твами
сшить эти разрозненные данные воедино, продемонстрировать их полезность для
бытовой жизни, их прагматическую ценность, результативность. В  этих  усло-
виях громадную  роль  начинает  играть  фактор  занимательности,  развлека-
тельности сюжета - он должен пробуждать интерес к этим разрозненным данным,
обеспечить их облегченное  усвоение  умом  нетренированным,  непривычным  к
скучному процессу чтения, неспособным хоть ненадолго отрешиться  от  сиюми-
нутных бытовых проблем.
     Как только совершается культурная  революция,  популяризаторская  роль
научной фантастики отмирает. Строго  говоря,  она  остается  нужной  только
младшим школьникам, да и то не в той мере, что прежде, да и то наиболее ле-
нивым из них - тем, кому скучно читать настоящую популяризаторскую  литера-
туру.
     Дело в том, что, во-первых, увеличивается грамотность населения, и оно
начинает нуждаться уже в более подробных и квалифицированных сведениях, ко-
торые никак не втиснуть в беллетристику. Во-вторых, удовлетворяя эту нужду,
расцветает специальная научно-популярная литература, и надобность в фантас-
тическом локомотиве для паровоза в ум читателя научных вагончиков отпадает.
В-третьих, развивается и сама наука, так что ее  материалы  становятся  все
более абстрактными, сложными, обширными, и поэтому не влезают  под  литера-
турные обложки.
     Когда-то, много веков назад, бытописательская литература, уделяя мини-
мальное внимание психологии людей (да и сама психология была  много  проще,
без рефлексий), практически сводилась к описанию нарядов, обрядов,  насечек
на рукоятках мечей и узоров на попонах - но закономернейшим  образом  пере-
росла эти рамки, как только возросли и трансформировались духовные  потреб-
ности общества. Точно также фантастика переросла популяризацию, которая,  в
сущности, призвала ее на свет в модификации "научной фантастики". Это прои-
зошло исторически недавно, и сейчас фантастика еще ищет себя, ищет свое но-
вое место в культуре. Этот процесс, как и всякий процесс отыскания  нового,
проходит не гладко. Но спекулировать на этих "не-гладкостях" и, тем  более,
усугублять их, пытаясь вновь вогнать НФ в роль "пробудителя желания  посту-
пать во втузы" - все равно, что, скажем, всю литературу  загонять  в  рамки
этнографических зарисовок. Тогда от "Анны Карениной", тряся  неумолимыми  и
никем не контролируемыми редакторскими ножницами,  пришлось  бы  требовать,
чтобы она не с одним Вронским изменила своему старику, а проехалась бы, ме-
няя любовников, по всей России, дабы занимательный  сюжет  дал  возможность
неназойливо ознакомить читателя с бытом и нравом русского народа в  различ-
ных губерниях, в столице и в глубинке...
     Фантастические сюжеты, в которых отыгрывались полеты внутри  Солнечной
Системы, пришлись в русской фантастике на период,  когда  популяризаторская
НФ еще была актуальна. Выход на межзвездные просторы пришелся на момент на-
чала поисков НФ пути в Большую Литературу.
     Таким образом, ученому теперь уже окончательно не приходится ждать  от
фантастики конкретных подсказок, а массовому читателю -  конкретных  техни-
ческих сведений. Фантастика, взамен этого, в состоянии  формулировать  дос-
рочные социальные заказы науке и создавать образы, раскрепощающие  фантазию
читателя.
     Крайне существенно, что и то и другое, однако, писатель - если он  пи-
сатель, а не ремесленник - делает совершенно непроизвольно, как бы  походя,
попутно, исходя из своих чисто художественных задач. Более того, чем меньше
он останавливается на этих двух параметрах, чем больше они для него являют-
ся вспомогательным средством для достижения основного - художественной дос-
товерности, тем лучших показателей он, так сказать, по этим параметрам  до-
бивается.
