еялся. Далась  ему эта  надпись! Путь  к У-Наринне я и так видел
яснее ясного. С холма на юг, а потом  отклониться к востоку немного. Всего и
делов-то, что прислушаться к себе.
     - Я знаю,  куда иду, и без  твоей  паршивой  надписи, -  проворчал я. -
Просто ты мне не понравился. И надоел до маленьких джерхов.
     Неожиданно  карлик  извернулся,  пихнул меня ногой в живот  и вырвался.
Упал на четвереньки, но проворно вскочил  и  намерился  шмыгнуть куда-то  за
камень, но позади него неслышно возник Корняга, даже не  скрипнув ни единого
раза, и от души приложил подобранным где-то корявым сучком по темени. Карлик
безмолвно рухнул мне под ноги.
     - Молодец! - похвалил я Корнягу. - Правильный пень!
     Тот едва не засветился от гордости.
     - Да чего там! Пара пустяков. Мне он тоже не понравился...
     Я ухмыльнулся.
     - Я даже знаю почему, дорогуша.
     Корняга насторожился.
     - И почему?
     -  Потому  что  он  слишком  похож  на  тебя.  Такой  же  нагловатый  и
самоуверенный враль. Было бы странно, если бы вы друг другу понравились!
     За спиной фыркнула карса. Карлик очнулся было, но, увидев совсем  рядом
с собой зубы,  желтые глаза и кисточки на ушах, снова  лишился чувств.  Тури
брезгливо понюхала бороду карлика и отошла в сторону.
     "Ну? - вопрошал ее взгляд. - Долго мы собираемся тут торчать?"
     - Нет, недолго.  Сейчас  потрясу этого уродца и дальше  поедем. Потерпи
чуточку, милая, ладно?
     Карса  равнодушно распахнула  розовую  пасть.  Зубки  у  нее  и  впрямь
производят впечатление!
     Я легонько  похлопал  карлика  по щекам, но тот либо притворялся,  либо
действительно перепугался сильнее, чем мне показалось.
     - Может, бросим его? - с сомнением протянул Корняга. - На кой он нам?
     Но  я  уже принял решение и не собирался его менять.  Карлику  я  задам
всего один вопрос. Задам - и уеду.
     -  Не  думаю, что  ты поступаешь правильно,  - ответили мне.  Я сначала
хотел  прикрикнуть  на  обнаглевшего  сверх  всякой  меры  Корнягу,  но  тут
сообразил, что голос-то звучал не его.
     Распрямился я быстрее освобожденной пружины.
     У камня сидел  на толстом бревне,  которого еще секунду назад не  было,
Жош. Мой приемный отец. Погибший много кругов назад при резне в Храггах.
     Дыхание у меня перехватило. Тьма! Что происходит?
     - Здравствуй, Моран. Я рад, что ты все еще жив.
     - Кто ты?
     - Тот, кого ты видишь. Анхайр Жош.
     - Но ведь ты умер в Храггах!
     - Не далее как несколько дней назад ты тоже умер. И что же?
     Действительно - что же? Я, широко распахнув глаза, глядел на Жоша.
     - Где ты был все эти круги?
     - Это неважно, Моран. Я - нигде,  и пребуду там вовеки, если вы  с Тури
сделаете все, как надо. Я умоляю тебя, не совершай ошибки.
     - Ты говоришь об этом карлике?
     - Не только. Но и о нем тоже.
     -  Но  зачем мне надпись на камне? Зачем мне этот мелкий  вымогатель  с
нечистой  бородой  и  бегающими  глазками?  Я  знаю, как  идти в  У-Наринну.
Прекрасно знаю.
     Жош устало прикрыл  глаза,  и от  этой до  боли знакомой картины у меня
перехватило дух.
     - Путь в У-Наринну  лежит через каждого из нас. Каменный  лес пророс  в
людских душах - там лишь холод и мрак. Холод, мрак и камень. Куда подевались
тепло и свет? Куда подевалась доброта? Как  ты можешь придти в У-Наринну, не
найдя  пути  среди  мертвого камня  собственной  души?  В лабиринте,  где ты
обречен скитаться до конца дней? Неужели тебе нравятся холод, мрак и камень,
Моран? Неужели тебе  не  хочется, чтоб  внутри  было светло и  тепло,  как в
Храггах, пока их не отыскали следопыты Чистых братьев?
     Слова застряли у  меня в  горле. Я  снова почувствовал себя маленьким и
глупым щенком рядом с матерым, седым и умудренным долгой жизнью вулхом.
     Тьма!
     - Что с  тобой, Одинец?  -  удивленно  проскрипел  Корняга. - С  кем ты
разговариваешь?
