вновесие  в  организме?  Какой  здравый   вейс
добровольно согласиться подвергать себя такому?
   - Были один или двое, - возразила Лалелеланг. Не здесь на  Махмахаре,
конечно, а в иных мирах. Ради успеха на дипломатической службе.
   - У них не было выбора. А у тебя есть. Но даже и они не  связались  с
такой   своеобразной...   специализацией...   которая   так   извращенно
притягивает тебя. - Она приняла многозначительную позу.  -  Я  вынуждена
отдать должное твоему характеру, но ты, видимо, успела заметить, с каким
неприятным чувством я это делаю.
   - Но  кто-то  ведь  должен  делать  неприятную  работу,  -  возразила
Лалелеланг. Мать с сожалением щелкнула клювом.
   - Да, но почему ты? Почему самая яркая из моего выводка?
   - Потому что я лучше всех приспособлена, и к тому  же  у  меня  такие
наклонности.
   - Итак, ты продолжаешь  настаивать.  -  Мать  выпрямилась  и  приняла
формальную позу. - Мне совершенно ясно, что  ты  на  этом  помешалась  и
намерена  добиться  своего,  невзирая  ни  на  какие  опасности.  Я   не
помешалась. Я просто сделала свой  выбор.  Или,  как  говорят  некоторые
поэты, занятие само меня выбрало  по  причинам  неисчислимым.  И  я  уже
общепризнано в тройке лучших в этой области.
   - Нетрудно превзойти всех  в  том,  чего  все  избегают.  -  За  этим
наблюдением последовала неприятная пауза, которую ни мать,  ни  дочь  не
знали, как прервать. Лалелеланг почувствовала, что как  младшая  обязана
первой нарушить тишину.
   - Так значит, завтра ты не придешь на презентацию?
   - Ты и в самом деле думаешь, что для меня это будет посильно?
   - Не знаю, но мне хотелось бы,  чтобы  ты  увидела  кое-что  из  моей
работы, а не осуждала ее заочно  на  основе  информации,  полученной  из
вторых и третьих рук.
   Нервы старшей ланг дрогнули.
   -  Извини.  Сама  мысль  об  этом  все  во  мне  переворачивает.  Мне
достаточно тяжело даже просто сидеть здесь  и  обсуждать  с  тобой  этот
вопрос. А уж воочию увидеть твою работу... нет, не могу. И, конечно  уж,
отец тем более не придет.
   - Поскольку ты его не пустишь?
   - Не говори дурно об отце. Для самца - он выдающаяся личность.  Да  и
по  твоим  генам  это  видно.  Просто-напросто  он  с  таким  же  трудом
переваривает твой выбор рода деятельности,  как  и  я.  И  то  же  самое
касается и твоих братьев и сестер.
   Лалелеланг посмотрела на остатки трапезы, которая прошла отнюдь не  в
благодушии.
   - Ничего другого я и не ожидала. Мне очень жаль, что тебя не будет.
   Материал просто очаровательный, если взглянуть своими глазами...
   - Пожалуйста, дочь. - Оба крыла поднялись под углом, точно выражающим
беспокойство. - Я уже и  так  наслушалась.  И  помни,  что  как  хорошая
родительница я терплю твое пристрастие, но это не означает, что я должна
его разделять. И меня поражает, что на твоем  отделении  кто-то  на  это
способен. Скажи мне: на каких презентациях тоже предварительно принимают
лекарства?
   - Я  уверена,  что  некоторые  принимают  хотя  бы  в  качестве  меры
предосторожности. Ты можешь не поверить, но есть и другие,  кроме  меня,
кто способен воспринимать все без предварительной обработки  препаратом.
Это, как работа с токсинами, - чем дольше подвергаешься их  воздействию,
тем больший  к  ним  вырабатывается  иммунитет.  Хотя  всегда  случаются
неожиданности.
   - И такую жизнь ты себе избрала. - Мать еле себя сдерживала.  -  Одно
дело  увлекаться  войной  в  школе.   Но   нацелится   на   исследования
Человечества?
   -  Ресницы  выразительно  вспорхнули.  -   Если   бы   ты   настолько
замечательно  не  прошла  все  стандартные  тесты,  я   бы   обязательно
рекомендовала для тебя усиленную подростковую терапию.
   Поднявшись из-за стола, они проделали обязательный  ритуал  прощания,
уместный при расставании матери и второй дочери.
