные, -- буркнул он деловито.
     В  два взмаха Дима оказался над их головами. Кирилл видел,
как плотный  воздух  загибается  под  ударами  легких  крыльев,
перепуганных насмерть микробы бросились врассыпную. Саша стояла
к  ним  спиной, ноги на ширине плеч, короткий ствол нитемета на
согнутой руке.
     Дмитрий сделал пижонскую восьмерку,  упал  на  все  четыре
перед Кириллом. Крылья застыли неподвижно.
     -- Ясно? -- спросил он.
     -- Абсолютно, -- заверил его Кирилл. -- Кроме пустяка, как
летать?
     -- Сейчас  попробуешь.  У  нас  с  Сашкой худшие крылья на
станции.  У  остальных  с  аэродинамикой  в  порядке.  Как   по
струночке летают!
     -- Как  по  струночке...  Надеюсь,  у  меня тоже крылья...
похуже? Чудаки, вас обоих спас этот  вихляющий  непредсказуемый
полет.  Птицы  почти не ловят бабочек, зато с легкостью хватают
пчел, стрекоз, комаров, мошек! У  вас  лучшая  тактика  полета,
если смотреть с точки зрения инженера по технике безопасности.
     Дмитрий  помог  ему вдеть руки в лямки. Кирилл подпрыгнул,
отчаянно замахал руками. Крылья затрещали, его бросило  вперед.
Одна глыба бросилась наперерез, Кирилл протаранил ее головой, в
глазах вспыхнули даже не искры, а сверхновая.
     Дмитрий  бегом  догнал  слетевшее  крыло,  которое уносило
ветром, ободряюще крикнул:
     -- Ты  --  гигант!  У  меня  с  первой  попытки  тоже   не
получился...   тройной   иммельман   с  петлей.  Давай,  сейчас
полетишь, как дятел или страус.
     Кирилл не знал, как летает дятел, но с третьей  попытки  в
воздухе    удержался.   Его   качало,   переворачивало,   земля
устремлялась  навстречу,  но  успевал  взмыть,  подобно  курице
отчаянно  хлопая  крыльями. Шестое чувство указывало на цветные
вязкие струи, восходящие потоки, кожей чувствовал разреженность
холодного воздуха.
     Дмитрий и  Саша  держались  рядом,  сопровождая  его,  как
истребитель  тяжело груженый бомбовоз с "Энолой Грей" на борту.
Им приходилось уворачиваться от его  беспорядочных  рывков,  но
все  же  старательно прикрывали: Дмитрий сверху -- от стрекоз и
шершней, Саша держалась под Кириллом, привлекая к себе голодное
внимание затаившихся  на  верхушках  растений  хищников.  Когда
Кирилл  наконец  сообразил  их  роли,  он поспешно вскарабкался
выше, заорал:
     -- Саша, от земли подальше!
     -- Что? -- не расслышала Саша.
     -- Снайперы достанут! Снайперы"
     -- Кто такие?
     -- Потом...
     Снайперами могут быть паучки, выбрасывающие  липкие  нити,
палочники  с  их  дальнобойными  струйками  парализующего газа,
всевозможные жуки-стрелки, прыгунчики...  Но  и  в  зону  охоты
стрекоз  тоже  нельзя.  Только по нейтральной полоске земли, то
бишь воздуха! Тянется  на  разной  высоте,  надо  бы  составить
карту,  так  как соблюдение важно, за нарушение можешь потерять
не только нашивки...
     -- Уже держусь! -- прокричал он. --  Летим  к  месту,  где
погиб Измашкин!
     Дмитрий и Саша переглянулись.
     Срез  пня  сверху  был  как  гигантская мишень. Кольца шли
ровные,  четкие.  Деревья  показывали,  что  на  погоду  пенять
нечего,  у кого есть корни, тот и прокормится. Неурожай -- дело
рук лодырей, у природы нет плохой погоды.
     Саша приземлилась  точно  в  яблочко,  тут  же  повела  по
сторонам настороженным взглядом, а вместе с взглядом -- стволом
бластера.   Кириллу   она   показалась  живой  радиолокационной
станцией, нацеленной следить за чужими самолетами.
     Дмитрий опустился на самый край, Кирилл послушно брякнулся
между  десантниками.  Руки  от  непривычных  усилий   ныли,   а
разогрелся  так,  что  страшно подумать о комбинезоне -- был бы
как яйцо всмятку, сварившись вы собственном соку.
