натворить глупостей. Мог, конечно, и не натворить, но
кто поручится? Лучше успеть, как советовал Лю.
     Я  успел.  Пузатый  бревенчатый  сруб,  прикрытый  сверху  покосившейся
двускатной шапкой из замшелой дранки,  чернел  у самого Юбена.  Волны лизали
ветхое колесо, давно уже неподвижное.  Вороной, о котором толковал Лю, стоял
тут же, рядом.  Вместо коновязи служил гигантский сухой пень. Унди  говорил,
что когда-то тут рос вековой вяз, но его убила молния. Засохшее дерево потом
спилил мельник, а  пень корчевать  даже  не пытался, потому что  пришлось бы
копать Тьма знает как глубоко, а это под силу только рудокопам.
     Конь,  заслышав   меня,   повернул  голову.  У  него  был  на  редкость
внимательный взгляд. Я погладил его по теплой  морде; вороной фыркнул. Тогда
я скормил ему кусочек соленого хлеба.
     -  Жуй,  красавец, - я  похлопал коня  по  шее.  - Нам  с  тобой многое
предстоит.
     За дверью  пахло  грибами и  сыростью. В  углу я сразу  узрел  походный
двумех, который перебрасывают  через седло, и заплечную сумку, незаменимую в
путешествиях.  Секундой  позже   обнаружилась   и   оружейная,   сшитая   из
непромокаемой кожи.  Содержимым  я  остался доволен, но  удивило  отсутствие
меча.  Впрочем, Лю говорил, что  меч появится несколько  позже... Что бы это
могло значить? Нашелся и сверток с одеждой, которую я не стал рассматривать.
     Не стоит, наверное,  ломать голову. Главное, я на месте.  Еще несколько
минут, и Моран уснет.  Вулх же вряд ли станет задавать какие-нибудь вопросы,
потому что он вулх, и к Морану отношения почти не имеет.
     Но где  же обещанная попутчица, будь она неладна?  Раздевшись и спрятав
куртку, штаны, сапоги и плащ, я вышел наружу и огляделся. И сразу же заметил
ее - здоровенную  рыжую карсу, сидящую на краю  прохудившейся  крыши. Желтые
пятаки глаз глядели  на  меня холодно, но без  злобы. На шее черной  полосой
выделялся ошейник, такой же, как и у меня.
     Несколько секунд мы глядели в глаза друг  другу, а  потом перед глазами
встала привычная красная пелена и Моран уснул.



        Глава третья. Четтан, день второй.


     Я пришла в себя на крыше  мельницы.  Где-то там, за лесами на восточном
берегу  Юбена,  красный  Четтан  выполз  из-за  края  мира  и  повелел  моей
человеческой половине проснуться. Начался первый день моего путешествия.
     Я зевнула и  потянулась  всем  телом.  Наверное,  вот так потягиваясь и
жмурясь спросонья, я была  похожа на обычную женщину  человеческой породы...
только  какого джерха  делать  человеческой женщине нагишом на  крыше, да не
где-нибудь, а на окраине Диких земель? Загорать, что ли?
     Ну, я-то уж точно загорать не собиралась. Я оперлась рукой о подгнившую
черепицу, примериваясь, как бы половчее спрыгнуть. И тут только увидела его.
     Это  был  здоровенный серый зверь. Под густым и жестким  мехом рельефно
проступали тугие клубки мышц.  Он сидел совершенно неподвижно  и  пристально
смотрел на меня серыми блестящими  глазами. На какой-то миг я растерялась, и
рука моя  сама  собой  потянулась к поясу, где я  - в человеческом  облике -
обычно  держу  хадасский кинжал.  Но тут я заметила у зверя на шее черный, с
металлическими бляхами, ошейник, и все встало на свои места.
     На  пороге мельницы сидел не дикий вулх, как  мне сгоряча показалось, а
тот самый прирученный зверь, которого колдун  посулил мне в попутчики. Вчера
я добралась  до  мельницы  с  последними  лучами  красного  солнца, и  вулха
разыскать не успела. Интересно, как они поладили с Карсой?
     Говорят,  что  злее врагов, чем карса и вулх,  не сыскать во всем мире.
Впрочем, говорят также, что  вулха приручить невозможно.  А вот  передо мной
живой  доказательство обратного  -  взрослый вулх в ошейнике.  В магическом,
следует добавить, ошейнике. Двойник которого красуется и у меня на шее.
     Одинаковые ошейники -  отличная  основа, чтобы договориться. А, колдун?
Ты это имел в виду?
