ьные. Правда, дурость эта двухлетней давности...
     Дмитрий живо возразил:
     -- Должны мы думать о собственной безопасности? Ксерксы --
наши союзники.  Они охраняют нас, мы -- их. Если этот парень не
шибко умный, тогда он  из  оперативного  отдела.  Хотел  что-то
поджечь или наферомонить!
     Саша  закончила  обрабатывать феромонами дверь, вернулась.
Ее голос звучал внушительно, и Кирилл не  понял,  говорила  она
всерьез или пародировала Дмитрия. Скорее всего первое -- раньше
она была способна на шутки не больше, чем ее бластер:
     -- По  закону  военного  времени  мы  на особом положении,
конвенция на шпионов и  диверсантов  не  распространяется.  Они
подлежат  расстрелу  на  месте.  Мы не погрешили против закона,
захватив лазутчика  на  своей  территории.  Он  мог  не  только
шпионить  за ксерксами, но и за нами! Группа захвата с задачей,
поставленной вами, Кирилл  Владимирович,  блестяще  справилась.
Пленный доставлен в штаб для дачи показаний.
     -- Ах,  это  я,  оказывается,  дал  команду?  Гм... ладно,
готовьте пленного к экзекуции.
     Они растянули муравья  так,  что  вражеский  лазутчик  мог
шевельнуть  только  члениками  сяжек.  Дмитрий  в последний раз
проверил застывшие скрепки,  а  шею  муравья  прикрепил  такими
скобами, что голова, казалось, теперь вырастала прямо из стола.
     -- Готово, шеф! Мы побежали.
     -- Куда?  --  удивился  Кирилл.  --  Будете  помогать  при
исполнении приговора.
     Дмитрий переменился в лице:
     -- Нам бы передохнуть после геройской операции...
     -- То, что вы сделали, называйте как хотите,  но  операция
начнется только сейчас...
     Срезав    черепную    крышку,   Кирилл   несколько   часов
экспериментировал с живым мозгом. В студенчестве поражался, как
это с таким крохотным мозгом поднялись до скотоводства,  теперь
поймал  себя  на  крамольной  мысли:  как  при такой сложнейшей
структуре мозга не создали высочайшую цивилизацию?
     Правда, у человека мозг не менялся с кроманьонских времен.
Тысячелетия мелькали, как спицы в колесе, но жизнь охотников на
мамонтов не менялась... Пока не перебили всех мамонтов!
     Не  здесь  ли  разгадка?  Муравьям  не  перебить   крупных
насекомых. Еды всегда хватает, нет стимула искать другие пути к
существованию.  Им  даже  огонь не нужен, зимой все равно любая
жизнь замирает под  снегом...  Но  все-таки  Природа  не  столь
расточительна,  чтобы впустую дать пройти уже не тысячам, как у
охотников на мамонтов, а миллионам лет. Муравьи  --  социальные
существа.  Общественные.  А  общество  обязательно предполагает
определенный  уровень  цивилизации,  пусть  самый  причудливый.
Муравьи  по  нашим меркам, не разумные, но зато цивилизованные.
Возможно, высокоцивилизованные...
     Дмитрий  подавал  инструменты  молча,   только   морщился,
отводил   глаза.   Саша   держалась  браво,  даже  острила  над
мягкотелым Дмитрием, но лицо ее  было  белым,  как  снег,  губы
подрагивали.
     Наконец  Кирилл  укрепил черепную кость на место, приклеил
швы:
     -- Все!  Отнесите  подальше,  пусть  убирается.  Анестезин
скоро  выветрится,  у  него  останется  лишь  чувство  сильного
похмелья.
     Саша спросила недоверчиво:
     -- А мозг? Что с мозгом?
     -- Я не нарушал связи. А болевых точек  там  нет.  Даже  у
человека нет, а уж у муравья... Помните беспузого?
     Их  лица  посерели,  картину  тогда  наблюдали жутковатую.
