СОР ИЗ ИЗБЫ,
                    или ИСТОРИЯ БРОНЗОВОГО ПУЗЫРЯ


   Взялся я писать о премии "Странник". Глядь: пишу, вроде, о  "Стран-
нике", а получается, почему-то, о Столярове. Против судьбы не попрешь,
буду писать о Столярове, а "Странник", может быть, в конце статьи  ми-
моходом лягну.
   Можно было бы, признавшись в нелюбви к г-ну Столярову, взять  затем
ножницы и отстричь начало статьи, оставив лишь заметку о  "Страннике".
Но я не стану делать этого. Слишком плотно все окололитературные дряз-
ги последних лет завязаны на этого человека. Серый кардинал  незаметно
начинает подтачивать авторитет Стругацких, и с этим я мириться не  же-
лаю. Дутые авторитеты следует развенчивать, даже рискуя прослыть нехо-
рошим человеком, использующим "маргинальные методы".
   Итак, г. Столяров возжелал именоваться  великим  писателем.  Ничего
зазорного в таком желании нет, хотя дело это хлопотное  и  неблагодар-
ное. Пишешь-пишешь, а тебя не только что в классики не зачисляют, но и
вовсе читать отказываются. Но, как говорится, "нет дорог  непроходимых
для доблести". Сообщаем рецепт: "Как стать классиком".
   Рецепт прост как мычание и состоит всего из двух  ингредиентов:  а)
активное участие в литературной борьбе (дабы унизить  соперников);  б)
хорошо поставленная рекламная компания (дабы возвысить себя).  И,  ко-
нечно же, надо иметь хотя бы минимальный начальный  капитал.  Впрочем,
десять лет назад заработать его было несложно - пара рассказов  в  пе-
риодике, и тебя уже заметили.
   В начале пути рекламная компания г-на Столярова состояла  из  безу-
держного самовосхваления, а литературная борьба - из хамства по  отно-
шению к тем, кого он считал своим противником. Здесь  г.  Столяров  не
оригинален. Говорят, Бушков вел себя так же. Вот только в недруги  се-
бе он выбрал Стругацких и в результате оказался в  положении  небезыз-
вестной Моськи. Г. Столяров поступил умнее. Он хамил только когда чув-
ствовал, что это можно делать безнаказанно. Я не люблю г-на  Столярова
именно с тех пор и молчал прежде только потому, что обещал Борису  На-
тановичу не выносить сора из избы. Извините, Борис Натанович, но  сора
теперь накопилось столько, что он лезет в  окна.  Лучше  говорить  все
прямо, чем за спиной. Писатели деликатничают, и в  результате  дела  у
г-на Столярова идут блестяще.
   Диалог:
   - С кем Б.Н. захочет свести счеты, на того он натравливает  мальчи-
ков из своего семинара.
   - Кого? Назовите имена!
   - Столяров.
   - Столяров еще не весь Семинар. Вы говорили во множественном числе.
   - Хватит и одного Столярова.
   Результат: в глазах одних брошена тень на Стругацких, нанесен  удар
по их авторитету (Бушкову этого не удалось), в глазах других  Столяров
есть вернейший прозелит мэтров,  можно  сказать - законный  наследник.
Что и требовалось доказать.
   А потом наступил звездный час нашего  героя.  Обстоятельства  этого
дела широко известны, повторяться не стоит. Скажу лишь, что в  некото-
ром роде Медведев и Бушков создали Столярова и, следует признать,  это
была самая удачная их диверсия. В глазах незнающего большинства  семи-
нар Стругацких стал ассоциироваться с бескомпромиссным бойцом Столяро-
вым.
   На моей памяти уже бывали случаи, когда кто-то из  членов  семинара
пытался сесть на семинар верхом и помчаться к собственной  цели.  Каж-
дый раз из этого ничего не выходило. Однажды по Великому  Кольцу  даже
была передана информация за подписью Б.Н., гласящая, что  всякий,  пы-
тающийся говорить от имени семинара, должен быть немедленно дезавуиро-
ван.
   Наученный опытом павших, г. Столяров никогда не выступал  от  имени
семинара. Обычно он говорит от имени "большой литературы",  а  семинар
проходит как бы в качестве бесплатного приложения.
