ксеркс  --  это  тигр
величиной со слона. Либо бежать, либо принимать бой.
     А можно, оказывается, в чемоданчик?
     -- Не только. Мы не становились в  чемоданчик,  когда  два
года  назад  ходили по муравейнику. Можно быть на равных. Можно
быть вообще невидимками...
     -- Как это??
     -- Это сложнее, потом поясню.
     Саша взмахнула крыльями,  бесшумно  оторвалась  от  земли.
Дмитрий сказал раздумчиво:
     -- Если запросить пардону, то не тронет?
     -- А что, гордость десантника не позволяет?
     -- Вообще-то  не  нравится,  -- ответил Дмитрий. Плечи его
шевельнулись, под загорелой кожей вздулись тугие мускулы.
     -- Тогда считай это военной хитростью.
     Дмитрий долго думал, голос его был нерешительным:
     -- Хитрим  перед  врагом,  а  мурашей  что-то  не  хочется
зачислять  во  враги.  Простые,  хорошие парни... Совсем как я.
Наверное, здесь такая форма козырять старшим по званию.
     -- В яблочко, -- согласился Кирилл.
     -- Извини, но такую дикую идею я должен проверить. В конце
концов это я испытатель, а не ты.
     Он рванулся вверх, как  почтовый  голубь,  шумно  и  часто
хлопая  крыльями. Кирилл заспешил следом, но Дмитрий уже ушел в
сторону, а потом и вовсе неким образом  вошел  в  пике.  Кирилл
попробовал  собезьянничать,  но  Дмитрий, а за ним и Саша умело
использовали щели между  потоками,  зато  Кирилл  зависал,  его
подбрасывало теплыми потоками, кружило, несло в сторону.
     Наконец  он  с  трудом  опустился,  упал  возле Дмитрия на
широком, как танцплощадка,  мясистом  листе,  покрытым  редкими
толстыми  волосками.  Саша  с  неразлучным  бластером сидела на
самом краю, чуть  покачивалась  вместе  с  листом.  Вокруг  нее
блестели капли сока размером с дыню. В одной барахталась нежная
мушка с большими глазами и крылышками феи.
     Саша  указала  стволом бластера вниз. По сверкающим глыбам
иноходью бежал ксеркс,  а  под  углом  к  нему  семенил  желтый
мирмик.  Мирмик рыскал по сторонам, ксеркс двигался как линкор,
явно держа курс на дальнейший кормоучасток.
     Вдруг  сяжки  ксеркса  шелохнулись,  он  тут   же   сделал
молниеносный  рывок,  налетел  на  мирмика. Тот, как показалось
Кириллу, ахнул в панике и рухнул на булыжники, быстро  подобрав
шесть лап к пузу.
     Гигант высился над скорчившимся мирмикологом, как портовый
кран над   стареньким   грузовичком.   Доспехи  блестели,  лапы
выглядели как деревья, между которыми заблудился ребенок. Сяжки
достали мирмика,  перекатили.  Мирмик  вскочил,  его  маленькие
жвалы раздвинулись, там заблестела оранжевая капелька.
     Ксеркс   повернул  голову,  осмотрел  подношение.  Кириллу
показалось, что гигант усмехнулся. Еще раз  коснувшись  усиками
мирмика, неспешно двинулся дальше.
     Булыжники отлетели в обе стороны.
     Мирмик   вскочил,  проводил  страшного  гиганта  обалделым
взглядом, ощупал себя сяжками. Капелька еды, которую, предлагал
ксерксу, снова исчезла.  Еще  дрожа,  пугливо  почистил  сяжки,
юркнул в сторону от ксерксовой дороги.
     -- Бедный   муравей,   --   сказал   Дмитрий   с  глубоким
пониманием.  --  В  лесу  ксеркс,  дома  теща...   Ладно,   что
мордоворот даже конфету не отобрал.
     -- Еду предлагает младший старшему, -- пояснил Кирилл.
     -- Ну  настала  моя  очередь,  Пролетарию нечего терять. У
хохла только чуб да душа...
