кие
факторы,  играющие  различную  роль  в  его   возникновении:   1)   механизм
потенциального  кризиса;  2)  условия,   в   которых   возможность   кризиса
превращается   в   действительность;   3)   толчок   к   кризису.   Механизм
потенциального кризиса образуют те же самые  факторы,  которые  обеспечивают
нормальную   жизнедеятельность    общества.    Они    органически    присущи
коммунистическому  социальному  строю.  Они   действуют   всегда,   порождая
тенденции отклонения от его норм. Постепенно накапливаясь и суммируясь,  эти
отклонения создают предпосылки для кризиса. Чтобы описать  механизм  кризиса
конкретно, нужно по мере описания общества  в  его  нормальном  ("здоровом",
идеальном) состоянии в  каждом  пункте  описания  указывать,  в  чем  именно
заключается отклонение от нормы и почему оно происходит, т.е. закономерность
самого нарушения норм.  Например,  плановая  экономика  неизбежно  порождает
элементы  хаоса  и  незапланированности,  без  которых   вообще   невозможно
осуществление планов. Единство системы власти и управления порождает  распад
ее  на  враждующие  группировки,  причем  порой  мафиозного  типа.  Прогресс
экономики, культуры и прочих аспектов общества порождает  расхождение  между
потребностями  управления  и  возможностями  их  удовлетворения.   Тотальная
идеологическая  обработка  порождает  идеологический  цинизм  и   ослабление
иммунитета против влияния враждебной идеологии. Общество вынуждено постоянно
принимать меры против таких  отклонений  от  норм,  чтобы  удерживать  их  в
терпимых пределах. Но это удается лишь частично и до поры до времени.
   Условия кризиса суть нечто внешнее для сущности коммунизма как  такового.
Они способствуют созреванию кризиса и его наступлению, но сами по  себе  они
не порождают его.  Кризис  мог  произойти  при  других  условиях,  даже  при
противоположных. Он мог не произойти и при данных условиях. Условия  кризиса
не обязательно суть нечто неблагоприятное  для  общества  или  неудачи.  Это
могут  быть  и  успехи,  и  благоприятные  обстоятельства.   Среди   условий
рассматриваемого кризиса  следует  назвать  то,  что  в  послевоенные  годы,
особенно в годы брежневского  правления,  в  стране  произошел  колоссальный
прогресс сравнительно со сталинским периодом.  Это  не  были  годы  "черного
провала"  и  "застоя".  Среди  условий  кризиса  следует  упомянуть  прирост
населения. Население увеличилось более чем на сто миллионов человек. Никакая
западная страна  не  выдержала  бы  такую  нагрузку,  не  впав  в  кризисное
состояние  из-за  одной  этой  причины.  Прирост   населения   сопровождался
возрастанием доли непроизводительного  населения  и  непомерным  ростом  его
аппетитов в отношении материальных благ.
   Важнейшую роль в созревании кризиса сыграла "холодная война", которая  по
своей силе и ожесточенности может быть  поставлена  в  один  ряд  с  войнами
"горячими". Советский Союз  вынуждался  на  непосильные  траты  и  на  такие
взаимоотношения с окружающим миром, которые истощили его силы и принесли ему
репутацию "империи зла". Советское проникновение на Запад было палкой о двух
концах: оно непомерно усилило западное  проникновение  в  Советский  Союз  и
страны его блока. Запад стал неотъемлемым фактором внутренней жизни  страны,
в  огромной  степени   способствовавшим   ослаблению   защитных   механизмов
советского общества как общества коммунистического.