     Он что, никого не видит?
     Я обернулся к нему. Пень, помахивая дубинкой, стоял  совсем рядом. Жоша
он действительно  не  видел - понять это  было несложно. И карса  не видела,
просто  равнодушно  сидела поодаль  и пялилась на  меня, явно скучая и  не в
силах уразуметь - почему мы не продолжаем путь.
     В тот же миг Жош вместе  с бревном  исчезли, а карлик снова притворился
бесчувственным и зажмурился. Думал, я не замечу.
     - Так-так, - я легонько пнул его. - А теперь отвечай, но только правду.
Это твоя работа? Я имею в виду морок.
     Наверное,  что-то изменилось в моем голосе, потому что бородач ответил.
Смиренно, и, похоже, правдиво.
     - Моя.
     - Я так и думал.
     Корняга в ожидании  веселья  поигрывал сучком-дубинкой, готовый пустить
его в ход в любой момент. Нет уж, пень, не будет тебе веселья.
     - И второй вопрос, старик. Мне действительно  важно знать,  что  именно
написано на этом треклятом камне?
     На этот раз карлик ненадолго задумался.
     - Я все равно не  умею читать эти письмена,-  пробормотал он тихо.- Так
что отвечать на твой вопрос нет смысла.
     Я усмехнулся. И полез в кошель.
     - Держи, - я бросил в пыль под ногами не три, а целых пять монет. Потом
подумал, нагнулся, поднял их, очистил от пыли и протянул старику.
     - Пять  монет -  совсем небольшая  плата за тепло и свет в  собственной
душе, - сказал я. - Спасибо, старик. И извини, если я тебя напугал.
     Карлик шмыгнул  носом, принимая монеты в  коричневую ладонь, и какое-то
время  мне  казалось,  что  он вот-вот  бросится  к своему  любимому камню и
исчезнет. Но он остался на месте.
     - И тебе спасибо, Моран... Признаться, ты меня удивил.
     Удивил! Надо же!
     Умение насылать  мороки, навеянные памятью того, на кого они насылаются
-  не  редкость.  Любой  захудалый  чародей  это  сможет.  Даже  неотесанная
деревенщина,  даже  самоучка.  И  я  прекрасно  сознавал,  что  Жош  был  не
настоящий, а такой, каким я его себе  представляю. Так  что,  если  говорить
грубо и  коротко,  бородач-карлик  меня надул, как опытный  рыночный  кидала
купца-простофилю.
     Но только я-то твердо знал:  неважно, кто  произнес слова истины. Важна
сама истина. Так получилось, что старик сослужил мне добрую службу.
     К тому же... Дать  одинокому старику  пяток монет,  если  у  меня их...
э-э-э...  сто  тридцать семь, кажется - не это  ли первый лучик света в моем
личном Каменном лесу?
     Корняга глядел на меня, словно на умалишенного. Но благоразумно молчал.
     А я  заново  увязал  двумех,  вскочил  в седло, и  помахал  карлику  на
прощание ладонью.
     - Бывай, старик. Еще раз спасибо.
     До  самого  пересвета я  пребывал  в смутном состоянии  -  не то заново
переживал  встречу  с Жошем,  не то  бесцельно  блуждал  по глухим закоулкам
сознания,  пытаясь  понять,  почему  там  так  темно  и  пыльно.  Карса  без
определенной цели  шныряла вокруг, и отчего-то не  охотилась, хотя могла бы.
Корняга  что-то почуял и притих на плече, даже не  ныл, что  вечером  нечего
будет жрать. И ладно. Не хотелось мне сейчас на него орать. И  драться  ни с
кем не хотелось. Да и есть тоже.
     Вечером,  незадолго  до заката, я  развел костер. Свет, так свет. Хотя,
это моим  синим  утром бывает  темно, а сейчас  мрак не  успеет  опуститься,
наоборот, отступит  перед  сиянием  сразу  двух светил. Только  тени обретут
необычный фиолетовый оттенок.
     Когда Четтан метнул из-за горизонта  первые  красные стрелы, я забылся,
исполненный надежды, что с сегодняшнего дня в каменных потемках  моей души с
каждым пересветом будет прибавляться тепла и света.



        Глава двадцать третья. Четтан, день двенадцатый.


     Я пришла в  себя после короткого забытья и с трудом поднялась на  ноги.
Косые  лучи  утреннего Четтана  освещали пологий  склон,  усыпанный каменным
крошевом. Не  успела я  сделать и  пары шагов к сложенной близ  прогоревшего
костра одежде, как острый осколок  камня впился  мне  в подошву. Я  помянула
джерхов, дохромала до одежды и уселась на нее, чтобы вытащить занозу.
