любую охоту отобьет.
     - Я тут с приятелем,- небрежно закончила я.
     К моему величайшему удивлению Цука степенно кивнул головой.
     -  Как  же, видел  я твоего приятеля, госпожа,-  сообщил он.- Серьезный
мужчина, с пониманием. Сразу за нож хватается.
     - Джерх на..!
     Я  вовремя зажала  себе рот  ладонью.  Не  следует нарушать собственные
принципы по  пустякам.  Всему есть разумное об®яснение.  Одно из трех:  либо
Цука  сошел с ума, либо я сама  рехнулась, либо... все остальные возможности
спишем на магию. На милые недомолвки отправившего меня в дорогу колдуна.
     Постой-постой,  уж не  идет  ли  чародей  со  мной  вместе?  Это  сразу
об®ясняет, как я вместо лесного озера оказалась у незнакомой реки. И  другие
странности  об®ясняет  - с  одеждой,  например. Только зачем он  мне тогда в
Айетоте  мозги  занавешивал?  Сказал  бы  прямо - мол, вместе  пойдем.  Одна
загадка взамен другой... не хочу!
     - Ты, госпожа, меня с ним познакомь,- вел дальше Цука.- Глядишь, польза
будет. А то я вижу - человек незнакомый, ну и чуть не пустил в него  стрелу.
Тогда зверюга на меня ка-ак прыгнет!
     - Вулх, что ли?  - невнимательно спросила я, обшаривая взглядом  берег.
Если  Цука видел чародея -  значит, он  где-то  недалеко. А если  он  где-то
недалеко, то я быстро выясню все загадки.
     - Вулх? - оторопел Цука.-  Какой еще вулх? Я говорю - карса на меня как
прыгнет!  Та самая, которая у Беша живет. Я ее сразу не признал  - испугался
очень, думал, она  мне сейчас кишки выпустит.  А потом признал.  Когда тебя,
госпожа, увидел.
     -  Почему?  - тупо спросила  я. Колдуна  нигде видно  не  было. И  вулх
куда-то подевался. Только  Ветер стоял на самом берегу, передними копытами в
воде,  и  разглядывал  свое отражение. Что-то  в  картине  окружающего  мира
показалось мне  неправильным,  но я  никак не могла сообразить, что  именно.
Шевельнулся вон тот кустик, или это мне только показалось?
     - Что "почему"? - не понял охотник.
     Я наконец обратила на него взгляд и достаточную часть внимания.
     - Почему ты узнал карсу, когда увидел меня?
     Цука ухмыльнулся.
     - Так все знают, что Беш...
     Он не  договорил. Короткая стрела просвистела над моим плечом и впилась
ему  в горло. Цука захрипел, сложился в поясе и тряпичной куклой повалился к
моим ногам.

     Я осталась стоять неподвижно. Это было лучшее, что я могла сделать.
     Они  в  любой  момент  могли изрешетить меня стрелами. Их было много  -
десятка полтора.  Молчаливые люди с арбалетами выросли будто  из-под земли и
охватили полукольцом то место,  где  только  что стояли и разговаривали мы с
Цукой - а теперь я осталась одна. За спиной у  меня  была река, и можно было
предположить, что кольцо загонщиков - почему-то именно это  слово пришло мне
на ум  -  там размыкается.  Но как  раз  оттуда принесла  Цуке  смерть чужая
стрела. И потому я стояла неподвижно, не оборачиваясь.
     Серый  вихрь  обрушился со спины на  арбалетчика,  напряженно замершего
прямо передо  мной.  Я  смотрела  ему в  глаза,  и я увидела, как  осознание
собственной   смерти  мелькнуло  в  них,  когда  стрелок  валился  наземь  с
переломанной шеей. Вулх молча бросился на соседнего.  Но остальные загонщики
не дрогнули, и наконечники их стрел все так же неотрывно следили  за мной. А
над вулхом взметнулась ловчая сеть...
     В следующий миг прочная сеть упала и на меня.
     Кажется,  я  временно  потеряла способность  к  разумному  поведению. Я
орала, кусалась и  лягалась, как  стадо  диких  тегланов. Но добилась только
того, что меня стукнули чем-то тяжелым по голове.
     Я провалилась  в  темноту,  и  последним  моим  чувством было  ощущение
собственной непроходимой глупости.