     Стряхнув  крылья,  он  без  разбега  прыгнул  вниз.   Саша
подобрала  крылья, легла рядом с Кириллом у края. Обеими руками
цеплялись за  волоски,  ибо  под  ветерком  лист  величественно
заходил вверх-вниз.
     Фигура Дмитрия быстро уменьшалась, наконец он распластался
на камнях.  Ксеркс  отпрыгнул:  Дмитрий  упал  прямо перед ним.
Затем  ксеркс  рассерженно  метнулся  вперед.  Огромные   жвалы
молниеносно сомкнулись на теле Дмитрия.
     Саша   вскрикнула,   бросилась   головой   вперед.  Кирилл
замешкался только на  мгновение.  Потоком  теплого  воздуха  их
отшвырнуло, Сашу дважды перебросило через голову, Кирилл плашмя
упал на сухой лист, распугав клещей. Подхватившись, бросились к
далекому ксерксу, под которым лежал Дмитрий.
     Ксеркс  приподнял Дмитрия, его жвалы разомкнулись. Дмитрий
упал, остался на земле, не двигался.  Ксеркс  переступил  через
него,  его  глаза  уже  шарили  по  зеленому лесу, сяжки ходили
широкими кругами. О  странном  существе,  судя  по  всему,  уже
забыл.  Перенаселено,  всех  не  упомнить.  Ходют  тут  всякие,
разные, бессяжечные...
     Дмитрий приподнялся, помахал рукой:
     -- Да жив я, жив!
     -- Цел? -- закричала Саша  на  бегу.  Бластер  в  ее  руке
смотрел вслед ксерксу.
     -- Не совсем... но жив. А что ребра малость... так кто мне
их не мял?
     Он  поднялся, ощупал себя, страдальчески перекашивая рожу.
Саша бросила гневный взгляд, исчезла, словно призрак, вернулась
уже нагруженная тремя парами крыльев, Кирилл сказал  с  великим
облегчением:
     -- Слава Богу... Но тебе рисковать не стоило.
     -- Ну да, все тебе, -- ответил Дмитрий с сарказмом.
     Саша   швырнула  крылья  на  землю.  Голос  ее  дрожал  от
негодования:
     -- Дима! Ну тебя к сороконожкам  с  твоими  этологическими
штучками! Без них еще вопрос: погибнешь ли, а с ними...
     Дмитрий обезоруживающе улыбнулся Кириллу:
     -- Ты  прав. С ними можно общаться. Простые, бесхитростные
парни.
     Он помог Кириллу нацепить крылья. Саша  вдруг  спросила  с
подозрением:
     -- А  что ты ему говорил? Я видела, у тебя губы шлепали...
Молитву читал?
     Дмитрий  в  смущении  пожал  плечами.  Крылья   качнулись,
заставив его ступить несколько петушиных шажков:
     -- Заметила?   Могла   бы   смолчать.   Просто   струхнул,
признаюсь. Не помню, что и как, только вроде бы  дважды  назвал
его  "товарищ  генерал",  раз  "ваше  сиятельство"  и  три раза
"товарищ Аверьян Аверьянович"...
     Саша взвилась, уже с неба донесся ее голос:
     -- Похож на Ногтева?
     -- Как две капли, -- ответил Дмитрий с чувством.

     Глава 16

     Впереди вырастал  темный  трухлявый  пень  с  отвалившейся
корой. Кирилл еще издали услышал запах гнили, разложения.
     При  посадке едва не угодил в мрачный колодец. Стенки были
цилиндрические,  ровные,  колодец  уходил  в  темноту.   Оттуда
поднимались  запахи плесени и гнили. Такие же колодцы темнели и
дальше, похожие на шахты для запуска баллистических ракет.
     Дмитрий исчез.  В  двух  десятках  шагов  высился  мрачный
гребень:  пень,  не  допилив,  сломали,  так  что  бодрый голос
Дмитрия доносился из-за  деревянной  стены.  Саша  вскочила  на
вершину    гребня,    пригнулась    в   хищной   позе,   быстро
разворачиваясь, как пулемет на  турели,  в  ожидании  нападения
хищных полчищ.