     Оттолкнувшись  обеими руками, я спрыгнула с крыши и приземлилась в двух
шагах от вулха. Серая зверюга и ухом не повела,  так и продолжала сидеть  на
месте и рассматривать меня пристальным взглядом.
     Забери меня Тьма! Было в его взгляде нечто эдакое, от чего мне стало не
по себе.  Вообще-то  я научилась  смотреть в глаза  зверям еще  тогда, шесть
кругов назад,  в передвижном зверинце. Но этот ручной - если,  конечно, он и
вправду ручной  - вулх  смотрел на меня как-то  не  по-звериному. Его взгляд
был.... сочувственным, что ли? Или просто чересчур понимающим?
     Клянусь Четтаном,  у меня  даже мелькнула  безумная  идея - вдруг он не
просто  вулх, а  зверь-оборотень?  Но идея  поистине была  безумной, ведь  я
никогда  за  все двадцать  с  лишним  кругов  своей  жизни не слышала, чтобы
оборотень продолжал оставаться зверем с наступлением красного дня. А уж я-то
с самого детства все истории  об оборотнях слушала как  нельзя внимательнее.
Правда,  историй этих не так чтобы много - люди не любят говорить о том, что
их по-настоящему пугает. Да и Чистые братья за подобные байки могут упрятать
в яму с червями-мясоедами...
     Безумная мысль мелькнула и пропала. Зверь как зверь. А то, что он умен,
это как раз  хорошо:  присмотрит за конем и поклажей,  пока на небе Меар.  И
охранит меня на восходе Четтана, в миг превращения, когда оборотень наиболее
уязвим. А пока у меня нет другого выхода, кроме как проверить на собственной
шкуре - не врал ли старик-чародей, утверждая, что мы с вулхом договоримся.
     Я шагнула вперед, протягивая руку.
     - Здравствуй, вулх.
     Остроконечные уши  зверя  дрогнули.  Моя  рука  скользнула  по жесткой,
плотно  прилегающей шерсти звериного загривка. Вулх стерпел прикосновение, и
терпел ровно до тех пор, пока мои пальцы не наткнулись на ошейник. Тут зверь
качнул  мощной головой,  уходя  из-под руки,  и  встал с  порога, освобождая
проход в развалины мельницы.
     На пороге я обернулась и встретила спокойный и  пристальный взгляд  его
серых глаз.  Ну,  по крайней мере в одном старик не соврал.  Он  обещал  мне
надежного спутника, и я его получила.

     Насчет  оружия  колдун  тоже не обманул. Вчера  вечером, добравшись  до
старой мельницы  уже на закате Четтана, я не стала  разбираться  с сумками и
свертками,  которые  ждали  меня   в   развалинах.  Теперь  же,  одевшись  и
позавтракав куском сыра  и ломтем вяленого  мяса, я старательно пересмотрела
снаряжение. И осталась в общем-то довольна.
     Два тяжелых  метательных  ножа  гурунарской  работы  мне  по-настоящему
понравились. Славные  ножички,  я  бы и  сама  себе такие  выбрала. В  сумке
нашлись и специальные  наручи, чтобы метательные ножи всегда были под рукой.
Я подбросила нож на ладони и еще раз одобрительно улыбнулась.
     А вот  варварские шарики для метания... единственный толк, который я  в
них  нашла  по  размышлении -  тот,  что  не каждый наемник, не говоря  уж о
разбойниках и бродягах, знает, что это такое. Я-то знала, меня раб-северянин
по приказу Беша полкруга натаскивал,  как с ними обращаться. К синему урожаю
я  уже  могла  сбить  шипастым  шаром голубя  над крышей -  кстати, ненавижу
голубей,- но полюбить это  оружие так и не полюбила. Варварские штучки, одно
слово.
     Была  в сумке еще одна занятная штуковина - уж и не знаю, какие варвары
ее  придумали? - костяное кольцо с привязанными  к  нему  восемью шнурками с
камешками  на концах. Я долго  вертела ее в руках,  но так и не поняла: если
это оружие, то как им пользоваться? В конце концов я пожала плечами и сунула
кольцо с веревочками обратно в оружейную сумку. Если колдун считает, что оно
может мне пригодиться, пусть будет.
     Арбалет, сработанный, судя по клейму, мастерами Дренгерта, меня  вполне
устроил.  Хорош  оказался   и   хадасский   кинжал  -   младший  брат  моего
собственного. Хотя, в общем-то, два кинжала мне ни к чему.