     Когда я пришла в себя, то обнаружила, что сижу в мешке. Вернее сказать,
я была упакована в  мешок по горло, а голова моя торчала наружу. Руки и ноги
у меня  были крепко связаны.  Мешок  со своим содержимым, в смысле  со мной,
находился в сетке,  закрепленной на двух толстых и длинных жердях  наподобие
гамака. А жерди лежали на плечах у четырех носильщиков.
     Отвратительный способ передвижения.
     Особенно учитывая, что в мешок-то меня засунули в  сидячей позе, но сам
мешок при  этом лежал на  боку.  Носильщики шли не в ногу, и при каждом шаге
меня немилосердно дергало и встряхивало. Собственно, от тряски я и очнулась.
     Голова болела так,  что словами не расскажешь. Я позавидовала  земляным
червям, у которых, как известно, нет головы - только две задницы.
     Впрочем,  задница  у  меня  тоже  болела.  А  также руки,  ноги  и  все
остальное.  Еще бы!  Меня трясло,  как сметану, из которой в горшке  сбивают
масло - да я  и чувствовала  себя  так, словно вот-вот  разделюсь на масло и
обрат. Какого джерха?! Лучше бы  я  шла сама,  пусть даже  связанная. Им  же
самим быстрее было бы.
     Тут, правда, у меня возник вопрос: хочу  ли  я  побыстрее попасть туда,
куда меня несут. Может, и не хочу. Даже наверняка не хочу.
     А куда, собственно, меня несут? И откуда?
     Я вывернула шею, как  черепаха, разглядывающая свой хвост, и попыталась
осмотреться.
     Оказалось, что я это сделала как  нельзя вовремя. Я едва успела поймать
взглядом отблеск реки, сверкающей в  лучах Четтана, словно начищенная медная
пластинка,  и  река тут же скрылась за поворотом  дороги. Отблеск  получился
прощальным,  потому  что  за поворотом дорога нырнула  в  лес. Если бы я  не
увидела реку,  мне пришлось бы ориентироваться по  солнцу и строить догадки.
Теперь же я точно знала, что нахожусь на западном берегу реки, которая так и
осталась для меня незнакомой. Я даже к воде  не подошла, а переправили  меня
через реку и вовсе в мешке и без сознания. Или в мешок меня упрятали на этом
берегу?
     Что-то я не о том думаю. Какая, хрен, разница, где меня сунули в мешок?
     Дорога была неширокой, но хорошо  утоптанной. По  обе ее стороны стеной
стоял лес. Четверо  носильщиков  шагали в  середине  растянувшегося цепочкой
отряда - во всяком случае, и впереди и позади я видела тех самых  молчаливых
воинов,  которые прикончили  Цуку и  захватили меня в плен. Меня и  вулха...
если он, конечно, жив. И Ветра, надо полагать, тоже. Хотя конь - не пленник,
конь - добыча.
     Что-то я опять не  о том думаю. Какая,  хрен, разница между пленником и
добычей?
     Мысли в моей  несчастной голове расплывались от боли. Я закрыла глаза -
все равно я пока ничего  нового  не увижу.  Лес,  дорога, равнодушные  спины
захвативших меня людей впереди и такие же равнодушные глаза, если обернуться
назад. "Не  о том думаю"... а о  чем  надо думать? У меня  появилось стойкое
ощущение, что одна из расплывчатых, перемешанных с болью мыслей была  нужной
и важной. Но именно она, как водится, все время ускользала.
     Что-то  я  подспудно  знала  такое, что  могло прояснить  мое  нынешнее
положение. Но вот что?
     Меня  особенно неудачно встряхнуло, я прикусила  себе  язык и  мысленно
выругалась. Зато -  хоть тут повезло! - нужная мысль от толчка выпала мне на
ум, как монета в подставленную ладонь.
     То,  что  я  безуспешно  пыталась  вспомнить,  оказалось  чем-то  вроде
страшной  сказки.  Страшной  сказки  про  Запретную  реку. Человек,  который
оказывался вблизи этой реки, домой уже не возвращался. А  вот то, что  с ним
происходило, зависело от того, пил ли он из Запретной реки, или купался, или
смотрел на свое отражение в воде, или перебирался на другой берег...
     Да нет, не может такого быть.  В смысле не может быть,  чтобы Запретная
река  из  какой-то  полузабытой сказки  оказалась  так  близко от  обитаемых
земель.  От  Айетота, от Дренгерта, от Плиглекса.  Хотя  если каждый, кто ее
повидал,  пропадает  бесследно,  то как  раз и может.  То есть  нет, если бы
совсем бесследно, то про нее бы вовсе никто ничего не знал. Пропадают люди и
пропадают, джерх его знает почему.
