Юрий Никитин.
   Мегамир 1-2

   Мегамир
   Владыки Мегамира


   Юрий Никитин.
   Мегамир


      * I ЧАСТЬ *

     Глава 1

     Экран  померк,  одновременно  прозвенел телефонный звонок,
резкий и требовательный. Ногтев покосился на  Кирилла,  человек
без  допуска,  поморщился,  но еще пальцы уже сдернули трубку с
рычага.
     -- Ногтев слушает.
     Сквозь   решетку   мембраны    рвался    наружу    строгий
начальственный  голос.  Он  перекрывал  далекий  гул и странные
шорохи. Трубка, сообразив, кто на каком конце  провода  старше,
попыталась вывернуться из ладони Ногтева.
     Кирилл  искоса  посмотрел  на  Ногтева,  а  еще чаще -- на
третьего человека, мускулистого как статуя фараона, и такого же
неподвижного. Тот сидел у двери, цепким взглядом охватывая всех
и вся, осень авсиц, широченный в плечах,  грудь  вздувается  от
мускулов,  широкие  ладони  мирно  лежат  на  коленях, но когда
Кирилл представил какого размера будут кулаки, когда этот атлет
сожмет пальцы, по спине пробежали мурашки.
     Наконец Ногтев сказал  что-то  вроде  "слушаюсь",  опустил
трубку с таким усилием, словно разрубленную вдоль оси непомерно
тяжелую  гантель. Его лицо разом пожелтело, глаза втянулись под
укрытие по-неандертальски толстых надбровных дуг. Под  пещерами
глаз   повисли   многоярусные   карнизы.  Голос  его  прозвучал
искаженно, с помехами, словно шел с другого конца Галактики:
     -- Контрольные сроки прошли... Испытатель не вернулся.
     Старый могучий  дуб,  он  привык  выстаивать  под  бурями,
грозами,  выдерживал  удары молний, под защитой ветвей вырастил
молодняк, но, как ясно видел Кирилл, силы уже не те,  а  молнии
бьют и бьют! Как всегда, по самому высокому дереву.
     Атлет,  изображавший фараона на троне, шевельнулся с таким
видимым  усилием,  что  Кирилл  почти   услышал   скрип   тугой
мускулатуры.  Прозвучал хрипловато мужественный голос, сильный,
как зов боевой трубы перед рыцарским турниром:
     -- Аверьян  Аверьянович...  Если  коллега  готов,  нам  бы
поспешить! Вдруг Сашка где-нибудь лежит, истекая кровью?
     Кирилл  стиснул  ладони,  нервно  переплетя длинные тонкие
пальцы. Со стороны казалось, что он зажал в руках выловленную в
подземных пещерах большую сороконожку. Летом как-то было не  до
модного  загара, работы невпроворот, остался болезненно-белым с
той синевой, какую отыщешь разве что у забитых скороспелых  кур
в  отсталых  хозяйствах.  Рядом  с  выкованным  из  темной меди
Ногтевым и незнакомцем особенно  не  по  себе.  По  ним  стукни
молотком  -- пойдет медный звон, как в Новгороде перед вече. По
какому месту не стукни, хоть по лбу.
     -- Я... -- сказал Кирилл торопливо, -- я готов. Если  надо
для спасения... человека... Словом, располагайте мною.
     Ногтев  с сомнением побарабанил толстыми твердыми пальцами
каратэки по бумагам. Сбоку стояла последняя  модель  "Сварога",
накрученная  и  навороченная,  с  расширениями  и прибамбасами,
однако Ногтев, как уже понял  Кирилл,  больше  доверял  простой
белой бумаге из целллюлозы.
     Кирилл  скосил глаза и увидел собственную фамилию. Судя по
вороху справок, о нем собрали данные, начиная с внутриутробного
поведения, проверили и перепроверили здоровье, допуски, ай-кью,
научные  работы,  пребывание   за   границей,   награждения   и
поощрения,  переписку  с иностранными гражданами, уживаемость в
коллективах...