   Надо,  далее,   различать   возможность   кризиса,   которая   постепенно
усиливается в течение многих лет, но до поры до времени остается скрытой,  и
превращение  этой  возможности  в  действительность.  Последнее   происходит
взрывообразно, сравнительно со временем накопления кризиса  -  внезапно.  Те
факторы, которые приводят к такому  кризисному  взрыву,  образуют  толчок  к
кризису. В брежневские годы накопились  предпосылки  для  кризиса  -  созрел
потенциальный кризис. Но в действительность  он  превратился  с  приходом  к
высшей власти Горбачева и с началом "перестройки". Горбачевское  руководство
развязало кризис, дало  толчок  к  нему.  Горбачев  своей  политикой  "нажал
кнопку", и бомба кризиса взорвалась. Возможно, у горбачевцев было  искреннее
намерение улучшить положение в стране, но оно реализовалось в  таких  мерах,
которые ускорили и углубили кризис. Процесс вышел из-под  контроля  властей,
превратив их в своих марионеток и навязав им форму поведения, о какой они не
помышляли ранее.
   Дело обстояло не так, будто в обществе начался кризис, вынудивший  власть
на  определенную  политику  реформ,  а  наоборот,  власть  начала  проводить
определенную политику, мотивируясь соображениями, ничего общего не  имевшими
с интересами  предотвращения  надвигавшегося  кризиса  (об  этом  вообще  не
думали), и будучи уверенной в том, что общество будет продолжать жить под ее
контролем и следовать ее предначертаниям. Расчет власти оказался  ошибочным.
Общество, созревшее для кризиса, реагировало на политику власти  неожиданным
и нежелательным для нее образом. Превратившись в  марионеток  неуправляемого
процесса, власть сделала хорошую мину при плохой игре: стала изображать роль
сознательного реформатора общества.
   Послужив  толчком   к   развязыванию   кризиса,   горбачевская   политика
перестройки сама стала  главным  источником  кризиса  и  его  самым  сильным
проявлением. Начавшись с идеологии и морального состояния  общества,  кризис
углубился до  самых  его  основ,  охватив  систему  власти  и  управления  и
социальную организацию населения.
   Был нарушен фундаментальный принцип владения.  Поощрение  форм  владения,
приближающихся  к  форме   частной   собственности,   в   огромной   степени
способствовало разрушению коллективистских оснований коммунизма.  Нарушилась
стабильность социальной структуры населения и механизма ее  воспроизводства.
Произошла та самая дестабилизация общества, о которой так долго  мечтали  на
Западе. Усилилась  сверх  меры  ненадежность  социального  положения  людей,
ослабли   гарантии   удовлетворения   минимальных   потребностей.    Ослабла
заинтересованность массы людей  в  делах  и  жизни  их  деловых  коллективов
Произошло ослабление и  порою  даже  разрушение  прикрепленности  граждан  к
деловым коллективам, а также ослабление  власти  коллектива  над  индивидом.
Произошло  вопиющее   нарушение   принципов   вознаграждения   за   труд   и
распределения жизненных благ.
   Кризис власти (государства) проявился  прежде  всего  в  том,  что  стало
невозможно сохранять ее как единое  и  слаженное  целое.  Во  власти  всегда
происходила борьба группировок. Но вовне власть всегда выступала как  единое
целое. Теперь  она  раскололась,  и  внутренние  конфликты  стали  предметом
всеобщего достояния. Группировки проявили непримиримую вражду  по  отношению
друг к другу. Высшая  власть  утратила  прежний  контроль  над  нижестоящими
подразделениями. Стержневая часть  утратила  прежний  контроль  над  прочими
разветвлениями власти. Органы порядка перестали выполнять  свои  функции  на
должном  уровне.   Милиция   оказалась   неспособной   бороться   с   ростом
преступности.  Органы  государственной  безопасности  оказались  бессильными
бороться  против  нарастающих  антигосударственных  и   антикоммунистических
умонастроений и действий.
   Власть  сама  усилила  этот  аспект   кризиса,   реабилитировав   прежних
диссидентов  и  присвоив   себе   разоблачительские   функции   диссидентов.
Заигрывания с Западом породили серию либеральных жестов, поощрив  тем  самым
бунтарские, антигосударственные, антипартийные и антикоммунистические силы в
стране.  В  том  же  направлении  действовали  разоблачения   сталинизма   и
брежневизма. Расчеты  власти  на  завоевание  популярности  не  оправдались.