     Ну правильно, именно это про Дикие земли и говорят! Пропадают, говорят,
в Диких землях люди, и джерх его знает где именно, как и почему.
     Я тяжело вздохнула от умственных усилий. Решительно никуда не ведут мои
размышления. Трудно рассуждать, не имея опоры.
     Вот например - почему это  я  решила, что по-прежнему нахожусь недалеко
от обитаемых земель? Тьма! Я же не помню, как очутилась на берегу этой реки,
Запретная  она или какая  еще. Может, колдун меня  к ней  перенес при помощи
магии... Ну да, стал  бы он  меня  вообще посылать в У-Наринну своим  ходом,
если бы мог отправить магическим образом!
     Может, и стал бы. Мысли чародея  мне все  равно не  понять, так  что  и
пытаться не стоит. И вообще, если уж я взялась рассуждать на  тему Запретной
реки,  так  надо довести мысль до точки. Или хотя бы до точки с запятой. Как
любил повторять Унди Мышатник, нельзя одновременно идти на юг и на север.

     Тут меня снова встряхнуло, и мысли приняли другое направление. Почему я
вообще стала вспоминать про Запретную реку? Что-то ведь меня подтолкнуло...
     Я  чуть не  взвыла  с  досады.  Только-только  ухватила за  хвост  одно
воспоминание,  теперь  надо ловить  другое. Ну не  могу  я думать, когда так
трясет!
     Или как раз могу?  И чем же мне  еще  заниматься, если меня несут,  как
мешок с навозом? Кстати, мне бы не помешало того, в кустики. А то еще  часок
такой тряски, и будет им не "как", а в самом прямом смысле мешок с навозом.
     Мне  вдруг стало себя жалко. По-настоящему жалко, чуть не до слез, даже
в носу защипало. Темное небо, ну и  утречко выдалось! С самого пересвета мне
не  то,  что  в кустики сходить не давали - не было времени даже задуматься,
хочу ли я это сделать!
     Сначала этот покойный придурок Цука, упокой его Тьма, вынюхал древесную
дыню в моей поклаже и пристал  с дурацкими вопросами. Интересно  ему, видите
ли, не купалась  ли я в реке. Ясно же, что  для отвода глаз спрашивал, а сам
так и косил на мой двумех - и глазом, и носом.
     Постой-постой! Как-то  он странно спрашивал... Думай,  голова - косичку
заплету,  как говаривал старина Унди.  Ага, вот оно. "Неужели ты купалась  в
этой реке, госпожа?" В этой реке.  С явным намеком, что эта река  отличается
от остальных.
     Выходит, Цука знал, что эта река и есть Запретная?
     Выходит, это действительно Запретная река?!
     Джерхи  тебя забери,  покойничек,  мог  бы  и  предупредить по  старому
знакомству. Да, видно, запах плодов многодрева отбил у Цуки все соображения,
кроме  одного - заполучить драгоценное лакомство.  Кажется, он надеялся, что
неприятности Запретной реки затронут  только меня  и не  коснутся его. И зря
надеялся.
     Я  вдруг  почувствовала,  что меня клонит в сон - несмотря  на  тряску,
несмотря на боль в голове и во всем теле. Странно, ведь я вообще очень редко
сплю.  Тело оборотня в момент превращения стряхивает  с  себя и  болезни,  и
усталость.  Похоже,  я переутомилась от мыслительной работы. Даже  проклятая
неровная тряска стала представляться мне мягким усыпляющим укачиванием.
     Последняя  мысль,   которая  оказалась  непосильной  для  бодрствующего
сознания  и  погрузила  меня в сон, была:  если колдун  и  впрямь  обретался
неподалеку, куда же он делся?

     Проснулась я свежей  и бодрой. Голову словно проветрили и вымели из нее
весь хлам. Ни боли, ни лишних мыслей.
     Я вспомнила свои попытки "идти на север и юг одновременно" и ужаснулась
задним числом. Мда-а, крепко меня приложили по голове там, на берегу. Если у
кого-то мысли всегда ходят такими кривыми  дорожками, при этом наступая друг
другу на пятки, то он за всю жизнь ничего путного не придумает. А всего-то и
нужно в любом деле выделить главное и второстепенное.
     Страшная сказка про Запретную реку - это второстепенное.
