ся этот... как бы его назвать...
древесный город!
     Широкая тропа вывела  нас  на  поляну, покрытую плотным ковром  жесткой
травы.  На  противоположной   стороне  поляны  высилась  бревенчатая  башня,
верхушка которой была вровень с верхушками  самых высоких деревьев. И  тут я
окончательно  уверилась  в  том,  что  это  диковинное  лесное  поселение  -
настоящий  город.  Ибо высокая постройка, на черные бревна которой  широкими
красными мазками ложился свет  послеполуденного  Четтана, могла  быть только
Неспящей башней.
     Каждому ребенку известно,  что в городе непременно должна быть Неспящая
башня.  С  нее оглашают  указы  правителя и  об®являют о награде  за  поимку
преступника. Ее малые колокола  отбивают время, а средние извещают  о пожаре
или о начале торжественной церемонии. А иногда - об охоте на оборотня.
     Горожане узнают по  голосам  колокола  своей  башни и знают их язык. Но
голос самого большого  из  колоколов  им  незнаком - потому что этот колокол
молчит.  Ни в будни, ни в  праздники не  оглашает  окрестности  своим звоном
колокол-великан, возле которого  всегда  сторожит, не  смыкая глаз, один  из
Чистых братьев. Вот почему зовется башня Неспящей - и это тоже  знает каждый
ребенок.
     Но никто из тех, кому я задавала этот  вопрос, не  смог  ответить, чего
именно  ждет бессонный звонарь. Даже Унди  Мышатник, который знал до  джерха
всякой  всячины,  не смог  мне  ответить -  или не  захотел. Если  бы я была
человеком,  я  бы  не побоялась спросить у  Чистых братьев. Они-то,  небось,
знают.  А  все остальные  отвечали мне  только одно: ясен  пень, что  ничего
хорошего звон  Большого  колокола  не  сулит. И лучше  бы нам его никогда не
услышать.
     Позади  местной  Неспящей  башни  обнаружился   длинный  сарай,  крытый
дранкой. Четверо носильщиков  остановились перед входом и ничуть  не бережно
опустили мешок со мной на  землю.  Я поняла, что меня сейчас  развяжут  и...
добрая динна, как же я обрадовалась! Самая страшная опасность меня миновала.
И тут же я чуть не закричала: "Скорее!"
     Скорей,  болваны! Четтан уже заскользил  вниз по небосклону, а  мне  до
пересвета нужно  из  вашего проклятого  города убраться! И  хорошо бы  найти
поклажу, вулха и коня - или хотя бы узнать, что с ними случилось. Опять-таки
до пересвета.

     Если  бы  в  этот  миг передо  мной  возникла самая настоящая  динна  с
крыльями  и ласковой  улыбкой, и  если бы она  рассказала мне, где, как  и в
каком обществе я встречу этот пересвет - я бы разуверилась в диннах. И очень
зря.

     ...Меня  пинком  вытолкнули  из клетки, и дверца  за  мной опустилась с
лязгом  и  грохотом. Я обернулась,  чтобы удостовериться,  и увидела прочную
решетку, наглухо запечатавшую выход.
     Звериный вопль отчаяния и боли вырвался из моей груди.
     Крик был  подхвачен.  Десятки человеческих  глоток ответили мне  ревом,
воем и улюлюканьем.
     Я медленно повернулась к ним. К зрителям.
     Смоляные  факелы,  установленные  по  краям огромной и глубокой  ямы  с
плоским утоптанным дном, освещали ее  тревожным, пляшущим, неровным светом -
кроваво-красным, как свет Четтана. Моего солнца.
     Где-то  там, за лесом,  мое солнце  опустилось к самому  горизонту. Его
последние  лучи еще играли на верхушках деревьев, и небо еще было достаточно
светлым, чтобы можно было различить толпу зрителей вокруг ямы. Это  сюда, на
дно,  не попадало  даже  отблеска  закатных  лучей.  Только  чадящие  факелы
разгоняли тьму.
     Чтобы зрителям хорошо было видно, как я буду умирать.
     Позади толпы, скопищем навозных  мух  облепившей край ямы, глухо и не в
лад  ударили барабаны. Как  всегда в  минуту  сильного  волнения  я  провела
пальцем над  правой  бровью, вдоль  несуществующего шрама. В тот  раз, когда
Карса  получила  рану, от  которой у меня нет и не  было  шрама,  мы  с  ней
остались жить. Сегодня, похоже, нам это не удастся.
     Нет,  во мне не распознали оборотня  -  тогда бы  моя смерть  оказалась
короче, уродливее и вернее. Хотя куда уж верней?