     Маленький  осколочек,  окрашенный моей  кровью,  полетел  в  золу. А  я
осталась сидеть на кожаном свертке, не в силах подняться. Значит, именно так
и чувствуют себя люди? Причем всю жизнь. Тьма, как же они живут-то вообще?
     Так, видно, и живут. В смысле - хреново.
     Вчерашний  синий  день  я  помнила  почти  весь. И  непривычная  память
придавила  меня тяжким  грузом. Голова  казалась  разбухшей  и  мягкой,  как
вареная  тыква,  и мысли  в ней бродили  бестолковые  и  невнятные. Кажется,
прошлым -  или  позапрошлым?  -  красным  днем  я задавалась вопросом, какие
неприятности свалятся на мою  голову вместе с полным обретением памяти.  Ну,
вот и ответ.
     Оказывается, помнить все  - это  очень  утомительно. И  очень  непросто
нести ответственность за все  свои поступки.  Раньше  я  всегда знала, что у
меня есть второе  "я",  Карса,  которая распоряжается моей - нашей -  жизнью
наравне со мной.  На  пути  к У-Наринне мы с Карсой сначала встретилась, как
два сознания, два разных "я" внутри одного тела. А затем слились  воедино. И
теперь Карсы рядом со мной нет, потому что она - во мне.
     Хотя   мои  повадки,  пристрастия  и  даже  мысли  слегка  меняются   в
зависимости  от того, в  каком  из  обликов  - человеческом или зверином - я
нахожусь,  сознание  у  меня одно.  Одно  "я".  И  это  "я"  вот-вот  станет
осознавать  и помнить  себя  непрерывно. Лишь  мимолетно отвлекаясь на такую
мелочь, как пересвет.
     Тьма и демоны! Да  я этого просто не выдержу. Лю,  что ты наделал? Я же
умом двинусь от такой жизни!
     Я  сердито лизнула пальцы, перепачканные кровью из  ранки на ступне,  и
потерла их друг о друга.
     Наверное, все не  так страшно.  Это  с непривычки у меня голова пухнет.
Привыкну,  и  перестанет. Ведь  люди и в  самом  деле  живут  именно так.  И
сознание у них одно, и память непрерывная...
     Только вот я по-прежнему не человек. Даже в большей степени не человек,
чем раньше,  потому что стала больше  понимать и  уметь такого, что человеку
недоступно.
     Я с раннего детства знала: даже красным днем,  в человеческом облике, я
не принадлежу к людям. Потому что не помню ничего про синие дни.  Потому что
почти не  сплю. Потому  что на меня и красным днем  смотрят, как на опасного
зверя. Ну, о таких сложностях, как два "я"  в одном  теле,  я по  ту сторону
Юбена не задумывалась...
     Ага,  вот и  подсказка. Сон!  Люди, в  отличие  от  меня, спят  часто и
помногу.  Может, сон - это  не только отдых тела, как мне всегда казалось? А
еще и  способ прервать на  несколько часов линию  существования  своего "я".
Перестать быть собой. Вообще ненадолго перестать быть.
     Тогда понятно, почему мне до сих пор не был нужен сон.  Тело сбрасывает
с себя усталость в момент превращения, а разрозненные половины моей личности
раньше спали по очереди. Причем спали немеряно, целыми днями.
     Тьма! Выходит, я выспалась на две жизни  вперед.  Так что  мне и впредь
сон не понадобится.
     А в общем, все мои страхи - ерунда. Все очень  просто, и не надо к жопе
крылья пририсовывать,  как  выражался  старина  Унди. Я всего  лишь  устала.
Устала от долгого и опасного пути.  Была  бы я  человеком, у  меня бы уже ни
руки не двигались, ни задница в седле не держалась, ни глаза  не глядели. Но
я мадхет, и поэтому мое тело не просит отдыха - а душа вот запросила.
     Ничего, до  У-Наринны осталось совсем  немного.  Я прислушалась к своим
ощущениям. Новые умения росли и крепли во мне с каждым пересветом, и сегодня
я  уже  точно могла назвать  расстояние до Каменного леса. Пути нам осталось
дня на два, не больше.