     Донесся хриплый голос:
     -- Кирилл,  иди  сюда...  Вот  на этом месте последний раз
видели Никиту Кольцова.
     Там тоже темнели колодцы, пахло гнилью, сыростью.  Гладкие
стены  уходили  вертикально  вниз,  на  далекой  земле виднелся
широкий вал, покрытый слизью, остро пахнущий опилками. Где-то в
пне сохранился участок, еще не изъеденный гнилью.
     На пне в щелях темнели поленья  опилок.  Одна  такая  куча
шевельнулась,  проседая  под  собственным  весом,  и  Дмитрий с
Сашей, хотя вроде  бы  смотрели  в  другие  стороны,  мгновенно
оказались  рядом  с  Кириллом,  уперев  стволы в подозрительное
место, а их пальцы на курках побелели от напряжения.
     Кирилл даже не повернул головы. Если убрать эту гору,  где
самые  мелкие  из  опилок с толстое полено, открылась бы шахта,
где массивный, как танк, жук-дровосек кормой выталкивает наружу
очередную порцию опилок. Жук, несмотря на размеры  и  мощнейшие
челюсти,  жует  только  древесину,  Кольцову  повредить  бы  не
смог...
     Саша старалась ходить только впереди Кирилла, упреждая его
желания. Это раздражало, он  двигался  хаотично,  полагаясь  на
интуицию,  а  прыгающая  в  поле  зрения раскоряченная фигура с
угрожающе  выставленным  перед   собой   бластером   отвлекала,
заставляла пугливо дергаться.
     Дмитрий  солидно  сидел на гребне. Бластер у него лежал на
коленях, Дмитрий обозревал неровное плато спокойно. Дернулся  в
сторону,    когда   опасно   близко   проползло   серенькое   с
поблескивающей горбатой спиной. Кирилл  увидел  только  быстрый
рывок,  на  солнце  блеснуло,  и  Дмитрий снова сидел на том же
месте,  бластер  лежал  на  коленях,  но  в  руках  он   держал
продолговатый коричневый батон.
     Саша крикнула:
     -- Дима, ты опять за свое?
     -- Я   есть   хочу,  --  ответил  Дмитрий.  Его  руки  уже
раскрывали батон, это оказалась коробка с белыми продолговатыми
яйцами.
     -- Ты только что ел!
     -- Да? Гм, я уже забыл...
     -- Ты забываешь про обед раньше,  чем  смахнешь  крошки  с
лица.
     -- Ну  съеденный  обед  принадлежит  истории, а я смотрю с
надеждой в светлое...
     Даже Кирилл не расслышал, рот Дмитрия был уже набит,  щеки
оттопыривались,  как у хомяка, возвращающегося с хлебного поля.
Кирилл излазил верхушку пня, наконец с  сомнением  посмотрел  в
темнеющие норы. Саша мгновенно оказалась тут как тут, прикрывая
растяпу-мирмеколога  от  возможной  опасности, глаз ее бластера
заглянул в нору раньше всех.
     Кирилл осторожно выглянул за край деревянного  плато.  Они
были  на  большой высоте, что уже не пугало, далекий вал опилок
расплывался, только на ближайшие  два-три  десятка  шагов  были
четко  видны  продолговатые  борозды, чернеющие тоннели. Жилище
короедов, что обитают  не  в  стволе,  а  под  корой.  У  жуков
сегрегация:  одни  селятся  лишь под корой, другие -- в ветвях,
третьи -- в стволах. Вдобавок короед, житель подножья,  никогда
не  поднимается  к  середине, но и житель вершинки не опустится
вниз... Да, жуки нижнего этажа отличаются  агрессивностью,  они
единственные,  кто может постоять за себя. Научились отбиваться
от муравьев? Не случилось ли  с  Никитой  казуса  с  муравьиным
запахом?
