на звание лауреата, испытывая при этом сам с одной
стороны некое садистическое удовольствие, а с другой стороны с
ужасом думая: а вдруг все-таки какое-то решение принято было
неверно? Ибо сомнения остаются всегда.
   Должен вам признаться, что, вообще говоря, сделать выбор из
семи, десяти, а тем более восемнадцати кандидатов нелегко. Я
очень завидую всем вам и самому себе, как члену Интерпресскона,
когда я могу назвать три фамилии, когда я могу назвать три
произведения, а не ограничиваться кем-то одним. Это очень
трудно. И когда ко мне несколько месяцев назад соредакторы
журнала "Двести" Бережной и Николаев обратились с рядом
вопросов, касающихся техники выбора лауреата, я вынужден был
отказаться от такого интервью. И не потому, что есть в этой моей
работе что-то секретное, а тем более сакральное. Уверяю вас,
ничего нет. Но мне кажется, что все мы, взрослые уже люди,
играем в некую игру, и чем запутаннее правила этой игры, чем они
непонятнее - тем интереснее. И если я раскрою какие-то свои
маленькие секреты, свои технические приемы, которые
используются, программку, с помощью которой я выбрасываю
случайные числа, то это все, наверное, станет неинтересным. Мне
порой приходилось слышать, что выбор Стругацкого очень легко
предсказать. Возможно. Но если бы я дал еще вдобавок и такое
интервью, то этот выбор стал бы совершенно предсказуем, и какой
бы то ни было интерес пропал бы вовсе.
   Могу вам сказать, что нынешний Интерпресскон замечателен тем,
что практически по всем номинациям отсутствует ярко выраженный
лидер, то, что, как правило, бывало раньше. Я просто в восторге
от того потока, буквально потока, не просто хороших, а отличных
произведений, которые пришли, так сказать, на обсуждение. С
одной стороны - я счастлив, а с другой стороны - очень трудно
выбирать. Ну посудите сами: вот я для примера возьму
что-нибудь... нет, брать для примера нельзя, потому что я нарушу
таким образом драматургию происходящего. Вы просто поверьте мне
на слово, что никогда еще не было так много кандидатов на первое
место передо мною, и никогда еще я не испытывал таких
трудностей. И даже если бы я дал интервью Бережному и Николаеву,
то мне, наверное, пришлось бы нарушить свои собственные каноны и
свои собственные эстетические приемы, потому что я столкнулся с
ситуацией, которой доселе не было.
   Я, исходя из этого, могу предсказать заранее, что нам предстоит
очень сильный разброс мнений. Как вы помните, в прошлом году
совпадение было, если так можно выразиться, стопроцентным.
Совпадение мнений Б.Стругацкого и участников Интерпресскона в
целом. Боюсь, что в этом году совпадений может не быть вообще.
Просто потому, что сам Стругацкий метался в поисках наиболее
достойного кандидата. И я вовсе на сто процентов не уверен, что
этот поиск мне удался. Так что можно предсказать сильный разброс
мнений.
   Я отчитываюсь вам в том, что я мучился. Я докладываю вам, что
мучение это было здоровое, это не было патологией. Это было
здоровое мучение, полезное, которое идет на пользу делу и
которое является следствием хорошо обстоящих дел в нашей
фантастической литературе. И вообще, можно сформулировать такую
маленькую теоремку: чем труднее выбор, тем лучше обстоят дела в
нашей фантастике. К сожалению, и наоборот - тоже.
   Я без особого труда сделал выбор по номинации "Критика и
публицистика". Хотя там было несколько прекрасных произведений,
но только одно показалось мне подходящим во всех отношениях: и
по качеству своему и по своей, если так можно выразиться, сути.
Поэтому я с большим удовольствием вручаю премию за лучшее
произведение критики, публицистики и литературоведения в области
фантастики, опубликованное в 1994 году, каковая присуждается...
Вячеславу Рыбакову за сборник "Кружась в поисках смысла".
   Аплодисменты. Лауреат поднимается на сцену и получает "Бронзовую
Улитку".
   Вячеслав РЫБАКОВ (СПб): Какая тут может быть речь?
Я счастлив и горд, что подборка статей, которую я постарался
организовать в книгу, и которая получилась на мой взгляд книгой,
потому что она представляет собой, на мой взгляд и на взгляд
издателей ее, этапы моего понимания темы и смысла нашей
деятельности, получила эту высокую награду. Я очень благодарен
Борису Натановичу. Спасибо ему и всем.