     Меня подвел  магический ошейник, тот самый, который сегодня утром спас.
Когда после длинного торга мой новый хозяин  -  я внутренне  усмехалась  при
этих словах  - попытался снять  с меня колдовскую вещь, чтобы надеть  взамен
свой  ошейник, обыкновенный, я просто растерялась. Не снимать ошейника - это
было одним из условий нашего договора с колдуном. Самым простым  из условий,
как показалось мне тогда в Айетоте.
     Моя   растерянность   обошлась   горожанам  в   несколько   стражников,
покалеченных  мной  при  неудавшейся попытке  бегства. Но  я  сама заплатила
дороже.
     Из меня  сделали зрелище. Строптивая рабыня,  отданная  на  растерзание
зверям для увеселения зрителей.
     Десятки жадных глаз  впились в меня, как острия отравленных кинжалов. Я
с трудом подавила желание зажмуриться. Что может быть страшнее для оборотня,
чем глазеющая на него толпа?
     Барабаны забили громче и дружнее. Что-то больно укололо меня в спину. Я
рывком обернулась. Косомордый стражник ощерился из-за решетки, убрал пику  и
подбросил на ладони кусок тухлого мяса.
     -  Давай,  выходи  на  середину!  -  радостно  ухмыльнулся  он.-  Не то
схлопочешь по роже вот этим!
     -  Сам  жри,- буркнула  я,  и сделала  шагов пять прочь  от перекрытого
решеткой выхода.
     Там, в невидимой дали, нижний краешек Четтана  соскользнул за горизонт.
Я знала это  совершенно  точно. Мои чувства вдруг обострились до предела.  Я
ощущала, как заходит мое  светило, чувствовала его  движение кожей и плотью,
душой и мыслями. Восхода мне уже не увидеть.
     Я выпрямилась и подняла  голову. Не хочу умирать! Слышишь  меня, Карса?
Карса!
     И  что-то  внутри   меня  откликнулось  на   зов.  Только   невероятная
обостренность чувств позволила мне уловить ответ. Темное небо! Неужели  мы с
Карсой можем встретиться - внутри одного тела? Хэй, Ка-арса-а!!! Я испустила
мысленный призывный вой на языке карс...
     Нет,  я сделала  это  не  только в мыслях.  Мой  хриплый  звериный клич
заполнил  яму,  отразился  эхом,  вырвался  наружу  и  хлестнул  толпу,  как
обжигающий кнут. Толпа дрогнула, но не отступила от края.
     В этот миг  загремели, открываясь, решетки в противоположной стене ямы.
Распорядитель зрелища дал знак выпустить зверей.
     Четтан почти скрылся за краем мира, и сознание уже ускользало от  меня,
а я все цеплялась за него,  как утопающий  за  скользкие бревна. И  я успела
увидеть  их, несущихся  ко  мне  невесомыми прыжками. Кровавый  свет факелов
словно поджег рыжую шерсть: клочьями пожара летели они ко мне.
     Ко мне на помощь неслись дикие карсы, ответившие на призывный вой.
     Последним усилием человеческой воли я улыбнулась.
     И  рухнула во тьму,  чувствуя,  как  моя улыбка превращается в звериный
оскал.



        Глава шестая. Меар, день третий.


     Я  судорожно  выныривал  на  поверхность,  как  засидевшийся  под водой
пловец. Как ныряльщик за жемчугом где-нибудь на Коралловых  отмелях дальнего
юга... я никогда там не бывал. Из зыбких глубин пересветного небытия,  когда
зверь во мне ненадолго засыпает и прячется в глубину уже измененного тела. И
когда просыпается человек. Просыпается Моран.
     Прочь Тьму из сознания... надо открывать глаза.
     И я открыл. Лучше  бы я этого не делал,  потому что в следующую секунду
леденящий ужас сковал все мое естество.
     Перед глазами была  деревянная решетка, такая частая, что между прочных
тисовых  жердей не  пролез  бы и  тощий лесной  кот. А  сам  я  находился  в
просторной клетке. Ясное дело, запертой.
     "Меня  раскрыли,  -  понял  я, с  трудом удерживаясь от паники.  -  Что
делать?"
     Я зажмурился,  не  в силах отогнать  страх и  встать.  И в  тот же  миг
горячий влажный язык перечеркнул мне лицо.
     Глаза раскрылись сами собой.
     Надо  мной  стоял  громадный  полуседой   вулх.  Истинный  вулх,  а  не
оборотень. Уж я-то умею различать.
     Вулх снова лизнул  меня в лицо. Я скосил глаза - еще шесть зверей,  еле
заметно виляя  хвостами, наблюдали за мной. Эти были  помоложе и  поменьше и
без благородной седины в шерсти. Тоже истинные.
