- ну что  ты, мол,  меня в
такой чепухе подозреваешь? Не до крыс нынче.
     - Ну, извини,- сказала я. И прислушалась к себе.
     Странно,  но мне совершенно  не хотелось есть.  И вчера,  синим днем, я
тоже  не  испытывала  голода.  Неужели чем  ближе  к У-Наринне,  тем  больше
состояние тела определяется состоянием  духа? Прямо сейчас  мне важнее всего
добраться до вехи железа. А плотские потребности - это дело десятое.
     Пить,  впрочем,  хотелось.   Не  все  потребности  во  мне  вымерли.  Я
отстегнула от пояса флягу и сделала пару глотков.
     - И мне! - ожил за плечом Корняга.
     Я отдала  ему флягу и подумала, что пенек  сейчас начнет ныть - мол, не
мешало бы пожрать. Но Корняга побулькал  водой, а насчет завтрака промолчал.
Я даже не удивилась, потому что была занята совершенно другими мыслями.
     Я  вдруг почувствовала, что  веха железа  близко. Что  мы скоро  выедем
прямо к ней. Если проехать  между этими двумя бугорками...  Нет, лучше между
теми...  Местность, как назло, была неровная. Бугры и впадины  сильно мешали
мне сосредоточиться.  Я по привычке выбирала не ту дорогу, которая  нужна, а
ту, где легче проехать верхом.
     Смутные дни! Я закрыла глаза и стала править, руководствуясь внутренним
чутьем. Ветер  послушно отзывался  на  малейшее движение поводьев.  Я  снова
открыла  глаза  не раньше, чем  через  полчаса. Погода тем  временем  успела
испортиться. Небо быстро затягивали серые облака, и солнце  то скрывалось за
ними, то выныривало в разрывы, которых становилось все меньше. На окружающие
нас невысокие холмы то  набегала тень,  то все вокруг снова  озарял  красный
свет Четтана. Но ненадолго.
     Наверное,  в небе  дул сильный ветер. Здесь,  внизу,  он  лишь  изредка
налетал порывами, и снова становилось тихо.
     Я направила жеребца в  обход круглого холма. Так, теперь нам во-он в ту
ложбинку... Одинец, ты видишь?
     Тучи сплошь  застлали  небо,  и оно  низко провисло над нами.  Мир стал
тускло-багровым, сумрачным.
     Я и  не заметила, за каким поворотом холмы расступились, и мы оказались
в  обширной долине. Под  копытами  коня захрустел  песок. Присмотревшись,  я
поняла,  что  это  не  песок,  а  пыль.  Странная пыль,  которая  отзывалась
скрежетом  на  прикосновение.  Рассеянный  облачной  пеленой  свет   Четтана
окрашивал ее в ржаво-красные тона.
     Мы продолжали  двигаться вперед, и  я  с любопытством  оглядывалась  по
сторонам.  Нам стали попадаться  непонятные  конструкции. Это  были  сложные
нагромождения железных плоскостей и прутьев - то измятые и покореженные,  то
частично расплавленные  и  спекшиеся в уродливые  лепешки. Кое-где  на земле
поблескивали  лужицы застывшего металла.  В рытвинах, ложбинах и  неглубоких
оврагах густым слоем лежала ржавая пыль.
     Это было  странное  место. В воздухе  висел  кисловатый запах  металла.
Неожиданный порыв ветра  бросил мне в лицо горсть пыли, и я вздрогнула. Пыль
оказалась колючей. Как будто она была железной.
     Здесь все говорило о металле. Даже небо стало казаться мне сделанным из
тусклой  меди.  Но,  насколько  хватало глаз,  я не  видела  впереди  ничего
похожего  на  веху  железа.  Куда  же  идти  дальше?  Я   закрыла   глаза  и
сосредоточилась.
     Меня окружала бесцветная пустота. Пути дальше не было.
     Все направления  казались одинаковыми. Одинаково бессмысленными, потому
что  ни  в одной  из  сторон не сияли  манящие огни  У-Наринны.  Везде  было
сумрачно и пусто.
     Т-темное  небо! Я не поверила своим чувствам.  Ведь  только что я знала
наверняка - вот он, путь. Вот она, веха железа впереди... И где же эта веха,
куда подевалась? Куда мы свернули?!
     - Одинец! - негромко окликнула я.- Ты что-нибудь понимаешь?
     Вулх поднял ко мне острую морду. На морде были написаны растерянность и
отчаяние.  Мол, все так плохо, что впору  завыть -  и завыл бы, если  бы  от
этого не стало еще безысходнее.