     Но где же меч?! Либо я чего-то не понимаю, либо здесь тоже не  обошлось
без  магии.  Старик в своем рассказе вообще был невнятен, а в некоторых  его
местах - особенно. Что же такого  он мне сказал про меч после  пятой... нет,
после шестой кружки пива? Я крепко зажмурилась и постаралась вспомнить.
     Кажется, так:  "А про  меч  не беспокойся,  госпожа  Тури.  Меч  всегда
найдется".
     Я открыла глаза и обнаружила,  что  недоуменно таращусь  в стенку. "Меч
всегда  найдется". И  это все? Тогда  почему я была так  уверена,  что здесь
замешана магия? Что-то ведь навело меня на эту мысль... ага, вот оно! "...не
беспокойся, госпожа Тури", затем пауза, и ехидная его чародейская  улыбочка.
Мол, не все тут просто.
     Я  решительно  встала  и  подтянула пояс. Вот  и не буду  беспокоиться.
Найдется так  найдется. Если уж на  то пошло,  я  и без  меча  не пропаду. В
человеческом  теле я  больше полагаюсь  на  легкое оружие  - кинжал, стилет,
метательные ножи. И на свойственную оборотням быстроту движений. Ну, а Карсе
оружие ни к чему.
     Я  поправила  ошейник  под  воротом  балахона  и  подтянула   ремни  на
запястьях. Если  что-то меня  и  раздражало по-настоящему, так это  странная
одежда.
     Одежда представляла  собой нечто вроде просторных штанов из тонкой кожи
и  такой же рубахи с капюшоном, соединенных на  поясе - вернее сказать, даже
не соединенных, а... не  разделенных, что  ли? -  потому что никакого шва на
поясе не было. Швов в этой неприятной одежде не было вообще нигде. Увидев ее
в  первый раз, я поинтересовалась у колдуна, с кого это он снял такую шкуру.
Но  старый хрен  опять отговорился магией - в том смысле, что это никакая не
шкура, а магический предмет. Хотя, по-моему, одно другому не противоречит.
     Сначала  эта магическая шкура на мне висела, как  половик  на заборе. А
потом как-то вроде обмялась и даже, кажется, уменьшилась в размерах. Но  все
равно я обрадовалась, что рукава на запястьях и штанины на щиколотках  можно
прихватить ремнями из обычной воловьей кожи.
     Честно  говоря, очень  мне не понравилась навязанная  колдуном обновка.
Может, магическая  шкура в бою  незаменима  -  скажем,  стрелы  отводит  или
невидимым для врага  делает.  Не знаю, колдун не уточнял. Но  вот ежели  мне
понадобится в  кустики, этот балахон придется чуть ли не целиком снимать, да
еще приглядывать, чтобы капюшон не  обделать. Чего-то господа чародеи  здесь
не додумали.
     Или все зависит от  того, чем человек  чаще занимается  - сражается или
гадит? Я бы все-таки предпочла, чтобы второе со мной случалось чаще первого.
И я имею в виду не понос.
     В общем, я  решила, как только представится  удобный случай, найти себе
нормальную  одежду. А пока сойдет  и эта. Тем более,  что  другой  у  меня -
стараниями колдуна - не было.
     Собрав  сумки,  я  вышла  наружу.  Вороной  встретил меня  укоризненным
ржанием. И правда, пора уже в путь.
     Ветер нетерпеливо  переступал с ноги на  ногу, пока  я его запрягала. Я
перебросила  через  седло походный  двумех и  оглядела  поляну перед  старой
мельницей. Та-ак... А где же вулх?
     - Вулх! - позвала я негромко.
     Мне никто не ответил.
     - Хэй, вулх! - крикнула я в полный голос.
     Бесшумно раздвинув  кусты, зверь появился  на поляне  и посмотрел мне в
глаза. К верхней губе у него прилип окровавленный клочок  шерсти. "Ладно, не
ори", - говорил его взгляд.- "Позавтракать-то надо перед дорогой?"
     - Ну извини,- сказала я вслух, и вскочила в седло.
     Едва  заметная  тропка  вела  от  развалин  мельницы  на запад.  Легким
движением поводьев я направила вороного по тропе, вглубь Диких земель.

     Раннее утро в лесу было прохладным. По обе стороны тропинки  рос густой
бурьян, мокрый от  росы. Вулх, который сразу деловито нырнул в лес  и теперь
бежал параллельно тропе, надо полагать, уже изрядно промок. Время от времени
он  серой тенью мелькал впереди, одним прыжком перебираясь по другую сторону
тропы.