     -- Рискнем, -- решил наконец Ногтев, словно убеждая самого
себя. -- Вы знаток в нужной области, чего не  скажешь  о  наших
дуболомах.  С вами пойдет один из наших. Опыта ему не занимать,
бывал на коне, бывал и под конем...
     Атлет привстал, коротко наклонил  стриженную  голову.  Это
были   одни   каменные   мышцы,   развитые  греблей,  теннисом,
плаванием, боксом, штангой, каратэ, джиу-джитсу и бог знает чем
еще нелепым в мире компьютеров и автоматов Калашникова.
     -- Дмитрий Анатольевич  Немировский,  --  отрекомендовался
он. -- В нашем случае -- Дмитрий. А вы -- Кирилл? Хорошо.
     Ногтев  вырос  над столом, не меняя выражения лица, словно
его подняло домкратом. Он выглядел потяжелее  Немировского,  но
под  наросшим  за  годы администрирования слоем жирка и дурного
мяса Кирилл видел все те же каменные  мышцы,  развитые  боксом,
штангой...
     Кирилла передернуло, он сказал напряженно:
     -- Товарищ  Ногтев,  напоминаю  еще раз. Когда понадобится
помощь, я запрошу ее сам...
     Ногтев нахмурился:
     -- Это не ваша лаборатория с подопытными червячками!  Дело
очень  серьезное...  и  даже  опасное. Вы не представляете всей
картины...
     -- Я специалист, --  напомнил  Кирилл,  --  совершенно  не
разбираюсь  в  погонах,  но  свою  работу  знаю.  Или  хотя  бы
представляю. Условимся: здесь я подчиняюсь вашим  сержантам,  а
там они мне.
     -- Вы  плохо  представляете нашу работу, -- ответил Ногтев
мрачно. -- Уверяю вас, сержантами и за версту не пахнет. Даже у
шофера звание повыше майора. Впрочем, у меня просто нет выбора.
Я принимаю ваши условия... Этого вы хотите?
     -- Да.
     -- Добро. Там командование берете на себя!
     Немировский четко повернулся  к  Кириллу,  выпятил  грудь,
щелкнул  каблуками.  Видимо тем самым давал понять, что в армии
он привык к любой  дурости,  на  то  и  армия,  так  что  готов
подчиняться даже штатскому. Кирилла передернуло.
     Голос  Ногтева  был  серым  от  усталости, даже подернутым
пеплом:
     -- С меня голову сорвут  за  своеволие,  но  согласовывать
некогда. Действуйте! И поторопитесь.
     Кирилл на миг задержался у выхода:
     -- Вопрос моей... командировки... уладите сами?
     -- Да-да, конечно, -- отрывисто бросил Ногтев. Похоже, его
даже передернуло от такой мелочи.
     Немировский  уже  сорвался  с  места. В два прыжка миновал
коридор и, не обращая внимания на тихоходный лифт, промчался по
винтовой лестнице, похожей на  стальной  смерч,  ввинчивающийся
штопором в вестибюль.
     Кирилл  все еще топтался на пороге. Показалось, что Ногтев
несколько недооценивает их директора  института,  который  тоже
недавно снял мундир полковника.
     -- Пожалуйста, а то у нас в последнее время строгости...
     -- Уладим! -- раздраженно бросил Ногтев.
     У  подъезда ждала черная легковая автомашина, длинная, как
подводная лодка. Дмитрий распахнул  дверцу  перед  Кириллом,  и
пока  тот  пугливо  усаживался,  не понимая -- то ли он в рубке
звездолета, то ли за пультом МИГ-37М, Дмитрий уже  оказался  за
рулем.  Машина бесшумно рванулась вперед, почти полетела, низко
стелясь над грунтом, став еще более похожей на подлодку.