     Я  еще долго не соглашалась признать, что мы заблудились.  Для начала я
попыталась  вернуться по собственным  следам, но  колючая  пыль  не  хранила
следов.  Обломки  металлических  сооружений  вроде бы  выглядели  совершенно
разными, но на поверку оказалось,  что я не могу сказать  - проезжала я мимо
этой замысловато изломанной и оплавленной конструкции, или еще не проезжала.
     Звериный  нюх  анхайра   был  здесь  непригоден,  как  и   мое  чувство
направления. Не сумел мне ничего  подсказать даже Корняга, который, по идее,
запоминал  наизусть любую пройденную  дорогу. В Сунарре это умение корневика
выручило нас всех. Но сейчас он только беспомощно развел ветками.
     - Я не знаю, что это за  место,- проскрипел Корняга.- Здесь нет  дорог.
Здесь некуда идти.
     Через  некоторое  время  я   вынуждена   была  с  ним  согласиться.  Мы
перепробовали все доступные нам способы отыскать путь, и ни один из них ни к
чему  не  привел.  Вокруг  простиралась  однообразная   равнина,  засыпанная
красноватой пылью.  Ничего не менялось. Ничего не двигалось, кроме нас. Даже
Четтан так  упорно прятался за  тучами, что мне стало мерещиться,  будто его
там и вовсе нет.
     Зачем идти, если не знаешь нужного направления? Вороной жеребец встал и
отказался повиноваться, когда я  пнула его пяткой,  чтобы двигался дальше. Я
спрыгнула на землю  и повела Ветра в  поводу. Может, это всего  лишь  глупое
упрямство, но пока у меня есть силы - я буду идти.
     От   окружающей  нас  картины   меня   охватывало   чувство   тоскливой
обреченности.  Я уставилась себе  под ноги и  долго шла  так,  не  поднимала
взгляда.  А когда наконец решила осмотреться, то глазам моим предстало нечто
невероятное.
     На очередной железной решетке  сидел человек. Точнее сказать - ребенок.
Это была девочка. Миловидная мордашка, рыжие косички.  У меня  когда-то были
точно такие же. Курносый нос сплошь усеян  конопушками. На вид ей можно было
дать кругов восемь-девять. Во всяком случае, не больше десяти.
     Тьма и демоны!  Почему-то  меня больше  всего поразило  не  то,  что  я
встретила в  этом  проклятом  месте  человека, и  не  то,  что  этот человек
оказался маленькой девочкой.  Самым  удивительным мне показалось то, что  на
девочке  было  надето  чистое  опрятное платьице,  а  на  ногах  красовались
плетеные из сыромятной кожи сандалии на деревянной подошве.
     В  таких  сандалиях  по  горам  да по  лесам не походишь.  А девочки  в
чистеньких платьицах казались мне сверх®естественными созданиями  еще с  тех
пор,  как  мне самой  было меньше десяти  кругов.  Потому что, стоит  только
влезть на чердак или  забраться в конюшню, и платье мгновенно перестает быть
чистым. А хуже всего в нем лазить через заборы. Сколько себя помню, я всегда
предпочитала носить штаны.
     Девочка спокойно  рассматривала меня. Затем перевела  взгляд на Одинца.
Похоже, ее наше появление не удивило. Да кто она вообще такая?!
     Я  попыталась  взглянуть на нее внутренним взором.  Обычный ребенок. Во
всяком случае, живое существо из плоти и крови, а не морок и  не привидение.
Может, и  были в девчонке какие-то особенности магического  свойства  - даже
наверняка были! - но я их не разглядела.
     Ну, с живым человеком можно поговорить. Я кашлянула.
     - Ты знаешь, где мы? - осторожно спросила я.- Что нас окружает?
     - Здесь была веха железа,- тоненьким голоском ответила девочка. Голосок
был невеселым.- Вехи больше нет. Ее уничтожили.
     - Кто?! - вырвалось у меня.
     Девочка  пожала плечами. И  правда, сейчас не так  важно, кто уничтожил
веху. Гораздо важнее решить, что же делать нам.
     - Теперь путь в У-Наринну разрушен,- спокойно сказала девочка.-  Дальше
дороги нет. И обратно тоже нет. Отсюда нельзя выйти.
     - Как - совсем нельзя? - упавшим тоном переспросила я.
     Оказывается, я до сих  пор  продолжала  надеяться  вопреки очевидности.
Очень   грустно  услышать,  как  кто-то   подтверждает  твои   самые  худшие
предположения.
     Девочка покачала головой.
