лиц, учреждений и организаций, вступающих в  определенные  контакты,
достаточно хорошо подготовленных, чтобы оценить положение на  идеологическом
рынке, и извлекающих для себя определенную выгоду.
   Такой  идеологический  механизм  не   вызывает   негативную   реакцию   у
идеологически обрабатываемых людей, как в коммунистических странах, ибо  его
как будто бы нет  совсем.  Если  что-то  вызывает  недовольство,  то  это  -
характер  фильмов  или   телевизионных   передач,   обилие   детективной   и
порнографической литературы, освещение событий в газетах, реклама,  школьные
и университетские программы и многое другое, но  вовсе  не  идеология  и  не
идеологическое насилие. Ты свободен!  Хочешь  -  покупай,  не  хочешь  -  не
покупай! Хочешь - смотри, не хочешь - не смотри! Хочешь - слушай, не  хочешь
-  не  слушай!  Хочешь  -  участвуй  в  каких-то   мероприятиях   (собрания,
манифестации, лекции и т.  п.),  не  хочешь  -  не  участвуй!  Ты  вроде  бы
свободен. Тот  факт,  что  ты  просто  не  в  состоянии  вырваться  из  поля
идеологии, остается скрытым  от  тех,  кто  так  или  иначе  испытывает  его
влияние.
   Тут как на рынке товаров и услуг.  Ты  волен  покупать  или  не  покупать
что-то конкретное, волен выбирать. Но ты все равно вынужден что-то  покупать
и выбирать. Твои возможности и потребности уже сформированы применительно  к
условиям рынка. Человек не может жить с закрытыми глазами и ушами, не  может
полностью  изолироваться  от  всего  того,  что  несет  с   собой   какую-то
информацию, что человек вынужден смотреть,  читать  и  слушать,  в  чем  ему
приходится принимать участие.  Человек  просто  не  в  силах  уклониться  от
идеологических пилюль и капель, растворенных во всем, что проходит через его
сознание. Человек вроде бы предоставлен самому себе. Но среда, в которой  он
живет,  не  предоставлена  самой  себе.   Среда   формируется,   а   человек
приспосабливается к ней. Среда формирует человека.
   В  западной  системе  идеологической  обработки  людей   нет   надобности
специально, явно и принудительно вдалбливать в головы людей идеологию. Такой
метод лишь временно имеет успех и ненадежен. Гораздо  эффективнее  действует
другой метод, а именно - дать людям идеологическую свободу, создать  иллюзию
отсутствия  идеологического  поля  вообще  и  даже  идеологического   хаоса,
растворяя  в  жизненном  пространстве   людей   идеологические   капли,   на
заглатывание которых не требуются никакие усилия и способности.  Важно  лишь
не давать при этом другим вносить в идеологический  хаос  какую-то  явную  и
организованную идеологию - де идеологизировать людей в этом смысле.  Но  при
этом неустанно вносить в  этот  идеологический  хаос  свои  банальные  идеи,
отвечающие  потребностям  "деидеологизированных"  сограждан.  Идеологическая
свобода в условиях западного идеологического поля есть гораздо более сильное
средство идеологического оболванивания масс, чем идеологическое принуждение.
   Но  эта  свобода  сильно  преувеличена  в  самой  западной  идеологии   и
пропаганде.  Это  скорее  искусственно  созданный  для  определенных  кругов
населения и в определенных границах идеологический хаос,  в  котором  удобно
проводить свою совсем не хаотичную линию. Это, можно сказать,  "допороговое"
явление,  не  влияющее  существенным  образом  на  идеологическое  состояние
общества. Но за этими  границами,  т.  е.  когда  речь  идет  о  возможности
серьезного влияния на  идеологическую  атмосферу,  вступает  в  силу  мощный
идеологический контроль. Пиши и говори, что хочешь! А что в том толку? Чтобы
тебя услышало и поняло хотя  бы  небольшое  число  людей,  нужна  трибуна  -
пресса, телевидение, радио, книжная торговля.  А  до  трибуны  допускают  не
всякого. Хозяева трибун тоже  свободны  допускать  до  трибун  тех,  кто  их
устраивает, и не допускать тех, кто  не  устраивает.  Чтобы  воспользоваться
свободой  высказывания  идей,  нужны  средства,  а  они  сами  суть   рычаги
идеологического механизма.
