ду. И
я полез  в  двумех, достал  клетчатую  попону,  которой  укрывал бы Ветра на
стоянках, заберись я  далеко  на север, укрепил веревочные  петли на  седле,
воткнул в самое на взгляд мокрое место короткий составной шест и набросил на
него  второй край попоны. Получилось плохонькое подобие  навеса, но от дождя
оно прекрасно спасало. А на большее я и не претендовал.
     Ветер стоял спокойно, только изредка переступал с  ноги на ногу, отчего
мой  импровизированный  навес колыхался  и с  краев  стекали  тонкие водяные
струйки.
     Только бы долго дождь не продлился. Времени потеряю... Хотя, отдохну да
сил поднаберусь, что тоже в моем теперешнем состоянии нелишне.
     Карса,  тоже  не пожелавшая мокнуть, забралась под навес и  привалилась
рыжим боком к моим сапогам, свернувшись калачиком и  подобрав намокшие лапы.
Я сидел на двумехе, брошенном на землю. Не в луже  же  сидеть?  А двумех все
равно непромокаемый. Я вспомнил, как переправлялся через Юбен под Лиспенсом,
где он шире всего.  Надул тогда  такой же  двумех, перевязал  обе  горловины
шнурком и  плыл, держась за двойной пузырь...  Паромщики  даже рты при  виде
меня  поразевали, как выброшенные на берег окуни.  Спасибо  Унди  Мышатнику,
научил плавать меня по-всякому, и без ничего, и при помощи самых неожиданных
предметов.
     Многим  в этом  мире  я  был  обязан  старине  Унди,  упокой  Тьма  его
непостижимую  душу.  Иногда  мне  кажется  -  Унди  прекрасно  знал,  что  я
оборотень. Но почему-то держал эту тайну при себе. Не знаю почему.
     "А что,  если  он и сам  был оборотнем?" -  вдруг подумалось  мне.  Это
многое  бы  об®ясняло... Но уж слишком невероятным было такое предположение.
Слишком невероятным, чтобы быть правдой.
     Хотя,  порой  оказывается,  что самое невероятное  об®яснение и  бывает
правдой. Сплошь и рядом. Впрочем,  мне все  равно не проверить свои догадки:
тело  Унди приняла земля  пять  кругов назад. И лишь Тьма  знает, где бродит
сейчас  его  полная загадок и  тайн душа.  Но я  точно  знаю, что  оттуда не
возвращаются.
     Я развел небольшой трескучий костер, собрав  охапку корявых, не слишком
успевших намокнуть ветвей, и принялся ощипывать несчастную  куропатку. Карса
отнеслась к этому с величайшим равнодушием.

     Путника я заметил совершенно  случайно. Пошевелился, зашипев от  боли в
боку,  взглянул из-под  капюшона и  увидел.  Он подходил со  стороны  Ветра.
Наверное, хотел остаться незамеченным как можно дольше.
     Я  не доверяю  людям,  которые  пытаются  оставаться  незамеченными.  С
детства не  доверяю.  Впрочем, я вообще не доверяю людям. Похоже, что только
благодаря  этому я еще и жив. Но  тут я почему-то  расслабился.  Может быть,
потому, что порядком ослаб.
     Путник был одинок и худ, как жердь. По одежде его я не смог определить,
ни откуда он,  ни  кто он. К тому  же,  одежда  намокла. Что можно сказать о
хозяине по мокрой одежде? Практически ничего.
     -   День   добрый,   мил-человек,   -  поздоровался  путник,   вплотную
приблизившись к моему навесу.  Никакой поклажи у него не было. Даже сумки. И
оружия не было, только кривой хадасский кинжал в кожаном чехле на поясе.
     - Добрый, - проворчал я. - Где же он добрый? Вон, как льет.
