стро:
     -- Подождите!  Вы  вправе  отсрочить  возвращение...   Это
ненадолго.  Я  очень  прошу  вас.  Кирилл Владимирович, Кирилл!
Давайте заглянем вон на тот  подмаренник.  Это  займет  минуты,
зато там такое увидим... Такое! Я обещаю.
     Дмитрий нахмурился. Его щеки запали, глаза горели голодным
блеском.  Когда  он  смотрел  на Сашу, глаза его вспыхивали еще
сильнее.
     Кирилл ответил, чувствуя, как у самого дрожит голос:
     -- Я  занимаюсь  муравьями.  Только  муравьями!  Вы  здесь
побываете  еще  не  раз,  а я... Конечно же, я полностью за то,
чтобы задержаться на несколько минут. Но условимся! Раз  делаем
вид,  что  это  я велю изменить маршрут, то вы должны слушаться
меня беспрекословно. Как слушались бы своего  ефрейтора...  Ах,
вы лейтенанты? Тогда как маршала.
     Саша  шагнула  к нему, губы ее сложились трубочкой, словно
бы хотела поцеловать. Кирилл отшатнулся. Дмитрий помахал рукой,
металлический куб опустился почти на самые  головы,  бросая  на
землю  яркие  блики,  повисел, затем его потянули вверх теми же
неровными толчками. На полпути завис, начал опускаться, раскаты
стали грохочущими. Боги спорили. Наконец куб ушел вверх.
     -- Послушались... -- прошептала Саша,  в  глазах  ее  было
изумление.
     -- Ты  бы видела, как он их при отправке взял за горло, --
подтвердил Дмитрий гордо, словно это  он  осмелился  нажать  на
всесильного Ногтева.
     Кирилл   императивным   жестом  "голоден,  очень  голоден"
приковал  к  месту  толстенького  чистенького  муравья.  Тот  с
готовностью  присел, задрал голову, жвалы раздвинулись. Плотный
золотистый шар засверкал солнечными зайчиками.
     Кирилл сунул голову между острых  зубцов,  золотистый  шар
начал  уменьшаться.  Дмитрий  сопел  завистливо, Саша судорожно
дергалась поблизости, лицо ее побледнело  еще  больше.  Дмитрий
как  сомнабула  приблизился  к Кириллу и, едва тот оторвался от
источника меда, поспешно занял его место.
     Сперва, как и полагалось, поглаживал  муравья  по  голове,
сяжками делал ритуальные движения, потом так увлекся медом, что
только   держался   за  основание  усиков,  словно  за  рукояти
управления МИГ-29С. Сверкающие  жвалы,  способные  в  один  миг
перекусить  человека,  касались острыми зубцами шеи Дмитрия, но
на пиру смерть не страшна, и Дмитрий ни на что  не  откликался,
поглощая сытно пахнущий мед.
     Кирилл   впервые   ощутил,   как   напряжение  уходит.  Он
облегченно засмеялся,  а  Дмитрий,  сытно  отдуваясь,  небрежно
разомкнул  жвалы,  чтобы  вытащить  голову,  погладил  ладонями
вздувшийся живот. Саша стояла как  соляной  столбик,  глядя  на
них, особенно на Дмитрия, во все глаза.
     -- Здорово   живут,   скажу  вам,  --  проговорил  Дмитрий
довольно. -- Что жрут, что жрут!..  Да,  муравьем  жить  можно.
Кирилл,  я  готов задержаться. Что нам несколько минут? Да хоть
на сутки! Только не дадут, пинцетом пособирают...
     Он указал большим  пальцем  в  колыхающиеся  тучи.  Кирилл
сказал, смеясь:
     -- Смотри, куда муравей понесся!
     -- Куда... Обратно на дерево. А что?
     -- Ты  забрал  у  него  весь  запас.  Куда  в тебя столько
влезло?
     Дмитрий оскорбленно повел крутыми плечами.