     Кирилл вжался в глубь сиденья, уперся ногами. Дмитрий гнал
автомобиль-торпеду, словно камикадзе,  по  разделяющей  полосе,
превышал  скорость,  срезал  повороты...  По  слухам,  в Москве
семьдесят семь правил дорожного движения, но Дмитрий  наверняка
ухитрился нарушить их все.
     -- Держись  ближе  ко  мне,  --  сказал он, не поворачивая
головы, -- я там был дважды... Конечно, вы специалист...
     Обращался то на "ты", видя бледного ученого,  похожего  на
улитку  без  раковины, то на "вы", вспоминая, что эта улитка --
доктор наук, то есть  примерно  в  ранге  полковника,  если  не
генерал-майора,  и  что  эта  улитка  написала  толстые научные
книги, от  одного  взгляда  на  которые  у  любого  нормального
человека челюсти сводит.
     .
     Теперь  он,  уже  лысеющий,  но  еще  достаточно моложавый
доктор   наук,   респектабельный   и   авторитетный   в   кругу
мирмекологов,   будет   участвовать  --  уже  участвует!  --  в
спасательной экспедиции. Супермены с железными мускулами сели в
лужу, как признал Ногтев, нужен специалист. Вовремя, ничего  не
скажешь.

     При входе у них дважды проверили отпечатки сетчатки глаза.
Когда  Кирилл  увидел  на  большом  экране  цветное изображение
своего глазного дна, лишь неумело выругался. Что ж, традиции на
Руси сильны. Связь  поколений,  так  сказать.  Некое  заведение
знает о нем все. Или очень много. Как и о других гражданах.
     В  третий  раз  дежурный  лишь  назвал  их вслух незримому
слушателю, сказал "слушаюсь", где-то  что-то  тронул,  в  стене
медленно  выявилась  толстая  стальная  дверь  овальной  формы,
ведущая  то  ли  в  подземелье  швейцарского  банка,  то  ли  в
противоатомный бункер.
     Они  с  Дмитрием  почти  бежали  по  коридору, похожему на
внутренности гигантского металлического червя.  Мигали  цветные
огоньки,  словно  передавая  их  по  эстафете.  Снова  проверка
документов,  звонок,  металлический  голос  в  трубке:  "Проход
разрешен",  пальцы  дежурного  в ящике стола, набирающие только
ему известную комбинацию цифр.
     Последняя дверь, Кирилл надеялся, что последняя,  отъехала
в  сторону.  Кирилл  сглотнул  слюну.  Во  рту  было сухо, язык
царапнул небо.
     -- Все, -- сказал Дмитрий хрипло. -- Здесь наш трамплин.
     Кирилл видел огромный зал, нечто вроде  помеси  вокзала  с
пролетом ультрасовременного цеха. Он показался ему операционным
залом  для  динозавров.  Дмитрий  быстро  раздевался, и Кирилл,
нерешительно  поглядывая  на  здоровяка,   начал   расстегивать
пиджак.  Из  боковой  двери  выглянула  девушка, сказала "ага",
скрылась.
     -- Снимай, снимай штаны, -- поторопил Дмитрий. -- Не тяни!
     Воздух пронизывали мощнейшие силовые поля. Вроде бы учуять
их нельзя, но Кирилл все равно воспринимал и боялся. Боялся  не
Кирилл  Журавлев, доктор наук, трусила совокупность инстинктов,
избегающих  близости  просыпающегося  вулкана,  бегущих   перед
землетрясением, а при грозе забивающихся в нору.
     В  трех  шагах  перед  изогнутым  длинным  пультом  стояла
квадратная ванна с  толстыми  стенками.  Поблескивала  матовая,
словно политая жиром, вода, если, разумеется, это была вода. От
ванны к пульту тянулись даже не провода -- толстые кабели.
     В  зал быстро вошел крупный седой мужчина. Дмитрий выпятил
грудь, попытался пристукнуть голыми  пятками.  Кирилл  невольно
подобрал  живот, но досадливо поморщился. В каждом из нас сидит
раб, а в его  стране  его  еще  и  культивируют.  Понятно,  что
военных  не  любит и боится, но все-таки тянуться перед ними не
должен.