     Дождь и  вправду  усилился. Впрочем, это  меня  радовало: сильный дождь
непременно  скоро  закончится.  Вот если  бы  зарядил нудный  и  слабенький,
"грибной",  этот  мог  бы  идти  и  неделю.  Так  что  уж  лучше  пусть небо
разверзнется и  бросит на землю неистовый, но короткий ливень. А потом пусть
тучи расползаются и уступают место синему, как вода в реке, Меару.
     -  Позволь  укрыться  от дождя, - попросил путник,  опасливо  косясь на
лежащую у моих ног карсу.
     - Укрывайся, - сказал я и подвинулся. Карса подняла голову на несколько
секунд, внимательно  оглядела  путника, устрашающе зевнула и вновь  замерла,
прижавшись к моей лодыжке. - Сейчас еще и закусим вот этой птицей.
     Ветер  (я не имею в виду своего верного коня - просто  ветер), заглянув
под попону, разметал мокрые перья  куропатки.  Но даже  будь они сухими, они
сразу же упали бы на землю, сбитые тяжелыми каплями.
     Путник, пригнувшись, спрятался от дождя  и опустился на двумех слева от
меня.
     - Меня зовут Гасд. Я отшельник.
     - Бонам, - солгал я. - Из Гурунара.
     - Из Гурунара? - удивился Гасд. - Издалека!
     - Да уж, - согласился я. - Забрался чуть не на край света...
     - Я бывал в Гурунаре, - сказал Гасд, ерзая на двумехе. Кажется, ему под
задницу угодила шкатулка с пещерными самоцветами. Надо будет приглядывать за
этим отшельником, чтоб  не спер  чего... Кошель  с  монетами,  например, или
самоцветы.  Или  пряности.  Странно,  кстати,  что  мою  поклажу  не  успели
разграбить в Запретном городе. Только плоды многодрева сожрали на месте.
     - Давно бывал? - я  пытался поддержать разговор, хотя говорить мне было
все еще больно. Но уже не так, как ранним утром.
     - Три круга назад. Перед красным урожаем.
     -  Давно,  -  вздохнул  я  и поморщился. - Слушай,  отшельник,  у  тебя
сапун-травы нет? Легкие горят, прямо... И полечиться нечем.
     - Нет, - Гасд развел руками. - Видишь, у меня совсем ничего нет. Я ведь
отшельник.
     Я снова вздохнул. Наверное, это получалось у меня очень жалобно, потому
что даже карса приподняла голову и участливо лизнула мою ладонь.
     - А с чего недужится? - поинтересовался Гасд.
     - Сам не пойму... Упал, наверное.
     - Откуда? В скалах?
     - Нет, я в скалах еще не был. Только иду туда. Около каньона.
     Гасд хмыкнул.
     - А что ты ищешь в скалах?
     Я секунду помедлил, решая - говорить или не говорить? Все же сказал.
     - Вообще-то я ищу У-Наринну, Каменный лес. Ты знаешь где это?
     -  Каменный  лес? - удивился Гасд.  - Знаю, как не знать?  Я и сам туда
иду.
     - Вот как? - сказал я  и подумал: "Уж не послал ли тебя Лю-чародей? Или
не Лю,  но все  равно  чародей? Я в  который  раз  задумался: что  же именно
привлекло Лю в У-Наринне? Что это за странное место, привлекающее чародеев?"
     -  А как туда  попасть? -  спросил я  по  возможности  пытаясь казаться
равнодушным.  Похоже, это  мне удалось.  Но Гасд искоса  взглянул  на  меня,
словно  хотел сказать: "Идешь,  и  не  знаешь куда?"  Но  вслух  он этого не
произнес.
     -  Да на запад идти,  не сворачивая, вот и придешь, - сказал отшельник,
опустив глаза. - Я проведу тебя, если хочешь.
     - Нет, не хочу, -  ответил  я. Понятно, перед пересветом нужно будет от
попутчика любым способом избавиться. Незачем, чтоб  он встречался  с  Тури и
вулхом. Такой уж я скрытный... Даже  не сказал Тури своего настоящего имени.
