Никогда не думал, что такое случится.
     И я попробовал сосредоточиться,  чтоб увидеть  рисунок  таким, каков он
есть на самом деле. Живым.
     Трое людей прятались среди россыпи камней. В руках  двоих  было оружие,
третий шептал  заклинания.  Губы  шевелились  совершенно беззвучно,  но  мне
казалось, что  я  не понял бы ни  слова, даже  если б слышал, потому что так
растягивать губы можно, только произнося совершенно чужие слова.
     Рядом  с  троицей сгустилась вечерняя синева, обретая очертания сутулой
фигуры с  могучими плечами  и  ручищами  до  пола. Фигура  налилась плотью и
сделала первый  неуверенный шаг. Тотчас я  понял, что плоть ее - призрачная.
Это фантом, боевой магический фантом.
     Маги. Все-таки эти трое - маги. Ну, по крайней мере, один из них.
     Фантом легко вспрыгнул на  камни и рванулся к прячущимся вдали фигурам.
Но  он  не  успел:  перед  ним  вдруг  сплелась  тонкая  мерцающая  сеть  из
зеленоватых  нитей. Она не задержала фантом,  но  рассекла  на  бесформенные
части, которые беспорядочно рассеялись и медленно растаяли.
     Я проворно переполз на другую сторону. И растворился в другой картинке.
     Хоринги. Восемь хорингов с луками и короткими  мечами. У одного в руках
маленький   хрустальный  шарик,  излучающий   слабое   сияние.   Я  вторично
пронаблюдал, как сеть развеяла фантома, только с другой точки.
     -  Аншан! - крикнул хоринг  с шариком,  обращаясь к магам по ту сторону
камня.  -  Мы  не  дадим их убить.  Уходите,  и пусть  нас рассудит  светлая
У-Наринна!
     - Она уже рассудила нас, Ульфенор! Зря вы вернулись из бездны.
     - Не зря.
     -  Зря. И бездна вновь поглотит вас.  На этот  раз навсегда, - в голосе
мага звучали издевка и презрение.
     Один из хорингов вдруг вскинул лук и, не глядя, выпустил стрелу куда-то
вверх. Обычно, без всякой магии. Вдали кто-то сдавленно охнул.
     Так я научусь ползать, словно червь!
     Взглянув на сторону людей-магов, я убедился, что стрела  торчит в плече
у одного из них.
     - Он мог бы попасть тебе в глаз, Рунси. И ты знаешь об этом.
     В ответ раздалось маловразумительное, но с чувством, проклятие.
     - Уходите, - повторил хоринг. - Мы не дадим их убить.
     - Вы же  сами хотели их убить, Ульфенор!  - крикнул тот, которого звали
Аншаном,  молодой, похожий  на хадасца  маг с  черной  щеточкой  усиков  над
верхней губой. Одежда выдавала в нем не просто мага, но мага-воина.
     - Теперь  - не  хотим. Мы хотели убить слуг  Седракса. Но они идут не с
вами. А значит - подождем до У-Наринны. И решим все там.
     - Значит, Лю вам больше по нраву, чем Седракс, так, Ульфенор?
     - Так.
     - Почему?
     Хоринг усмехнулся - я глядел уже на него, успев переползти.
     - Потому что он не собирается навеки отдать нас бездне.
     - Откуда ты знаешь, что Лю собирается сделать, а чего не собирается?
     - Лю не человек.  Эти двое - тоже. У нас есть общие счеты против людей.
Оборотней  вы сейчас истребляете  так же, как истребляли когда-то  хорингов.
Люди не  желают делить мир ни с кем.  А оборотни могут с нами поделиться. По
крайней мере, я на это надеюсь.
     - А у них ты спрашивал?
     - Спрошу. Когда придет час.
     Меар  опускался  все ниже.  Тьма,  скоро  я превращусь. Долго  они  еще
препираться будут? Это, конечно, все безумно интересно, но время...  Его  не
обмануть.
     Когда я  в  очередной раз  переполз  на  сторону  людей, я  увидел лишь
застывшую  картинку на камне.  Аншан  и  двое  его спутников  исчезли. Вняли
совету  хорингов  и убрались.  Оставив после  себя только сломанную стрелу с
окровавленным наконечником на усеянной каменной  крошкой земле. А потом  эта
картинка  медленно погасла,  и  из глубины камня  проступил другой  рисунок.
У-Наринна. Каменный лес. И белая птица над грубо отесанными дольменами.
     Вот так-так! Хоринги ищут  с нами мира! Вот бы с ними поговорить. Тьма,
с ними нужно обязательно поговорить! Непременно!