   СТРУГАЦКИЙ: Так, продолжаем нашу игру. Вот сейчас я
буду иметь возможность продемонстрировать вам то чудовищное
положение, в котором я оказался, когда мне надо было сделать
выбор по поводу малой формы. Вы посмотрите: Лукьяненко, "Фугу в
мундире" - превосходный рассказ, о котором я со всех сторон
слышу исключительно положительные отклики, да и сам испытал
большое удовольствие его прочитав. Маевский, "Суббота надежд". Я
боюсь, что многие не читали этого рассказа, опубликованного в
альманахе "Миры". Это замечательный рассказ, на редкость
неожиданный и странный, хотя, казалось бы, написан на тему давно
привычную и многократно использованную. Панченко, "Псы и убийцы"
- в рассказе, казалось бы, не так уж много нового, но написан он
настолько энергично, страшно, и я бы даже сказал, зловеще, что я
ломал голову: да или нет, да или нет? И до сих пор ломаю.
Саломатов, "Мыс дохлой собаки". Я читал где-то интервью
Саломатова, в котором он сказал, что он ни какой не фантаст, а
просто пишет реалистическую прозу. Истинно так. Я всегда
утверждал, что лучшие образцы реалистической прозы - это всегда
фантастика. И Борис Штерн, "Кощей Бессмертный - поэт бесов". Ну
Штерн - это Штерн! Что можно добавить к этому? Штерн - это
Штерн!
   И вот я, из пяти великолепных рассказов... я не говорю о других,
там есть прекрасные произведения тоже, но эти вещи произвели на
меня наиболее сильное впечатление... Ну я мучился, мучился...
Страдал...
   Премия, господа, за лучшее произведение малой формы в области
фантастики, опубликованное в 1994 году, присуждается... Борису
Штерну за рассказ "Кощей Бессмертный - поэт бесов".
   Аплодисменты. Лауреат поднимается на сцену и получает "Бронзовую
Улитку".
   Борис ШТЕРН (Киев): Ребята, в семьдесят первом
году я написал свою первую повесть, она была такая школярская,
легкомысленная, но веселая. Ну кому послать? Братьям Стругацким!
Я узнал адрес Бориса Натановича, отправил ему повесть, а сам
ушел в армию. Борис Натанович ответил мне, в Одессу, что, мол,
ничего, попробуем опубликовать... Ничего из этого не вышло...
Письмо переслали мне в часть, под Ленинградом, я тут же позвонил
и Борис Натанович говорит: сегодня суббота, вечер, в понедельник
я уезжаю в Польшу, значит - завтра, в воскресенье. Надо явиться,
поговорить... Потому что очень хочется с Борисом Стругацким
поговорить. Начальства уже нет, все ушли по домам. Я иду к
старшине и говорю: Василий Васильевич, мне нужно в Питер. Он
отвечает, глядя на меня: Я не могу выдать тебе увольнительную за
шестьдесят три километра (Питер от Лебяжьего находится в
шестидесяти трех километрах), это будет дезертирство, я могу
выдать тебе увольнительную поближе, через забор. Но, если ты
считаешь, что ты должен повидаться с Борисом Стругацким, то бери
на себя эту ответственность. Но он ничего не знает, ни за что не
отвечает - утром уедешь, вечером приедешь. Хорошо. Я утром,
часов в пять, дурак еще был, через забор, на электричку,
приезжаю в Питер. Встречаюсь с Борисом Натанычем... В военной
форме, весь такой... Я испытываю... ну как вам объяснить? Кормим
кота... И потом, я впервые был в Питере. И я весь день ходил по
Питеру. Мне Василий Васильевич, старшина, сказал: не пить! Ни
пива, ни водки, ничего! Но на каждом углу продается! И я хожу...
и пью. Хожу по Питеру и пью. Почему я не попался патрулю, и
почему меня не сделали дезертиром - неизвестно. Но я все-таки
вернулся, я все-таки перелез через забор и я...
   СТРУГАЦКИЙ: Боренька, и вы стали прекрасным писателем. Я
счастлив вручить вам этот приз.
   Ну вот. А теперь средняя форма. Примерно та же самая ситуация.