   В  отношении  лиц  и  идей,  которые  властителями  идеологической  сферы
считаются неприемлемыми, все начинают действовать так,  как  будто  получили
инструкцию из какого-то единого центра. Хотя такого  центра  формально  нет,
существует   механизм   согласованных   действий.   Решения   вырабатываются
авторитетными  специалистами,  советниками  представителей  власти,  особыми
учреждениями. А масса идеологических работников подготовлена соответствующим
образом и имеет опыт работы. Так что нужно незначительное время и порою едва
заметные   намеки,   чтобы   механизм   идеологии   сработал   согласованно.
Поразительно  то,  что  западный  идеологический   механизм,   несмотря   на
отсутствие формальной централизации  и  единства,  в  последние  десятилетия
работал быстрее, чем коммунистический, более гибко и адекватно реагировал на
обстоятельства. Именно жесткость, обнаженность, прямолинейность, бюрократизм
и армейская дисциплинированность коммунистического идеологического  аппарата
оказались одной из причин его кризиса.
   Если роль идеологии и культуры западнизма сопоставимы с ролью  религии  в
феодальном обществе, то аналогом церкви может  служить  совокупность  людей,
учреждений,  организаций  и  предприятий,  занятых  в  сфере   производства,
сохранения и распределения продуктов "религии" западнизма. Грубо говоря, все
элементы "церкви" западнизма можно разделить на три группы. К первой  группе
относится то, что можно назвать общественным сектором "церкви", а  именно  -
различного  рода  государственные  учреждения,  включая  секретные   службы,
исследовательские  институты,  университетские  кафедры,  общества,   клубы,
агентства, комиссии. Ко второй группе относится все то,  что  можно  назвать
частным сектором "церкви", а именно -  множество  предприятий,  поставляющих
продукты "религии" на  рынок  идеологии  и  культуры,  и  "невидимая  рука",
управляющая механизмом этого рынка. К третьей группе относится  совокупность
людей, учреждений и предприятий, образующих то, что принято называть  словом
"масс-медиа"  или  просто  "медиа".  Это  -  своего  рода  Ватикан  "церкви"
западнизма со всей совокупностью учреждений вплоть до местных приходов.
 
 
   ИДЕОЛОГИЯ И МОРАЛЬ
 
   Надо  различать  научный  и  идеологический  подход  к  самим   проблемам
идеологии. Научный подход  в  рассматриваемом  случае  заключается,  на  мой
взгляд, в  следующем.  То,  что  критики  идейного  и  морального  состояния
современного  западного  общества  считают  упадком,  есть  на  самом   деле
существование в диапазоне норм, но не норм  традиционного  общества,  а  уже
формирующегося  нового   уровня   в   эволюции   западных   человейников   -
сверхобщества. Это - закономерное явление. Называя его  кризисным,  идеологи
создают  впечатление,  будто  это  состояние  временное,  будто  его   можно
исправить в соответствии с рецептами идеологов  и  моралистов,  будто  можно
организовать воспитание и обучение так, что все "кризисные" явления исчезнут
и наступит полное благополучие. Впечатление ложное. В то, что нечто подобное
возможно, не верят сами идеологи,  политики  и  специалисты  в  этой  сфере,
изображающие из себя  оптимистов.  Но  никакой  надобности  в  искусственном
оптимизме нет, так как нет оснований и для пессимизма. Большинство принимает
такое  состояние  сферы  воспитания  и  обучения  как  нечто  неизбежное   и
приспосабливается к нему. И не исключено, что именно попытки исправить ее  в
соответствии с рецептами моралистов породят еще худшее состояние.