Муравей с начисто оторванным брюшком тащил к  пеньку  пойманную
мошку.  То ли чувство солдатского долга было тому причиной, как
предположила Саша, которая готова была повесить его  портрет  в
красном  уголке  станции  или  хотя  бы  передать в армию синим
беретам, то  ли  йоговское  пренебрежение  к  боли,  так  решил
Дмитрий.   Но  муравей  еще  с  неделю  трудился,  ухаживал  за
личинками, выносил  мусор,  и  только  потом  его  лапы  начали
заплетаться... На муравьиное кладбище он ушел сам.
     -- То  был  герой, -- сказала Саша сурово. -- Подвижник! А
вы, Кирилл  Владимирович,  оказались  совсем  мягкосердечным...
Впрочем,   для  вас  это  неудивительно,  но  Немировский  меня
поразил. Такое свинство!
     Дмитрий засмеялся, ничуть не обидевшись:
     -- Экзекуция  отменена?  Хорошо,  устроим  ему   геройский
побег.  Представляете, что этот Джеймс Бонд доложит в штабе? Он
и наврет про геройские подвиги, расскажет, как нас всех  побил,
а  Сашу  так  вовсе.  В чине повысят, орденов надают, лицезреть
королевские яйцеклады позволят!
     -- Может, и не наврет, -- предположил  Кирилл.  --  Это  ж
муравей.
     Втроем  сняли  со  стола слабо дергающегося, одурманенного
анестезином шпиона. Дмитрий взял его на спину, Саша приготовила
баллоны, и Кирилл быстро распахнул перед ними дверь. Десантники
выскользнули. Кирилл поспешно захлопнул двери, едва не прищемив
сяжки подвернувшегося маленького компонотуса. В последнее время
они просто кишели, часто сменяясь, у его двери. Похоже,  к  его
лаборатории  мураши  проявляют  больший  интерес,  чем к другим
секциям.
     На этот раз Дмитрий и Саша вернулись  быстро.  Доложили  о
выполнении, вытянулись по стойке смирно. Кирилл развел руками:
     -- Я  бы тоже хотел раскрыть все тайны лихим кавалерийским
наскоком! Не знаю, как у вас  на  войне,  но  в  науке  наскоки
противопоказаны.   Так  что  муравьи  пока  остаются  величиной
неизвестной.
     -- А общаться с ними можно?
     -- Нужно. Огнем пользовались  и  до  открытия  Ломоносовым
теории горения.
     -- Что  делать?  --  спросил Дмитрий. Он смотрел Кириллу в
глаза, на лице была готовность исполнять, принимать к сведению,
тащить и не пущать, ловить и всячески содействовать.
     -- Продолжайте... личным примером!  Самый  надежный  метод
обучения.  Даже  для  муравьев,  не  только  людей.  Но  будьте
поосторожнее. Помните о неизвестных величинах.

     Оба ежедневно  рапортовали  о  мудрых  поступках  муравьев
Сашки  и Димки, хотя вся их мудрость укладывалась для Кирилла в
рамки простейших  инстинктов.  Саша  ходила  уже  без  корсета,
только  кисть  правой  руки  оставалась  в  бинтах,  сама  Саша
поздоровела, загорела, окрепла настолько, что  завелась  снова,
доказывая,   что  инстинктами  можно  объяснить  все,  особенно
поступки доктора наук Кирилла Журавлева.
     Однажды дверь широко распахнулась, через порог лаборатории
осторожно  переступил  коренастый,  неторопливый  в   движениях
ксеркс. Рядом с ним шагал улыбающийся во весь рот Дмитрий.
     -- Знакомьтесь!  Муравей  Дима.  Хороший  парень. Простой,
простодушный, без каких-либо комплексов.
     -- Оч...чень приятно, -- пробормотал Кирилл.
     Он  рассматривал  Диму,  а  Дима  изучающе  потрогал   его
сяжками. Голова Димы была крупная, литая, четко выступал крутой
лоб,  на темени красиво изгибались два углубления, щеки ксеркса
были  розовые,  умытые.  Глаза,  как   положено   фуражирам   и
разведчикам,  крупные,  фасеточные, в несколько сот омматидиев.