     Желая заострить какую-то этическую проблему,  туже  скрутить  коллизии
сюжета, заставить людей проявиться в экстремальных  обстоятельствах,  писа-
тель неизбежно будет стараться придумать какую-то реально представимую  за-
дачу, вставшую перед обществом, и противопоставить ей минимально  необходи-
мые для ее разрешения социально-технические средства (причем обязательно  -
минимально необходимые, иначе ситуация потеряет остроту, общество  окажется
вялым, расслабленным, и в значительной степени будет утрачен смысл примене-
ния фантастического приема). Но при закреплении связи  "задача  -  средства
решения" в уме читателя дело непроизвольно примет иной  оборот,  последова-
тельность окажется прямо противоположной: общество, достигнувшее такой-то и
такой-то стадии общественного и индустриального развития,  неизбежно  будет
ставить перед собою такие-то и такие-то задачи, и поэтому для  их  выполне-
ния понадобятся такие-то и такие-то  технические  средства.  Если  общество
выглядит достоверно, а задача, стоящая перед ним - не надуманно и не облег-
ченно, это и будет формулированием долгосрочного социального заказа,  кото-
рый современное автору общество предъявляет науке с указанием необходимого,
пусть сколь угодно отдаленного, срока исполнения.
     Прибегая к субсветовой и суперсветовой технологии,  автор  волей-нево-
лей должен для создания достоверной среды давать и авторской речи некие об-
разы, а в речи героев - некие реплики, относящиеся к этой технологии.  Если
писатель добросовестен и не безграмотен, эти образы и  эти  реплики  должны
удовлетворять двум условиям. Во-первых, они не должны  прямо  противоречить
существующим на момент написания текста научным данным. Во-вторых, они дол-
жны более или менее относиться к затрагиваемой научной проблеме.  Если  ка-
кое-либо из этих условий не соблюдается,  художественная  достоверность  не
может быть достигнута. Даже не слишком искушенный  читатель  всегда  почув-
ствует, где фантастический реализм, а где - абракадабра;  а  к  абракадабре
нельзя относиться всерьез, и к тому, что происходит в связи с нею  -  тоже.
Но именно так и создается благотворнейшим образом  действующий  на  способ-
ность фантазировать "белый шум". Он и представляет собою ни что  иное,  как
эмоционально убедительное и притягательное произвольное комбинирование  ши-
рокого набора малосвязанных данных и, что самое важное, намеков на  данные.
При чтении любой склонный к аналитическому мышлению ум волей-неволей  начи-
нает пытаться привести эти намеки в систему и, что самое  важное,  пытаться
заполнить недостающие звенья. А тут уже недалеко до нестандартных  решений,
до выхода за пределы устоявшихся и тесных представлений.  Короче,  недалеко
до открытий. Но этот "белый шум" возникает побочно. Сам автор ставит  перед
собою задачи совершенно иного порядка.
     Интересно, что на первых порах, когда всплеск НФ конца 50-х  -  начала
60-х только набирал силу, субсветовая технология с ее удивительным парадок-
сом сокращения времени использовалась в основном как аналог  машин  времени
анизотропного действия, то есть способных перемещать  пассажира  только  из
прошлого в будущее. Сама экспедиция, как правило, оставалась более или  ме-
нее за кадром. "Парадокс близнецов" заменил  употреблявшиеся  в  фантастике
XIX века спонтанные временные смещения - герой  заснул,  например,  на  сто
лет, проснулся, а вокруг будущее: спонтанные же смещения во времени, в свою
очередь, тоже были заменой еще более раннего литературного приема  спонтан-
ного перемещения в пространстве, неожиданного попадания в  место,  которого
нет - утопия. Цель у всех трех приемов оставалась одной и той же -  экскур-
сия современного автору текста человека по миру, основанному на  идеальных,
с точки зрения автора, социальных и политических  принципах.  Показательным
примером такого рода может служить начатый в 1951 г. роман Мартынова "Гость
из бездны", где в развитое коммунистическое будущее люди XX  века  попадают
одновременно двумя путями: один просто воскрешен через 2000 лет после смер-
ти, другие жили все это время в фотонном звездолете и  состарились  лет  на
семь.
     Однако фантасты быстро поняли, что игра  среди  межзвездных  декораций
дает им возможность решать куда более интересные художественные задачи, не-
жели прямое иллюстрирование социальных идеалов путем более или менее  инте-
ресно описанной экскурсии.