Наоборот,  она  потеряла  авторитет   в   глазах   населения.   Разоблачения
сталинистов и  брежневистов  фактически  наносили  удар  по  власти  вообще.
Начались такие массовые нападки на власть, каких не было  за  всю  советскую
историю. Они приняли откровенно антикоммунистический характер.
   В самой сильной степени кризис власти  затронул  ее  стержневую  часть  -
партийный аппарат. Он утратил былой контроль за системой власти  и  оказался
изолированным  от  управляемого   общества.   На   него   взвалили   главную
ответственность за то, в каком положении оказалась страна.  Все  нападки  на
представителей  власти,   обвинения   их   в   коррупции,   бюрократизме   и
консерватизме относились прежде  всего  к  работникам  партийного  аппарата.
Антипартийные и фракционные выступления членов партии и даже  представителей
органов власти стали обычным делом. За них  никто  не  наказывался  ощутимым
образом.    Многие    стали    демонстративно    выходить     из     партии.
Антикоммунистические  выступления  и  неподчинение  властям  перестали  даже
удивлять. На выборах в советы  кандидаты  партийных  органов  стали  терпеть
сокрушительное поражение. Допущение формы выборности в отношении  невыборной
по  существу  власти  поставило  всю  профессиональную   власть   на   грань
катастрофы. Политика гласности углубила и расширила  идеологический  кризис.
Началось   безудержное   и    бесконтрольное    словоблудие,    мазохистское
саморазоблачение, оплевывание  всех  святынь  советской  истории,  очернение
советской  реальности.  Все  истины  марксизма-ленинизма   были   подвержены
осмеянию. Всякая  защита  даже  бесспорных  истин  его  рассматривалась  как
признак реакционности и отсталости. Короче говоря,  с  марксизмом-ленинизмом
обходились чуть ли не как с враждебным идеологическим учением.  Одновременно
началось столь же безудержное заимствование идей из западной идеологии.
   Неверие в марксистские идеалы  и  отказ  от  марксизма-ленинизма  как  от
руководства к действию захватил самые верхи  правящего  слоя.  Дискредитация
идеологии стала стимулироваться сверху. И это несмотря  на  то,  что  многие
положения марксизма-ленинизма могли бы, как  никогда,  послужить  путеводной
звездой в современной запутанной ситуации в мире. Получалось, что коммунисты
предавали марксизм-ленинизм именно тогда, когда  на  нем  стоило  настаивать
особенно упорно.
   Была потеряна эпохальная  цель  общества  -  его  ориентация  на  "полный
коммунизм". Доминирующим стало состояние беспросветности.  Идейные  интересы
заглохли или оттеснились куда-то на задворки человеческих  душ.  Разрушилось
также сознание исторической миссии советского  народа  и  сознание  внешнего
эпохального врага. Советские люди стали  видеть  коммунистический  идеал  на
Западе. Все то, что советская идеология и  пропаганда  с  полным  основанием
утверждала о реальном капитализме  и  о  Западе,  стало  восприниматься  как
идеологическая ложь, а идеологическая ложь и дезинформация, идущая с Запада,
- как святая правда.
   В  течение  всей   советской   истории   советским   людям   со   стороны
государственной идеологии  прививалась  негативная  картина  Запада.  Ничего
преступного и аморального в этом не было. Это  -  обычное  дело  в  реальной
истории. Ведь и на Западе даже без единой государственной  идеологии  массам
населения прививались и прививаются с удвоенной силой  теперь  идеологически
тенденциозные и ложные представления о Советском Союзе и о  коммунистическом
обществе вообще.
   Теперь же произошел беспрецедентный перелом в отношении к Западу  даже  в
сфере официальной идеологии.