   В результате, стоит отъехать от Петербурга на пару  сотен  километ-
ров в любую сторону и повстречаться с  любым  представителем  фэндома,
как с фатальной неизбежностью происходит один и тот же разговор:
   Диалог 2:
   - Как ты только можешь ходить на ваш семинар? Это же  собрание  аг-
рессивных бездарностей, паразитирующих на Стругацком. Ни  у  кого  там
нет ни своих мыслей, ни тем, ни слов, зато гонору хоть отбавляй!
   - Это кто же, позвольте спросить? Имена!
   - Столяров!
   - Еще.
   - ...
   - Может быть, Рыбаков?
   - Да нет, Рыбаков человек умный, но ведь он не пишет почти.
   - Измайлов?
   - Измайлов не фантаст. Он боевики пишет.
   - Тогда, Щеголев?
   - А разве Щеголев - член семинара? Его же Столяров исключил...
   Так-то, Борис Натанович! Теперь понятно, кто тут у  нас  Ленин?  Мы
говорим Стругацкий,  подразумеваем  Столяров.  Да,  конечно,  Столяров
сильно косит под Стругацких, учителю это должно быть приятно. Вспомни-
те, как Крапивин проталкивает никакого отношения к литературе не имею-
щего Ив. Тяглова. Подражатель всегда милее продолжателя. А  результат?
Уже ходит, шепотком передаваемый каламбурчик: "Если  так  долго  стру-
гать - станешь столяровым".
   Я нарочно не называю имен, по той только причине, что немалое  чис-
ло народу, заглазно обещающего  набить  Столярову  морду,  при  личной
встрече уважительно пожимает ему ручку, ежели бывает до  барской  руки
допущено.
   Таковы плоды первой части программы "Как стать классиком".
   Однако, одной политической деятельностью карьеру писательскую  нын-
че не составишь. Нужна реклама. Г. Столяров  понимает  это  как  никто
другой. Забавно смотреть, как принимается он  вытанцовывать  при  виде
телевидения, как стремится попасть в кадр, очутиться перед микрофоном.
Впрочем, все это вполне невинно. Я  тоже  не  стану  стыдливо  прикры-
ваться ладошкой от голубого глаза. Но есть  и  иная  реклама.  Уже  не
столь безобидная и, кстати, весьма опасная.
   Делается она следующим образом:
   Выбирается группа верных людей и через них в фэндом запускается ин-
формация, что мол писатель такой-то пишет (написал) великое произведе-
ние (название прилагается). Результат: никто этого романа не читал, но
все уже хвалят, поскольку каждому приятно показать свою  информирован-
ность и причастность к великим мира сего.
   Столяров пользовался этим приемом неоднократно и в результате  жес-
токо погорел. Ведь рано или поздно хваленый роман увидит свет и,  еже-
ли он не так хорош как было обещано, то у  читателя  срабатывает  син-
дром обманутого ожидания. А романы г-на Столярова,  мягко  говоря,  до
нужного уровня не дотягивают. Мастеровитость? Да,  это  у  него  есть.
Профессионализм? Сколько угодно! Но за искусно сделанной фразой  прог-
лядывает холодное равнодушие. А читатель, настоящий  читатель,  такого
не прощает.
   И вот в номинациях Интерпресскона произведения г-на  Столярова  по-
ползли вниз. Многохваленое "Послание к коринфянам" получило семь голо-
сов из 106-и возможных. Всю эту семерку нетрудно выявить и,  смею  ут-
верждать, что в ней нет ни одного просто читателя.
   Кто же виноват: писатель, не умеющий писать, или  читатель,  желаю-
щий читать то, что интересно? Для г-на Столярова  здесь  вопроса  нет.
Отсюда и начинается ссора г-на Столярова с фэндомом.
   Но вот беда, великий писатель должен купаться в лучах славы, в  том
числе - получать премии. "Интерпресскон" скомпрометировал себя в  гла-
зах гения, а "Улитка" присуждается Б.Н. и, значит,  неуправляема.  Се-
годня шеф тебя любит, а завтра? И тогда на свет появляется "Странник"
- приз созданный специально для г-на Столярова.
   Здесь въедливый читатель вправе крикнуть: "Стоп!"
   В жюри "Странника" входят прекрасные писатели и честные люди.  При-
думана сложная система подсчета баллов, которые считает  толстый  ком-
пьютер и проверяет неподкупный Михаил Успенский. Какие могут быть пре-
тензии? И все-таки, смею  утверждать,  что  в  настоящем  виде  премия
"Странник" полностью контролируется и обречена на  присуждение  именно
г-ну Столярову.