     - Совсем,- тихо  сказала она.- Это место теперь отрезано от мира. Здесь
нет времени. Здесь ничего нет.
     Я вздрогнула, потому что рядом тихонько заскулил вулх. Наверное, решил,
что хуже уже не будет. Можно выть.
     - И как же нам быть? - горько спросила я.
     - Сделать новую веху,- буднично ответила девочка.

     За  моим плечом тихо ойкнул Корняга.  Девочка протянула ко  мне руку  и
раскрыла ладонь. На ладони лежало продолговатое золотое зернышко. Металл был
живым. Он жарко сиял, распространяя вокруг  золотистое  свечение.  И еще  он
переливался, меняя  яркость и оттенки. Желтые  блики  скользнули  по  ладони
девочки и разлетелись во все стороны, как шаловливые мотыльки.
     Я заморгала. Девочка сжала пальцы, и мир снова стал тускло-ржавым.
     - Что это? - почему-то шепотом спросила я.
     -  Последнее  семечко  Железного поля,- серьезно сказала  девочка.- Мне
едва удалось его  спасти.  Если мы  сумеем вырастить из  него новую веху, то
сможем продолжить путь.
     - А что для этого нужно? - поинтересовалась я.
     - Сначала,- деловито сказала девочка,- нужно развести костер.
     И  она спрыгнула  с  железной  конструкции,  ухитрившись не  зацепиться
платьицем за  прутья. Деревянные подошвы сандалий  глухо стукнули о  твердую
землю.  Я огляделась в поисках  топлива. На мой  взгляд, поблизости  не было
ничего, что могло бы гореть. Разве что кое-какие вещи  из моей  поклажи.  Да
еще  эти самые  сандалии. Даже  если мы  с девчонкой согласимся пожертвовать
своими вещами, из такой малости костер не разведешь.
     Девочка сделала шаг в сторону и поманила меня за собой. Она действовала
так уверенно, словно  знала, что  именно ищет. Наверное,  и впрямь знала. Мы
спустились в небольшой овражек - такие овражки довольно часто попадались мне
на пути.  На дне его толстым слоем лежала ржавая труха. А на склонах то тут,
то там  росли  из  земли странные металлические  кустики. Больше  всего  они
походили на  водоросли.  Или на сухую  полынь.  Ажурные серебристые  веточки
казались невесомыми. Девочка наклонилась и легко отломила один кустик.
     - Их нужно много,- сообщила она.- Как можно больше.
     Я протянула руки к соседнему серебристому кустику. Металл действительно
оказался очень легким. И хрупким.
     Мы  ободрали  все  склоны  этого  овражка,  отнесли охапки  серебристых
веточек туда,  где тоскливо топтался на  одном месте Ветер, и отправились на
дальнейшие поиски. Корняга увязался за нами, а Одинец остался сидеть рядом с
Ветром. Уходя, девочка обернулась и хладнокровно бросила анхайру:
     - А ты пока поищи  такую... ну, вроде как металлическую лепешку. Только
изогнутую. Понял? Только не уходи далеко - потеряешься.
     На мгновение перед моим  мысленным  взором мелькнула  картинка, которую
девочка передала  анхайру.  На  языке вулхов, что  ли?  Картинка была точнее
словесного описания.
     Анхайр озадаченно кивнул. И поднялся с места.
     В этот  раз мы нагрузили металлические водоросли на Корнягу и отправили
его  назад,  а сами  продолжали  собирать  топливо.  Пенек,  поверх которого
громоздился  необ®ятный,  в  пять раз  больше его  самого, ворох серебристых
веточек, выглядел  потрясающе.  Я  даже  и  сравнения подыскать  не  смогла.
Провожая его взглядом, я пробормотала себе под нос:
     - Одни дрова другие дрова понесли...
     Только  в  этот миг я  поняла,  что кто-нибудь  другой  на  моем месте,
перечисляя способные  гореть  предметы,  мог бы включить в  этот перечень  и
Корнягу. Кто-то другой,  умный и  расчетливый  -  но  не  я. И  наверняка не
Одинец.  Даже  если  бы единственным способом выбраться отсюда было развести
костер из корневика, я  бы не смогла убить друга. И плевать мне на все, даже
на собственную жизнь. И на У-Наринну.
     Да, хоть я и обзываю Корнягу настырным пнем, нахлебником  и врунишкой -
собственно  говоря, он  такой и есть,- неунывающий корневик давно  стал  мне
другом, а не просто попутчиком.  Как и анхайр.  Выходит, путь в Каменный лес
подарил мне целых двух друзей - больше, чем у меня было за всю жизнь.