   Впечатление перманентного кризиса западной сферы воспитания,  образования
и обучения возникает потому, что  видят  бросающиеся  в  глаза  и  очевидные
отклонения от норм этой сферы, но не  видят  скрытые  нормы,  видят  внешние
проявления законов этой сферы, но не видят того,  что  эти  проявления  суть
неизбежные следствия самих законов. При этом к отклонениям от норм  и  к  их
внешним проявлениям применяют  моральные  критерии  оценки,  чуждые  природе
западнизма. Западное общество не является моральным по самой  своей  основе.
Если Запад и нужно спасать от чего-то, то  здравомыслящие  западоиды  знают,
что тут нужны не традиционные моральные ценности, а мощная экономика, армия,
секретные службы и та самая идеология, которую  с  удовольствием  потребляют
западные школьники, просиживающие перед телевизорами больше времени, чем над
учебниками.
   Утверждая, что западное общество не является моральным, я  этим  не  хочу
сказать, будто  тут  отвергаются  моральные  принципы,  будто  это  общество
аморально. Оно не является моральным, как  и  всякое  другое  общество,  ибо
моральных обществ вообще не бывает.  На  принципах  морали  не  основывается
никакое общество. Эти принципы имеют весьма узкую сферу действия.  Вне  этой
сферы они не обязательно нарушаются, просто  для  них  вне  этой  сферы  нет
условий. Люди совершают поступки тут в соответствии с другими принципами,  а
не по принципам морали.
   Западное  общество  является  по  сути   своей   расчетливо-прагматичным.
Моральное поведение тут является поверхностным  и  показным.  Если  же  дело
касается жизненно важных поступков  и  решений,  если  следование  принципам
морали препятствует достижению важных целей и успеху и, тем более, если  это
грозит серьезными неприятностями и потерями, то западные люди без  колебаний
забывают  о  моральном  аспекте  поведения  и  поступают  в  соответствии  с
правилами практического и эгоистического расчета. Западные люди  моральны  в
мелочах, без риска, с комфортом и с расчетом на то, что это видно. И это  их
качество не есть аморальность. Оно вполне укладывается в рамки морали в  том
ее виде, как ее представляют себе эти люди. А вне этих представлений  мораль
вообще не существует как фактор бытия.
   Поведение людей в западном обществе вообще, а не только в сфере политики,
регулируется главным образом и  в  основе  своей  не  принципами  морали,  а
принципами рассмотренных выше сфер бытия, а также  "религией"  и  "церковью"
западнизма, включая идеологию.
 
 
   КУЛЬТУРА ЗАПАДНИЗМА
 
   Идеосфера западнизма сложилась во второй половине нашего века как  своего
рода "надстройка"  над  наукой  и  культурой.  Она  использует  их  в  своих
интересах и  как  источник  для  своей  идеологии,  и  как  средства  своего
механизма для овладения сознанием и чувствами людей  и  манипулирования  ими
путем воздействия на их сознание.
   Положение с термином "культура" может служить образцовым примером тому, в
каком  состоянии  находится  западная   социальная   мысль.   Известно   175
определений этого термина. И ни одно  из  них  не  является  общепринятым  и
бесспорным. Для наших целей будет вполне достаточно просто перечислить,  что
мы включаем в культуру: это - литература,  театр,  музыка,  живопись,  моды,
архитектура, дизайн, танцы, кино  и  т.  д.  Более  или  менее  образованный
человек может по крайней мере в важных случаях отличить деятелей и  продукты
культуры от того, что в культуру не включается.
   Я считаю, что  надо  различать  западноевропейскую  культуру  и  культуру
западнизма. Западноевропейская  культура,  как  особый  тип  культуры,  была
создана в основном народами Западной Европы. Выходцы из других мест  планеты
принимали какое-то участие в ее создании, но либо под ее влиянием, либо  как
ее фактические деятели, лишь жившие  вне  стран  Западной  Европы.  Таковым,
например, был вклад русских и  американцев  в  западноевропейскую  культуру.
Началом западноевропейской  культуры  является  эпоха  Возрождения.  Высшего
уровня она достигла в XIX веке.  Она  представлена  общеизвестными  великими
именами, перечислять которые нет надобности.