   Она ринулась в другую крайность, причем с ведома высшей власти страны, по
ее примеру и по ее указаниям. Советским  людям  стали  с  неслыханной  силой
навязывать  позитивный  образ  Запада  и   западофолию.   В   идеологическом
оболванивании советского  населения  в  прозападном  духе  приняли  активное
участие многочисленные перевертыши, ранее ревностно проводившие установку на
западофобию;  работники  идеологического   и   пропагандистского   аппарата;
советские средства  массовой  информации;  советские  эмигранты  на  Западе;
советские деятели культуры, добивавшиеся популярности на  Западе;  советские
граждане,  побывавшие  на  Западе  и  привезшие  оттуда   дефицитные   вещи;
представители высшего советского руководства.  Свой  огромный  вклад  в  это
внесла западная пропаганда. Ей не только перестали  чинить  препятствия,  но
стали всячески помогать. Многие лица, занимавшиеся активной антисоветской  и
антикоммунистической пропагандой, стали почетными гостями в Советском Союзе.
Их стали печатать  в  советской  прессе.  На  них  стали  ссылаться  как  на
авторитеты, причем даже высшие лица руководства. К ним стали  обращаться  за
советами, какие меры надо принимать, чтобы быстрее разрушить все советское и
уподобиться Западу.
   Советская   официальная   идеология   обнаружила   полную   неспособность
отстаивать положительные достижения своего общественного строя и критиковать
дефекты западного, оказалась неподготовленной к массированной идеологической
атаке со стороны Запада. В стране началась идеологическая паника.  Появились
идеологические дезертиры, предатели,  перевертыши.  Идеологические  генералы
начали перебегать к противнику. Началась беспримерная оргия очернения всего,
что касалось советской истории, советского социального  строя  и  коммунизма
вообще.
   Идеологический перелом не  ограничился  сферой  сознания.  Я  думаю,  что
западные стратеги "холодной войны", в  отличие  от  советских  реформаторов,
понимали  сущность  и  важность  консерватизма  доперестроечного  советского
руководства, а именно  -  понимали,  что  этот  консерватизм  был  важнейшим
условием стабильности и живучести советского общества.  Западная  пропаганда
начала педантично вбивать в головы советской правящей и идеологической элиты
мысль, будто "дальше так жить нельзя", будто "нужно что-то  делать".  И  она
добилась выдающегося успеха. В России до сих  пор  не  могут  избавиться  от
этого наваждения. До сих пор люди не могут признаться себе в  том,  что  эта
идейная установка была началом всех последующих бед. В ситуации тех лет надо
было набраться терпения и сделать все зависящее от людей,  чтобы  не  делать
ничего радикального.
   Идеологией  "нужно  что-то  делать"  заразились  молодые  карьеристы   из
партийного и идеологического  аппарата,  начавшие  успешную  карьеру  еще  в
сталинские годы и прошедшие школу сталинского волюнтаризма. Что именно нужно
делать, они не знали. Зато  это  отлично  знали  их  западные  наставники  и
дирижеры. Последним сильно повезло: дорвавшиеся в 1985 году до высшей власти
реформаторы сделали неизмеримо больше того, на что рассчитывали на Западе.
   Новая идеология ("новое мышление") стала внедряться в практику.  Начав  с
серии  бессмысленных  насильственных  реформ  и  потерпев   на   этом   пути
банкротство,  советские  реформаторы  встали  в   конце   концов   на   путь
насильственной "перестройки" советского общества по западным  образцам.  При
этом  они  игнорировали  тот  факт,  что  западные   образцы   не   являются
универсальным благом  для  всего  человечества.  Эти  образцы  дали  хорошие
результаты только для небольшой части человечества,  а  именно  -  лишь  для
самих народов западных стран. Для подавляющего большинства  народов  планеты
они были и остаются чужеродными. Не являлись  на  этот  счет  исключением  и
народы Советского Союза.
   Подчеркиваю искусственный и насильственный характер этих  преобразований.
В Советском  Союзе  не  созрели  и  не  могли  созреть  в  принципе  никакие
предпосылки для перехода  к  капиталистическим  социальным  отношениям  и  к
соответствующим им политическим формам. В массе населения  не  было  никакой
потребности в переходе к капитализму. Об этом мечтали  лишь  преступники  из
"теневой  экономики",  отдельные   диссиденты,   скрытые   враги   и   часть
представителей привилегированных слоев, накопившая богатства и  хотевшая  их
легализации.