     -- Никита не ходил к лазиусам?
     -- Ни разу, -- отпарировала Саша. -- А что?
     -- Да так... Предположение.
     Кирилл  вернулся  на  середину  плато,  присел на корточки
возле круглой вертикальной шахты. В отличие от остальных  снизу
тянуло  не  гнилью, а смолистыми опилками. Угадывалась какая-то
жизнь...
     Сверху послышался встревоженный голос Дмитрия:
     -- Кирилл! Собираешься вниз? Ну и отчаюга...
     Саша присела  с  другой  стороны.  Ее  глаза  встревоженно
обшаривали  застывшее  в  раздумье  лицо  Кирилла.  Девушка  не
снимала палец с курка бластера. Кирилл вздохнул, спрыгнул вниз.
     Сзади ахнула  Саша,  послышался  сердитый  вопль  Дмитрия.
Кирилл  пролетел  три  --  пять метров, уперся в стенки, сделав
труднейший для гимнастов азаряновский  крест.  Сверху  на  него
обрушилась  Саша,  вместе  пролетели  еще  пару  метров,  потом
одновременно повисли на стенке. Под пальцами было влажно.
     -- Вы не должны... -- гневно выдохнула Саша.  --  Мы  ваша
охрана! Отвечаем за вашу безопасность!
     Сверху в ярком круге света появилась темная голова:
     -- Эй вы, жуки! Что-нибудь надо?
     -- Все   в  порядке,  --  ответил  Кирилл,  морщась.  Саша
наступила ему на ухо. -- Если хочешь, иди вдоль  этого  тоннеля
по внешней стороне пня. Там отдушины, можем общаться.
     -- Вентиляционные отдушины? -- спросил Дмитрий деловито.
     -- Да, жук отводит избыток влаги. Или отводил.
     -- Ишь,  как  йог!  Бережет  здоровье.  А  через  отдушину
пролезу, если понадобится?
     -- Смотря какую. Только не  наткнись  на  жука.  Некоторые
умельцы   в  этих  добавочных  тоннелях  встречаются  с  новыми
самками, пока главная самка сидит в ее основном гареме...
     Дмитрий понимающе хохотнул, а Саша сказала ядовито:
     -- Кирилл   Владимирович,   избавьте   нас   от    лекций!
Почерпнутых, как я понимаю, также из личного опыта.
     Кирилл  соскользнул, касаясь пальцами тонкой пленки слизи,
над  головой  стучало  и  звякало  --  Саша  спускалась,  держа
наготове арсенал.
     На  стенках  мерцала зеленоватым светом не просто слизь, а
симбиотические  грибы,  лакомство  личинок   жуков.   Занимаясь
муравьями,  занимаешься  и их окружением, и у этих жуков Кирилл
нашел ящички на передке груди, куда  они,  покидая  материнское
гнездо,  наталкивали запас грибов. На новом месте, выгрызая для
потомства галерею, сразу же высаживают на стены  споры  грибов.
Рассаду. Вначале даже поливают, удобряют. Узнай Саша, начнется:
высокая    цивилизация,    другой    путь,   непостижимая   для
млекопитающих мудрость...
     Чем ниже, тем аромат древесины становился гуще. Наконец  в
тоннели,  стало  жарко  и  влажно,  как в банке. Часто в стенах
вертикальной шахты мелькали темные круглые отверстия, но только
дважды  на  дальнем  конце  мелькнул  свет.  Остальные   забиты
опилками наглухо, жук держал тут микроклимат, какой изволил.
     Саша  несколько  раз падала Кириллу на голову, извинялась,
пробовала держать голос на мужественной ноте:
     -- Все-таки это не муравейник! Там миллионы умниц,  а  тут
намного    проще...   Сила   за   коллективами,   а   жуки   --
индивидуалисты...
     -- Ну у жуков тоже начали образовываться стаи, -- возразил
Кирилл, чувствуя необходимость восстановить справедливость.  --
Когда  надо заселять дерево, первые жуки идут на верную гибель!