     -- На аппетит я никогда не жаловался. Даже в  проекторской
когда-то   работал  лаборантом  и  то  садился  там  перекусить
бутербродами. В моем роду умели поесть! Потому росли мужики,  а
не  хлюпики.  После  такой еды я на все готов. Кирилл, ты когда
еще увидишь такого... ну, с медом, толкни, а?
     -- Понравилось?
     -- Винюсь, зря костерил их. Теперь же, когда  поел  ихнего
хлеба...
     Саша  жалобно пискнула, отыскивая голос, убежавший чуть ли
не до кабинета Ногтева:
     -- Кирилл  Владимирович!..  Дима...   Вы   меня   на   уши
поставили.  Мирмеколог  --  еще  понятно,  но  ты... ты ж прямо
обнимался с этим страшилищем!
     Дмитрий коротко хохотнул:
     -- Хорошие парни. Бравые, открытые, простые.  Совсем,  как
я! Все наше невежество. Расисты мы малость. Чую, подружимся...
     Саша покосился наверх:
     -- Представляю,  что  наснимали  кинооператоры. Мы за этот
рейд продвинули программу на год вперед. Если не больше.
     Ствол подмаренника был  толще  баобаба,  но  чувствовалась
непрочность,  рыхлость.  Чудовищное тяготение уплотняет клетки,
диктует форму, но здесь для Конструктора простор!
     Солнечный луч высветил сквозь тонкую  кору  вздутые  соком
клетки, продолговатые кабели волокон, соединительные ткани. Все
пропитано   холодноватым   замутненным   соком,   что  медленно
двигается   от   невидимых   корней,   неся   наверх   питание,
строительный материал...
     Саша   подпрыгнула,  ловко  побежала  вверх,  цепляясь  за
микроскопические трещинки. Дмитрий скакнул еще  выше  --  после
медовухи  сила  играла,  готов  драться  хоть  с тигром, хоть с
кузнечиком, -- побежал  на  четвереньках,  едва  ли  уступая  в
скорости фуражиру.
     Стараясь  не  выглядеть  особенным растяпой, Кирилл спешил
следом, пугливо шарахался  от  бегущих  вниз  муравьев.  Дважды
сбивали,  зависал,  на  кончиках  пальцев,  но  какие  могучие,
оказывается, у него пальцы!
     Саша и Дмитрий ждали его у развилки. По двутавровой  балке
упругого  черешка  перебежали  на  широкий,  как поле стадиона,
лист. Поверхность мерно покачивалась в теплых токах воздуха.  В
Большом  Мире  Кирилл  запросил  бы  у стюардессы гигиенический
пакет, здесь  же  только  присел,  чтобы  не  сбросило  толчком
воздуха.
     -- Вот мой козырь, -- сказала Саша.
     Неподалеку  стало  полупрозрачных  пузырей,  касаясь  друг
друга раздутыми  блестящими  боками,  дружно  тянули  из  листа
хоботками  слабый  сок,  сгущая  в  удивительных телах, изгоняя
избыточную влагу. Вокруг этих существ,  от  которых  за  версту
несло  беззащитностью,  грозной  цепью  стояли черные муравьи в
непроницаемых  для  солнца  литых  доспехах.   Над   массивными
головами  медленно  шевелились суставчатые антенны, регистрируя
запах, колебания плотности воздуха, концентрацию ионов...
     Мимо  стражей,  ответив  на  пароль,  к   тлям   пробегали
фуражиры.  Умело  доили, то есть щекотали усиками, после чего у
тли на конце брюшка непроизвольно выступала прозрачная  сладкая
капля. Опорожнив три-четыре тли, раздутый, как бочонок, фуражир
мчался со всех ног обратно.
     Саша  и  Дмитрий  уже  обошли стадо, держась в сторонке от
грозной   стражи.   Кирилл    передернулся.    Сейчас    пойдет
дилетантское:  муравьи  разумны, ведь пасут скот, охраняют! Еще
не знают, что муравьи выводят среди  тлей  наиболее  медоносные
породы, остальных -- под нож, на зиму загоняют тлей в подземные
коровники  в  непромерзающем  слое,  кормят,  а  ранней  весной
выгоняют на заранее разведанные пастбища. Не брякнуть  бы,  что
после  миллионолетней  селекции рот фуражира и задний сифон тли
совпадают с точностью зажимов брандспойта...