     -- Готовы? -- спросил седовласый командирским голосом.
     Кирилл кивнул, а Дмитрий отчеканил:
     -- Просим ускорить!
     Седовласый нащупал кнопку на столе, чуть  помедлил,  глядя
Кириллу   в  глаза.  Взгляд  у  него  был  твердым,  подбородок
квадратным, словно их всех лепили по одной мерке. Кирилл нехотя
отвел взгляд.
     Вспыхнул яркий свет. В зал вбежали люди, быстро и накатано
расселись перед пультами, застыли.
     Седовласый сказал раздельно:
     -- Переход в Малый Мир  отнимает  неделю.  Возвращение  --
месяц.  Но при ЧП придется рискнуть на экспресс-метод. Организм
перестроится не полностью. Ну, даже лишь частично.  Вам  нельзя
ни  пить,  ни  есть.  Впрочем,  пить  вроде  бы  не  опасно, но
проверить не успели. Вы сможете пробыть  там  столько,  сколько
продержитесь без еды.
     -- Понятно,  -- ответил Кирилл чужим голосом. -- Эта ванна
на двоих?
     Дмитрий хлопнул по плечу:
     -- Техника  не  стоит  на  месте.  Вон  вторая...   Заодно
опробую. А ты полезай! Увидимся.
     Кирилл  перенес  ногу  через бортик. Подрагивающий студень
начал обжимать тело, побежали мурашки. Краем глаза заметил двух
женщин, и мурашки побежали гуще: он стеснялся раздеваться  даже
перед врачами.
     Увы,  к  нему  подошла  именно  женщина. Бесстрастная, как
машиносборочный агрегат, механически точно вонзила жало  шприца
Кириллу в вену, нажала на поршень. Даже не успела прижать ватку
со  спиртом,  как  Кирилл  погрузился  в ванну, уже не чувствуя
поддерживающих его рук.
     Седовласый  нетерпеливо  посматривал  на  экран.  Оператор
крикнул:
     -- Первый блок готов!
     -- Второй блок готов, -- ответил другой голос.
     -- Третий блок...
     -- Четвертый...
     Когда отрапортовал двадцатый, седовласый скомандовал:
     -- Готовность -- один! Даю отсчет.
     Зазвучал металлический голос:
     -- Десять секунд... девять... восемь...
     При  счете "ноль" седовласый тронул красную кнопку. Воздух
на миг загустел, потерял структуру, стал  видимым,  но  силовые
поля  вошли  в  резонанс  с  клетками  человеческого организма,
равновесие восстановилось.
     Все смотрели на центральный экран. Погруженные с  головами
в  жидкость  в  невесомости плавали два обнаженных человеческих
тела, которые начали долгое путешествие в Малый Мир.

     Глава 2

     Слабый зеленоватый свет. Чуть  позже  он  ощутил  странные
звуки,  непривычные  запахи.  Он еще не двигался, но воздух уже
казался плотным, осязаемым, словно лежал в теплой  воде.  Зачем
почудилось,   что   за  кисейным  занавесом,  прошитым  странно
знакомой сетью красноватых жилок, он видит движущийся силуэт. С
огромным трудом поднял веки.
     В двух шагах стояло странное существо.  Человек,  это  был
человек,  но  полупрозрачный! Кирилл смутно видел внутренности,
за белой решеткой ребер угадывалась пульсация, странно  застыла
бело-серая пена легких, смутно виднелись сизые комочки почек...
На  бедрах  Дмитрия, это был он, топорщились шорты желто-серого
цвета, сделанные словно из жести: ни прилегали,  оттопыривались
и жестко похрустывали.
     Дмитрий  настороженно  посматривал  по  сторонам,  косился
вверх. Там  тяжело  громыхало,  двигались  темные  бесформенные
массы.   Оттуда   накатывали   тяжелые   запахи.  Знакомые,  но
неприятные.