     Как и обещал колдун, Ветер ничуть не боялся хищника. Жеребец шел легкой
трусцой и  каждый раз при  виде вулха косил на  меня глазом, интересуясь, не
догнать  ли его  - просто так, для собственного удовольствия. Но мне пока не
хотелось торопить ни коня, ни события. В лесу, особенно незнакомом, не стоит
без особой надобности мчаться во весь опор. Даже по тропе.
     Тропинка,  ведущая в нужном  мне направлении, не исчезала и даже никуда
не сворачивала. Видно, кто-то ей пользовался хотя бы изредка. Кто-то бывал в
глубине Диких земель и возвращался обратно... или наоборот, жил здесь в лесу
и иногда  выбирался к людям. В любом случае тропа может привести меня к тем,
кому известно местонахождение У-Наринны, этого самого Каменного леса.
     Я мимолетно задумалась  над тем, как может выглядеть каменный  лес. Мне
нарисовались огромные деревья с  неохватными стволами из черного камня,  чья
бугристая  поверхность  напоминала  кору старого  дуба.  Могучие  ветви были
неподвижны  и  совершенно безлистны, и ветер лишь бессильно шуршал  в  голых
каменных кронах.  Мертвый лес. Угрюмый  лес.  Почему-то он  привиделся мне в
ненастную  погоду,  под  низко нависшим мутно-серым  небом.  Бр-р! Как-то не
хочется ехать в такое место...
     Я  встряхнулась и огляделась по сторонам. Вокруг был самый обыкновенный
лес.  Даже  чуточку слишком  обыкновенный  -  совсем  такой же,  как  хорошо
знакомый  мне  лесок к югу от Айетота, куда  наши женщины  под водительством
старухи Фоньи ходили за травами и ягодами. Ну разве что подлесок был погуще,
да чаще встречались старые  валежины. Точно так же тянулись  к небу стройные
сосны и  терхи, а приземистые  многодревы сплетали ветви  в вечном  об®ятии.
Тусклой  медью отблескивала  в  свете Четтана  темная  листва дубов,  и этот
отблеск  красной  патиной  ложился на узорчатые листья соседнего паутинника.
Издалека виднелись нежно-алые стволы берез,  будто  светящиеся в красноватом
полумраке леса.
     Наверху, в кронах  деревьев, хрипло  прочирикивались спросонья воробьи.
Лес просыпался  -  вернее, просыпались  те из  его обитателей,  кто живет по
красному циклу. Звери, птицы и растения синего цикла уснули с заходом Меара.
Жизнь  леса  вдруг  показалась  мне   очень  размеренной  и  какой-то  очень
правильной по сравнению с жизнью города.
     В  следующий  момент  я  резко  натянула  поводья.  Ветер  встал,   как
вкопанный.
     Справа в кустах кто-то плакал.
     Я спешилась, стараясь не шуметь. Рядом со  мной тотчас беззвучно возник
вулх. Он повел носом, и на его морде явственно отразилось недоумение.
     С удвоенной  осторожностью я развела в стороны  ветки  боярышника.  Под
кустом была яма - неглубокая, мне  по колено. А  в яме, спутанное веревками,
ворочалось и всхлипывало непонятно что, похожее на клубок корней.
     - Темное небо! - вырвалось у меня.- Да что ж это?
     Клубок перестал ворочаться и  скулить, и откуда-то  из  его  сердцевины
вдруг раздался скрипучий голосок:
     - Развяжи-и...
     Я  нагнулась  и  достала  из  ямы   странное  существо.  Оно  оказалось
неожиданно легким - может, и впрямь  состояло из корней или веток. Я никогда
не  слышала ни про что подобное. Вулх с сомнением засопел мне в ухо, когда я
стала разматывать веревки.
     Освобожденное мной существо я бы не  назвала  ни зверем, ни  человеком.
Больше  всего оно напоминало корявый  сучковатый пенек с узловатыми корнями,
небольшим дуплом и парой кривых веток.
     - Ты кто? - спросила я, не надеясь на ответ.
     В пеньке вдруг  прорезались две трещинки,  а  из них глянули  блестящие
черные глазки - словно ягоды паслена.
     -  Корнягой  зовут,-  натужно  проскрипел  пенек.- Спасибо,  вызволила.
Возьми - дорогу покажу.
     - Чего ее показывать,- хмыкнула я.- Тропа сама ведет.
     Лесная тварь шевельнула корнями  и  без дальнейших разговоров  шмыгнула
под куст. Тут только я спохватилась.
     - Э, стой! Корняга!
     Пенек нехотя высунулся из-за ветки, сверкнул на меня ягодками глаз.
     - А в Каменный лес дорогу знаешь?
     - Знаю,- скрипнул Корняга.