     Сильное завихрение воздуха бросило его на лист.  Засмеялся
Дмитрий,  он  держался,  как  моряк на качающемся паруснике, но
вдруг сам взвизгнул,  его  ноги  запрыгали  прямо  перед  лицом
Кирилла.
     Саша крикнула встревоженно:
     -- Кирилл Владимирович, что с ним?
     -- Со  мной  все в порядке, -- огрызнулся Дмитрий. -- Меня
свалить не так просто. Какая-то муха-дура набросилась  сослепу!
Будто я медом намазан!
     -- Может    быть,    выступает?   --   предположила   Саша
встревоженно. -- Переел?
     Дмитрий   ответил   нечленораздельно.   Кирилл   поднялся,
развернул  Дмитрия  к  себе  спиной.  Под  лопаткой  десантника
вздувалось белое блестящее яйцо. Оно быстро  темнело,  принимая
цвет  загара,  становясь  неотличимым  от  кожи,  даже просело,
превращаясь в полусферу.
     Пальцы скользили, а яйцо погружалось, раздвигая  непрочную
кожу.  Саша  грубо  отстранила  мирмеколога,  рванула. Раздался
слабый  треск,  и  в  ее  ладони  осталось  яйцо   с   лоскутом
окровавленной кожи.
     -- Что...   это?  --  спросила  Саша.  В  ее  глазах  было
отвращение, она держала яйцо  на  вытянутой  руке.  Яйцо  вдруг
пошло   пятнами,  на  нем  появились  зеркальные  отпечатки  ее
пальцев, укрупненные ногти.
     Кирилл  хмуро  указал  на  муравьев.  Воздух  закручивался
маленькими  смерчами, ходил ударными волнами от налетевшей стаи
огромных мух, они лавиной обрушились на  стражей  и  фуражиров.
Запахло  нечистотами,  гнилью.  Самые расторопные из стражей на
лету хватали  мух,  лязгали  жуткие  жвалы,  затем  фуражиры  с
торжеством  тащили вниз двойной груз: в брюшке мед, в жвалах --
мясо.  Но  самые  расторопные   из   мух   успевали   мгновенно
припечатать  яйцо  муравью  на  спину,  а  то и на голову. В те
места, где муравью яйцо не достать...
     -- Или мухи полные дуры, -- сказал  Дмитрий  недоумевающе,
он   еще   морщился,  выворачивал  руку  за  спину,  словно  ее
выкручивали невидимые дружинники. Щупал ранку. -- Или мураши  в
последние дни... то есть миллионолетия, поумнели!
     -- Еще   одно   доказательство,   клянусь   мирмекологией!
Присягаю теорией эволюции!
     Они понаблюдали, как  между  стражей  и  фуражирами  сразу
засновали  крохотнейшие  муравьишки. Не бойцы, не работники, но
зато они мгновенно снимали яйца паразитов, заботливо облизывали
пораженные места -- в языки, сказал  Дмитрий  пораженно!  --  и
хитин блестел, словно кираса суворовского чудо-богатыря,
     -- Им   проще,   --   сказал   Дмитрий,  осторожно  двигая
лопатками, -- шкуры нет, мослы снаружи... Нам бы!
     -- Разве не разум? Муравьи пасут,  доят,  охраняют!  Видно
же!
     -- Мне  видно,  --  уточнил  Кирилл,  отводя глаза, -- что
лазиусы авсут формикарум вакка. Муравьиных коров то  есть.  Так
их назвал Карл Линней.
     Саша побледнела как смерть:
     -- Если еще Линней знал...