     Выбираясь из  оврага, Корняга накренился,  и несколько веток  выпали из
охапки. Он не сумел придержать их, и хрупкие веточки рассыпались серебристым
прахом.
     - Смотри, куда корни ставишь! - прикрикнула я.
     - Да я и смотрю,- обиженно проскрипел корневик.- Только ничего не вижу.
Ветки глаза застят.
     - Ладно, живи,- фыркнула я.- Может, еще пригодишься.
     Я чуть не  добавила "на растопку", но прикусила язык. Пенек такой шутки
явно не поймет. Еще и обидится, чего доброго.
     Ломая хрупкие  металлические  кустики  у  самого  основания и осторожно
складывая их на землю, я продолжала обдумывать эту мысль. И мне даже удалось
найти для нее хорошее выражение.
     "С деревьями об огне не шутят".
     По-моему, эта  фраза могла бы  занять достойное  место  среди присловий
Унди Мышатника.

     Когда мы принесли еще по одной  охапке легких  серебристых  веточек, их
собралась огромная куча.
     - Хватит,- решила девочка, тряхнув косичками.
     Она обернулась к  анхайру. Вулх повел хвостом,  приглашая нас следовать
за ним. Через  пару  десятков шагов он остановился  над небольшой  рытвиной.
Девочка наклонилась и, как мне показалось, без особых усилий достала  из ямы
лепешку  темного металла. Металл, расплавившись, затек в углубление и застыл
в  виде причудливо изогнутого листа. При желании его можно было использовать
как блюдо. Или миску.
     Мы   вернулись  к   решетчатой  железной  конструкции,  около   которой
по-прежнему понуро стоял Ветер.
     -  Отойди,-  велела  жеребцу  девочка,  и  он  послушался.  Рыжая кроха
повернулась к Корняге:
     - А ты вообще уберись подальше. Тут сейчас будет костер до небес.
     Корневик торопливо отполз в сторонку.
     Девочка  положила  у основания  решетки  охапку  металлических веточек,
поставила сверху на прутья найденное Одинцом блюдо и бережно опустила в него
золотое зерно.
     - Ну что же ты? - обратилась она ко мне.- Поджигай!
     Я пожала плечами, вытащила кремень  и  ударила  по нему кресалом. Синяя
искра упала на серебристые ветки.
     Металл   занялся   мгновенно.   Он   вспыхнул  ослепительным   пламенем
диковинного, никогда не виданного  мной  оттенка. Мне не с чем сравнить этот
цвет -  ну  вот,  скажем,  если взять бледнофиолетовый,  только  очень-очень
яркий, нестерпимо яркий... Нет, я не могу его описать.
     Сгорая,  металлические  ветки  не  трещали,  как  дерево,  а  шипели  и
пузырились. Они стремительно таяли, питая невероятный костер.
     - Подбрасывай еще,- велела девочка, хватая следующую охапку веточек.
     Слепящее  пламя встало  стеной вокруг темного блюда с золотой крупинкой
на нем. Бросая в огонь новые ветки, я пыталась разглядеть,  что происходит с
зерном. У меня  мгновенно  разболелись  глаза, из  них  потекли слезы,  но я
упрямо продолжала всматриваться в костер.
     Золотое зернышко шевельнулось и начало меняться.
     Желтый   металл   вспучился  и  стал  разбухать.  Зернышко  лопнуло   и
раскрылось,  как  стручок  фасоли.  Из  него  наружу поползли  мелкие черные
крупинки, заполняя  собой  блюдо. Их было много - гораздо больше,  чем могло
поместиться в золотом зерне.
     Металлические ветки сгорали быстро. Последняя охапка топлива полетела в
огонь.  Костер  ярко вспыхнул.  Девочка  вдруг протянула  руки  и  выхватила
металлическое блюдо прямо из пламени.
     - А теперь - сей! - крикнула она высоким детским голоском.- Я сохранила
зерно, ты должна засеять поле. Да быстрее же! Иначе начнется огненный хаос!
     Я ошеломленно приняла от нее блюдо, вся сжавшись  в предчувствии ожога.
Но блюдо оказалось холодным. Я крепко  обхватила  его левой рукой  и прижала
ребром  к  животу,  а  правой рукой зачерпнула  горсть  черных металлических
крупинок.
     Черные зернышки жирно  поблескивали,  но на ощупь были сухими. И слегка
покалывали  пальцы. А  еще  они  оказались  очень  тяжелыми.  Первая  горсть
просыпалась между пальцами прямо мне под ноги.