     Кирилл чувствовал как трепещет  от  страха  и  напряжения.
Покосился на свои руки, там тоже сквозь тончайшую пленку кожи и
розовую   проступали  плотные  кости,  вздутые  суставы  темные
сухожилия, синеватые вены и крохотную сеть капилляров...
     -- Слаб я, да? -- спросил Кирилл с неловкостью.
     Хотел подняться, непонятная сила тут  же  бросила  вперед.
Дмитрий  посторонился, его движения были резкими, дергающимися.
Кирилл пролетел  словно  в  замедленной  съемке  и  врезался  в
удивительную стену.
     Это  был  необъятный  баобаб, но непривычно рыхлый, словно
слеплен из мягкого сыра, даже не сыра -- истекающего сывороткой
творога. По всей стене торчали редкие белесые волоски  толщиной
с  мышиные  хвосты.  Внутри ствола нечто шевелилось, двигалось,
переползало из одной плохо видимой камеры в другую.
     -- Замри, -- велел Дмитрий вслед предостерегающе.
     Кирилл послушно упал, застыл, раскинув  руки  и  ноги.  Он
лежал  на крупных глыбах с острыми как бритвы краями, но острые
грани кожу не  дырявили,  даже  не  кололи.  Вверху  громыхало,
темные  горы  туч  опустились  ниже.  Пахнуло  теплом и странно
знакомым запахом,  хотя  Кирилл  мог  поклясться,  что  никогда
раньше  не  слышал. Он скорее догадался, чем узнал Ногтева. Там
же с ним за гранью видимости, начальник оперативной службы, его
команда, наблюдатели...
     В плотных  струях  воздуха,  ясно  различимых,  проплывали
золотистые  в  солнечном свете гусеницы, мохнатые, причудливые.
Некоторые шевелились,  извивались.  Воздух  держал  их,  иногда
приподнимал   и   уносил.   Кирилл  потрясенно  узнал  пылинки,
бактерии, какие-то тончайшие, но явно живые нити.
     Крохотные  организмы,   не   крупнее   Кириллова   пальца,
дрейфовали в теплых слоях без движения. Едва их уносило в тень,
судорожными  толчками  выкарабкивались  на  свет. Самые крупные
хватали добычу и опускались на дно, очень медленно  продавливая
воздух.
     По  лбу  пробежали  невидимые лапки. Кирилл дернулся, рука
взвилась как подброшенная взрывом. Ладонь  отскочила  от  лица,
словно воздушный шарик.
     -- О, черт!
     -- Лежи  и  слушай,  --  велел  Дмитрий  торопливо. -- Все
прошло удачно. Мы  уменьшились  до  размеров  муравьев.  Физика
здесь  другая,  вы  ж  мирмя... мерми... в общем, специалист по
муравьям. Здесь не место  молоткам,  ножам,  пишущим  машинкам,
диванам...
     Кирилл  медленно сгибал и разгибал пальцы, шевелил руками,
Учи, здоровяк, учи. Он тоже бывал в этом мире. Когда наблюдал в
лупу, микроскоп. Ходил здесь, прыгал, общался.
     -- Да-да, запоминаю.
     -- Хоть законы здесь другие, -- напомнил  Дмитрий,  --  но
особой  заботы  о  ближнем  нет. Падай с любой высоты, но упаси
боже прилипнуть к капле росы! Не попади под падающий камень или
стебель. Даже если не задавит, то  прижмет  --  не  выберешься.
Конечно,  за нами наблюдают, но тут все на таких скоростях, что
не успеешь сказать "мама".
     В бок кольнуло, словно куснул комар.  Кирилл  инстинктивно
хлопнул   ладонью.   Хлопка   не   получилось,  невесомую  руку
отбросило.