     Кирилл  опустил  голову,  не в силах видеть отчаянное лицо
супердесантницы:
     -- Один     видный     исследователь,     когда     увидел
изобретательность муравьев Экофила, сооружающих висячее гнездо,
в  запальчивости  воскликнул:  "Думайте  обо мне что хотите, но
если  строительство  такого  гнезда  инстинкт,  то  изобретение
паровой машины тоже инстинкт!"
     Саша  радостно  вскрикнула,  словно пробовала взлететь, но
Кирилл вынужденно резанул серпом по радужным крыльям:
     -- Муравьи тлей разводят по всему миру. Не только пасут  и
охраняют,  но  и  занимаются  селекцией.  Отбирают сладконосные
породы,  остальных  --  на   мясо.   Средняя   семья   муравьев
заготавливает за лето сто килограммов сухого сахара... Все-все,
молчу! Посмотрели, хватит.
     Он   первым   стал  спускаться  вниз.  От  него  струилось
раздражение. Кирилл еще не знал, что у раздражения есть  особый
запах,  но  хищные  жучки  и паучки сами шарахались с его пути.
Саша все-таки промямлила сзади несчастнейшим голосом:
     -- Но если это не разум...
     -- ... то постройка парового молота тоже  инстинкт?  Связи
муравьев  и  тлей  давно  изучены  и  переизучены. Здесь копать
нечего. Если на то пошло, грибница  в  муравейнике  --  ступень
выше!  Здесь  всего  лишь  пастушество, скотоводство, на уровне
монголов Чингисхана, а в муравейнике  --  развитое  земледелие,
агротехника,   мелиорация,   гибридизация.   Муравьи  постоянно
выводят новые породы! Не только грибов. Каждый год обнаруживаем
в муравейниках новые виды жучков, разных  насекомых.  Зачем  их
создают  муравьи? Для дела или забавы? Если уж так вам хочется,
поломайте голову над этой сложной мирмекологической загадкой.
     Спустившись с подмаренника, Дмитрий и Саша  переглянулись,
длинными  прыжками  понеслись  на запад, где догорало заходящее
солнце  и  где  высилась  серая  стена   Переходника.   Наверху
протестующе   загремело,   на   земле   побежали  яркие  блики,
высвечивая листья, пугая зверье. Кирилл порывался сказать,  что
пора вызывать лифт, но оттягивал, медлил... Если эти двое хотят
своим  ходом  добраться до Двери, то ему сам бог велел. Они еще
побывают здесь, а он  вряд  ли.  Дверь  близко,  а  воздух  еще
теплый.
     Впереди  показались  черные  лазиусы,  они  как-то странно
бережно волокли  крупного  рыжего  муравья.  Чужой  муравей  не
сопротивлялся,  хотя  за  счет  неимоверно  раздутого брюха был
впятеро крупнее. Его острые жвалы хищно загибались,  такими  ни
копать, ни строить, только убивать...
     Однако его тащили как пленника. Черный лазиус лихо ехал на
спине рыжего, деловито щупал его сяжками, словно снимал мерку.
     -- Лазутчик?   --   сказал   Дмитрий   с  профессиональным
пониманием. -- Группа захвата возвращается с задания?
     -- Анергатис, -- ответил Кирилл  напряженно,  --  хотя  на
Библии не поклянусь.
     -- Неважно,  -- отмахнулся Дмитрий. -- Анергатис... Где-то
с  ней  уже  сталкивался.  Анергатис,   Анергатис...   --   под
изумленным  взглядом  Саши,  продолжая  изумлять  ее эрудицией,
почесал в затылке, вдруг просиял. -- Вспомнил!  На  той  неделе
видел афишу возле метро. Амнерис, Радамес, Аида... Оттуда?
     -- Верно,  --  ответил Кирилл с легким изумлением. -- Тоже
из Египта. Эта самка ищет чужой муравейник для внедрения. Когда
ее  притащат  к  лазиусам,  она  убьет  старую  самку,   начнет
собственную  кладку.  Муравьи  подмены  не  заметят,  такие они
разумники! Постепенно  старое  поколение  вымрет,  вместо  него
появится новый вид. Уже рыжие, дети этой Лисы Патрикеевны.