Между  глазами  из  аккуратных  ниш  торчат  коленчатые  сяжки.
Муравей    поджар,   сух,   в   нем   чувствуются   сила   и...
осмотрительность.
     -- Дмитрий, -- предостерег Кирилл, -- ты с огнем не  шути.
Держись  в  рамках. Тигры иногда разрывают дрессировщиков, если
те позволяют себе лишнее. Но тигры нам куда ближе по классу!  Я
имею в виду биокласс. А это насекомое, хотя и высшее.
     -- Сам  ты...  Не  происхождение  определяет человека, как
говорят классики. Главное  --  воспитание,  среда!  Он  родился
насекомым,  но жил человеком. То есть общественным насекомым. И
сейчас так живет. А как пашет на общее благо? Его хоть сейчас в
строители будущего! Или хотя бы в члены профсоюза.
     Дверь отодвинулась, появилась нахмуренная Саша. Она была в
комбинезоне, на поясе  висели  бластер,  десантный  нож  и  три
гранаты с парализующим газом. Прочитав по губам Дмитрия, сурово
предостерегла:
     -- Смотри!  Как  бы  не  оказался он членом совсем другого
профсоюза.
     -- А  они  есть?..  Кирилл,  у  Сашки  тоже  мурашка   под
контролем.   Правда,   хлипковат,  но  у  Сашки  зато  взаимное
понимание. Ты  видишь,  как  она  вырядилась?  Снова  бредит  о
покорении новых земель, открытии америк, военном оркестре... Мы
готовы.  Ты  что-нибудь  придумал  насчет экспедиции за пределы
Полигона? Только не говори, что вовсе не думал. Ни в  жизнь  не
поверю, понял?
     Кирилл поперхнулся. Только что собирался заикнуться насчет
дальней  экспедиции!  Воздух  такой,  что  мысли  читаются? Или
существует запах мыслей?
     -- Думал, -- ответил он, недовольный тем,  что  инициатива
исходит  не  от  него.  --  Начальство  обязано  думать, вы там
муравьям хвосты крутите. Но мне важно знать, почему  именно  вы
рветесь  в...  Неочищенный  мир? Будем его называть пока так. С
Дмитрием все ясно, инфантильная жажда приключений,  замедленное
развитие, слабовольные родители, то да се... А что у вас, Саша?
     Он  стоял  так,  что  девушка  не  видела его, однако Саша
ответила без колебаний:
     -- Нам пора выходить из-под мощной длани Старших  Братьев.
Мы  в состоянии защитить себя даже от птиц или зверей. Конечно,
уже мышонок, не говоря уже  о  зайцах  или  барсуках,  для  нас
динозавр,   но   у   нас   уже   есть   мощнейшие   репелленты,
разбрызгиватели ядов...
     -- Убивать барсуков?
     Он словно бы нечаянно закрылся локтем, но  Саша  опять  не
заметила, ответила с жаром:
     -- Звери  обучаются  скорее.  Врезать раз-два по носу, нас
самих  сочтут  лютыми  зверьми.  Комбинезоны  приметные,  будут
обходить десятой дорогой. И детям закажут...
     -- А  цель?  --  потребовал  Кирилл  напряженно. -- Какова
цель?
     На этот раз Саша, словно спохватившись, очень  внимательно
смотрела  на  его губы. Даже чересчур внимательно. Она ответила
не сразу, подбирала слова, потом снова понесла:
     -- Когда-то, еще в  детстве,  была  в  Самарканде.  Гид  с
азартом  рассказывал о гаремах, сладкой жизни падишахов, пирах,
развлечениях...  Я  тогда  запрезирала  себя,  так  как   вдруг
захотелось  быть  на месте богатого сатрапа, самой вершить суд,
пользоваться властью! Но  куда  денешься  от  наследия  римских
аристократов,   похоти   персидских  сатрапов,  кровавых  забав
Аттилы, Чин Гиса, Тимура?