Пока.
     -  Видишь ли, я всегда путешествую один. Уж извини,  - об®яснил я.  - И
лучше не спрашивай почему. Один, и все тут.
     Куропатка, нанизанная на варварскую стрелу,  источала весьма заманчивый
запах.  Даже  моя  рыжая  спутница  стала  выразительно принюхиваться.  Гасд
вопросительно  поглядел  на  карсу. Карса-то чем  его  заинтересовала?  Я не
понимал.
     - Прекрасный зверь!  - похвалил Гасд,  снова ерзая. -  А я думал, карсу
нельзя приручить...
     - Как видишь, можно, - я пожал плечами.
     - Говорят, в Айетоте ручная карса трех человек недавно сожрала.
     - Значит, плохо приручили, - я пожал плечами. Надо же, история о гибели
Беша успела расползтись по свету и добраться до Диких земель.
     - Надеюсь, твоя карса хорошо  приручена? - на всякий случай осведомился
Гасд. Смешно! Можно подумать, это спасет его,  если я  рассержусь. Или  если
рассердится Тури. Но я уверенно и солидно подтвердил:
     - Эта карса никого не сожрет. По крайней мере, пока я ей этого не велю.
     Гасд  поежился. Вероятно, перед его мысленным  взором родилась картина:
карса,  пожирающая,  кого  я  велю.  Кисти  не  меньше  чем  Шата   Волмиха,
придворного  художника  хадасского  правителя.   За   его   картины  богатеи
отваливали  столько золота,  сколько  большинству  людей под двумя  солнцами
вовек не увидеть. О, как прихотливо складываются людские судьбы в этом мире!
Шат  был  рабом.  И золота за  свою работу,  конечно же, не получал. Получал
хадасский правитель. Его хозяин.
     -  Лучше расскажи  поподробнее о пути в У-Наринну, -  попросил я. -  На
запад, понятно, а дальше-то куда?
     - За  холмами  начинается огромная каменистая пустошь. Я даже  не знаю,
как она называется.  Там  почти не бывает людей -  только  отшельники, вроде
меня...  и  путешественники  вроде тебя.  У-Наринна лежит  за  пустошью,  но
обязательно нужно миновать два Знака там, за холмами. Минуешь первый, станет
понятно  где  искать второй.  Минуешь второй,  станет  понятно,  где  искать
Каменный лес. Не очень сложно, правда?

     - Правда, - подтвердил я. - А как выглядят Знаки?
     - Как Знаки, - Гасд в который раз пожал плечами. - Как же еще?
     - Спасибо,  -  я  выглянул  из-под  навеса. Дождь, похоже, вознамерился
утихнуть. Во всяком случае, небо на востоке, откуда дул не очень сильный, но
постоянный ветер, посветлело. Давно пора.
     Чувствовал  я себя все  еще  неважно,  но не  настолько,  чтобы  сидеть
посреди равнины  до скончания  кругов.  Я выбрался  под  умирающий  дождик и
сделал  несколько  шагов,  глядя  в небо. Прохладная  небесная вода освежала
лицо.
     Ветер, шевеля ушами, понуро стоял, мокрый и покорный судьбе. Да,  вымок
ты, приятель... Как матрос.  Говорят,  далеко на юге, за Латским морем лежит
земля, где бегают табуны полосатых коней. Смешно, правда? Табуны черно-белых
полосатых коней. Мне почему-то всегда казалось, что таких коней очень должны
ценить  матросы.  Впрочем, что за  чушь лезет мне в  голову?  Зачем матросам
кони?  По  палубе, что ли,  раз®езжать? А если  на  продажу - так все равно,
какой масти конь... Хоть клетчатый. Лишь бы продать.
     Интересно, я  головой ни о  что  не  бился красным  днем?  Очень на  то
похоже.