     В целом эти задачи можно подразделить на две  большие  подгруппы:  на-
чальную - перемещение, продвинутую - соприкосновение.
     В первой группе основной сценой для  моделирования  этических  проблем
служит сам процесс полета. Конфликты здесь разыгрываются между землянами  и
землянами же, и гиперболизирующим фактором служат тяготы рейса,  встречи  с
Неведомым, преодоление безликих сил природы, на  которых,  как  на  оселке,
проверяются характеры людей. Конфликты, как правило, и элементарны, и  веч-
ны одновременно: мужество - трусость, способность и неспособность к  позна-
нию и жертвам ради него. Фактически это литература о борьбе с  природой,  с
черной Энтропией, как выразился бы Ефремов, но, поскольку дело происходит в
относительно недалеком будущем, то борются с ней наши недалекие по  времен-
ному расстоянию потомки - люди, по нашим представлениям, еще плоть от  пло-
ти нашей, но в большинстве своем уже максимально честные,  преданные  делу,
бескорыстные, не пьющие и не курящие. Субсветовая  релятивистская  космога-
ция давала широчайшие возможности для проверки их идейно-политической  под-
готовки. Тут и героизм релятивистов, уходящих из жизни на века ради  знаний
и ради будущего процветания, тут и  беспредельное  одиночество  межзвездных
просторов, тут и масса природных препятствий, тут и яростные  споры  просто
хороших людей XXI века с потрясающе хорошими людьми - словом,  все  возмож-
ности для моделирования конфликтов "добра и добра", на которые была  ориен-
тирована культура начала 60-х годов.
     Например, у Ефремова  субсветовые  перемещения  занимают  значительную
часть "Туманности Андромеды". Это слаборелятивистские полеты со  скоростями
5/6 и 6/7 "цэ", при которой эффект сокращения времени  еще  малозаметен,  и
космонавты возвращаются практически в свой  мир  после  своих  путешествий.
Дальность полетов не более восьми парсек (около 31 светового года).  Разгон
обеспечивается элементарной  реактивной  тягой,  возникающей  в  результате
реакции распада  особого  синтетического  вещества - анамезона.  Космогация
инерционная, прямолинейная. После разгона коррекция  курса  невозможна  без
предварительного торможения, так как силы  инерции  на  скоростях,  порядка
двух третей световой приведут к разрушению корабля при малейшем  отклонении
от прямой. Полет длится для экипажа, как и для Земли, много-много лет.
     Ясно, что такая техника не может дать людям ничего, кроме  трудностей,
которые они будут бесстрашно  преодолевать.  Ни  о  каком  широкомасштабном
практическом применении не может быть и речи. Ефремов это понимал и сам,  и
уже в "Туманности Андромеды", параллельно с героизмом первопроходцев "Пару-
са", "Тантры", "Лебедя", выходящих в бесконечность на утлых скорлупках, жи-
вописует героизм иного рода. Он первым дал - как ни близка ему была  роман-
тика дальних плаваний - наметки дальнейшего хода вперед.
     В отличие от Ефремова Стругацкие удовлетворили свою  страсть  покорять
космическую природу, как следует помучив при этом покорителей, еще в  эпоху
позднего социализма, внутри Солнечной системы (и сами же  иронизировали  по
поводу этой страсти в "Стажерах", когда  Юра  Бородин  смотрит  стереофильм
"Первооткрыватели"). Средствами перемещения служили в ту  пору  квазифотон-
ные планетолеты типа "Хиус" и "Тахмасиб" со  скоростями  до  10000  км/сек.
Движитель - термоядерный; в  фокусе  зеркала  из  напыленного  мезовещества
происходит непрерывная реакция водородно-гелиевого синтеза, и отражение па-
раболоидом выделяющейся лучистой энергии обеспечивает тягу.
     На планетолетах этой серии Стругацкие попытались выйти за пределы Сол-
нечной системы, в так называемую зону Абсолютно  Свободного  Полета  (АСП).
Первые выходы  такого  рода  преследовали  только  экспериментальные  цели.