     На  пне  --  безмолвие.  Бесшумно   пронесся   марсианский
шестиножник  бегунка,  в  щелочке блестели крупные шары росы на
ажурных нитях. Молодой паучок затаился такой  маломощный,  даже
Кирилл геройски выбрался бы из его сетей.
     Под  ногами  на  пределе  слышимости  вибрировало. Личинка
дровосека медленно  двигалась  через  толщу  дерева,  прогрызая
новую   линию  собственного  метрополитена.  Вибрация  выдавала
работу  мощных  челюстей,  шуршание  опилок,   даже   царапанье
крохотных  ножек...  На  краю  пня затаились под кусочками коры
крохотнейшие ярко-красные клещики, не крупнее ногтя.
     Через  все  необозримое   плато,   с   трудом   переползая
препятствия, медленно двигалась личинка златоглазки, похожая на
нищенку-старьевщицу, обвешанная высохшими грязноватыми шкурками
тлей.  Правда,  личинка  размером была с танк первой мировой да
еще и с прицепом. Нежная, тонкошкурая, мгновенно теряющая  воду
в  сухом  воздухе,  она приспособилась восполнять потерю влаги,
пожирая тлей сотнями. Шкурами укрывалась,  умело  склеивая  их,
делая  сперва  защитный  комбинезон,  вроде  тех, которые велит
носить Мазохин, а затем и вовсе превращая его в танковую броню,
под которой влажному воздуху уже деться некуда.
     Саша резко развернулась, поймав Кирилла в прицел:
     -- Именно здесь Измашкина схватил муравей.
     Кирилл осторожно отодвинулся, чувствуя  себя  неуютно  под
дулом бластера:
     -- Что за муравей? Сколько члеников в сяжках? Были шипы на
головогруди?
     -- Не рассмотрели, -- ответила Саша виновато. Она опустила
бластер. -- Таких мы раньше не видели.
     Дмитрий подошел к ним, сказал морщась:
     -- Все  было  как  удар  молнии.  Мы  еще  не  знали таких
скоростей. Не успели охнуть...
     Кирилл  начал   ходить   кругами.   Растопыренные   крылья
раскачивали  его,  упираясь  в  воздух.  Благо  штиль, иначе бы
занесло так, что и бесстрашная Саша не отыскала бы.
     -- Может быть, сложить их? -- предложил он, намучившись.
     -- Риск, -- ответила Саша строго. -- Вдруг появится опять?
     Дмитрий,  что  уже  лежал  на  краю  деревянного   обрыва,
свесившись почти до половины, вдруг взвизгнул:
     -- Муравей!.. Гигант! Тот самый!
     Саша   одним  взмахом  подбросила  Кирилла  в  воздух.  Он
захлопал крыльями, мир перевернулся,  стал  удаляться.  Наконец
Кирилл пришел в себя, обнаружил Сашу, что парила внизу в хищной
позе,   словно  величественный  горный  орел  над  соплеменными
вершинами  чертополоха.  Крохотная  фигурка  тоже  была  внизу.
Дмитрий так и остался на краю пня, наблюдая за движением внизу.
     Кирилл  начал  снижаться, с этой высоты только стрекоза --
куда  там  горному  орлу!  --  с  ее  изумительными  гляделками
рассмотрит   мелочи,   а   он   только   видит   расплывающийся
серо-зеленый туман, откуда идут странно знакомые запахи...
     Он опустился еще ниже, туман исчез, а  внизу  среди  глыб,
сухостоя,  мокрых пятен от падающей росы неспешно бежал ксеркс.
Черно-красный,  огромный,   уверенный   в   собственной   мощи.
Опаснейший  хищник, как сказано в учебнике мирмеколога, один из
крупнейших в Европе муравьев.
     Когда Кирилл, сложив крылья, прошел мимо парящей Саши, она
вскрикнула:
     -- Ты падаешь!
     -- Снижаюсь, -- возразил Кирилл.
     Она догнала его, сделав круг возле него:
     -- Помочь? Ты все-таки падаешь.
     -- Иду на посадку, -- успел ответить Кирилл.
     Он  упал  на  горячие  камни,  поспешно  сбросил   крылья.
Огромный ксеркс был в полусотне шагов, его шестиугольная голова
тут же повернулась в его сторону. Сяжки качнулись, щупая запах.
     Кирилл  шагнул вперед. Ксеркс рванулся вперед, как оживший
бронетранспортер.  Жвалы  раздвинулись  так,  словно  вместе  с
Кириллом  изготовился  схватить  пару  слонов.  Кирилл  рухнул,
подогнув ноги и прижал кулаки к груди.