     Потом мы  с®ели  куропатку.  Дочиста. Обглодав каждую косточку. Хорошо,
что у меня была с собой соль.  И жаль,  что куропатки  не  бывают размером с
теленка...
     Вздохнув, я стал сворачивать попону (клетчатую,  кстати...), отряхивать
ее от воды. Брызги веером разлетались во все стороны; карса, брезгливо тряся
лапами, отбежала в сторону и укоризненно взглянула на меня. Мол,  еще и меня
мокрой  сделать хочешь, приятель? Странно,  я помню - в самом  начале нашего
пути она,  вроде бы, в озере купалась. Хотя, искупаться в озере  и намокнуть
под дождем  -  это не одно  и то же. Во всяком случае,  будь у меня выбор, я
выбрал бы первое. Карса, похоже, придерживалась того же мнения. Как все-таки
мы похожи! Не зря Лю пустил нас в одной упряжке...
     Когда я запихивал попону в двумех, Гасд косо взглянул на меня.  Точнее,
даже  не на  меня,  а  на содержимое  двумеха. Но я тогда  не обратил на это
внимания.
     -  Сейчас я поеду к горам, - об®явил  я. -  Можешь держаться за стремя,
если хочешь. Но там, за перевалом, мы расстанемся. Не знаю, понравится  тебе
это, или нет, но произойдет именно так. Моя вера запрещает мне находиться  в
компании людей на пересвете.
     -  Это какая такая вера? - недоверчиво спросил Гасд.  Впрочем, это мне,
скорее  всего,  показалось,  что недоверчиво.  Тьма,  неужели в конце концов
придется убить  и  этого странного отшельника?  Будь  проклята  моя нечистая
кровь, вынуждающая убивать людей ради того, чтобы сохранить жизнь зверю...
     -  Добрейший, - сказал  я негромко.  -  Я ведь не  спрашиваю,  зачем ты
оказался в здешних местах и отшельничаешь? Оставь людям их  маленькие тайны,
и они будут лучше к тебе относиться. Не находишь?
     Гасд, казалось, смутился.
     - О,  прости. Я  вовсе не хотел влезать в твои дела, и уж, конечно,  не
хотел влезать в твои тайные дела. Прости, пожалуйста...
     Навьючив двумех  на Ветра, я кое-как взобрался в седло, чуть не потеряв
при этом сознания. Джерх забери, что, теперь я так и буду, как дитя малое да
слабое? Легче сразу лечь и помереть, без мучений и тревожных мыслей.
     И  мы  двинулись к перегородившей  горбатую равнину гряде. Шагом, Ветер
словно  чувствовал,  что каждый его шаг тупой болью отдается у меня в каждой
косточке  и  выкручивает  позвоночник.  Состояние было хуже некуда, и  самое
прискорбное, что никак это не исправить. Нужно просто ждать пересвета, когда
очередное превращение вылечит все, что не успел вылечить минувший  пересвет.
Но прежде дойти до гряды и там любой ценой избавиться от Гасда.
     И  я погрузился  в  себя,  перебирая мысли, как меняла  монеты. Одну за
другой. Мысли  были  очень  разные. И все какие-то никчемные... Потом  одна,
показавшаяся важной,  мелькнула  где-то на самом краю сознания; мелькнула на
короткий миг - и пропала, уронив мне в душу легкую досаду.
     Я  долго  ловил назойливую, но все ускользающую  мысль,  погружаясь все
глубже в  себя.  Долго  ловил,  но в  конце концов  ухватил ее, вредную,  за
скользкий извивающийся хвост.
     Для  этого стоило вспомнить, что говорил мне раб  в  Запретном  городе.
"Дойдешь до каньона, ищи Дремлющий мост. За мостом - поворачивай на юг."
     Мы продолжали двигаться на запад. И что-то подсказывало мне, что  после
каньона мы тоже шли на запад, а  вовсе не на  юг. Почему, хотел бы я  знать?