     Опираясь на руки, я все-таки встал и задумчиво потрепал вулха-вожака по
мощному загривку. Вулх ткнулся лобастой головой мне в бедро, щекоча кожу.
     - Здравствуй, серый брат, - прошептал я. - И вы, братья!
     Хвосты  выразительно завертелись.  Не так, конечно, как  у  деревенских
псов. Вулхи вообще спокойнее  выражают свои чувства. Впрочем, чувства вулхов
ничуть не мельче и не холоднее собачьих.
     Итак, я в плену. Где - пока непонятно... Разглядели ли во мне оборотня?
Или решили, что я просто вулх?
     Ответ я нашел спустя несколько секунд, едва взглянул на запор клетки. И
волна облегчения захлестнула меня, как прилив те же коралловые отмели... где
я никогда не  бывал. Человек мог открыть такой запор без малейшего  труда  -
даже изнутри клетки. Вулх -  нет. Значит, никто не думал, что с пересветом в
клетке окажется человек вместо вулха. И, значит, нужно выбираться, пока меня
здесь не заметили.
     Синие  тени  укорачивались  с  каждой  минутой.  Меар  полз  к  зениту,
медленно, но неумолимо.
     Клин-запор  полетел  на землю; я толкнул  ладно сработанную  решетчатую
дверь и выпрыгнул наружу.
     - Вы свободны, братья, - тихо сказал я, и серые тени  беззвучно вытекли
следом за мной.  Вокруг не  было ни  души  - но  где-то совсем  рядом ревела
толпа,  заглушая  мерный  рокот  больших  барабанов.  Ревела  нетерпеливо  и
азартно. Словно шла охота  на  оборотня. Страх снова стал медленно  вползать
мне в израненную временем и скитаниями душу.
     Первым  делом - одежда.  Я даже не слишком осматривался, где нахожусь -
скользил  невнимательным взглядом. Какие-то  обросшие ветвями домики, тропы,
убегающие  в редколесье,  стволы  старых  тисов  с  древесиной  черной,  как
уголь...  Резьба  на  стволах.  И на  стенах  домов,  не  слишком,  впрочем,
отличающихся от стоящих частоколом живых  деревьев. Даже на крышах пузырится
листва... Город лесовиков, не иначе. Потом, потом...
     Рычание вулха вернуло меня к насущному.
     Из-за живой изгороди торопливо выкатился  не то воин,  не то стражник -
парень, кругов двадцати с короткой пикой наперевес и таким же коротким мечом
на  поясе.  Ладная  кожаная  куртка,  штаны  мехом  наружу,  грубоватые,  но
несомненно  крепкие  сапоги  - как раз то,  что  мне и нужно. Парень заметил
меня,  лицо его удивленно вытянулось, но он даже  не успел замереть. На него
прыгнули сразу три вулха. Молча, без  рычания  и  лишнего шума. Повалили  на
землю, прижали к тропе, обнажив сверкающие ряды зубов. Вулхи все понимают...
     Я торопливо склонился над пленником, спеша расстегнуть ремень и стянуть
штаны прежде, чем  он их испачкает... изнутри. Почему-то страшно не хотелось
надевать обгаженные. Или хотя бы мокрые.
     Я успел. Штаны. Меч на пояс. Сапоги. Куртка. Пика - в грудь бедолаге...
Прости,  парень, я тоже хочу жить. А моя жизнь мне дороже.  Вулхи сомкнулись
передо мной в серый шерстистый клин.
     Полдела  сделано. Я - человек. Пусть в стане врагов, пусть один, но я -
человек. Оборотень  забыт... до следующего пересвета, когда  настанет  время
Четтана. Теперь  - найти коня, припасы, найти  карсу-спутницу. Наверняка она
тоже сидит  где-нибудь в клетке. Ей-то открыть людские запоры не под силу. И
прочь, прочь отсюда - из места, где вулхов, истинных вулхов сажают в клетки.
     Но отчего так ревет толпа? Человек сто, наверное,  не меньше. И что это
за странный город,  где растут  черные тисы?  Да еще  покрытые резьбой? Их в
известных мне местах почитай что и  не  осталось. Где этот город  находится?
Понятно,  что  в лесу. А лес  где? В  Диких  землях, наверное, где  же  еще?
Интересно, в какой стороне река, на  берегу которой  Моран забылся на закате
Меара? Небось, тот джерхов лучник  вернулся, увел Ветра, а  карсу  и  вулха,
поди, продал этим лесовикам.
     Но это значит, что Лю-чародей не пришел с пересветом. Почему?