     -- Согласен, -- осторожно сказал Кирилл. -- В  Новом  Мире
этого нет, да?
     -- Здесь  нет  крови,  скотства,  предательства, -- горячо
сказала Саша. -- Новый Мир! Здесь можно сразу строить  чисто  и
верно.
     Глаза  ее  горели  как  факелы.  Кирилл в неловкости отвел
взгляд.  В  истории  были  не  только  кровь  и  похоть,  но  и
благородство,   сострадание,   взаимопомощь...   Было  все,  но
выбираем лучшее. Отбросить историю Рима -- пропустить  в  Новый
Мир  геноцид,  тоталитаризм,  отмахнуться  от истории Аттилы --
просмотреть факелы фашизма...
     -- Ну-ну, -- сказал он успокаивающе. -- К  счастью,  такие
вопросы  решаем  не  одни  мы. Было бы дров!.. Мы делаем первые
прикидки. Что  хорошо  для  нас,  может  плохо  прозвучать  для
руководящих  товарищей.  Даже  если  наш  городок  перерастет в
мегаполис, если будем сидеть друг у друга на головах -- еще  не
значит, что экспедицию разрешат.
     Кирилл  невесело  посмотрел  в  их вытянутые лица. Дмитрий
выглядел шокированным,  Саша  была  потрясена,  ее  дергало  от
негодования.
     -- Непонятно?  Кто-то наверху может подумать о возможности
раскола человечества, пока что единого,  на  две  биологические
ветви.  А  у нас как решают такие вопросы? По старой испытанной
методе -- за-пре-ща-ют. Здесь мы под абсолютным контролем,  нас
можно  уничтожить  одним  ударом  кулака... А если хоть малость
расселимся?
     Дмитрий промолчал,  его  широкое  лицо  было  неподвижным.
Ксеркс  тоже  ничего  не  сказал,  только неопределенно покачал
сяжками. Саша вспыхнула, румянец со щек бросился даже на лоб, а
уши запылали:
     -- Если по-честному, то раскол уже начался. Как ни  крути,
а  мы первые из нового вида, Кирилл, мы в самом деле лучшие! За
два  года  здесь  не  было  ни  преступлений,  ни  обмана,   ни
жульничества...
     Она  говорила  все  тише, наконец голос ее упал до шепота.
Дмитрий хмыкнул, даже у ксеркса  заходили  сяжки.  Понятно,  не
особые  условия  играют  роль.  Сюда  шлют лучших, они и там не
очень таскали в кошельки. В Большом Мире, помимо  замечательных
людей,  остались  и  дураки,  и  лодыри.  Не получится из Сашки
расистки, уже сама застыдилась.
     -- Все-таки экспедицию готовить  будем,  --  решил  Кирилл
неожиданно. -- Прогресс согласного ведет, а несогласного тащит.
Лучше  быть  на острие, смягчим его для других. А мускулы у нас
уже наросли, пора проверить.
     Дмитрий гордо напыжился. На плечах и груди вздулись бугры,
шея стала бычьей. Ксеркс  поднял  голову,  показывая  мощнейшую
грудную клетку, и даже Буся надулся, грозно щелкнул челюстями.
     Кирилл  постучал  пальцем по голове, показывая наглядно, о
каких мускулах идет речь. Все трое сделали  непонимающие  лица.
Впрочем, Буся поспешно закрыл глаза.
     -- На муравьях? -- спросила Саша быстро.
     -- Нет.  Мальчишество,  лихость.  И  неоправданный риск. К
тому же на них далеко не ускачешь.
     -- Пешком?
     -- Глупости. Полетим. Только не на крыльях, разумеется.