   - Я знаю, мать, что ты меня любишь. - Кончики крыльев, перья,  клювы,
ресницы - все подрагивало и покачивалось при этих словах в красноречивом
и сложном ритме.
   - Истинно так, несмотря на отталкивающее занятие, которое ты для себя
избрала. - Кончики крыльев описали красивую  дугу  и  слегка  приласкали
дочь.

***

   На следующий день Лалелеланг старательно гнала из памяти слова матери
и  ее  озабоченность,  приготовляя  в  крошечной  аудитории  необходимое
оборудование.  Поскольку  большого  стечения  народа  не   предвиделось,
большего и не требовалось. Кроме того, эта аудитория  была  рядом  с  ее
кабинетом и относительно изолирована от основного корпуса  университета.
Так что никто не будет в обиде.
   Вход был разрешен только тем, кому позволяло членство в их  отделении
либо двойная рекомендация старших ученых.
   Более всего это было нацелено на защиту неосторожных  студентов,  чем
на что бы то ни  было  еще.  Ведь  если  бы  неподготовленному  студенту
довелось по ошибке забрести на одну из презентаций Лалелеланг, приняв ее
за обычную лекцию, эмоциональный и умственный  ущерб  для  него  мог  бы
оказаться весьма серьезным.
   Ей об  этом  тревожиться  не  приходилось.  Безопасностью  заведовали
другие, а она целиком посвятила  себя  подготовке  предстоящего  показа.
Аудитория являла собой дюжину застывших в ожидании наблюдателей,  каждый
из которых расположился на отдельной подушке для отдыха.  Как  абсолютно
все на Махмахаре - и на любом другом мире  Вейса,  презентационная  была
оборудована так, что предусмотрено было все, как в плане функциональном,
так  и  в  эстетическом.  Каждая  подушка  была   снабжена   собственным
освещением и воспроизводящим экраном, а также дистанционными терминалами
для записи и наблюдения.
   Голографический проектор незаметно стоял в сторонке, а вместо него на
дальней стене был повешен обыкновенный плоский экран. Лалелеланг  еще  в
самом начале  своих  исследований  Человечества  поняла,  что  привычная
трехмерная проекция, в точности воспроизводящая жизнь, в  данном  случае
оказывается чересчур шокирующей даже для хорошо подготовленных,  опытных
наблюдателей.  И  наоборот,  если  людей  показывать  на  плоскости,   в
откровенно искусственной, двумерной проекции, особенно если речь идет  о
битве, новичкам гораздо проще будет выдержать, потому что в  таком  виде
это зрелище сможет пережить практически любой житель Вейса.  Она  зажгла
чуть вогнутый плоский экран, проверила проектор, приладила к низу  клюва
речевой усилитель. Большинство пришедших  было  Лалелеланг  знакомо,  но
сердце  ее  забилось  чуть  чаще,  когда  она  заприметила   среди   них
Фазасисинга. С ним были и остальные два самца из их неразлучной  троицы,
вероятно, для моральной поддержки.
   Все  трое  работали   в   отделении   социостории,   хотя   изучением
человечества  интересовался  один  Фазасисинг.  По  большей  части   они
предпочитали  специализироваться  на  легкой   теме   Золотого   Периода
довоенной  истории  самой  планеты  Вейсесилл.  Отдача  от  этого   была
скромная, а уж ничего смелого в таком роде занятий не  было  и  подавно.
Фазасисинг посещал ее лекции факультативно.  Он  был  красивой  и  очень
цветистой особью  с  пышным  оперением  и  кричащей  манерой  одеваться.
Несколько раз они уже обменивались более  чем  любезностями,  доходя  то
пятой  стадии  словесно-физического  взаимодействия.  Но,  как  она   ни
пыталась, на дальнейшие шаги подвигнуть  его  не  могла.  Тем  не  менее
интереса он не утратил. Ей пришлось сосредоточиться на презентации, хотя
это и не означало, что она не сможет  изредка  кинуть  ему  взгляд.  Она
показала, что видит его,  полуформально  качнув  крылом,  и  вся  троица
откликнулась   синхронно,   приняв    на    свой    счет    приветствие,
предназначавшееся одному. Она восхитилась его  походке,  можно  сказать,
поступи, когда он вместе с товарищами прошел к трем соседним подушкам.