     Я понял, что для подобных вопросов не время.
     Рев толпы и громыхание барабанов становился все громче. И я пошел туда,
на голоса.
     Навстречу  тянулись  извилистые  утоптанные  тропинки;  они  сбегались,
разбегались,  исчезали  в  сплошном переплетении ветвей или перед  покрытыми
сплошным  слоем тончайшей резьбы  дверьми; и ни единого человека  в пределах
видимости. Кое-где курились в выкопанных очагах  маленькие костры, над одним
даже  висел  котел  с  остро пахнущим варевом. Тьма,  что произошло  в  этом
странном городишке, если  люди все  побросали и  умчались  куда-то, а теперь
собрались там толпой и азартно воют, словно конная охота, загоняющая зверя?
     Тьма,  Тьма,  и еще раз Тьма! Людей  может  расшевелить только  охота -
безразлично на кого. Как тускло устроен мир!
     В следующий миг  я увидел двоих  стражников, одетых и вооруженных точно
как я. Точнее, как тот парень, которого  я  раздел. Они торопливо  шли туда,
где  осталась моя  деревянная тюрьма. Увидев свору вулхов и  меня  с пикой в
руке, оба замерли, нашаривая рукоятки мечей.
     Вулхи напряглись перед атакой, но я не  хотел посылать  их на  стальные
клинки - в чем  виноваты лесные обитатели? Я сам справлюсь со сталью! Нехотя
вулхи уступили мне дорогу, а седой укоризненно взглянул  на меня. Взглянул -
но перечить не посмел.
     И я сначала  метнул пику в ближайшего  стражника,  а потом  сжал обеими
руками выдернутый из ножен меч.
     Пику стражник играючи отбил, лязгнуло железо. И мы сшиблись, свирепо  и
отчаянно. Мне,  понятно,  отступать было  некуда, а отчего эти двое  дрались
так,  будто это  их  последний бой,  я не знаю. Почему-то  они то и  дело  с
ненавистью глядели мне на шею,  но я этого же  сделать, понятно, не  мог,  а
пощупать не оставалось времени.
     Бой и впрямь оказался последним для  них обоих.  Но  не для меня. Меч в
моей  руке  плясал,  как  отблеск синего  луча  Меара,  и нес скорую  смерть
противникам... Кстати, клинок оказался длиннее, чем я ожидал.
     Когда  окровавленные стражники  успокоились  на тропе, я  опустил  меч,
мельком глянув на него. Меч, как меч. Правда, он действительно стал длиннее.
Чушь какая-то.
     Сглотнув неприятный  ком  в  горле,  я провел  ладонью по  шее.  Пальцы
наткнулись на ошейник Лю-чародея. Ну, конечно же, он по-прежнему был на мне.
Странно, неужели из-за паршивого ошейника эти двое так всполошились?
     Ответ, как  всегда, оказался  проще,  чем  я  ожидал, я  даже сплюнул с
досады,  что  такая простая  мысль  сразу  не пришла мне в голову.  К стволу
громадного тиса  с  гладким глянцево-черным стволом  был прикован раб. Раб в
ошейнике.  Наверное,   он  много  времени  провел  в  неподвижности;  голова
беспомощно  свешивалась  набок, тело обмякло  и висело на  оковах  и  цепях,
тянущихся к толстым, намертво вбитым в твердое дерево железным кольцам.
     Вот  оно что  - стражники  приняли меня  за беглого  раба.  Точнее,  за
собирающегося удрать.
     Озадаченный, я рубанул по цепям - скорее, чтоб прикованный очнулся, чем
в  попытке  освободить его. Но цепи вдруг со звоном лопнули,  а  меч глубоко
вонзился  в неподатливое дерево.  Человек повис на  одной  руке. Я изумленно
взглянул  на  клинок  -  на  нем  не нашлось  ни одной зазубрины,  ни  одной
царапины;  матовое  лезвие  оставалось  ровным  и  острым.  Я  для  проверки
перерубил и вторую цепь - так же легко, без всякого усилия.
     Вот  это  меч!  Присмотревшись  внимательнее,  я  обомлел.  Потому  что
старинную хадасскую заточку не спутаешь ни с чем.
     У меня в  руках  было сущее сокровище  -  древний меч. Он  стоил больше
чем... чем... весь урожай  многодревов за  последние сто  кругов. Нелепица -
такой меч у простого стражника? Я растерялся.
     Тем временем раб очнулся. Я освободил ему и ноги тоже,  и он тяжело сел
у ствола. Взгляд его  слезящихся глаз обратился  ко мне. Точнее, к ошейнику.