Эксперименты дали двоякие результаты. С одной стороны, субсветовых  скорос-
тей удалось достичь, причем более  высоких,  чем  на  анамезонных  кораблях
Ефремова ("Таймыр" в "Возвращении" шел перед катастрофой на скорости  0,957
"цэ"). С другой стороны, "Таймыр" исчез, был переброшен на целое столетие и
вообще, судя по всему, оказался малоуправляемым. Это, однако, не  останови-
ло развития межзвездной космонавтики. Насколько нам  известно,  в  середине
XXI века Стругацкими были предприняты по крайней  мере  три  релятивистские
звездные экспедиции: под командованием Быкова-младшего (которая  исчезла  и
была забыта, вероятно, по недосмотру самих Стругацких),  под  командованием
Горбовского (которому суждена была в  XXII  веке  Стругацких  исключительно
крупная судьба) и третья, под командованием Валентина Петрова, которая, хо-
тя и была впоследствии несправедливо забыта, сыграла выдающуюся роль в раз-
витии досветовой космонавтики Стругацких.
     Дело в том, что писатели уже начали ощущать  непригодность  релятивис-
тской космонавтики для своих задач, а следовательно, и для задач человечес-
тва. С другой стороны, доминанта идеи перемещения  еще  сказывалась  на  их
творчестве. И Стругацкие придумывают изящный паллиатив,  который  оставляет
квантовый предел в целости-сохранности, но в то же время  позволяет,  путем
превозмогания еще больших трудностей, чем прежде, избежать ухода на века  и
возвращения к далеким потомкам. Рассказ "Частные предположения"  специально
посвящен полету "Муромца" - первого прямоточного, то есть не  ограниченного
запасами горючего, аннигиляционного звездолета. Шесть  героев  во  главе  с
Петровым в течение 17 лет бороздили Вселенную с постоянной 7-8-кратной  пе-
регрузкой, достигли двух звездных систем за один  рейс  и  вернулись  через
полгода по земному времени.
     В этой идее есть, или по крайней мере было четверть века развития нау-
ки назад, некое благородное безумие. Действительно, ни  частная,  ни  общая
теория относительности не дают четкого ответа,  как  будет  течь  локальное
время при мощных и варьируемых длительных ускорениях.  Эксперименты  такого
рода поставить не представлялось возможным. Но, во всяком случае,  ускоряю-
щиеся системы координат кардинально отличаются от  инерциальных  систем,  а
все формулы лоренцевских сокращений, в том числе и сокращения времени, рас-
считаны на инерциальные системы. Эта ситуация  дает  благоприятные  условия
для создания "белого шума" относительно метрики  пространственно-временного
континуума и деформации геодезических  линий  в  неравномерно  ускоряющихся
системах координат. Эта деформация может приводить и к их распрямлению  от-
носительно искривленного пути  света  (по  Эйнштейну  метрика  пространства
всегда искривлена), что будет вызывать самые неожиданные временные парадок-
сы.
     Вся досветовая космонавтика Стругацких оказалась  затем  построена  на
этом принципе. "Муромец" явно переборщил: перегрузки были зверскими, но по-
лет по локальному времени длился в 34 раза дольше, чем по  земному.  Возник
шанс уравнять оба времени и снять все релятивистские эффекты. И это  сделал
так называемый Д-принцип, обеспечивавший межзвездные коммуникации  Стругац-
ких в "Возвращении", "Далекой Радуге" и других вещах этого  периода.  "Вся-
кое тело у светового барьера, - разъясняют Стругацкие  в  "Возвращении",  -
чрезвычайно сильно искажает форму мировых линий и как бы прокалывает  рима-
ново пространство". Д-принцип обеспечивал перемещение на  дистанцию  до  12
парсек (расстояние от Земли до Владиславы, как замечает Горбовский,  "почти
на пределе") за полгода эквивалентного локально-земного времени.
     На этом паллиативе построены все  последние  произведения  Стругацких,
относящиеся в той или иной степени к группе "перемещение". Здесь еще есть и
героизм первопроходцев в его чистом, пионерском варианте, но ставятся  воп-
росы и более высокого порядка, вопросы углубленной этики, вынужденной  фун-
кционировать в подчас экстремальных, а подчас просто странных ситуациях.