     Саша  остановилась  так  резко, словно влетела в невидимое
силовое поле и завязла там, как доисторический муравей в  капле
янтаря. Дмитрий нетерпеливо оглянулся:
     -- Саша, что случилось?
     Саша  спросила  сдавленным  голосом,  словно ее держали за
горло:
     -- Ты говоришь об этом спокойно?
     Кирилл  ответил  в  спокойной  академической  манере,  как
отвечал  студентам-олухам,  не умеющим отличить формика руфа от
формика пиццеа:
     -- А что можно сделать? И  надо  ли?  Они  так  живут  уже
миллионы лет.
     -- Ты  говоришь  так  спокойно!  --  повторила  Саша тоном
генерального прокурора. -- Академик!.. Превыше мирской суеты...
А эта гадина, ты только посмотри на нее, сейчас уничтожит  всех
наших муравьев!
     Кирилл удивился:
     -- Наших? А какие не наши?
     Саша задохнулась от возмущения. Глаза сверкнули, Кирилл не
успел  шелохнуться,  как она бросилась догонять кортеж. Дмитрий
развел руками и поднял лицо к  небу,  видимо  призывая  зеленых
человечков  с НЛО в свидетели, что удержал бы, если бы сумел...
Правда, теперь  над  ними,  закрывая  небо,  колыхались  совсем
другие тучи.
     -- Что с ней? -- встревожился Кирилл.
     Дмитрий  молча  приставил  большой палец к виску и помахал
остальными, но  смотрел  с  укоризной  на  мирмеколога.  Кирилл
раскрыл,  было  рот,  чтобы  оправдаться, но Дмитрий сорвался с
места, как ПТУРС, догоняя супердесантницу.
     Кирилл впервые растерялся.  Ненормальные?  То  замирают  в
страхе,  когда  бояться  нечего, то рвутся в заступники, смешно
сказать, муравьев! Дескать, в их доме гостили, их  хлеб  ели...
Или он уже старый, не понимает молодых? Впрочем, десантники всю
жизнь остаются молодыми, им умнеть по Уставу не положено.
     Ноги медленно, а потом быстрее несли его обратно. Знал бы,
забросил  идею,  что именно рыжие разумны, а остальные -- вроде
обезьян. Ведь мы, осуждая убийства, пока что не отказываемся от
сочной отбивной? Не будем отнимать и у муравьев...

     Глава 9

     Он  добежал  до  муравейника,  ахнул.  Неужели  эти   двое
решились  войти  в  муравейник,  только бы помешать рыжей самке
Анергатис  уничтожить  гнездо  черных  лазиусов?  Как   же   их
тренируют, чему учат?
     Быстрые  сяжки,  царапая,  пробежали  по  его телу. Кирилл
протиснулся через  заслон  панцирей,  лап,  жвал,  углубился  а
тоннель.  В  темных  переходах  догнать  не удалось, но добавил
синяков, ссадин, царапин. Навстречу поднимались запахи сырости,
здоровья, защищенности,  но  был  и  другой  запах  --  острый,
возбуждающий, пьянящий.
     Цареубийцу  он  увидел в тот момент, когда кортеж проходил
внутреннюю стражу. Те  развесили  сяжки,  только  один  пытался
задержать  вторжение.  Кирилл  впервые  взял  шпагу  в руки, но
стража успела сомкнуть за молодой самкой ряды.  Он  налетел  на
твердые,  как  камень  головы,  шипастые  панцири.  Отступил  в
бессилии  --  почти  на  расстоянии  вытянутой  руки  удалялись
раздутые   сопла  яйцекладов,  делающие  Анергатис  похожей  на
космический корабль.
     Вдруг острая боль стегнула по  нервам.  Кирилл  обернулся,
его  рука  была  в жвалах бдительного стража, темные фасеточные
глаза смотрели мертво,  без  выражения.  Так  мог  бы  смотреть
оживший   шахтерский   комбайн   через   миллионы   лет   после
исчезновения человека...