     По станции поползли слухи. То ли проговорились испытатели,
то ли простой и бесхитростный муравей Дима не сдержал язык,  но
к  Кириллу  зашел  Кравченко,  поговорил  о том, о сем, долго и
профессионально интересовался планами, идеями, задумками. Ушел,
ничего  не  выведав,  но  Кирилл  на  следующий   день   заявил
десантникам с укором:
     -- Не удержали языки за зубами ваши муравьи! Хоть и немые,
а болтливые. У кого только научились!
     Было   раннее   утро,   Дмитрий  еще  завтракал,  Саша  по
обыкновению  бегала  по  стенам,  размахивала  руками,  побивая
невидимых,  но  многочисленных  врагов.  Дмитрий с набитым ртом
рискнул пошутить:
     -- Сказано было, личным примером...
     Саша соскочила с потолка, встала по стойке смирно. Дмитрий
тоже вытянулся,  увидев  лицо  начальника,  стал  есть  глазами
начальство. Кирилл невесело махнул рукой.
     -- Получается    несколько   преждевременно,   но   прежде
необходимо упредить  Мазохина.  Доложу  Ногтеву,  буду  просить
разрешения.
     Дмитрий перестал жевать, просиял:
     -- Как в старое доброе время? Ты, я и Сашка...
     Кирилл  покачал  головой.  Он  чувствовал  себя не в своей
тарелке, но оба смотрели с ожиданием, Саша насторожилась.
     -- Нет, -- ответил Кирилл с усилием. --  Саша  участвовать
не сможет. Вместо нее я попрошу Кравченко...
     Дмитрий   бросил   взгляд   на   Сашу.  Она  стояла  гордо
выпрямившись, вскинув подбородок. Чтобы слезы не выронить. Щеки
побелели, даже губу прикусила.
     -- Кирилл, -- сказал  Дмитрий  осторожно,  --  лучше  Сашу
взять.  Даже с одной рукой она больше умеет, чем Кравченко, дай
ему хоть восемь  рук,  как  у  осьминога,  или  десять,  как  у
кальмара. Не ноги же ей перебило!
     Кирилл  отрицательно  покачал головой. Друзья не сводили с
него взглядов. Дмитрий был бледен,  напряжен,  даже  забыл  про
нежнейшие лакомые яйца зеленушек, небольшой тазик которых стоял
перед ним.
     -- Он  еще  хочет  Забелина  взять,  -- вдруг сказала Саша
гневно. -- Вы  же  сами,  Кирилл  Владимирович,  говорили,  что
Забелин не то что куры -- тли загребут!
     Кирилл  удержался,  не  вздрогнул.  В  который  раз! Мысли
читает, что ли? Только она умеет такое. Дмитрию не то что мысли
читать, иной раз хоть кол на голове теши,  хоть  орехи  коли...
Чем отличаются? Те же рефлексы, выучка, тренированность, устав,
отношение  к высоколобым... Разве что Саша в отличие от Дмитрия
глуха, как тетерев?
     Нет, поправил он себя педантично. Глуха, как муравей.
     -- Ребята, -- проговорил он тоскливо,  --  не  мучайте  ни
себя,  ни  меня!  Даже  здесь  опасность  на  опасности  едет и
опасностью погоняет, а  в  экспедиции  будет  в  миллиарды  раз
опаснее!  Все  могут  не  вернуться,  но Саша точно не выживет!
Дмитрий, сам подумай, на что ты ее толкаешь!
     Дмитрий тяжело повернулся к Саше, словно корабельная башня
с многодюймовыми орудиями, положил широкую, как лопата,  ладонь
ей на плечо:
     -- Сашка,  мы  скоро  вернемся.  Сразу  к муравьям, научим
разным штукам... Они у нас будут слесарить,  на  вахте  стоять,
десантным   трюкам  обучим,  твоему  Сашке  хоть  сейчас  лычки
сержанта дай, справится...
     -- Разочарую вас, -- ответила Саша настолько  изменившимся
голосом,  что  Кирилл  даже попытался прочесть интонацию. -- Не
получится из меня Сервантеса... И Бетховена тоже... И Лойолы...
Даже Асадова.