     - Доведешь?
     - Доведу.

     Я ехала,  низко пригнувшись  к холке  Ветра,  чтобы жеребцу легче  было
выбирать дорогу среди ветвей, и мне было странно.
     Корнягу мы подобрали как нельзя вовремя.  Вскоре после того тропа резко
свернула на юг, и дальше наш путь лежал через лес по бездорожью. Проводником
Корняга оказался толковым. Он пристроился у меня на плече, вцепившись своими
корнями в ремень сумки, и оттуда кратко сообщал: "слева родник" или "сверни,
завал".
     Странно мне было по двум причинам.
     Во-первых,  я  ехала   по  незнакомому  месту  в   достаточно  странном
товариществе. Вулх в магическом ошейнике, говорящий лесной  пенек и  вороной
жеребец, который спокойно воспринимает и одного, и другого - еще позавчера я
бы фыркнула  и не стала  слушать, если бы мне попытались рассказать, что под
Четтаном случается и такое.
     Я глянула вперед,  где в  красноватом  сумраке  леса  время  от времени
показывалась серая спина вулха. Серьезный зверь. То-то при нашем приближении
все  в лесу замирает. Лишь изредка  шарахнется  вверх  по стволу  испуганная
белка - и снова тишина.
     Хотя постороннему  взгляду  лес всегда кажется пустым. В лесу ничего не
увидишь  просто  так,  все нужно разыскивать,  выслеживать -  что зверя, что
птицу, что затерянное жилье или тропу.
     Здесь и крылась вторая причина, по которой мне было странно. Как-то все
чересчур легко складывалось.
     С первых же шагов встретить проводника, который доведет до У-Наринны...
Ох, не  верю! Хотя...  велел же старик ничему не удивляться? Магия, мол.  Да
какая тут магия? Договорился, небось, загодя с этим лесным  чучелом обо всем
- а мне не сказал, чтобы зорче по сторонам смотрела.
     Впрочем, Корняга  в  проводники не навязывался. Сидел себе связанный  в
яме и тихо хныкал...
     Кстати, надо бы у него кое-что выяснить по этому поводу.
     - Слышь, Корняга!
     Я  скосила  глаза на лесовика,  и  чуть  не  плюнула.  Ну и рожа! Корни
топорщатся,  черные глазки из  трещин коры зыркают,  дуплецо  рта щерится  в
кривой ухмылке... Так,  наверное, люди и начали плевать через плечо.  Кто-то
первый  оглянулся,  увидел  эдакую  вот нечисть и  плюнул. А нечисть сгинула
почему-то. Интересно, почему?
     - Что, госпожа?
     Я вовремя спохватилась, а то спросила бы Корнягу, что  с  ним станется,
ежели  на него плюнуть. К джерху в задницу такие  вопросы!  Захочу узнать  -
плюну да посмотрю. А спрашивать надо о другом.
     - Кто это тебя в яму посадил?
     Тут я чуть не свалилась с  коня от неожиданности. Все сучки-корешки  на
лесовике встали дыбом, как шерсть на спине раз®яренного кота, и он трескучим
шепотом проскрипел:
     - Враги!
     -  Доб!.. - выдохнула я, спешно хватаясь  за шею Ветра, и только  потом
договорила: - ...рая динна-заступница!
     Ветер неодобрительно глянул на меня через плечо. Может, как и я минутой
раньше  -  хотел  плюнуть,  но  сдержался.  Я примирительно похлопала его по
холке.
     - Ну, рассказывай, Корняга,- велела я.- Может, твои враги нас вон в тех
кустах поджидают?
     - Нет их там,- буркнул живой пенек.
     Он завозился  у  меня  на плече, выбираясь  повыше и расправляя  корни.
Потом протяжно вздохнул и заговорил.

     Говорят, в  семье  не без урода. Корняга давно и прочно был  признан  в
своей семье  самым что  ни на  есть уродом.  Главным же  его недостатком был
рост.
     Деревья, в отличие от людей, растут  всю жизнь. А корневик рождается на
свет деревом.
     Дерево, которое при некотором стечении обстоятельств может когда-нибудь
стать  корневиком,  людям  хорошо знакомо и называется ведьминой  гребенкой.
Крона его представляет собой беспорядочную  охапку колючих сучьев, в которых
всегда полно застрявших клочьев звериной шерсти, птичьих перьев, принесенных
ветром  сухих  листьев  и  прочего  мусора. За  это дерево  и получило  свое
название. Его семена -  похожие на кленовые крылатки, только колючие - звери
разносят повсюду,  так  что  растет ведьмина