     Я  ощущал, что рядом со  мной остались только Старшие, а  люди исчезли.
Совсем.  Теперь они далеко... и пойдут в У-Наринну  своей дорогой. Непохожей
на мою, или дорогу хорингов.
     А хоринги неровной цепочкой  шли  на запад, огибая глыбы. Только бы они
не решили пойти магическим путем, как Аншан, Рунси и третий маг! Если пойдут
- я их не догоню.
     Меар сел наполовину.
     - Тури! - позвал я негромко. - Ты где?
     Карса бесшумно образовалась рядом, у самых ног.
     Мы вернулись к Ветру, и я лихорадочно стал сдирать с себя одежду.
     "Кажется, обстоятельства нас разлучают,  - подумал я. -  И  надо успеть
уйти,  пока  ты  не превратилась  в человека. Иначе  ты  меня  ни  за что не
отпустишь.  Впрочем, у меня  еще  есть  в  запасе немного  времени  - сейчас
покажется  Четтан,  и я превращусь.  Ты  же еще  некоторое время  останешься
карсой. И я успею уйти."
     Корняга вопросительно пялился на меня. И карса тоже. Именно  карса - не
Тури, это я ощутил, уж и не знаю чем.
     - Слушай,  пень, -  торопливо заговорил я. -  Я ухожу, это очень важно.
Передай  Тури, пусть идет в  У-Наринну,  как и раньше.  Я  оставляю ей все -
Ветра, одежду, припасы. Встретимся  уже  в Каменном  лесу. Это действительно
важно, понял? И... - я помедлил. - Пусть не сердится на меня.
     Если хоринги  из врагов  станут друзьями, у нас  гораздо  больше шансов
там, у Трона. Ведь если победят такие, как Аншан, охотник  на оборотней... я
не захочу жить в таком мире.
     У  меня даже не осталось времени удивиться своей уверенности в вещах, о
которых я еще утром догадывался весьма смутно.
     Осталось  одно:  заразить  своим  желанием вулха.  Чтобы  он  пошел  за
хорингами. Слышишь, вулх? Не подведи, пожалуйста!
     Прохладный ветер струился навстречу моему обнаженному телу. Хоринги уже
исчезли из виду, но это не беда: вулх отыщет их по следу.
     Превращение бросило меня на камни, словно толчок в спину.
     Надеюсь, я не совершаю никакой ошибки.
     В этот раз пришедшая Тьма показалась мне особенно плотной.



        Глава двадцать пятая. Четтан, день тринадцатый.


     Я открыла глаза.
     Из  двух   Солнечных  Близнецов  на  небе  остался   один   Четтан.  Я,
женщина-мадхет по имени Тури, снова обрела человеческое тело.
     Меар ушел под землю и  унес  с собой синий  день. Но память о прошедшем
дне осталась  со  мной.  От восхода Меара до  его  заката  я почти все время
сознавала себя, и теперь в памяти было лишь несколько провалов. Но даже  они
меня раздосадовали. Потому что я, например, не помнила, что  случилось перед
самым пересветом. У меня осталось лишь смутное чувство,  что Одинец  куда-то
ушел. Куда? Зачем?!
     Четтан заливал горячим светом поле вчерашнего сражения.
     Необычного сражения. В котором никто не сходился с противником лицом  к
лицу. Это была схватка магий, и соперники не собирались  убивать друг друга.
Настоящая битва ждет нас всех впереди, у Трона.
     Впрочем, мы с Одинцом вчера были только свидетелями магической драки. У
нас  над  головой  свистели  стрелы  и  вспыхивали  фиолетовые молнии. А  мы
скорчились за валунами, уткнувшись  носом в  камень. Если мы  и  в У-Наринне
будем так себя вести, то я не очень представляю, зачем Лю нас туда отправил.
Какой  ему  от нас прок?  Чего  он  хочет? Чтобы  мы украшали  собой пейзаж?
Сомневаюсь.
     Я фыркнула.
     Кстати,  где его самого джерхи носят? Лю вроде бы обещал присоединиться
к нам  еще трое суток  назад. В тот день,  когда я очнулась  на  дне реки, а
потом мы побывали в родном лесу Корняги. Ну и где же чародей?
     Может,  его и впрямь  шерхи задержали.  В смысле хоринги.  Я  что-то не
очень  поняла,  сколько  их  вообще  идет  в  Каменный  лес,  и все  ли  они
участвовали вчера в магическом состязании у Знака. Может, некоторая их часть
общалась с Лю. А, может, он с Седраксом встретился? Ох, чует мое сердце, что
я и сегодня не увижу старика. Очень жаль. Потому что не мешало бы задать ему
пару вопросов. Или пару десятков вопросов? Тьма!