     Дмитрий возразил натужно-бодрым голосом:
     -- Сашка, ты что? Ты была самой грамотной  в  группе,  еще
собирались  исключить,  помнишь?  Уверен, сочинишь симфонию или
картину отгрохаешь.
     Саша  спросила  так  тихо,  что  слышен  был  даже   топот
множества  ножек  в  коридоре,  там волокли крупное в подземные
кладовые:
     -- Симфонию?  О  ваших  подвигах,   конечно?   Героических
деяниях... А ты вот такое видел?
     Она  выдернула  руку из-за спины. Дмитрий отшатнулся. Саша
ткнула фигу прямо ему под нос, чуть не стукнула. Кирилл  ахнул,
перехватил руку, пальцы его дрогнули на бугристых шрамах.
     Дмитрий пробормотал:
     -- Доработался,  доктор  наук... Фиге рад! Еще не Наполеон
случаем? Господи, да это же правая рука!
     Он бережно ухватил Сашу  за  руку.  Сквозь  розовую  плоть
ладошки просвечивали сросшиеся кости, жилки.
     Я  уже с неделю снимаю бинты, -- сказала Саша. Она бросила
быстрый   настороженный   взгляд   на   Кирилла.   --    Тайком
разрабатывала, чтоб не сглазили.
     Кирилл  стиснул  зубы.  Все-таки  брать  ее нельзя. Пальцы
срослись, почти отросли заново, но она глухая,  как  тетерев...
Как муравей, поправил себя опять.
     Вдруг в мозгу ярко вспыхнуло, жаркая кровь залила лицо. Но
муравьи связываются друг с другом на огромных расстояниях?
     Он  перевел дыхание. Нервное напряжение начало испаряться.
Мир един, законы  общие.  У  слепых  обостряется  слух,  глухие
читают   мимику.   Муравьи   сумели   компенсировать   глухоту,
размеры...
     -- Мир  нас  принял,  --  сказал  он  потрясенно.  --  Мир
возможностей!  Но если смогли муравьи, то нам, ребята, сам бог,
то бишь, Мать Природа велела!

      * III ЧАСТЬ. ДВЕРЬ ВО ВСЕЛЕННУЮ *

     Глава 22

     Пришла осень, разговоры о возможной экспедиции утихли.
     Ксерксы  с  каждым  днем  уходили  все  глубже,  пока   не
собрались  в  непромерзающем  слое.  Люди  тоже  опускались  за
ксерксами,  герметизировали  новые  апартаменты,  устанавливали
сложную  систему вентиляции, чтобы на выходе прогретого воздуха
не собирались ни муравьи, ни другие жители Малого Мира.
     Первые дни после переселения прошли в стычках с Мазохиным,
потом утряслось. Сотрудники станции, поглощенные работой,  лишь
смутно  помнили, что недавно стены выглядели иначе. Они все так
же  получали  особо  чистые,   сооружали   особо   сверхточные,
монтировали предельно емкие... Зато больше никто не погиб, хотя
с  бронированными  чудовищами  сталкивались десятки раз в день.
Убедились, что ксерксы не опаснее автобуса, с  теми  и  другими
нужно соблюдать правила.
     Народ  прибывал.  Уже не одиночки, а по два-три человека в
день. Мазохин уверял, что у  муравьев  становится  тесно,  пора
вернуться на прежнее место под бронированный колпак.
     Дмитрий  изнывал,  лишенный  возможности выходить зимой на
поверхность, но мужественно утешал Сашу и даже Кирилла:
     -- Перезимуем! Потом организуем... Не просто за Полигон, а
с размахом!
     Он раскинул длани, показывая размах.  Буся  на  его  плече
открыл  один глаз, огляделся с удивлением. Никто не чесался, не
искал ему вкусных  толстых  клещиков.  Безобразие!  Обидевшись,
Буся потерял интерес к дискуссии и задремал снова.
     Зрелище   из  фильма  ужасов,  подумал  Кирилл,  ежели  на
новеньког