   В  обществе  сложилась  ситуация,   которую   можно   было   бы   назвать
революционной, если бы  в  реальности  назрели  предпосылки  для  настоящего
революционного переворота. Но таких предпосылок не было. И массы устремились
не вперед, не в будущее, а назад, в  прошлое.  Псевдореволюционная  ситуация
могла породить только одно: попытку контрреволюции по отношению к революции,
в результате которой возникло  коммунистическое  общество.  С  точки  зрения
эволюции  коммунизма,  массы  выступили  как   сила   глубоко   реакционная.
Естественно,  и  вожди  масс,  отражающие  их  умонастроения,  выступили   с
лозунгами, которые нисколько не считались с внутренними  закономерностями  и
возможностями страны. Все идеалы ими  были  заимствованы  в  дореволюционной
России, которую они идеализировали,  и  на  Западе,  причем  не  в  западной
реальности, которую они плохо знали и  совсем  не  понимали,  а  в  западной
идеологии и пропаганде, рассчитанной на дураков из коммунистических стран.
 
 
   СОВЕТСКАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ
 
   В период между избранием Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС
в 1985 году и расстрелом Белого дома по приказу Ельцина в октябре 1993  года
произошла  совокупность  событий,  в  результате  которых   был   разгромлен
коммунистический социальный строй, сложившийся в Советском  Союзе  благодаря
Великой Октябрьской революции  1917  года.  Поэтому  я  считаю  себя  вправе
называть эти события словами "советская контрреволюция".
   В западной идеологии и пропаганде советская  контрреволюция  изображается
обычно так, будто советский социальный строй (коммунизм) рухнул в силу своей
внутренней несостоятельности,  будто  он  изжил  себя  сам  по  себе,  будто
советские  люди  сами  (на  своем  жизненном  опыте)  пришли   к   мысли   о
необходимости отказа от коммунизма и перехода к капитализму.  В  России  эта
концепция принята как нечто само собой разумеющееся.  И  это  не  просто  по
недомыслию  (хотя  и  недомыслие  тут  имеет  место).   Разгром   советского
коммунизма  еще  не  завершился  полностью.  У  западных   организаторов   и
российских  исполнителей  советской  контрреволюции  еще  нет  стопроцентной
уверенности в том, что с коммунизмом в России покончено  навсегда.  Сокрытие
истины относительно сущности советской контрреволюции еще остается важнейшей
задачей ее идеологов и апологетов.
   А советским (и затем российским) исполнителям контрреволюции  к  тому  же
хочется выглядеть благородными  освободителями  советских  людей  и  прочего
человечества  от  гнева  и  ужасов  некоего  коммунистического  зла,  а   не
послушными марионетками  западных  хозяев  и  не  добровольными  предателями
великих  исторических  завоеваний,  достигнутых  их   соотечественниками   и
предшественниками ценой колоссальных усилий и жертв.
   Детальное научное исследование советской контрреволюции есть  задача  для
ученых будущего, когда остынут страсти и кому-то будет позволено  приоткрыть
завесу   идеологической   лжи,   скрывающую   социальную   сущность    этого
исторического явления. Я  здесь  ограничусь  лишь  некоторыми  соображениями
относительно того направления,  по  какому  должна  (с  моей  точки  зрения)
двигаться стремящаяся к истине мысль.
   Советская  контрреволюция  была   порождена   комплексом   многочисленных
факторов. Этот комплекс является многомерным.  В  одном  из  этих  измерений
(аспектов) различаются факторы внутренние и внешние. К внутренним  относится
все  то  в  рамках  Советского  Союза,  что  так  или  иначе  способствовало
контрреволюции. К внешним относится все то за пределами страны, что так  или
иначе было связано с подготовкой и осуществлением контрреволюции в Советском
Союзе. В другом измерении различаются факторы объективные и субъективные.  К
субъективным  относится   идеологическое,   моральное,   психологическое   и
интеллектуальное состояние людей, которые как-то были вовлечены в подготовку
и осуществление контрреволюции и от которых зависел ее успех. К  объективным
факторам относятся такие, которые