Динна с тобой, гляди, ты-то не станешь бросаться на ошейник, у самого на шее
похожий.
     -  Ты свободен, - сказал я  негромко. -  Можешь  идти  куда хочешь.  Но
прежде ответь на несколько вопросов, будь добр.
     Голос раба был глух и слаб.
     - Идти? Я не могу идти. Да и куда я пойду? Тут кругом стражники.
     М-да. А  ведь он прав.  Что  может  одинокий  беглый  раб? Да еще такой
изнуренный, как этот. Я - еще туда-сюда, но сей ходячий призрак...
     -  Что ты  хотел узнать? - ворчливо спросил  раб. Похоже,  он был  даже
недоволен, что ему не позволили тихо и спокойно умереть.
     - Во-первых, где я нахожусь?
     - В Запретном городе.
     Запретный город? Это еще что? О Запретной реке я слыхал. Болтают, будто
стоит  ее  увидеть -  и все. Считай,  хана.  Правда,  другие болтают,  стоит
искупаться в  ней... Словом,  разное болтают. Одно  только  точно:  лучше ее
никогда не видеть, в этом все рассказчики сходятся. Тогда не пропадешь.
     Стоп-стоп!  Если  у  Запретной  реки  пропадают  незадачливые  путники,
значит...  Значит,  это  дело  рук жителей Запретного  города, это же  яснее
ясного. Джерх  забирай,  сколько еще  загадок и  неожиданностей  готовят мне
Дикие земли? Лю-чародей, Тьма на твою голову, мог бы и предупредить.
     - А где река?
     - На востоке. Чуть меньше дня пути.
     Хм... Вчерашняя  река -  уж  не  Запретная  ли?  Жаль,  я  не  запомнил
переправы...
     - Ладно, - сказал я. - Раз ты такой умник, может, подскажешь,  как  мне
добраться до У-Наринны?
     Вот тут взгляд раба обрел некое подобие твердости и даже любопытства.
     - Каменный лес? А что ты собираешься там найти, в Каменном лесу?
     - Вечную молодость, - проворчал я. - Какая, хрен, тебе разница?
     Раб опустил взгляд и тяжело вздохнул.
     - Я не знаю всей дороги. Знаю только, что отсюда нужно  идти на  запад,
пока не достигнешь большого каньона.  А там - ищи Дремлющий мост. За мостом,
вроде, нужно сворачивать на юг. Если только это все правда.
     - Замечательно, - я  покачал  головой.  - Ты  прекрасный проводник. Иди
туда, не знаю куда...
     - Почему? - раб с усилием пожал плечами. - На запад. Разве этого мало?
     - Ладно, спасибо. Спрошу еще у кого-нибудь.
     -  Только  не  спеши ступать на  Дремлющий  мост, - посоветовал раб.  -
Сперва приглядись.
     - Почему? - уточнил я, но собеседник снова пожал плечами.
     - А вот этого я просто не знаю. Слухи.
     Раб с опаской покосился  на настороженных вулхов, что покорно  стояли у
меня за спиной.
     Шум  толпы вдруг разом притих, барабаны зарокотали с удвоенной силой. И
я решил,  что пора решать более  насущные проблемы,  как то: поиски Ветра  и
освобождение карсы.
     - Тогда ответь еще, где здесь держат захваченных у реки коней?
     Раб неопределенно махнул рукой:
     - У арены.
     Арены? Я наморщил лоб. Тут что, бои устраивают? Хм, так вот почему  так
ревет толпа! Это многое об®ясняет.
     Я  бесцеремонно показал освобожденному пленнику Запретного города спину
и направился на голоса.  Сначала я увидел Неспящую башню - деревянную, как и
все в  этом городе. Рядом с ней тянулась длинная живая коновязь - сплетенная
из  узловатых  веток перегородка, опирающаяся  на  короткие толстые  стволы.
Коней было немного - с десяток, и найти среди них Ветра смог бы даже слепой.
     -  Подождите здесь, братья! - велел я вулхам. И голосом,  и... впрочем,
это мой секрет.
     Жеребец  почуял мое  приближение  и нетерпеливо затоптался на месте. Он
был расседлан, заботливо протерт и, похоже, накормлен, потому что у коновязи
виднелись кучки свежего навоза. Седло  не пришлось  даже искать - оно вместе
со всей упряжью висело на специальном сучке.
     Я невеликий конюх,  но  пяти  минут, чтоб оседлать Ветра,  мне хватило.
Отвязав его, я принялся искать свои припасы - не может быть, чтоб их утащили
далеко. А, впрочем,  кто знает? Варвары Диких земель жили грабежом... Может,
никаких припасов уже давно нет?
     Не  ус