     Один вопрос я задам прямо сейчас. И не чародею.
     - Хэй, Корняга! - позвала я, оборачиваясь.
     - Здесь мы,- отозвался скрипучий голосок.
     И моим глазам предстало дивное  зрелище. Растопырив ветки  и встопорщив
сучья,  пенек  восседал верхом на жеребце. Он даже ухитрился зажать в корнях
повод. Ветер скептически  косил на Корнягу карим глазом, но стоял смирно, не
делая попытки сбросить деревянного всадника.
     Я расхохоталась.
     -  Смутные дни! Тебя,  Корняга, надо на ярмарках показывать. Ты, часом,
фокусы показывать не умеешь? Или мячами жонглировать?
     - Умею,- проскрипел  корневик.- Но не  стану. Мне на ярмарку нельзя. Не
люблю, когда много людей. Боюсь.
     Я  пожала  плечами.   Каждый  чего-то  боится.  Мне  тоже  всегда  было
страшновато в  шумных  и многолюдных местах: что, если толпа признает во мне
оборотня? Но все равно на ярмарках весело.  Я вдруг поймала  себя на мысли о
том,  что  скучаю по  городской  жизни.  Моему  мысленному  взору  предстали
заполненные гуляющим народом улицы и площади Хадаса. Хочу в Хадас!
     Но  только после  У-Наринны.  Если  сильно  хотеть в Хадас по  дороге в
У-Наринну, то можно и в Сунарру угодить. Опять. И на этот раз навсегда.
     - Да! - встрепенулась я.- Корняга! Где Одинец?
     - Ушел за хорингами,- сказал пенек.- Велел тебе передать, что это очень
важно, и чтобы  ты не сердилась. А встретитесь вы уже в  Каменном лесу. И...
это... он ничего с собой не взял. Ушел нагишом.
     Между нами  вдруг  повисло молчание. Значит, вот  оно как.  Ушел от нас
Одинец...
     - Надеюсь, хоринги дадут  ему  штаны,- сказала  я, чтобы  сказать  хоть
что-нибудь.- Завтра. Сегодня-то вулху штаны ни к чему.
     Корняга  скрипуче хихикнул. Наверное,  честно  представил себе вулха  в
штанах. Я тоже представила. Но не улыбнулась.
     Мне  было грустно. Грустно и одиноко. Все-таки разошлись наши с Одинцом
пути. Мы по-прежнему будем идти вместе, в одной упряжке. Но - порознь.
     Анхайра  сманила таинственная  тропа Старшей  расы,  и какой-то  частью
своей души я его понимала. Я почувствовала притягательную силу образа мыслей
хорингов, когда разговаривала с умирающим Винором.  С хорингом, которому я -
в   теле   карсы  -  нанесла  смертельные  раны.   И  я  же   стала   доброй
динной-хранительницей для его ушедшей в вечную Тьму души.  Тем самым  я тоже
отчасти разделила путь хорингов. Хотя и в гораздо меньшей степени, чем решил
это сделать Одинец.
     Видно, такова уж природа оборотней - встречая  кого-то, проникаться его
мыслями. А, может, это свойственно любому живому существу?
     Я покачала головой и потянулась к брошенной на камень одежде. Чем ближе
к  У-Наринне,  тем больше  вопросов  у меня  появляется. Если  так пойдет  и
дальше,  то в моих мозгах не останется  места для ответов. Надо бы, до  того
как задаваться следующими вопросами, прояснить уже существующие.
     Ах, как легко и бездумно жилось мне всю  жизнь среди людей! Я принимала
все  происходящее в мире, как непреложный закон. И очень редко  задумывалась
над причинами  и  целями.  Самые  серьезные  из вопросов,  над  которыми мне
случалось  размышлять  в  прошлой  жизни,  вызывали   у  меня  теперь   лишь
снисходительную улыбку.
     Я наклонилась за сапогами, лежащими рядом с камнем. И замерла.
     Потому что  камень не был обычным  валуном. На  его отшлифованном  боку
сверкал яркими красками живой рисунок хорингов.  Так вот как выглядит второй
Знак! Вчера  я  его не разглядела.  Зато  Одинец, надо полагать, разглядел -
иначе бы наша одежда не оказалась именно здесь.
     Я всмотрелась в рисунок.
     А в следующий миг я почувствовала себя там, внутри картины.
     На главной площади богатого восточного города Хадаса.

     Я сразу узнала  фонтан  в  виде двуглавого удава, из  разинутых  пастей
которого струйками сбегала вода. Только я не слышала ни журчания,  ни плеска
- картина была беззвучной.