     Муравей дернул головой. Кирилла бросило вперед. Он  поджал
ноги,  скрючился.  Муравей  на  бегу задевал им стены, потолок,
Кирилл не шевелился, даже задержал дыхание. В  третьей  пещере,
когда  муравей  уже  привык  к его неподвижности, Кирилл быстро
выдернул руку, ногами ударил  муравья  в  грудь.  Острые  жвалы
хрястнули  зубцами  возле  лица, но Кирилл толчком уже забросил
себя под потолок.
     Муравей обозленно пометался  внизу,  как  потерявший  след
пес,  исчез  в одной из нор. Кирилл бросился в другую, стараясь
на параллельном курсе обогнать,  прийти  к  королевским  покоям
первым.  В  темноте срывался в ямы, с разбегу налетел на острые
выступы, от перегрева в голове началась адская боль.
     Зачуяв  его  приближение,  ближайшие  боевые  шестиножники
привстали,  разомкнули  капканы жвал. Кирилл с разбегу прыгнул,
наметив щель под самым потолком. Больно  хлестнуло  по  плечам,
Кирилл проломился через занавес антенн, упал.
     Прямо  перед  глазами  колыхалась белесая гора. На кончике
брюшка блеснула жемчужина, крохотные муравьи бросились к ней, с
бильярдным  стуком  хряснулись  головами.   С   другого   конца
суетились  рабочие,  поднося царице корм. Старая царапина стала
похожей на лондонский  автобус.  На  ней  плотно  сидела  рыжая
Анергатис,   свежа,  с  неистертыми  шипами  на  лапах.  Кирилл
поспешно прыгнул, видя, что  Анергатис  уже  смыкает  острейшие
жвалы  на  шее  царицы.  Ударился в потолок, плюхнулся на спину
молодой самки, та нервно дернулась, лишь царица ни  на  что  не
обращала внимания...
     Балансируя,  как  пирамида бременских музыкантов, он сумел
упереться макушкой  в  потолок.  На  глубине  в  ладонь  темнел
толстый  ганглий,  острие  шпаги  вошло  точно в центр нервного
узла.
     Самка резко дернулась. Кирилл  упал  на  пол,  отбежал  на
четвереньках,  а  следом,  едва  не  придавив  его, рухнула как
цистерна рыжая самка. Крючковатые лапы  медленно  скребли  пол.
Кирилл  бросился  к выходу, где как водоросли колыхались усики,
блестели жвалы.
     Протиснулся, понес измученное тело по темным переходам. Не
задержали,  и  то  спасибо.  Дескать,  не  в  покои  рвется,  а
изнутри...  Куда  занесло  дуболомов,  которые в муравейнике ни
уха, ни рыла?

     Он пробежал бы мимо, если бы  не  возбужденные  муравьи...
Они  суетились  перед  темной  нишей, кидались в нее, исчезая в
непроглядной тьме.
     -- Дмитрий, Саша! -- прохрипел Кирилл сорванным голосом.
     Из темноты донесся искаженный вопль, в котором Кирилл едва
узнал голос Дмитрия:
     -- Кирилл?.. Не подходи близко!
     -- Что случилось? -- заорал Кирилл.
     -- Эти взбесились... Нападают!  --  послышался  сдавленный
крик. -- Едва отбиваемся.
     -- Выпрыгивайте!  --  скомандовал  Кирилл.  --  Как  можно
дальше!
     -- Куда?
     -- Прямо перед собой! -- заорал Кирилл. --  Быстрее,  пока
их мало!
     Муравьи  бросились  на  штурм. В этот же момент из темноты
выметнулся как огромная летучая мышь Дмитрий. Глаза у него были
выпучены, он прижимал к себе неподвижную  Сашу,  у  которой  не
осталось ни кровинки в лице.
     Они   упали  на  муравья,  который  только  что  подбежал,
мобилизованный запахом местной тревоги. Муравей крутнулся,  еще
не  зная,  хватать  или  не  хватать.  Кирил