   Чтобы доказать это утверждение, придется сделать небольшой  экскурс
в область эстетики.
   Давно известно, что существует две школы  фантастики.  С  некоторым
приближением их можно назвать "школа Стругацких" и "школа  Медведева".
На самом деле это не школы, а два эстетических  течения,  охватывающих
всю литературу и, возможно, все искусство. Не Стругацкими придумано их
направление. И не на Медведеве кончится "школа  Медведева".  И,  разу-
меется, основная масса беллетристики болтается где-то посредине  между
двумя полюсами, не умея примкнуть ни к одному.  Но  сейчас  рассмотрим
крайние случаи.
   Оставим в стороне всяческие ярлыки типа: "хорошая литература - пло-
хая литература", "настоящее искусство -  псевдоискусство".  Кто  кроме
Столярова возьмется решать, что истинно, а что нет? Раньше  мы  надея-
лись, что рынок расставит все на свои места: хорошее  будут  покупать,
плохое - нет. Г. Столяров пребывает в этом заблуждении до  сегодняшне-
го дня. Но как верно сказал Александр Щеголев, книги  Малышева,  Гуля-
ковского, Головачева расхватываются со свистом. И даже Петухов  с  Ка-
занцевым расходятся лучше великого Столярова. Как же быть?
   Есть, кажется, единственный  критерий  определить  художественность
фантастического произведения, и то для  этого  требуются  годы.  Метод
предельно прост. В юности 90% людей читают фантастику. Так вот,  чело-
век, выросший на фантастике одного направления, впоследствии  либо  не
поднимается в своих пристрастиях выше "Анжелики", либо уже никогда  не
вернется к фантастике, справедливо почитая ее низкопробным чтивом. Че-
ловек, выросший на Стругацких, с удовольствием читает  Достоевского  и
так же легко вновь переходит к фантастике. Исключения, конечно,  есть,
но их подавляющее меньшинство.
   Пара предположений, отчего так происходит.
   Писатель, даже плохой, все-таки, как правило, образованней и  умнее
основной массы читателей, хотя бы потому, что знает, как пишется  сло-
во "карова", и что такое "экзистенцианализьм". Но при  этом  он  может
либо опускаться до уровня восприятия упомянутой "основной массы",  ли-
бо, в меру сил и таланта, пытаться поднять читателя на  свой  уровень.
Это касается стиля  ("сделайте  нам  красиво!"),  образов  ("белокурые
друзья и рыжие враги"), построения сюжета, проблем, авторской сверхза-
дачи etc. Здесь и скрыта разница между двумя эстетиками, а фразы типа:
"плохой - хороший" - от лукавого.
   Есть и еще один вид эстетики: автор, которому  глубоко  плевать  на
читателя, автор пишущий для самого себя или  для  очень  узкого  круга
приятелей. В крайнем случае такой автор вообще не является  писателем,
поскольку писателя без читателей не существует.  Порой,  правда,  слу-
чается, что "узкий круг" - это те  люди,  которые  присуждают  премии.
Тогда вместо "Неписателя" является, по  выражению  Сартра,  "карманный
писатель" - бронзовый пузырь. Не будем указывать  пальцем,  а  то  еще
лопнет прежде времени.
   Но, вернемся к нашим лауреатам, а вернее, к премии "Странник".
   Было бы странно и даже подозрительно, если бы жюри всерьез рассмат-
ривало произведения, написанные в чуждом эстетическом ключе. Как гово-
рится, г-д медведевых просят не беспокоиться.
   Если бы это было единственное ограничение, к премии не было бы  ни-
каких претензий. Но...
   Внутри каждого течения есть еще множество тонких струек. И  из  них
устроители выбрали одну-единственную. Это  политически  ангажированные
произведения, написанные в духе неприятия нашего  недавнего  прошлого.
Такая узость определена самим составом жюри, но, если сменить жюри, то
это будет уже совсем другая премия. Единственный дезангажированный ав-
тор среди Странников - Женя Лукин, ничего не может изменить.  Рыбаков,
с его обостренным чувством справедливости, Успенский, привыкший безжа-
лостно и насмешливо анализировать все и вся,  чувствуют  узость  своих
позиций, но, будучи авторами ангажированными, честно голосуют  за  то,
что считают лучшим  в  любимом  жанре.  Остальные  и  вовсе  предельно
серьезны и не понимают, в какую дыру сами  себя  загнали.  (О  Б.Н.  я
умолчу, ибо неисповедимы пути его).