   Выждав приличествующую паузу, чтобы  успели  войти  опоздавшие,  если
такие найдутся, она  приступила  к  словесному  обзору  своих  последних
исследований, зачитала последний отчет  и,  наконец,  притушила  свет  и
запустила визуальный ряд. Сзади тут же затрепетали, забеспокоились.  Она
не обращала на это внимания. Сюжет ее презентации был четко  изложен  во
всеуниверситетской программе, и до сведения  каждого  из  присутствующих
было доведено, чего им следует ожидать.
   Хотя образы на экране представали в натуральную величину и были очень
четкими, они были откровенно плоскими, и это придавало им гораздо  менее
устрашающий облик, чем если бы проекция была трехмерной. Но даже и  так,
с последнего ряда, недалеко от входного  отверстия  раздалось  несколько
приглушенных возгласов потрясения. Это  было  нормально.  Лалелеланг  не
обращала внимания и продолжала свое эрудированное объяснение.
   - Как я уже говорила, сегодня мы рассмотрим социальное взаимодействие
между  ведущими  войну  силами  Человечества  и  некоторыми   невоюющими
представителями  Узора.  В  частности,  сегодняшнее  исследование  будет
касаться Гивистама.
   Лалелеланг подбирала сюжеты и черпала  информацию  из  многочисленных
источников, выбирая интересующие ее сведения как из военных,  так  и  из
гражданских источников. Учитывая то время, которое человечество  провело
в союзниках, в плане источников  было  из  чего  выбирать.  Не  то,  что
несколько столетий  тому  назад,  когда  контакт  с  тогдашними  земными
союзниками Узора был строго ограничен в целях безопасности.
   Но все  равно,  очень  непросто  было  раздобыть  подходящие  записи,
иллюстрирующие социальное взаимодействие земных солдат с представителями
других рас Узора, поскольку последние старательно избегали первых даже в
небоевых условиях. А если подобные контакты  и  происходили,  то  носили
чисто   случайный   характер.   Лалелеланг   потратила   уйму   времени,
просматривая бесполезные во всех  отношениях  сводки,  выискивая  в  них
крупицы информации. Иногда представители бригад тыловой поддержки - будь
то представители Гивистама, С'вана или О'о'йана - оказывались внезапно в
гуще сражения. Иногда попадался гражданский или военный  журналист.  Вот
из такой экзотической комбинации и родился ее немногочисленный материал.
Она начала с подновленных диаграмм,  давая  озабоченным  последний  шанс
принять лекарство. Что касается ее, то с большинством препаратов она уже
два года  как  покончила;  отстраненность  ученого  и  опыт  сделали  ее
невосприимчивой даже к самым страшным сценам. Углубляясь  в  обзор,  она
перешла к  военным  кадрам,  и  массуды,  и  земляне,  и  другие  начали
появляться на экране в неестественной близости друг к другу  и  к  месту
реальной схватки. В аудитории произошел всплеск  невольных  чириканий  и
посвистов. Персональные записывающие устройства фиксировали все, что она
показывала, все, что говорила.
   Когда пошел метраж подробной военной хроники, клекот  в  заднем  ряду
усилился  и  стал  более  отчетлив.  Даже  некоторые  из  ее  постоянных
студентов забеспокоились. Но никто не ушел.
   Она поясняла, а проектор высветил особенно четкую  последовательность
кадров,  показывающих,  как  земляне  раздирают   на   куски   несколько
превосходящие их по числу силы криголитов. Последовавший  у  кого-то  из
слушателей приступ рвоты не остановил потока слов и образов. Вежливо это
или нет, но времени  на  неподготовленных  у  нее  не  было.  Совершенно
нормальным  не  ее  презентациях  было,   если   несколько   посетителей
проблевывались, поэтому, когда это  произошло,  она  нисколько  не  была
удивлена.
   Когда  она  остановила  видеоряд  и  вернулась  к  чисто   словесному
рассказу, в зале раздался привычный свист  облегчения.  Она  знала,  что
жесты ее не столь отточены, как у более опытных лекторов, и движения  не
столь отшлифованы ветрами  академических  диспутов.  В  ее  презентациях
информация главенствовала над искусством  ее  подачи.  Это,  несомненно,
замедлит ее профессиональное продвижение, но ни в коей мере не  скажется
на воздействии представляемого ей материала, и мим  она  была  довольна.