     Есть аналогичная вещь и у Ефремова - "Сердце Змеи". Характерно и,  ви-
димо, не случайно, что она также построена на сочетании коллизий  покорения
космоса с коллизиями начинающего проникать одновременно и  в  "Возвращении"
Стругацких, и в "Сердце Змеи" контакта - соприкосновения. И крайне интерес-
но, что эта промежуточная вещь так же, как промежуточная  вещь  Стругацких,
потребовала от Ефремова создания хотя и более совершенных, но  паллиативных
средств перемещения. Налицо очевидная закономерность.
     Перемещение осуществляется все еще в пределах физики классического че-
тырехмерного пространства. Несмотря на это, дальность действия  качественно
возрастает как по сравнению с анамезонными звездолетами типа "Тантра",  так
и по сравнению с Д-звездолетами типа "Тариэль". Первый пульсационный  звез-
долет "Теллур" отправлен в рейс дальностью 110 парсек,  или  350  светолет.
Космогация продолжает оставаться прямолинейной и, в силу этого, дискретной.
В момент пульсации звездолет неуправляем, люди в бессознательном состоянии,
и для них пульсация проходит мгновенно. После выхода из пульсации проводит-
ся корректирующий расчет следующего скачка, парсек на 25-40, затем -  снова
пульсация. "Пульсационные корабли действовали по принципу сжатия  времени,-
объясняет Ефремов,- и были в тысячи раз быстрее анамезонных." Однако цифру,
приведенную в цитате, следует относить не к абсолютной скорости звездолета,
а к его локальному времени, к сроку, который успевают прожить космонавты за
время рейса. Этот срок исчисляется, действительно, не годами,  а  неделями,
причем расходуется только в периоды коррекции курса между пульсациями и  во
время работы по месту назначения. Для стороннего же наблюдателя рейс  длит-
ся 350 лет с неделями в один конец, то есть от старта до  финиша  на  Земле
проходит 7 веков. Таким образом, "Теллур" за один независимый год  проходит
один световой год; перемещение во время пульсации происходит  со  скоростью
света, ни больше и ни меньше. Квантовый предел достигнут, но не  преодолен.
Понятно, почему по собственному времени корабля пульсация проходит мгновен-
но: при скорости, равной "цэ", вполне по Эйнштейну время обращается в ноль.
     В то же время ЕФремов указывает, что перемещение "Теллура"  происходит
в нуль-пространстве. Природу этого противоречия объясняет  еще  Рен  Боз  в
"Туманности Андромеды": "Если поле тяготения и электромагнитное поле -  это
две стороны одного и того же свойства материи, если пространство есть  фун-
кция гравитации, то функция электромагнитного поля - антипространство.  Пе-
реход между ними дает векториальную теневую функцию  0-пространства,  кото-
рое известно в просторечии, как скорость света."
     Надо оговориться, что здесь Ефремов, кажется, допускает некоторое про-
тиворечие с самим собой или, во всяком случае, некорректность формулировок.
Мгновенный пробой пространства между Землей и неизвестной планетой  системы
Эпсилон Тукана, осуществленный Мвеном Масом и Реном Бозом,  он  тоже  назы-
вает нуль-пространством. Скорость света, таким образом,  нуль-пространством
являться не может, а является скорее именно теневой функцией нуль-простран-
ства, опущенным в наш четырехмерный мир следствием проходящих в  нуль-прос-
транстве  процессов.  Из  реплик  Рена  Боза  явно  следует,  что   понятие
нуль-пространства связано с новой метрикой, выходящей за рамки  эйнштейнов-
ского континуума. Четвертую ось этого континуума, ось  временную,  Рен  Боз
называет, грубо говоря, пространственной координатой, причем стремящейся  к
нулю, поскольку она абсолютно прямолинейна, а не искривлена, как все  миро-
вые линии гравитационной вселенной. Здесь уже недалеко до идеи  перемещения
по прямому Лучу, осуществленному десять  лет  спустя  звездолетом  Ефремова
"Темное Пламя" в "Часе Быка". "Теллур" же остался паллиативом,  он  переме-
щался в