     Над ними появились шипастые колонны  лап.  Небо  заслонило
нависшее  над  ним  огромное,  как  самолет,  туловище.  Голова
ксеркса пошла вниз, Кирилл увидел десятки собственных отражений
в фасеточных глазах.
     Толстые коленчатые  сяжки  коснулись  Кирилла.  Дрогнул  и
задвигался  одиннадцатый  членик  -- различитель чужих запахов.
Головной ганглий  еще  не  дал  ответ,  но  левая  антенна  уже
толкнула  в  спину.  Мелькнули  Дмитрий  и Саша. По голой спине
пробежали жесткие, словно  ерши  для  чистки  бутылок,  членики
сяжка. Кирилл поспешно прикрыл лицо ладонями.
     Ксеркс  задумчиво  просканировал воздух. Его крупные глаза
до мельчайших подробностей видели кузнечика на дальнем  стебле,
к  нему  неслышно  подкрадывался  толстенький богомол. Можно бы
сделать рывок, но у них глаза тоже отросли не  зря...  Кузнечик
прыгнет  и  улетит,  а  богомол,  хотя  и  не отрастил крыльев,
перемахнет на другой  стебель  --  задние  лапы  вздуваются  от
мускулов...
     Кирилл  лежал  лицом  вверх,  прижатый  к  земле  огромной
когтистой лапой. Перед  глазами  блестело  надраенным  металлом
ярко-красное с черными полосками брюхо, сверкали фаланги, шипы,
заусеницы, наросты.
     Наконец  ксеркс  соступил,  задел  правой  задней,  Кирилл
перекувырнулся  от  пинка,  но  остался   лежать   в   той   же
внутриутробной позе. Муравей резво понесся к роскошному будяку.
Кирилл   поднялся,  помахал  обеими  руками.  Дмитрий  подбежал
первым, лицо его было серым как пепел:
     -- Впервые...  еще  чуть,  я  бы  нарушил...  Кирилл,   не
устраивай  больше  такого!  Даже  если это неопасно. По крайней
мере не делай у нас с Сашкой на глазах. Я уже дергаюсь! С тобой
так растреплешь нервы, что в какие там  космонавты  --  шофером
автобуса не возьмут! Сашку вон чуть не сделал...
     Саша   смотрела   исподлобья.   Вид  у  нее  был  угрюмый,
рассерженный.
     Кирилл развел руками:
     -- Клянусь, неопасно. Автобус тоже убьет, крутни руль не в
ту сторону. И телевизор на тот  свет  отправит,  если  полезешь
менять  плату,  не выдернув шнур... Мясорубка отхватит палец, а
газовая плита удушит семью... Дома мы в большей  опасности,  но
живем! Здесь просто рай.
     Саша  принесла  крылья Кирилла, резко повернула его к себе
спиной. Кирилл послушно вставил руки в  лямки.  Дмитрий  сказал
свирепо:
     -- Но ты же мог предупредить!
     -- Сказали бы, что спятил.
     -- И сейчас скажу!
     -- Муравьи  не  убивают  без  разбора.  Видел,  я  стал  в
чемоданчик? Так называется поза подчинения. Стать в чемоданчик.
     Дмитрий фыркнул, но в глазах появилось сомнение:
     -- Так просто? Тараканы давно научились бы, они смышленые.
Моя теща  с  ними  всю  жизнь  воюет,  а  только  одни  у   нее
поражения... Ксерксы давно бы померли с голодухи.
     -- Добычу  ритуальное  подчинение  не  спасет,  но  мы  не
добыча. Скорее соперники.  Конкуренты.  Либо  драться,  либо  в
чемоданчик.
     Саша поправила пояс с гранатами, возразила:
     -- Слабый  волк  утихомиривает  сильного,  подставляя  ему
горло. Но чтобы так додумались муравьи?
     Крылья волочились за Кириллом, не желали  стоять  торчком.
Он сказал с досадой:
     -- Саша,  у  нас  одни  крайности.  Опасные  крайности. То
высшая цивилизация, то даже рефлексов нет!
     Дмитрий спросил мрачно:
     -- Измашкин погиб зря?
     -- Не знаю. Но переносить сюда представления  из  Большого
Мира  опасно.  Муравьи  и  другие  насекомые -- это не железные
тигры, не бронированные  носороги...  Это  совсем  другой  мир.
Измашкин,   возможно,  тоже  решил,  что