     А, дж-жерх! Все продолжаю по привычке считать только красные дни. Так я
очень скоро запутаюсь. Пора переходить на человеческий счет. Красный день да
синий день, вместе сутки. "Вчера" - это  прошлые сутки. А прошедший  красный
день может  оказаться как вчерашним,  так и сегодняшним.  Кстати, интересно,
почему  сутки  считаются, начиная с красного  дня? Потому  ли, что Четтан  -
старший из Близнецов? Эх, никто мне не ответит на этот  вопрос. Только Унди,
упокой  Тьма  его  нетрезвую душу,  ответил  бы... Итак,  до  Каменного леса
осталось идти  двое суток, то есть четыре дня. Если, конечно,  нас не сильно
задержат какие-нибудь вампиры, призраки или духи. В общем, местная нечисть.
     Я встала  и принялась одеваться.  Быстрее в  дорогу! До пересвета нужно
проделать не меньший кусок пути, чем вчерашним синим днем.
     Я  сноровисто оседлала жеребца,  усадила  на плечо необычно молчаливого
Корнягу, свистнула анхайру и вскочила в седло. Вперед, Ветер!

     Ветер  радостно  рванул с места в галоп - только камни брызнули  из-под
копыт. Анхайр, прижав уши и выстелив хвост, серой тенью мчался рядом.
     Молодчина Одинец, он вчера изрядно приблизился к цели. Весь  синий день
гнал  коня без передышки - благо  Ветер,  наш магический скакун,  был  этому
только рад.  Я, правда,  разозлилась, когда  Одинец  застрял на холме  перед
непонятной плитой  -  сначала  затеял перепалку с карликом, а потом  и вовсе
выпучил глаза и уставился в никуда. Какого джерха?  Я сперва  злилась, потом
заскучала,  отвлеклась  - в  зверином теле  я  вообще  легко  отвлекаюсь - и
вернулась к  реальности  только  от  звона  монет.  Одинец  расплачивался  с
карликом. Причем монетами из моего кошелька. Смутные дни! Я так возмутилась,
что у меня дар речи отнялся. То есть, я даже мяукнуть не смогла.
     Но  когда мы  спустились с холма,  я вдруг обнаружила, что  мы  гораздо
ближе к У-Наринне. Что-то Одинец там,  рядом с  изрезанной странными знаками
плитой, сделал такого, что  приблизило нас к цели. Вот это  да! Я посмотрела
на анхайра  с  новым уважением. Надо будет когда-нибудь спросить его, что же
произошло на холме. Когда-нибудь потом.
     Как  много  мыслей и дел я откладываю  "на потом"...  А что, если этого
"потом" не будет? Мы ведь еще не дошли до Каменного  леса. Последний участок
пути может оказаться самым трудным. Даже наверняка окажется. И, даже если мы
дойдем до У-Наринны, наш путь может оборваться в схватке у Трона. Ведь у нас
есть соперники.
     В У-Наринну идут представители Старшей расы. Хоринги, с которыми мы уже
сталкивались дважды, и обе стычки показали, что они сильнее нас.
     В У-Наринну идет таинственный  Седракс, которому  повинуются вампиры, и
идет   наверняка   не  один.  Я   вспомнила  надменного  молодого   колдуна,
назвавшегося  Аншаном. Охотника на оборотней,  который танцевал вокруг моего
костра. То есть, понятное дело, не  танцевал, а творил заклинания,  но тогда
это  выглядело для меня  как танец.  Засмотревшись  на колдовские  выкрутасы
Аншана, я  потеряла  власть над собой, и чуть было не выложила  ему все, что
знала. Аншан - враг,  сильный и  опасный.  И он,  судя по всему, тоже идет в
У-Наринну.
     Мда-а...  Надеюсь,   что  у  старикашки  Лю  есть  в  запасе  несколько
неожиданностей для наших соперников. Не безумец же он, в самом деле. Хотя мы
с  Одинцом  уже  давно  не  те  наивные  и  самонадеянные  лопухи,   которые
одиннадцать суток  назад  отправились  в  Дикие  Земли, против  хорингов или
чародеев нам не выстоять. Да, мы уже стали чувствовать и понимать  магию. Но
за несколько дней чародеем не станешь.
     А,  может, Лю - именно безумец? Почему я, собственно, так уверена в его
здравом рассудке?
     Люди,   вообще-то,   считают  всех   колдунов   сумасшедшими.  Опасными
безумцами,  наделенными  таинственной  силой.  Болтают  даже,  будто  именно
колдовская сила сводит чародеев с ума, поскольку человек не может носить эту
силу в себе  и  не рехнуться  от натуги. Мол,  если  бы нашелся такой идиот,
который привязал бы на спину мешок муки и с ним ходил, он бы живот надорвал.
Ну, а колдуны себе ум надрывают.
     Может, и есть в этих россказнях зерно правды. Не на пустом же месте они
возникли. Но, по-моему, зернышко это совсем крошечное.