Выключив оборудование и спрятав в наплечный карман шарик с записью,  она
какой-то момент рассматривала расходящихся зрителей. Их осталось меньше,
чем в начале, - несколько посетителей ушли (или убежали,  если  угодно).
Это тоже был не первый случай. Она бы улыбнулась, если бы  это  позволил
ее негибкий  клюв.  Вейсы  были  лишены  мимики,  и  взамен  располагали
невероятным богатством жестов, движений глаз, голосовых  интонаций.  Так
что без мимики они не страдали.
   Пресекши аудиторию, она перехватила Фиса и его спутников. Он, похоже,
вполне неплохо перенес показ, поскольку на лице от было  выражение  лишь
легкой брезгливости. Товарищи его выглядели  похуже,  однако  все  равно
ритуально вклинились между приближающейся зрелой самкой  и  объектом  ее
устремления. Каждый из них с удовольствием  бы  сам  спарился  с  ней  в
компенсацию за менее предприимчивого члена их триумвирата.  И  хотя  все
молодые самцы были в  полном  порядке,  именно  Фис  привлекал  ее.  Как
обычно, он не откликнулся на ее элегантно завуалированное предложение  о
частной встрече - свидании,  по-человечески  выражаясь,  хотя  на  Вейсе
социальная подоплека подобного рода мероприятий была куда более тонкой -
и в результате оставшаяся часть четырехсторонней  беседы  прошла  весьма
формально, если не сказать натянуто.
   Однако едва они ушли, как один из приятелей вернулся и  сообщил,  что
Фис рад будет встретиться  через  две  недели,  с  тем  хотя  бы,  чтобы
вознаградить ее настойчивость. Она, естественно, вполне  профессионально
разыграла  безразличие,  принимая  к  сведению  его  согласие.   Коллеги
тревожились  и  даже  немного  осуждали  ее  за  отсутствие   нормальной
общественной  жизни.  Быть  может,  факт  этого  ритуально  выдержанного
свидания на некоторое время смягчит их. Политика в области общения  была
кровью культуры Вейса, но жертвовать драгоценным временем исследований в
угоду хотя бы минимуму требующихся от нее социальных  обязанностей  было
для нее весьма болезненно.
   На Вейсе такое замечание показалось бы весьма неотесанным, но  нельзя
же проводить месяцы за изучением Человечества и не попасть под влияние -
пусть легкое - предмета исследований. Она знала, что  в  университетском
руководстве ее необычайная прямолинейность не всегда одобряется..  Итак,
через две недели. Если  им  удастся  довершить  случайную  встречу,  это
немало поспособствует утихомириванию критиков. К тому же она  отнюдь  не
против  такой  связи.  Фис  вполне  зрелый  самец,  и  приятели  у  него
респектабельные. И у него такие переливчатые перышки  цвета  лаванды  на
груди...
   Она в последний раз  проверила  оборудование  аудитории.  Иногда  так
трудно быть самкой, подумалось ей. Вечно  от  тебя  ждут  первого  шага.
Повелось  это  с  тех  незапамятных  времен,  когда  мужская  физиология
управлялась гормонами, которые  вырабатывались  всего  несколько  раз  в
году. Наука уже  давно  гомогенизировала  этот  процесс,  но  социальные
условности оказалось гораздо сложнее изменить.
   Интересно, а  каково  быть  человеком,  подумала  она?  Ведь  у  них,
обыкновенно, от самца ожидают агрессивности.  Или  массудом,  у  которых
биологические  и  социальные  различия  столь  ничтожны,  что  позволяют
протекать  половой  жизни  в  атмосфере  удивительного  спокойствия?   С
академической точки зрения и то, и другое  было  легко  представимо,  но
никак не с личной.
   К  этому  моменту  в  аудитории  остались  только  она  и   последний
посетитель. Она моргнула,  выражая  удивление,  чего  же  хочет  от  нее
Кисукачен. Она до этого и не заметила присутствия старшего сотрудника ее
отделения, а посему решила, что он появился в  процессе  презентации.  И
хотя это было не очень похоже на него - заходить на плановые  лекции,  -
но  прецеденты  были.  Она  подметила,  что,   несмотря   на   некоторое
потускнение гребня и перьев, он по-прежнему  весьма  недурен  собой.  Не
совсем в духе Лалелеланг, но очень видный мужчина. И это комплимент  для
самца его лет. Вслух она, конечно, ничего  этого  не  сказала.  Учитывая
разницу их положения в ученом мире, это  было  бы  серьезным  нарушением
академического этикета.