Анатолий Ким, "Поселок кентавров" - это же классика, можно
сказать, русской литературы! Моисеев, "Спасатель". Здесь ни разу
не упоминалась эта вещь, а, между прочим, это превосходная
повесть, превосходная, опубликована в "Уральском следопыте".
Слаповский, "Война балбесов". Слаповский дал несколько вещей, в
том числе и роман, о котором речь пойдет позже. "Волна балбесов"
отличная вещь. Успенский, "Дорогой товарищ Король". Ну,
Успенский, господи, Михаил Успенский, прекрасная повесть!
Щеголев Саша, "Ночь навсегда". Одна из лучших вещей, которые я
читал за последнее время. И вот я должен был делать выбор...
Прошу мне посочувствовать. Я его сделал.
   Премия за лучшее произведение средней формы в области
фантастики, опубликованное в 1994 году, присуждается...
Александру Щеголеву за повесть "Ночь навсегда".
   Аплодисменты. Лауреат поднимается на сцену и получает "Бронзовую
Улитку".
   Александр ЩЕГОЛЕВ (СПб): В прошлые годы, когда я
как сейчас сидел и ждал: - я или не я, позовут или не позовут? -
я лихорадочно готовил речи. Сегодня я речи не готовил, хотя я
человек и не суеверный. Вместо речи я, пожалуй, ограничусь одним
словом, скромно и без затей скажу: наконец-то!
   СТРУГАЦКИЙ: Ну и, наконец, крупная форма. Тоже очень
тяжелая ситуация. Прекрасные романы пишут наши люди. Курков,
"Бикфордов мир" - отличная вещь. Лазарчук, "Солдаты Вавилона",
уже, по-моему, награждались. Логинов, "Многорукий бог далайна" -
слава богу, удалось включить эту вещь в списки. Прекрасный
роман, совершенно неожиданный. И смотрите какой диапазон
огромный: от Куркова, "Бикфордов мир", произведения крайне,
скажем так, правого типа, до "Многорукого бога...", произведения
крайне левого типа, произведения уже настолько фантастического,
что, казалось бы, переходит куда-то в раздел притч и фольклора.
Роман Слаповского "Я - не я". Тот кто не читал, многое потерял,
прекрасная вещь. Ну и Успенский, "Там, где нас нет". Опять же -
Успенский есть Успенский. Тяжело мне было делать выбор, еще,
может быть тяжелее даже, чем в предыдущей номинации. Я его
сделал.
   Премия за лучшее произведение крупной формы в области
фантастики, опубликованное в 1994 году, присуждается... Андрею
Лазарчуку за роман "Солдаты Вавилона".
   Аплодисменты. Лауреат поднимается на сцену и получает "Бронзовую
Улитку".
   Андрей ЛАЗАРЧУК (Красноярск): Спасибо. Искренне
совершенно говорю: не предполагал. Почему - не знаю. Спасибо. Я
действительно растерян.
   СТРУГАЦКИЙ: Ну, я исчерпал свой запас "Улиток", и надо вам
сказать, что я твердо решился: я буду просить Сашу Сидоровича и
вообще всех людей, от которых это зависит, все-таки дать мне
возможность хоть изредка давать не одну "Улитку" по каждой
форме, а две. Я бы чувствовал себя гораздо более свободно:
выбирать было очень трудно. Спасибо за внимание.
   Андрей Николаев объявляет лауреатов премии "Интерпресскон" и
вручает статуэтки. Речи лауреатов:
   Святослав ЛОГИНОВ (СПб): Vox populi - vox dei. Я
долго-долго полз по склону вот к этой улитке. Спасибо.
   При оглашении присуждения премии повести Сергея Казменко "Знак
дракона" зал встает.
   Сергей ЛУКЬЯНЕНКО (Алма-Ата): Что я могу сказать?
Как говорил Борис Натанович, что для него был крайне труден
выбор, так же и для меня, когда я смотрел на список было
понятно, что здесь очень много прекрасных рассказов. И даже для
себя, при всем свойственном каждому писателю честолюбии, я не
мог честно поставить свой рассказ на первое место. Но если вы
так посчитали, это для меня очень большая награда. Спасибо.
   Вадим КАЗАКОВ (Саратов): Спасибо всем собравшимся
за благосклонность к моему нахальству, спасибо миру книг братьев
Стругацких, без которого не было бы этой вещи, всем спасибо,
извините за внимание.