Кто мне соврал, изможденный раб  или  отшельник Гасд? Они  указали в  разные
стороны  и оба уверяли, что У-Наринна именно  там. Впрочем,  может оказаться
так,  что загадочные Знаки по  ту сторону гряды укажут именно на юг. И тогда
все  встанет на свои  места. Ладно, пока  подождем...  Но  не будем ни о чем
забывать.  Что-то не нравишься ты мне, Гасд-отшельник. Чем  ближе вечер, тем
меньше нравишься. Ага.
     -  Эй, Гасд,  - окликнул я  хриплым  голосом. -  Ты  бывал в  Запретном
городе?
     Спутник подозрительно взглянул на меня снизу вверх.
     -  Уважаемый!  У  тех,  кто  побывал  в  Запретном  городе,  никогда не
случается  возможности  рассказать  об  этом  кому-нибудь,  кроме обитателей
Запретного города. Разве не так?
     Хм. Что-то  в  этих словах  есть. Но как  быть,  например,  со мной? Я,
например, мог рассказать.
     "А  вдруг  он  из  Запретного  города?"  -  ужалила стремительная,  как
змея-стрелка, мысль.
     Я  секунду поразмыслил.  "Ну и что,  если он оттуда? - подумал  я  чуть
позже. - Что это меняет? Ровным счетом, ничего."
     - Говорят, - начал  рассказываться Гасд, - что Запретный город заложили
еще хоринги.  В роще черных тисов. Это был  их последний оплот  и  бастион в
войне против людей.
     - А что, была такая война? - спросил я зачем-то.  Я прекрасно знал, что
была, спасибо Унди-Всезнайке... Но все равно спросил.
     - Была. Хоринги никого не пускали  в  леса  за  рекой, которую  тогда и
нарекли Запретной. Они применили какую-то древнюю магию, и  вот, пожалуйста:
хорингов давным-давно нет, а город их и магия  их по-прежнему действуют. Они
проиграли  войну  с людьми,  причем проиграли не  потому, что  люди искуснее
владели оружием или пошли на приступ Запретного города и одолели. Вовсе нет.
Люди просто  растворили в  себе хорингов -  разбавили кровь...  И  все.  Нет
больше Старшей  Расы. Хотя все, кто населяет Запретный  город, все еще ведут
войну против всего света,  верные магии хорингов.  Поверь,  Бонам,  сгинет и
человеческая раса, а те,  кто придет нам на смену, будут так же шептаться по
вечерам, рассказывая  о  Запретном городе и его  обитателях. Так же, как  мы
сейчас.
     - Сейчас не вечер, - проворчал я.
     Интересный  взгляд на вещи,  джерх  забирай! Унди  излагал эту  историю
несколько иначе. По его словам выходило, что хоринги просто покинули однажды
наш  мир  и оставили  город пленным и рабам, предварительно наложив  на всех
сильнейшие  чары. Гасд  утверждает, что Старшая Раса  просто  выродилась, не
выдержав испытания человеческой кровью. Что ж, это очень похоже на правду.
     Жаль,  что  я никогда  не встречался с хорингами. Унди говорил, что  их
магия  настолько могучая штука,  что они могли  менять мир в соответствии со
своими желаниями и  прихотями.  Наверное,  они смогли бы  освободить меня от
влияния красного Четтана. Навсегда.
     Как бы это было здорово...
     Незаметно мы  вплотную приблизились к  гряде. Равнина стала  потихоньку
повышаться, отчего  мне  пришлось наклониться вперед в седле.  Карса шныряла
где-то впереди, у  самых каменистых осыпей,  знаменующих начало  гор.  Я уже
различал слоистые выщербленные разломы, по которым легко взбираться на почти
отвесные стены... Но Ветер-то по ним не взберется.
     - Вон туда, - сказал, вытянув свободную левую руку Гасд. - Поезжай в то
ущелье, там начинается тропа ко вполне проходимому перевалу.