     Вода  искрилась в  лучах  заходящего Четтана. Здесь был вечер  красного
дня.  Я огляделась, ожидая увидеть  праздных горожан,  собравшихся ко дворцу
правителя на  церемонию смены караула. У хадасского правителя было две сотни
дворцовой  гвардии -  Красная и  Синяя,  и  смена  гвардейцев  на  пересвете
отличалась особой пышностью.
     Однако   я  с  удивлением   заметила,   что  площадь  почти   пуста.  А
немногочисленные  прохожие не были похожи на зевак. Они явно спешили  каждый
по своим делам, и вид у них был испуганный.
     Тьма! Что стряслось в прославленном Хадасе? Междуусобица? Или - страшно
сказать - моровое поветрие?
     Я нахмурилась, пытаясь понять. И картинка словно бы отдалилась от меня.
Теперь  я  как  будто парила  в  воздухе  над  городом, озирая его  с высоты
птичьего полета. Мне открылись запутанные узкие улочки, просторные площади и
тесные перекрестки,  плоские крыши домов с садами и беседками. На дне дворов
и в  руслах улиц уже залегли глубокие тени. Четтан бросал  прощальные  косые
лучи  на  каменный дворец  правителя,  на окружающую его зубчатую стену,  на
высокую - вдвое выше айетотской - Неспящую башню.
     Что я вижу  на живом  рисунке?  Настоящий Хадас?  Или рисунок лжет мне,
показывая лишь мое представление о городе?
     Солнце скрылось  за  горизонтом.  Тьма  накрыла  город черным крылом, и
россыпью жемчуга засияли звезды.
     В  тот самый миг, когда угас  последний красный луч, картина  подо мной
взорвалась звуками.
     Вопли отчаяния и ужаса наполнили улицы,  заметались эхом  среди  домов.
Звериный  вой,  крики, плач, стенания  доносились со всех концов  города. И,
перекрывая все густым раскатистым басом, ударил  колокол на  Неспящей башне.
Тревожный звон поплыл над Хадасом, поднимаясь в темное небо.
     Смутные дни! Голос Большого колокола  нельзя было не узнать,  даже если
слышишь его впервые.
     Колокол-великан возвещал наступление Тьмы.
     Но что же все-таки творится в Хадасе?
     Большой  колокол  захлебнулся  басовитым  плачем.  Я потянулась  вниз и
рухнула камнем  с  высоты - хорошо, что мое  тело в  этом не участвовало.  В
мгновение ока я  оказалась в дворцовом парке, на круглой мраморной площадке,
окруженной балюстрадой. Светлый мрамор таинственно отсвечивал  в темноте.  А
посредине  площадки, хрипло  рыча и воя, дрались  два зверя. Они сцепились в
один  клубок  и  катались  по  гладкому  камню.  Когда  на  мгновение  враги
раз®единились, я увидела, что это два гвардейца. Синий и красный мундиры  во
тьме казались почти одинаковыми. Синий был чуть светлее.
     Красный  гвардеец  изловчился  и  обхватил  противника  сзади  за  шею.
Хрустнули  позвонки. Жуткий вой победителя огласил дворцовый  парк. Гвардеец
запрокинул  голову,  и  звезды  искрами  холодного  огня  отразились  в  его
бессмысленных  глазах, похожих  на  две  мелких  грязных  лужицы.  В  глазах
существа, утратившего всякое подобие рассудка.
     Я невольно отпрянула.
     И  живой рисунок  тотчас же  отпустил меня. Я обнаружила, что смотрю на
пеструю мешанину цветных пятен на поверхности камня. Вороной жеребец положил
голову мне на плечо и жарко дышит в ухо. Я отодвинулась.

     Добрые джерхи! Странствуя по лесам и равнинам вдали от людских городов,
я ни  разу  не  задумалась  над тем,  что  же  происходит там  сейчас.  Вот,
оказывается,  по  какой  причине  время  темных пересветов  названо Смутными
днями. Потому что для людей это время безумия,  время бессмысленного насилия
и разрушений.
     И еще, надо полагать,  люди не помнят,  что происходит  с ними во Тьме.
Тогда понятно,  почему звезды стали легендой - услышанной, вероятно, еще  от
хорингов. Не так уж  невообразимо велик срок от одних Смутных дней до других
-  около полутора сотен  кругов -  но те, кому  довелось пережить ужас Ночи,
стараются  забыть о нем. А  следующее поколение уже и  не знает толком, чего
ждет  бессонный звонарь  подле  Большого колокола. Только Чистые братья, как
видно, хранят сведения о Смутных днях... и ненависть к оборотням.