   Маленькое нововведение на этом коне - вручалась премия "Звезда
фэндома". Подробно останавливаться на этом не вижу смысла, я,
как и все, хлопал Завгороднему от всей души.
   Но одна деталька сильно тревожит меня.
   Естественно я говорю о премии "Интерпресскон". Я ее люблю, это
понятно. И хочу, чтобы она была лучше. Собственно, я люблю и
"Бронзовую Улитку" и "Странник", но в первом случае изменять и
улучшать ничего не требуется - любое решение Б.Н. принимается,
как данность, поскольку премия лично его, а во втором случае я
сделать практически ничего не могу. Впрочем, к "Страннику" я еще
вернусь.
   А теперь о премии "Интерпресскон" - нашей, общей премии.
Неоднократно высказывались упреки, что не тем даем. Ну и что, я
сам не всегда доволен результатами, но ведь и полного счастья в
жизни не бывает. Неоднократно высказывались предположения, что
результаты премии можно... Нет, фальсифицировать нельзя, здесь я
прилагаю максимум усилий, чтобы даже подозрений не возникало. И
не возникает. Но, так сказать, пролоббировать можно. Пока
высказывались лишь предположения. Внимательное изучение списков
голосовавших и итогов голосования этого года и прошлых лет
показывает - пока это только предположения. Да, конечно,
личность автора иногда влияет на результаты, влияет и еще ряд
факторов, не всегда имеющих отношение к литературе, например,
удачно проведенная агитационная кампания, как в случае с
доктором Кацем. Но, прямого лоббирования не было. Казалось бы
чего беспокоиться?
   Перед Интерпрессконом мне позвонил один хороший знакомый и
сказал, что группа, так называемых "толкинутых" вышла на него и
через него спрашивает: могут ли в день голосования приехать
тридцать человек и получить бюллетени? Я заявил, что голосование
открытое - пожалуйста, пусть приезжают. Что я при этом
чувствовал, неважно. Я уважаю всех людей, искренне любящих
фантастику. Но тридцать человек! И, самое главное,- вопрос
провокационный. Хочешь голосовать - приезжай и не спрашивай. Но,
слава гомеостатическому мирозданию, при изучении списков
голосующих большого количества неизвестных мне фамилий я не
обнаружил.
   Далее. Почему я вообще встрепенулся? Есть такой отличный парень
- Антон Первушин. Его пока мало кто знает. Действительно мало.
Его известность пока не выходит за пределы Питера, он посещает
семинары Стругацкого и Балабухи и публикует неплохие рассказы в
молодежной газете. Даже члены семинара Стругацкого не всегда
могут вспомнить его. К чему я это? Он приехал в день открытия в
окружении пяти друзей. И по результатам голосования премии
"Звезда фэндома" занял пятое место (с тремя первыми и четырьмя
вторыми в бюллетенях), обойдя таких известных людей, как
Байкалов, Чертков, Лукин, Васильев, Вершинин - это из тех, что в
десятку попали. Я ничего против Антона Первушина не имею,
отнюдь. Но реально вижу угрозу, как какой-нибудь питерский
фантаст, привозит с собой весь свой клуб на день открытия, то
есть голосования. И даже ничего просить не надо - члены клуба
твое произведение читали точно, а остальные позиции списков -
бабушка надвое сказала. При такой ситуации питерские фантасты
оказываются в выгодном положении - из Урюпинска клуб не
привезешь.
   Это для нас прозвучал звонок. Серьезный звонок. Даже, если Антон
честно занял причитающееся ему место, случай приоткрыл проблему,
к которой раньше относились... ну, не очень серьезно, как к
чему-то гипотетическому, далекому и нереальному. Будем думать.
   Еще несколько слов по процедуре голосования. В этом году мы
ввели новую систему. Вроде бы претензий нет. У меня в том числе
- итоги оказались много интереснее, дают гораздо больше пищи для
глубоких раздумий. Да и голосовать было приятнее. Единственное
замечание и улучшение на следующий год - надо чтобы голосующий
не вписывал от руки кандидатов, а чтобы у каждой позиции были
клеточки с цифрами - зачеркни единицу у своего избранника,
двойку и тройку у двух других. Для чего? Ну, во-первых, быстрее
и проще, во-вторых, при нынешней системе хоть и для членов
счетной комиссии, но все же анонимность голосующего нарушается -
по почерку опознать можно, в этом году уже в узком кругу
кое-кого опознали. Таких претензий быть не должно.