     Просто  люди  считают ненормальными  всех,  кто  от  них  отличается. Я
испытала это на себе. А то, что кто-то может отличаться в лучшую сторону, им
просто в голову не приходит. Не такой, как все - значит, ущербный.
     Колдун? Умеет  то, чего не  умеют обычные люди? Значит, мало  того, что
сумасшедший, так он еще и опасен. Нужно  держаться от него подальше, а лучше
бы выжить чародея из города хитрыми кознями.
     Оборотень?  Нечисть поганая.  Недочеловек,  лишенный  души. Отдать  его
Чистым  братьям, пусть  бросят в яму с  червями-мясоедами.  Ах,  он способен
оправиться от ран? Значит, убить отродье на месте!
     Так что я склонна считать  чародеев вполне здравомыслящими. Очень может
быть,  что они мыслят  даже более  здраво,  чем  обычные  люди. Им  доступно
гораздо больше, чем простому человеку; они видят мир иначе и рассуждают тоже
иначе. Наверное, встречаются и среди колдунов безумцы. Но не всякий колдун -
безумец. Как не всякий безумец - колдун.
     Вообще,  с  виду  Лю-чародей  доверия  не  внушает. На сумасшедшего он,
правда, не похож - но  и на нормального тоже. То  суетится, то  напускает на
себя важный вид. То говорит умно и кратко, то мямлит и врет не хуже Корняги.
У меня вдруг возникло подозрение, что хитрый старик притворяется. Ведет себя
именно так, как, по  общему мнению, и должен себя  вести чародей. А на самом
деле...
     Я вызвала  в памяти последнюю  встречу с чародеем, и мои  новые чувства
подтвердили - суетливость Лю напускная, внешняя. Под нелепым обликом старика
кроется спокойная и уверенная сила.
     В пользу Лю, как по мне, говорит еще и то, что его считают другом такие
разные и  такие серьезные люди, как лекарь Самир, шаман Кхисс и воин Дост. С
каждым из них я виделась недолго, но они успели внушить  мне уважение. Жаль,
что их с нами нет. Вот это был бы достойный отряд для похода в У-Наринну!
     В общем, будем надеяться на Лю.
     А еще неплохо  бы  нам  самим научиться использовать  магию.  Например,
бросаться огненными шариками, как давешние вампиры.  Я вспомнила,  как после
магического моста через  каньон зарекалась - дескать, никогда не стану иметь
дела с магией. И усмехнулась.

     Четтан  уже заметно поднялся  над горизонтом. Сегодня его утренние лучи
грели мне не затылок, а левую щеку. Одинец вчера свернул  на юго-восток, что
меня несколько  удивило. Я бы, пожалуй, продолжала путь на запад. Перевалила
бы через горы, а там уж свернула на юг. Наверное,  анхайр  не захотел идти в
горы, не зная проходов и троп.
     Теперь мне оставалось только следовать выбранному Одинцом  направлению,
потому что дорогу на юг преграждала каменная  стена. Судя по всему, когда-то
это был невысокий скальный гребень, но потом неведомым строителям вздумалось
заложить неровности и надстроить  стенку блоками из  тесаного камня. И  было
это  очень  давно, потому что стена успела изрядно разрушиться. Хотя все еще
оставалась высокой.
     Кем были древние строители?  Людьми?  Вильтами? Демонами? А, может, они
принадлежали  к  какой-то неведомой  расе, давным-давно  ушедшей во Тьму? Не
знаю. И вряд ли когда-нибудь узнаю...
     Моей  голове  от размышлений  о  чародеях изрядно полегчало. Она  стала
ясной  и  свежей,  как  будто  ее проветрили.  Удивительно.  Раньше  длинные
рассуждения,  наоборот,  затуманивали  мне  мозги. С  каких это  пор  во мне
произошла такая перемена? Трудно сказать. Изменения накапливаются исподволь,
а потом ты вдруг понимаешь, что стал другим. Нельзя ткнуть пальцем - вот он,
именно тот миг, когда я изменился.
     Только  обычно  перемены  происходят  медленно,  на  протяжении  многих
кругов. А нас с  Одинцом путь  в  У-Наринну  меняет стремительно, как... как
пересвет - тело оборотня.
     Я поискала  взглядом анхайра.  Одинец бежал чуть  впереди и поодаль. Он
опустил морду к самой земле и что-то сосредоточенно вынюхивал среди  камней.
Опять  какую-нибудь крысу почуял? Словно  услышав мои  мысли, вулх  чихнул и
оглянулся  на бегу. Взгляд его  был  укоризненным