     Я так и  сделал. Сначала  каменные  стены  по бокам  были далеко, потом
стали сближаться, сдавливать нас; поворот следовал за поворотом. Ущелье было
извилистое, как  след гадюки в грязи. В каменных углублениях синела дождевая
вода,  образуя маленькие озерца. Небо с  трудом  прорывалось в неровную щель
где-то вверху.
     Потом я  увидел тропу,  уводящую на правый склон, и дальше, на гребень.
Тропа вполне походила на  все горные тропы, сколько их есть на этом свете. Я
спешился и взял Ветра под уздцы.
     - Иди вперед, Гасд. Показывай дорогу.
     Зря я это сделал. Потому что Гасд привел меня в засаду.

     Впрочем,  это  и  засадой-то  назвать  трудно.  Трое  людей  совершенно
открыто, даже не пытаясь спрятаться, сидели  вокруг костра в узкой седловине
между  макушками двух соседних холмов.  Костер горел  без всякого  намека на
дым,  иначе я бы  его издалека заметил.  А так - увидел только приблизившись
вплотную.  Густо-синий Меар  клонился  к горизонту,  перечеркнутому  линиями
близких зубчатых  вершин. Вторая  гряда,  тянущаяся  сразу  за первой,  была
немного выше и казалась  неприступнее. Во всяком случае, скалы там  высились
попричудливее и поотвеснее.
     Гасд   вдруг  оказался  позади  меня,  отрезая  дорогу  к  отступлению.
Хадасский кинжал отблескивал у него в руке.
     - Вот он, - сказал отшельник троице у костра.  - У него  даже нет меча.
Только ножны.
     -  Ножны? -  с интересом  спросил один  из  троих.  Я  встретился с ним
взглядом и почувствовал, что в груди у меня холодеет.
     Все трое  у  костра не были людьми.  Ни с  чем  невозможно спутать этот
разрез оливковых глаз, иссиня-черные волосы, тонкие губы...
     Меня поджидали хоринги.  Настоящие хоринги, Тьма, Тьма и Тьма!! Откуда,
из каких пучин времени, из каких немыслимых  тайников  они снова  проникли в
наш мир?
     Я не знал.
     Короткий  удар   в  спину  швырнул  меня  на  колени  и  я  захлебнулся
вспыхнувшей   внутри  немилосердной  болью.   Выронив  повод,   я  попытался
справиться с неистовым бунтом израненного тела.
     Когда  я  снова открыл глаза,  руки у  меня  были связаны.  Странно,  я
чувствовал, что наручи с меня  не сняли, и метательные ножи тоже оставили на
привычном месте. Почему, джерх на динне? Неужели хоринги настолько беспечны?
Впрочем, пока я не придумаю как освободить руки, от ножей никакого проку все
равно нет. Ни от метательных, ни от кинжала на поясе.
     Гасд копался в ворохе вещей, вытрясенных из двумеха и оружейной сумки.
     -  Пряности!  -  хмыкнул помогавший ему  хоринг,  поднеся к носу  остро
пахнущий пакетик. Ноздри его затрепетали, словно крылья мотылька. Хоринг был
красив, убийственно  красив,  я теперь понял,  почему  женщины  моей расы не
могли устоять против искушения побыть с хорингом. Хотя, в конечном итоге это
убило не мою расу...
     - Пряности, - подтвердил Гасд и  взялся за  шкатулку с  самоцветами.  -
Ого! Гляди, какие огромные!
     Хоринг взял шкатулку.
     - Эй, Иланд,  погляди! Здесь есть камни с короны Трех Царей! Правда, не
все.
     Тот, кого назвали Иландом, протянул руку. Потом долго молча перекатывал
поблескивающие  и  переливающиеся  камни  на  ладони,  словно  любуясь игрой
предзакатного синего света.
     - Я не стану удивляться, Винор, - сказал