Продырявливают, и вторая волна жуков заселяет ствол без  труда.
Это уже зачатки общественности! Коллективисты...
     Он умолк, насторожился. Дальше внизу явно была жизнь. И не
просто жизнь, вроде плесени, а сильная, уверенная в собственной
силе.  Саша опять наткнулась, пробормотала извинения, Кирилл не
ответил, и  девушка  тут  же  протиснулась  пониже,  в  темноте
прозвучал щелчок взводимого курка.
     Несколько минут люди не двигались, прислушиваясь. Ощущение
чужой  жизни  стало  сильнее.  Даже  Саша  уловила ее признаки,
судорожно  вздохнула,  подобрала  ноги.  Внизу  было  темно   и
страшно.
     Вдруг  тоннель  заполнил гулкий мощный голос, эхо в панике
заметалось в тесном колодце:
     -- Кирилл, подержи эту сумасшедшую за  руки!  Она  вот-вот
выстрелит!
     Саша вскрикнула, Кирилл спросил:
     -- Ты где?
     -- Внизу.  Вижу вас на фоне голубого неба. Звезд не видно,
хотя говорят, что из колодца, из глубокого колодца...
     Саша закричала яростно:
     -- Ты брось эти штучки! Нашел, где пугать! А если бы  я  в
самом деле выстрелила?
     Голос Дмитрия был полон снисходительного превосходства:
     -- Во-первых, я вижу каждое ваше движение. Во-вторых, я не
в тоннеле, так что мне не свалишься на шею, как ты прыгнула уже
на Кирилла. Я в боковушке, выглядываю одним глазком.
     -- Поберегись, -- сказал Кирилл.
     Он  падал довольно долго, наконец из темноты его схватило,
притянуло к стене. Сверху привычно упала Саша, стукнула Кирилла
по голове набором гранат и стрелкового оружия.
     -- Соскучился по вас, -- объяснил  Дмитрий  невиновно.  --
Кирилл  снаружи пня никаких признаков. У основания бродят целые
стада мокриц, блестянок, зеленух, но это было и раньше.
     -- Здесь Никиты нет тоже, -- ответила Саша.
     -- Мы его здесь и не ищем, -- поправил Кирилл. Он видел их
белеющие в темноте лица, объяснил терпеливо. -- Мы  смотрим  на
возможность...  Ищем  опасность.  Но  здесь  безопаснее,  чем в
московском метро.
     -- Безопаснее? -- ахнула Саша.
     -- Да. В муравейнике во сто крат труднее, но как только вы
научились следовать правилам... В  метро  за  нарушение  правил
безопасности можно тоже потерять не только рубль за штраф, но и
голову.
     Он  протиснулся  мимо  десантников,  едва  не  сорвался во
влажные испарения, что  поднимались  мощно,  победно,  лишь  на
самом  верху  рассеивались  по  тоннелям и тоннельчикам. Грибки
светились совсем слабо, боковых норок прибавилось.
     Дмитрий догнал, проворчал вполголоса:
     -- Все время мерещится нечто... У жуков бывают привидения?
А то вон чернявое выглянуло... спряталось...  Опять  выглянуло!
Вроде бы как с рогами?
     -- В вентиляционной трубе пусто?
     -- Даже клещей не встретил.
     -- Спустись  по  маточному  ходу, а мы с Сашей посмотрим в
соседнем  тоннеле.  Если  ничего  не   встретишь,   встречаемся
наверху.
     Дмитрий  бесстрашно  ринулся  вниз.  Он  прыгал от стены к
стене, как целлулоидный  шарик  в  трубе.  В  шахте  еще  долго
металось испуганное эхо.
     -- Рисковый,  --  проговорила Саша с досадой. -- Не цапнет
его кто-нибудь? Будет мчаться на всех парах, а его  из  темноты
-- ца-а-ап! Прямо в зубы влетит.
     -- Дмитрий  не промах, -- ответил Кирилл, но сам не ощутил
в голосе уверенности.  --  Наша  чувствительность  обострилась,
замечаешь?