     А  главное то,  что  неизвестные люди связали  меня и  несут неизвестно
куда. Я поискала взглядом сквозь кроны деревьев красный шар Четтана. Судя по
тому, как припекало даже здесь, в лесу, утро давно успело стать днем. И день
этот выдался жарким. А  несли меня на запад. На запад - это хорошо, туда мне
и нужно. Только без мешка и в другой компании.
     Я облизнула пересохшие губы. Пить хотелось зверски... хорошее слово. Уж
кто-кто, а я имею полное право на зверские желания. Даже когда я человек.
     - Эй, вы! - хрипло, но громко сказала я.- Воды дайте!
     Признаться, я ожидала,  что  на  мою просьбу  не  обратят внимания.  Но
носильщики остановились. Ко  мне  приблизился  высокий человек с замкнутым и
властным  лицом. Его  лицо  свидетельствовало  о  высоком ранге больше,  чем
толстая серебряная цепь  на шее. Он молча взял меня за подбородок и приложил
к губам тыквенную флягу с водой. Прекрасно! Есть только две вещи, которые не
зазорно  принять  от  врага  -  его  жизнь  и  воду  для  поддержания  жизни
собственной.
     Впрочем, я пока  не  считала  этих людей врагами,  только противниками.
Звание врага еще надо заслужить.
     Высокий мужчина с  цепью терпеливо дождался, пока я осушу флягу, и  дал
знак сменившимся  носильщикам. Я снова закачалась на жердях, как подвешенный
к балке окорок.
     - Есть я тоже хочу,- сердито сказала я.- И гадить. И вообще - развяжите
меня! Куда вы меня несете?
     Высокий мужчина почти улыбнулся мне. Почти. Губы его не  дрогнули, зато
в глазах вспыхнули искорки. И он не вернулся  на прежнее место  в колонне, а
пошел дальше рядом со мной - благо, дорога стала заметно шире.
     - Придется потерпеть до города,- сказал он вполне дружелюбно.- Это  уже
близко.
     Город? В Диких землях?!
     - Зачем вы меня туда везете?
     Мужчина пожал плечами. Искорки в его глазах погасли.
     - Твой хозяин мертв,- проронил  он,- и  теперь  тебя  купит  кто-нибудь
другой. Стража реки убивает только свободных людей.
     Темное небо!  Я на какой-то миг просто  потеряла дар  речи.  Откуда  он
знает, что Беш  мертв?  Ссылка на мертвого хозяина настолько ошеломила меня,
что замечание насчет свободных людей не сразу до меня дошло.
     - Так вы решили, что я рабыня?!
     Высокий мужчина посмотрел на меня - на этот раз даже без  тени улыбки -
и  молча  притронулся пальцем к  ошейнику у меня  на  шее,  выступающему над
завязками мешка. А потом отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
     Теперь я поняла  все, только не  знала - злиться  мне  или  радоваться.
Поскольку  на  мне  был  ошейник,  меня  приняли за  рабыню. И  по  каким-то
неизвестным мне  соображениям убивать не  стали. А  свободного охотника Цуку
прикончили первой же стрелой. Именно его мой собеседник счел моим хозяином -
его,  а  вовсе не Беша,  который, надо полагать, уже покоится на  айетотском
кладбище.

     Выходит,   магический  ошейник  спас  мне  жизнь  -  правда,   каким-то
совершенно не магическим путем. Но все равно спасибо.
     Я попыталась вообразить, что меня ждет в этом незнакомом городе и как я
буду из него выбираться.  Положение раба я себе представляла довольно смутно
- в основном, по рассказам северян. В наших краях рабов не держали. Не знаю,
почему.  Может быть,  потому,  что в большом городе на перекрестке  торговых
путей  нетрудно  сбежать  от  хозяина,  покинуть  город  и затеряться  среди
путников. Не то, что в северных крепостях, где населения меньше, чем у нас в
любой деревне. Да и дороги  в окрестностях Айетота не  столь опасны,  как на
севере - крепкий мужчина может путешествовать и в одиночку.
     Другое  дело  женщина.  В  цех  наемников  или,  пуще  того,  в  тайное
сообщество убийц  женщин  брали  неохотно - но если уж брали,  то можно было
считать,  что это  и не женщина вовсе, а  смерть в  женском  обличьи. Такая,
понятное дело, могла  странствовать по любым дорогам  в любой стороне света.
Но вот обыкновенной  женщине и  в наших краях не стоило удаляться от дома. А
уж оказаться одной,  без охраны, на  большой дороге -  так проще  было сразу
повеситься, не выходя со двора.