   Западноевропейская   культура   сложилась   как   культура    высочайшего
интеллектуального,  морального  и   профессионального   уровня,   причем   с
утонченным и чрезвычайно строгим  эстетическим  вкусом.  Создатели  ее  были
выдающиеся таланты и гении.  Их  было  сравнительно  немного.  Эта  культура
сыграла беспрецедентную роль в просвещении и нравственном  совершенствовании
человечества. Это была культура аристократическая и элитарная в том  смысле,
что ее творили исключительно личности и ей покровительствовали тоже личности
в   своем   роде   исключительные.   Эта   культура   создавалась   не   как
кастово-аристократическая и не как  кастово-элитарная.  Она  создавалась  по
законам культуры как особого социального феномена  (по  законам  литературы,
живописи, музыки и т. д., как таковых) и во всю мощь талантов ее творцов,  а
не по внешним для культуры,  как  таковой,  законам  социальной  организации
общества. Она аристократична и элитарна в  том  смысле,  что  не  опускалась
добровольно или по принуждению до  плебейского  уровня  масс,  а,  наоборот,
возвышала массы до высочайшего интеллектуального, морального и эстетического
уровня  своего  времени,  т.  е.  до  уровня  исключительной  части  граждан
общества. Она была критичной по отношению к самим устоям своего общества и к
его идеологии. Она была самой свободной культурой в истории  человечества  в
смысле ее независимости от политики, идеологии и мнений "черни".
   В  XX  веке  начался  упадок  западноевропейской  культуры  как   особого
исторического типа культуры. Это отмечали многие. Я хочу сейчас сказать лишь
о том, как я понимаю этот упадок. Он, на  мой  взгляд,  не  есть  деградация
всякой культуры в Европе. Он  заключается  в  том,  что  стала  относительно
снижаться  роль  западноевропейского  типа  культуры  в  общественной  жизни
Запада. Она утратила роль лидера  общественного  прогресса,  перестала  быть
просветителем и учителем  нравственности  и  вкусов  общества.  Относительно
сократился ее объем в культурной жизни стран Запада.  Ее  потеснили  явления
культуры иного типа. Она не умерла совсем.  Она  продолжает  жить  в  смысле
сохранения того, что уже было создано. Но то, что делается как вклад  в  нее
именно как в особый исторический тип культуры, уже не есть высшее достижение
современной культуры. Новые открытия в культуре выходят  за  ее  рамки.  Они
чужеродны для нее. Они суть открытия в сверхкультуре.
 
 
   СУПЕРУРОВЕНЬ ЗАПАДНИЗМА. СОЦИАЛЬНЫЕ КЛАССЫ
 
   Суперуровень   общества   является   наиболее   развитым   в    обществах
западнистского типа. Выше нам уже пришлось не раз говорить о нем в  связи  с
другими темами. Здесь мы сосредоточим на нем внимание специально.
   Суперуровень   общества,   повторяю,    образует    структурирование    и
функционирование членов общества  вне  объектов  социальной  организации  на
микроуровне и макроуровне, но на их основе и в зависимости от них.
   В течение длительного времени на Западе имел влияние марксистский  подход
к социальной структуре населения. В  основе  его  лежало  деление  людей  на
основные классы, противостоящие друг  другу.  Основными  классами  западного
общества  как  общества  капиталистического  считались   владельцы   средств
производства и наемные рабочие - капиталисты и пролетарии. Этот подход в  XX
веке был  несколько  модифицирован  немецким  социологом  Максом  Вебером  и
сохранил некоторое влияние до сих пор. Но большинство  авторов  считает  его
лишенным смысла в  отношении  современного  западного  общества.  И  не  без
оснований.
   Анализ  деловых  клеточек   западного   общества   обнаруживает   сложную
социальную структуру занятых в ней людей с иерархией социальных позиций и  с
отношениями  начальствования  и  подчинения.  А  если  принять  во  внимание
разнообразие и иерархию клеточек, а  также  систему  коммунальных  клеточек,
включая систему государственной власти, то  обнаружим  социальную  структуру
членов общества в  десятки  раз  более  сложную,  чем  на  уровне  отдельных
клеточек.