     Они еще улавливали прыжки Дмитрия, шаги, карабканье, могли
назвать ход, где тарзанили.
     -- Я бы его отыскала легко.
     -- Слух, как сама понимаешь, не причем... По вкусу молекул
воздуха?
     -- Интуиция,   --   спросила  Саша,  ее  голос  в  темноте
зазвенел. -- Шестое чувство? Телепатия?
     -- Ох, перестань...
     Удивляемся, подумал он, что кузнечик чувствует колебания с
амплитудой в половину атомного ядра водорода, но здесь мы  тоже
кузнечики и сверхкузнечики. Кузнечикам и не снилось, как сможем
чуять мы, если малость сосредоточимся, подтренируемся...
     Он осторожно спускался по цилиндрическому ходу, наполовину
одурманенный испарениями. Бетонные кольца такого диаметра видел
при прокладке  городской  канализации, но здесь не бетон, жизнь
на стенках в виде плесени, жизнь копошилась в нижних слоях пня,
он  сам,  Кирилл  Журавлев,  здесь  часть  жизни   огромнейшего
организма...
     Он  прислушался.  Прыжки Дмитрия слышались отчетливо, хотя
его занесло уже Бог знает куда.  Гнездо  строилось  так,  чтобы
короед  знал  о  проказах  личинок?  Бионикам  здесь  есть чему
учиться, жук совершенствовал акустику миллионы лет.
     Чуть повеселел, найдя рациональное объяснение. Непременные
в среде полуинтеллигентов разговоры  об  экстрасенсах  вызывали
тошноту. Когда-то спорил с ними, доказывал, но скоро сообразил,
что  имеет  дело  с  верующими  на  свой  лад. А с верующих что
возьмешь? Хотя люди они хорошие. Иногда...
     Тупик ощутил задолго до того,  как  уперся  в  него  лбом.
Здесь  было  так  жарко  и  мокро, что Журавлев с удовольствием
подумал о собственной  предусмотрительности.  В  скафандре  уже
сварился бы!
     Саша ощупала влажный ковер грибков. Под ними чувствовались
размокшие поленья опилок.
     -- Глухой номер?
     -- Вернемся, -- предложил Кирилл.
     Они  выбрались  через  боковой  ход,  чтобы не проделывать
изнурительный путь вверх.  В  тесном  тоннельчике  Саша  ползла
первой,  она  десантница,  а  Журавлев, хоть и непосредственное
начальство, увы, не профессионал...
     Кирилл не спорил. Выпали из дерева почти на уровне  почвы.
Саша  принялась  ходить  по  кругу,  охраняя  драгоценную жизнь
ученого, а Кирилл сидел мрачный, как грозовая туча. Станция  на
ошибочном  месте,  но  как об этом заикнуться? Коллектив дружно
трудится на  плоту,  не  замечая  в  трудовом  энтузиазме,  что
стремительно  приближается к Ниагарскому водопаду... Только он,
Кирилл Журавлев, понимает, но беда в  том,  что  именно  он  --
самый никудышный боец в мире!
     Через  полчаса сверху спрыгнул светящийся, как привидение,
облепленный слизью Дмитрий. Саша его  почистила,  хотя  морщила
носик   и   даже   отворачивала  голову.  Дмитрий  был  хмурым,
насупленным.
     -- Я ничего не ощутил. А ты?
     -- И я, -- ответил Кирилл. -- Если даже  парень  не  погиб
здесь, то обитатели пенька этому виной. Нечто другое.
     -- Что теперь?
     -- Не знаю, -- ответил Кирилл честно.
     -- Ты  наш  начальник,  -- напомнил Дмитрий. -- Начальство
должно быть энергичным,  в  слабости  не  признаваться.  Должно
призывать  "давай-давай",  чтобы не успели опомниться, чтобы не
раздумывали... Как Мазохин!
     Саша  сделала  молниеносное  движение,  в  руках  появился
бластер,  с гнусным шипением плюнул зарядом кле