     Надо полагать,  потому и жили женщины в большинстве своем не лучше, чем
рабы у северян. Взять хоть бы безмолвных и безымянных  женщин из шайки Беша,
упокой  его Тьма.  В общем, я так понимаю,  что раб  -  это тот, кому больше
некуда деться.
     Так  что пусть этот, с серебряной цепью, не  рассчитывает,  что я долго
буду прикидываться рабыней. Лишь бы  только из мешка  выпустили  и руки-ноги
развязали! А  там посмотрим,  сумеют ли они  меня  удержать.  Думаю, что  не
сумеют.  Я  и  в  человеческом облике  неплохой боец,  ну а  если я не смогу
выбраться из города до заката Четтана, уж Карса им такое покажет!
     Тут  меня вдруг прошибла мысль, да такая  скверная,  что  я  вспотела в
проклятом мешке от шеи до  пяток. Дура я самодовольная! "Карса им  покажет".
Ну да,  покажет. Если до пересвета ее - то есть меня -  выпустят из мешка. А
если  Четтан  зайдет  и превращение  свершится, то  люди  бросят оборотня  в
костер, не раздумывая. И не развязывая. Тьма и демоны!
     - Господин! -  окликнула я мужчину с  цепью,  который продолжал  шагать
рядом  со мной, погруженный в свои мысли.- Ты говорил, что город уже близко.
Как близко, господин?
     Мужчина   очнулся  от  размышлений   и   посмотрел  на   меня,  как  на
ненормальную:
     - Так вот же он, город!
     - Темное небо! - не удержалась я.- И это вы называете городом?!

     ...Наверное, это все-таки  был город. Просто  я никогда не видела таких
городов.
     Хотя, правду сказать,  я не  слишком-то много городов  видела на  своем
веку - всего три  или четыре, не считая Айетота. Самым  большим и богатым из
них  был южный город  Хадас, в  прославленных  оружейных лавках  которого  я
провела весь отпущенный мне Бешем на  развлечения красный день. Но, переходя
из одной лавки  в  другую,  я успела  заметить и фонтан  в  виде  свернутого
кольцами двуглавого удава на  площади перед дворцом, и сам дворец хадасского
правителя,  и крошечные, увитые желтыми  розами  беседки  на  плоских крышах
двухэтажных домов. Да, в Хадасе были  каменные дома в два и даже в три этажа
- признаться,  именно после поездки на  юго-восток  я стала  считать  родной
Айетот жалким городишкой.
     Однако все города  - и те, что я  видела своими  глазами, и те, которые
знала лишь понаслышке -  были скроены по одному образцу.  Как разные куртки,
которые отличаются друг от друга  фасоном и  материалом, но непременно имеют
два рукава, и ворот, и застежку.
     Поэтому я  ждала, что лес вот-вот расступится, и  дорога выведет  нас к
ограждающей город каменной стене или хотя бы частоколу из крепких  бревен. А
вместо этого дорога вдруг растеклась множеством троп,  и часть отряда вместе
с моими  носильщиками свернула на одну из них. И  тут я с изумлением поняла,
что это все-таки город - потому что  не все окружающие нас деревья оказались
деревьями.
     Бревенчатые  постройки  прятались  среди  стволов  и разлапистых ветвей
деревьев какой-то совершенно незнакомой мне породы.  Кора этих деревьев была
гладкой,  черной, глянцевитой и,  по-видимому,  очень  стойкой к  гниению  -
потому что дома были  сложены из неошкуренных бревен. Неудивительно, что они
сливались  с  окружающим  лесом  воедино.   Кое-где   бревна   были  покрыты
замысловатой резьбой - и точно  такую  резьбу я заметила на  стволах  живых,
шелестящих листвой деревьев.
     Странный город. От кого,  интересно знать, прячутся в лесу его  жители?
Кого они боятся... и кого не боятся, раз не огородились стеной? Или от того,
кого они боятся, стены не спасают?
     Мы продвигались дальше, сворачивая  в  тропинки-улочки,  и я  понемногу
начала  ориентироваться в  этом  удивительном месте.  Теперь я уже различала
растущие   из   земли   стволы-колонны  и   вкопанные  в   землю   человеком
колонны-стволы.  Обитатели  города  занимались  своими  делами,  не  обращая
внимания  на наш отряд -  зато  я вертела головой во все  стороны. Я даже на
время отвлеклась от мыслей о грозящих мне неприятностях.
     Смутные  дни!  Будто  мало того, что я  собираюсь попасть в  загадочный
каменный лес, так по дороге мне еще встретил