     Так вот почему Чистые братья ведут охоту на оборотней!  Вот за  что они
убивают нас!  За то,  что во тьме Ночи, когда люди  превращаются  в  злобное
зверье, мы остаемся людьми.
     Я грустно усмехнулась. Выходит, в мире вообще нет людей - таких, какими
я их  себе представляла. Есть только разного вида оборотни. Анхайры, которых
Четтан  заставляет принять  облик  зверя.  Мадхеты,  которым  звериное  тело
навязывает  Меар.  И те,  кто считает себя настоящими людьми - в отличие  от
нас, нечисти. Те, кого Тьма лишает разума и души.
     А  еще  мне стало  вдруг понятно, почему "смутные дни" и  "темное небо"
превратились в  ругательства.  Ночь выворачивает  наизнанку  самые потаенные
углы  человеческого сознания. И самое  постыдное, что хранилось  в  тайниках
души, выплескивается наружу.
     Тьма!  Да,  это  по-настоящему страшно. И есть только  два способа жить
дальше.  Либо забыть  обо всем  и  продолжать  копить  в душе грязь и  хлам,
подспудно понимая, что на самом деле ты - ничтожество. Либо признаться себе,
что  ты  - жалкая  скотина, и постараться  стать  лучше.  Как правило,  люди
предпочитают забыть. Поэтому так грязны их дома, города и мысли...
     А  мадхету или анхайру приходится быть  честным перед собой. Потому что
каждый синий  (или,  соответственно,  красный) день он  проводит в  звериной
шкуре. И  если мне кто-нибудь  скажет, что  я  - животное,  меарским  днем я
наверняка  не  смогу  возразить.  Хотя  бы  потому,   что  не  буду  владеть
человеческой речью.
     Я задумчиво  почесала нос. Эх,  был  бы жив Унди, светлая душа... Я  бы
сейчас с ним побеседовала на эту тему. Унди так прямо  и говорил: человек по
своей природе - скотина. Только я его все как-то недопонимала. Мда-а, вот уж
кто-кто, а старина  Мышатник  столько раз  напивался до скотского состояния,
что любого оборотня мог заткнуть за пояс. В смысле  осознания своей животной
сущности.
     Все-таки я хватила через край. Встречаются под солнцами и хорошие люди.
Если им  еще  и  растолковать  то, что  я  сама поняла... Тьфу ты! Не успела
толком в  своей душе разобраться, а уже норовлю  в чужих  порядок  наводить.
Хрен с ними, с  людьми. Жили без меня тысячи кругов - и дальше проживут. Мне
бы лучше найти таких же, как я, оборотней. Не может быть, чтобы в целом мире
не нашлось места для города мадхетов. Есть, наверняка есть такой город.
     Я даже зажмурилась от восторга. Вот куда я  хочу  попасть, а вовсе не в
жалкий Хадас! Джерхи! Наконец-то я поняла, что буду делать  после У-Наринны.
Я отправлюсь странствовать по миру в поисках города оборотней. Почему-то мне
показалось, что он должен называться Темным городом. В нем, конечно же, есть
Неспящая   башня.   Когда   приходит  Ночь,   Большой  колокол  башни  гудит
торжественно и  радостно.  И крылатые  демоны скользят  в  темном  небе  над
городом, взмахивая крыльями в такт колокольному перезвону.
     Тьма и демоны! Как мне найти этот город?
     Нет  ли  у путеводного Знака  хорингов  обратной  стороны,  как  у того
первого Знака, который мы видели на  вильтской равнине? И, если на этом боку
валуна я увидела Хадас  - то,  может быть, рисунок  на  другой стороне камня
покажет мне Темный город?
     Я обошла валун и склонилась к живой картинке. Всмотрелась в мельтешение
разноцветных линий и точек.

     Рисунок  исчез.  Все   линии   слились,   все  цвета  заменил   один  -
ослепительно-синий, как небо меарского дня. И я растворилась в нем.
     Память синих  дней за все двадцать с  лишним кругов моей жизни  хлынула
мне в душу.
     Я вспомнила  себя крошечным  котенком,  который  на  неуверенных лапках
впервые выбрел  на  крыльцо.  Сладко зевнул, утомившись  от длинного пути, и
доверчиво  повалился кверху  пузиком. И  лучи  Меара  гладили  меня по рыжей
шерстке...
     Я вспомнила  себя взрослой  карсой,  по приказу Беша вонзающей  клыки в
горло человека. И утробное  рычание, с которым я позже лизала  солен