   И еще выхожу на ваш суд, господа, с такой проблемой: в этом году
можно было не вписывать второе и третье место. Мы
руководствовались рядом вполне понятных соображений. Но практика
моментально показала: искренне желаешь победы своему избраннику
- не ставь никого на вторые и третьи места, не добавляй очков
конкурентам. Сообразили это не все, но многие. Тем не менее,
многие честно поставили достойных на вторые и третьи места, но
не все. Проблемка... И как к ней подступиться - не имею ни
малейшегопредставления. "Интерпресскон" - наша премия, помогайте
советом, давайте вместе решать.
   Рассказывая об Интерпрессконе, естественно, нельзя не сказать о
"Страннике". В этом году все было проведено на высоком уровне -
нет сомнений. Нет претензий к организаторам, есть только теплые
слова благодарности. И лауреаты, бесспорно, достойное. Но не
бывает бочек с медом, без этого... самого... дегтя. Присуждения
по двум позициям вызвали недоумение в зале. А у меня еще и
резкое неприятие, правда, по другим причинам. Сначала о первом
впечатлении. Номинация: "Редактор/составитель". Естественно было
бы предположить, что главным претендентом является единственный
регулярный журнал фантастики "Если". Большая аудитория (тираж
пятьдесят тысяч), ежемесячная периодичность, прекрасное
оформление, проза - на уровне. Тем не менее, присуждается премия
главному редактору журнала "День и ночь" Роману Солнцеву.
Редактору журнала, который фантастику периодически печатает - и
только. Зато - Лазарчук, Успенский, Геворкян, Пелевин,
Лукьяненко, анонсирован Столяров... По номинации "Критика,
публицистика" - премия вручается... "Зомбификации" Пелевина, при
наличии в списке действительно критических, литературоведческих
работ Рыбакова и Ланина!
   Но, в конце концов, это дело жюри, оно профессиональное. У меня
лично выбор именно этих лауреатов не вызывает претензий. Однако!
Я член номинационной комиссии "Странника" и работал честно, как
и все остальные. Мы обсуждали кандидатуру Романа Солнцева и не
внесли в номинации при четырех голосах против. Рассказ Пелевина
был отнесен к "малой форме" общим решением номинационной
комиссии.
   Настораживает отношение членов жюри к номинационной комиссии.
Андрей Михайлович Столяров, присутствовавший на одном из
заседаний номинационной комиссии "Странника" в качестве
наблюдателя от жюри, заявил, что его роман "Я - Мышиный Король"
не вошел в жанровые списки фэнтези исключительно по той причине,
что педагог Стругацкий решил вставить в семерку рассказ
любимчика Логинова "Мед жизни". Я был возмущен и сказал: решение
общее, если не нравится - увольняйте всю комиссию, вы нас сами
приглашали, никто не напрашивался. Очень серьезный Борис
Натанович, сказал, что это оскорбление его как члена комиссии, и
как ее Председателя, обвинение как в интригах, так и в
некомпетентности. И как же теперь рассматривать ситуацию, когда
жюри на Сибконе вносит два изменения, и оба кандидата,
вставленные волей жюри, становятся лауреатами? Ответ
напрашивается один - комиссия некомпетентна. И, если честен,
должен выходить из комиссии сам. О чем я очень корректно и тихо
сказал Стругацкому сразу после вручения. Он ответил: после
поговорим.
   После был банкет. Но еще до него я просмотрел врученные вместе с
пригласительным билетом бумаги о премии "Странник". Цитирую:
"Составленные номинационной комиссией списки рассылаются членам
Литературного Жюри, которые имеют право выдвинуть в каждой
категории еще по одной кандидатуре, которая - по той или иной
причине - могла быть пропущена комиссией, однако достойна
участвовать в конкурсе". Кандидатура Романа Солнцева не была
пропущена, она обсуждалась, что может засвидетельствовать
ответственный секретарь "Странника", обязанный хранить
протоколы. И еще цитата: "Доработка номинационных списков может
быть осуществлена не позднее двадцатого февраля года, следующего
за номинационным". Сибкон, на котором и произошла доработка,
проводился, как известно с девятнадцатого по двадцать шестое
марта...
   Банкет был классным - всего вдоволь и звучали прекрасные речи
благ