   В реальной структуре западных стран нет  такой  поляризации  классов,  на
какой базировалась марксистская идеология. Вместо  абстрактного  капиталиста
Марксовой схемы можно увидеть множество людей различных социальных категорий
- занятого тяжким трудом мелкого или среднего предпринимателя,  находящегося
в вечном долгу у банка;  наемных  лиц,  выполняющих  функции  управляющих  и
надсмотрщиков;   менеджера,   распоряжающегося   акционерным   или   частным
капиталом; директора банка; президента банковского совета или  еще  какой-то
вариант. И лишь в порядке исключения тут увидишь  марксовского  капиталиста,
да и то в частичном виде.
   Точно так же обстоит дело с другим элементом схемы - с наемными лицами. В
их  числе  окажутся  директора  банков,   получающие   больше   денег,   чем
миллионеры-предприниматели; менеджеры; государственные чиновники  вплоть  до
президентов, министров, генералов; инженеры; профессора; артисты; спортсмены
и прочие лица, ничего общего не имеющие с  пролетариатом.  В  промышленности
западных стран  занято  меньше  трети  работающих  людей,  по  крайней  мере
половина которых не является  рабочими  по  профессии.  Рабочие  в  сельском
хозяйстве суть ничтожная часть населения. Много людей в  сфере  обслуживания
заняты физическим трудом. Но  они  не  образуют  никакой  социальный  класс.
Рабочий класс в том виде, в каком он послужил основой для марксистских  идей
классовой борьбы и диктатуры пролетариата, вообще  больше  не  существует  в
западных странах.
   Выше я уже говорил о таком явлении в структуре населения, как превращение
многих миллионов рядовых граждан в  собственников  каких-то  денежных  сумм,
которые  в  совокупности  образуют  огромные  капиталы.  Хотя  эти  люди  не
становятся капиталистами, они в этой их роли  становятся  участниками  жизни
капиталов отнюдь не  в  роли  наемных  рабочих,  а  мелких  собственников  и
участников капиталов. Наемные рабочие, попадающие в  это  множество,  теряют
свою "классовую чистоту", если так можно выразиться.
   Означает ли это, однако, что общество уже  не  распадается  на  классы  с
различными интересами, что наступила эпоха единства всех слоев  населения  и
классового примирения? Ни в коем  случае!  Изменилась  структура  расслоения
членов общества на различные категории, слои, классы и т. п., так что старые
представления утратили реальный смысл, что было воспринято как  исчезновение
социального расслоения вообще.
 
 
   НАНИМАТЕЛИ И НАНИМАЕМЫЕ
 
   Пожалуй, самыми обширными классами современного  западнистского  общества
являются класс работодателей (или нанимателей) и класс  работобрателей  (или
нанимаемых).  Элементами  первого  класса  являются  не   только   отдельные
предприниматели, но и группы людей, совместно распоряжающихся ресурсами дела
и организующих дело. В наше время такие группы  играют  решающую  роль.  Они
имеют различные размеры - от нескольких человек до  многих  тысяч,  как  это
можно видеть в больших компаниях.  В  эти  группы  входят  как  собственники
средств деятельности, так и наемные лица -  менеджеры,  работники  контор  и
канцелярий, короче говоря, все те, кто представляет  и  отстаивает  интересы
группы-работодателя, будучи членами этой группы. Работодателем может быть не
только группа, владеющая и распоряжающаяся средствами частной компании, но и
общественное   и   государственное   учреждение.   Определяющим    признаком
работодателя является то, что он  распоряжается  средствами  деятельности  и
может нанимать других  людей,  т.  е.  функция  в  отношении  "наниматель  -
нанимаемый". Вне этого отношения работодатели и  члены  групп  работодателей
обладают другими признаками, в том числе сходными с  представителями  класса
нанимаемых. Классовое расчленение общества есть лишь одна  из  частичек  его
структуры, а не вся структура.
   В класс нанимаемых входят не только рабочие, но и служащие всякого  рода,
включая государственных служащих. Важно  отметить  одну  особенность  членов
класса нанимаемых: это - отдельные люди, а не группы людей, не  организации,
не учреждения. Если работодатель  имеет  дело