   Ничего плохого, однако, не было в том, что она заговорила первой.
   - Вам понравилось, Старший?
   - Полагаю,  что  да.  -  Ответ  его  прозвучал  твердо,  несмотря  на
неприкрытые  обертона  дискомфорта.  -  Давненько  мне   не   доводилось
присутствовать  на  ваших  печально  знаменитых  лекциях   по   изучению
Человечества, и подзабыл я их наглядность. -  Он  невольно  покосился  в
сторону  погасшего  теперь  экрана,  будто  нечто  чужое   и   летальное
по-прежнему  могло  таиться  за  ним,  и  только   поджидало   появления
очередного невинного прохожего, чтобы разорвать его в клочья.
   -  Вы   определенно   не   стараетесь   приукрасить   предмет   своих
исследований.
   - Я изучаю военные действия Человечестве и то, как они соотносятся  с
культурой остальных цивилизаций Узора, в частности, с нашей собственной.
- Она  демонстративно  поправила  проектор.  -  Действия  землян  трудно
приукрасить. И это не тот предмет, который  можно  изучать  косвенно,  в
отрыве от фактов.
   Видя, что грубость ее ответа повергла старшего в шок,  она  поспешила
смягчить  его  подобающими  послежестами.  Попытка  вышла  неуклюжая,  и
справилась она с ней плохо, но он виду не подал, что обижен.
   - Вы очень непривычная личность, Лалелеланг. Бесконечное удивление  у
многих в руководстве вызывает  то,  что  личность  с  вашими  данными  и
способностями  остановилась  на  такой  плачевной   специализации.   Она
предпочла не  реагировать.  Особой  причины  на  это  не  потребовалось,
поскольку подобное она слышала уже не первый год.
   - А могу я полюбопытствовать, находите  ли  вы  в  своем  загруженном
исследованиями графике время, чтобы условиться о  спаривании?  Вот  ведь
какое приятное совпадение. Она расслабилась.
   - Есть один, я им весьма интересуюсь, но это сложно. Работа  отнимает
так много времени.
   -  Да,  о  вашей  преданности  делу  немало  говорилось.  -   Старший
попытался, но не совсем  успешно,  скрыть  свое  нетерпение.  -  Могу  я
проводить вас до кабинета?
   - Буду очень рада вашему обществу, - сказала она, зная, что положение
ее едва  ли  дает  право  на  отказ.  Гребешок  у  нее  должным  образом
выправился. Пока они шли, вокруг них роились ученые  и  студенты,  яркая
хроматическая толпа - свистящая, многоголосая, чирикающая, приседающая и
подпрыгивающая - чудесно отражающая социальное  взаимодействие  большого
количества вейсов на стадном уровне, которое постороннему показалось  бы
тщательно и изысканно поставленным танцем. И  среди  взмахов  крыльев  и
прекрасной поступи, изгибов оперенных гребней и  переливающихся  самцов,
блеска  одежды  и  украшений  то  здесь,  то  там   попадался   студент,
прилетевший по обмену, то  заезжий  ученый,  и  казались  они  подобными
бревнам, плавающим по поверхности зеркальной озерной глади.
   Вот ярко-зеленый житель Гивистама, чешуйчатый и блестящий.  А  вот  в
прилизанном потоке парочка О'о'йанов, шушукающаяся между собой.
   - Вы же не хотите сказать, что администрация снова недовольна?
   - Нет. - Веки старшего едва дрогнули. - Они признают значимость вашей
работы и то, что кто-то должен ей заниматься. И поскольку назначить  они
никого  не  осмеливаются,  то  испытывают   в   ваш   адрес   молчаливую
благодарность за ваш энтузиазм. В конечном  итоге  им  от  этого  скорее
облегчение, чем расстройство.
   - Я рада, - она практически не скрывала сарказма. -  Дух  мой  только
поднимается от мысли, что  благодаря  моим  усилиям  руководители  могут
спать спокойно по ночам.
   - Не вижу никаких причин для подобного тона. У вас  есть  необходимая
поддержка со стороны руководства.
   -  Имеется,  но  вынужденная,   будто   я   занимаюсь   исследованием
какой-нибудь ужасной болезни. - Когда старший не стал