   А поскольку в столь узкой области не может подвизаться  много  при-
личных писателей, то премия действительно обречена на присуждения  са-
мим членам жюри, и то не всем. Никогда не получат "Странника"  Лукины,
Кудрявцев, Филенко. Также не видать премии  Льву  Вершинину  -  автору
сильному (недаром же Аркадий Натанович написал предисловие к его  кни-
ге) и политически ангажированному, но... не в ту сторону. А если  заг-
лянуть в недавнее прошлое,  то  можно  ли  представить,  как  получают
"Странника" лирические рассказы Колупаева или повести  Крапивина,  ла-
рионовская "Чакра Кентавра", штерновская "Чья планета?",  шефнеровский
"Человек с пятью не"? Пять раз - нет!
   Будь в уставе премии честно написано, за что  она  присуждается,  к
ней не было бы никаких претензий. Никого ведь не возмутило, когда  Пе-
левину присудили "Золотого Остапа". И если бы самая раздетая  из  юта-
новских девочек вручила кому-нибудь обещанный "Осиновый кол" -  уверен
- зал бы радостно аплодировал.
   С другой стороны, если бы этот, узкой тусовкой  присуждаемый  приз,
вручался приватно, скажем на квартире у одного из членов жюри, как де-
лает награждающий сам себя Никитин, то прочие посмеялись бы над  амби-
циями устроителей, и никто не чувствовал бы себя оскорбленным.  Просто
карманный писатель Столяров вручает себе карманную премию.  Но  вруче-
ние было вынесено на самый многолюдный и самый уважаемый  из  нынешних
конов. В результате - обиды, скандал...
   Вот и все, что я хотел сказать. С г-ном Столяровым,  вроде  бы  все
ясно, а что касается "Странника"... Если премия изменит свой статус  -
дело одно, ежели останется прежней, то ей предстоит стать  самой  пом-
пезной и самой неуважаемой из всех премий такого  рода.  Как  изменить
статус "Странника" - не знаю и, к тому же,  побаиваюсь,  что  большин-
ство жюри и лично г. Столяров не пожелают никаких изменений.
   Именно поэтому я заранее и прилюдно отказался от сомнительной  чес-
ти когда-либо получить ее.

                        Василий ВЛАДИМИРСКИЙ

                ЗВЕРЬ ПРОБУЖДАЕТСЯ?.. ЗВЕРЬ УМИРАЕТ?..

                         Всегда грустно, когда талантливый и умный че-
                         ловек вместо того, чтобы хорошие  книжки  пи-
                         сать, начинает просвещать человечество  отно-
                         сительно пути, коим ему,  человечеству,  сле-
                         дует идти.
                                                       Сергей Бережной


   Я не собираюсь обсуждать  здесь  полиграфические  и  композиционные
достоинства и недостатки "Оберхама" (замечу только, что фотомонтаж вы-
полнен выше всяких похвал). Мне хотелось бы коснуться некоторых  более
серьезных проблем, затронутых в посвященном "Сидоркону" номере.
   Возможно, кому-то Проблемой Номер Один  может  показаться  проблема
"Странника" - самого справедливого, самого  профессионального,  самого
объективного, и, само собой, самого беспристрастного приза,  вручаемо-
го самыми скромными писателями из самого  доброжелательного  жюри.  По
моему, говорить на эту тему - значит попусту  тратить  те  драгоценные
мгновения жизни, которых так не хватает Андрею Столярову.  Собственно,
дело со "Странником" обстоит проще некуда: определенная группа писате-
лей, объединенных по принципу близости эстетических  взглядов,  исходя
из личных симпатий и антипатий (не только и не столько  литературных),
оделяет в разной степени заслуженными премиями наиболее влиятельных  и
значительных членов своей группировки. Как обычно. Излишний апломб при
вручении подобного приза вреден для здоровья вручающих, но это, в кон-
це концов, их проблемы.
   На мой взгляд, главным и  узловым  моментом  нынешнего  "Сидоркона"
стал заключительный (он же этапный и судьбоносный) доклад А.М.Столяро-
ва "Правила игры без правил (Опыт литературной войны)". Я  могу  выде-
лить три наиболее распространенные реакции публики на доклад, а  имен-
но: 1) реакция ругательно-полемическая; 2) реакция  задумчиво-аналити-
ческая: 3) реакция нормального человека (примерно  такая  же,  как  на
сообщение Арбитмана о том, что И.А.Ефремов был  английским  шпионом  -
только доклад Арбитмана выглядит несколько  более  профессиональным  и
художественным).