     -- Микробы,   --   прокомментировал    Дмитрий.    Он    с
беспокойством  следил за Кириллом. -- Теперь старый эпителий не
защита... Конечно, антибиотиками нас напихали под  завязку,  но
вы все равно лупите. Я в дедовские методы верю больше.
     Кирилл  беспокоился,  что  нет  потребности  в  дыхании. У
высших насекомых  вместо  легких  трахеи,  а  у  них  нет  этих
дыхательных  трубочек,  что  пронизывают  все тело. Или дыхание
пойдет  через  кожу?  Тогда  полезет   всякая   дрянь,   начнет
вгрызаться в печень, почки, легкие... Справится ли щитовидка? И
во рту уже нарастает сухость...
     -- Давай на "ты", -- с неловкостью предложил он. Голос его
истончился,   стал  резче,  пронзительнее.  --  Мы  практически
ровесники. Да и условия полевые.
     -- Вот и хорошо, -- отозвался Дмитрий  с  облегчением.  --
Без штанов какое на "вы"? Чего ты ежишься? Лови!
     Кирилл медленно поднял руку, контролируя движения, вытянул
пальцы.  Шорты  медленно  поплыли  по  воздуху. На едва видимой
тепловой струе подбросило, и в округлых  дырах  штанов,  как  в
сдвоенный телескоп, мелькнули толстые мясистые листы молочая.
     -- В  лаборатории выплавили сверхтонкую пленку, -- пояснил
Дмитрий. -- Умельцы сшили штаны. Ну,  чудики,  которые  "Слово"
режут на конском волосе, а в маковом зернышке делают велосипед.
Еще  и носы воротили! Мол, мы чистые эстеты, прикладными делами
не занимаемся. Им настоящую работу  дают,  а  они?  Кому  нужен
велосипед в маковом зернышке? А штаны пригодятся.
     Кирилл лежа натянул шорты.
     -- Попробуй   подняться,   --  предложил  Дмитрий.  --  Не
спеши... Но поторапливайся.
     Кирилл медленно, не чувствуя веса, встал. На миг  оторвало
от  земли.  Качнуло.  Попытался  удержаться,  но  перестарался,
швырнуло в другую сторону. Ему показалось, что  падение  длится
уже  час, наконец-то он выставил руки, но вспомнил, что падений
в Малом Мире бояться нечего...
     Зато с ног сбивал даже не  ветер,  валило  любое  движение
воздуха.  Взявшись  за  толстый  как  ватное одеяло край листа,
несколько раз сильно взмахнул рукой.  Осязаемо  плотный  воздух
сопротивлялся, тугими струйками протек между пальцами.
     Дмитрий  встал  рядом,  его  глаза  настороженно шарили по
сторонам. За его спиной вздымалась  необъятная  стена  металла,
что  уходила  в  стороны,  ввысь, там на нее ложился край неба.
Переходная Камера, откуда они вышли, край Полигона!..
     На огромной высоте, куда не достигало  зрение,  колыхались
темные  грозовые тучи. Изредка раскатисто громыхало. Каждый шаг
фиксируется телекамерами. Специалисты начеку:  спасти,  помочь,
выручить.  Им  кажется, что успеют всегда и во всем. Тем более,
что  муравьи  обычно  не  видят  дальше   собственного   усика,
остальные  насекомые  -- не намного лучше. Даже для Кирилла все
различимо  лишь  шагов  на  двадцать  --  тридцать,  а   дальше
расплывается, превращается в месиво форм и красок. Ногтев с его
командой  --  лишь  грозовая  туча,  а  его голос -- отдаленное
громыхание высотного самолета, берущего звуковой барьер.
     -- Подними руки, -- сказал Дмитрий.  --  Расставь  ноги...
Пошире!
     Сверху  медленно  опускалась  бесконечно  длинная  толстая
труба. Основание терялось в  темных  тучах.  Кирилл  потрясенно
узнал  толстые,  как  вагоны,  человеческие  пальцы, зато конец
трубы рассмотрел: исщербленный  край  из  толстого