     - Торопись! - в отчаянии простонала девочка.
     Я захватила с блюда следующую горсть  и,  размахнувшись, жестом сеятеля
рассыпала крупинки по земле. Я шла, не  оглядываясь,  и  разбрасывала черные
зернышки горстями, стараясь засеять  как можно больший участок. Остановилась
я  только  тогда,  когда  блюдо опустело. К  этому моменту я успела  сделать
несколько расширяющихся кругов вокруг того места, где меня ожидали девочка и
верные спутники.

     Там, где  первые зернышки упали на  ржавую пыль,  вся  земля уже успела
покрыться  шевелящимся  слоем черных  крупинок. Прижавшись  к  теплому  боку
Ветра,  я  потрясенно  наблюдала,  как  мелкие  зернышки  слипаются  вместе,
превращаясь  в   приплюснутые  кругляши,  формой  и  размерами  напоминающие
каштаны. Воздух наполнился тихим  шуршанием и стал  свежим, как после грозы.
Голубые  искры  заплясали между черными  металлическими  почками. Призрачное
зарево взметнулось над засеянным полем.
     А потом со звонким лязгом  лопнул первый  каштан. Из  осколков оболочки
проклюнулся росток, верхушка которого была свернута в спираль подобно ростку
папоротника, и стал стремительно расти. Зазвенели, лопаясь,  соседние почки.
Из них устремились кверху гибкие стальные  стебли, на ходу разворачиваясь  с
грозным скрежетом металла о металл.
     Наконец первые из  проклюнувшихся  ростков  вытянулись высотой примерно
мне по пояс и полностью развернулись.
     - Тьма-ах! - выдохнула я.
     Каждая почка превратилась в стальной  клинок с заточенным до бритвенной
остроты  лезвием. Смертоносная трава вдруг  заколыхалась,  как  под ветром -
хотя  вряд  ли обычный ветер мог взволновать такое  поле. Сталкиваясь друг с
другом, гибкие клинки  высекали желтые искры. Острия ближайших к нам клинков
угрожающе нацелились в нашу сторону.
     Я  потянулась  к походной сумке,  из которой  выглядывали  завернутые в
лоскут кожи магические ножны. Если дойдет до битвы со всем этим полем,  даже
Опережающий  нас  не  спасет  -  но,  по  крайней  мере,  некоторое  время я
продержусь.
     - Не надо,-  тихо сказала девочка.- Нам не придется  сражаться.  Но  мы
должны напоить поле.
     - Чем? - дрогнувшим голосом спросила я. Хотя и так знала ответ.
     - Что пьет сталь? - улыбнулась девочка.
     Я  вынула  из-за  пояса  хадасский  кинжал, полоснула  себя  по  левому
запястью,  отдала  кинжал  девочке и  подставила под горячую  струйку  крови
правую ладонь. Девочка  умело перехватила  кинжал и поманила к себе анхайра.
Одинец попятился.
     - Так нужно, серый брат. Подойди,- попросила я.
     Анхайр неохотно подставил девочке предплечье. Она взмахнула кинжалом, и
темная кровь вулха заструилась по серой шерсти. Я прижала левое  запястье  к
губам, и  подставила под разрез правую ладонь, чтобы  моя кровь  смешалась с
кровью анхайра. Девочка молча разрезала себе руку, и ее кровь закапала  туда
же.
     - Поливай,- велела она.
     Я  послушно  шагнула  к  стальной траве  и  окропила  блестящие  клинки
смешанной кровью нас троих.
     Клинки вздрогнули. Дрожь передалась от  них к соседним, и по всему полю
волнами пошла рябь. Гибкие  лезвия дрожали  мелко и  часто, рождая протяжный
негромкий звон. Так поет  воздух под ударами доброго  меча, и  каждый клинок
творит свою  песнь. Мы все  замерли и стояли  неподвижно,  слушая, как  поет
возрожденное нами Железное поле.
     А  потом   поле  вдруг  снова  стало   меняться.  Серая  сталь  клинков
превратилась в пронзительно-голубую,  яркую, как небо в день Меара.  Голубой
цвет сменился густо-синим. Затем металл вдруг  потемнел до угольной черноты,
а в  следующий  миг приобрел невиданный багрово-фиолетовый оттенок,  и  алые
огни вспыхнули на остриях клинков.
     - Штормовая сталь  Предтеч,- глухо пробормотала девочка.- Тех, кто были
учителями  хорингов. Смотри!  Это  облики Железа от  начала  времен до наших
дней.
     Железная  трава  побурела,  затем  сверкнула