   Вообще-то отличная полемическая статья Александра Щеголева в купе с
полным текстом произнесенного А.М.Столяровым  доклада,  где  отдельные
положения полностью аннулируют друг друга, представляется мне исчерпы-
вающим ответом на  почти  все  вопросы,  затронутые  в  этом  докладе.
Остается разве что придраться кое к каким обидным  мелочам  и  расста-
вить все точки над "i".
   Прежде всего, пару слов о том, что "отечественный фантаст не  может
написать ничего подобного "Миру реки" или "Левой руки тьмы"" ("Ты Мед-
ведицу не трожь!" - сказал на это Столярову Геворкян). К счастью,  тут
А.М. прав на все сто процентов. Да, до уровня Ле Гуин нашим  "ведущим"
фантастам семь верст - и все лесом. В том числе и по части  литератур-
ного мастерства. Это элементарное самоутверждение за счет  обгаживания
авторитета того, кто, с одной стороны, пользуется значительным и впол-
не заслуженным уважением, а с другой стороны находится слишком далеко,
чтобы перекрыть в ответ кислород прозаику Столярову. Увы, и Столяров и
А.Г.Лазарчук, говорящий в одном из  интервью  что,  по  его  глубокому
убеждению, "мы" пишем гораздо лучше всех этих Хайнлайнов да Эллисонов,
глубоко заблуждаются. И дело даже не в каких-то "идеях"  или  мифичес-
ком "высоком художественном уровне", присутствующем у ораторов, и, ра-
зумеется, начисто отсутствующем у всех оппонентов. Блестящие  рассказы
Эллисона хороши сами по себе, они хороши и в Америке, и в Австралии, и
даже в дикой варварской России - но для того,  чтобы  с  удовольствием
читать произведения наших "ведущих фантастов", надо родиться и  вырас-
ти именно в этой стране и в строго определенный  исторический  период.
Да, мы предпочтем отечественного автора американскому, но вовсе не по-
тому, что он пишет "лучше", а потому, что он пишет о нас. И это  вовсе
не следствие некого "высокого вкуса", а всего лишь  наработанный  реф-
лекс - как у той несчастной собаки Павлова. С Маркесом Столярову  бес-
полезно соревноваться по той же причине. Маркес это все-таки "прогрес-
сивный" латино-американский писатель, а Столяров -... А вот в том, как
"похудожественнее" "пнуть мертвого льва" мы все изрядные доки.
   Насчет "дребедени". Зря Андрей Михайлович убивается, что никто  из,
так сказать, "признанных гениев" не пишет литературу, рассчитанную  на
дешевую популярность и  лишенную  "яркого  художественного  открытия".
Вот, например, "Монахи под луной" - роман, где даже по выражению  так-
тичного Бережного "форма задавила содержание".  Увы,  трудно  задавить
то, чего никогда не было. Ибо кроме укладывающегося  в  десятистранич-
ный подробный пересказ затасканного сюжета и атрибутов,  халтурно  по-
заимствованных из бульварной литературы "ужастей" (черное одеяло,  же-
лезная дева, младенец и т.п.), которые автор тщетно пытается выдать за
метафорическое восприятие героем бытия, и достаточно изящной,  но  на-
чисто лишенной  какого-либо  идейного  или  эмоционального  содержания
"формы" в романе я не увидел НИЧЕГО. Сколько драгоценных месяцев,  ин-
тересно, потратил на сии упражнения текст-процессором Андрей  Михайло-
вич?
   (Интересно, что в интервью "МЕГЕ" Столяров, практически, и сам соз-
нается в правомочности такого отношения к его книгам:
   "МЕГА": В "Малом апокрифе" читатель может забыть сюжеты, имена  ге-
роев, ключевые детали, фантастические ходы...
   СТОЛЯРОВ: Спасибо на добром слове...)
   Еще одно довольно распространенное заблуждение наших фантастов -  о
том, что нечто, с огромным пиететом именуемое Большой Литературой, бу-
дет выделять и  перманентно  присваивать  лучшее  из  созданного  ими.
Реально же на сегодняшний день самые