х  окончаний  и
связей. У нас ушло определенное время на то, чтобы обнаружить это, мы не
сразу сумели его выявить. У нас ушло много времени на его обнаружение. -
Лист слегка зашуршал в его руках.
   - В человеческом мозгу нет подобного узла.
   Раньи улыбнулся.
   - Вот видите. Значит, это и доказывает, что я прав.
   Коротышка почесал за ухом.
   - Но и в мозгу ашрегана тоже нет такого узла.
   Раньи невольно  опять  поглядел  на  изображение.  Да,  так  и  есть,
ворсистое  пятно  неопределенного  размера  и  очертаний.  Разве   этого
достаточно для того, чтобы признать здравомыслие самого себя?
   Первый-по-Хирургии вручил ему другое изображение:
   - А вот еще один снимок. Увеличение больше.
   Пятно уже оказалось расчлененным на ячейки, из которых тончайшие нити
разбегались в разных  направлениях.  Это  было  похоже  на  изображение,
полученное под микроскопом.
   - А вот еще одно увеличение.
   Третья картинка давала увеличенное и подробное изображение клеточек и
нитей. Ни один биолог не сумел бы идентифицировать их. Если только...
   - Что это? - сказал он.
   Первый-по-Хирургии сделал над собой усилие и наклонился.
   - Наноневральный шов. Место, где нервные окончания были  искусственно
соединены воедино. - Лицо рептилии повернулось к нему. -  В  вашем  теле
нет кода для подобного комплекса. Оно было создано искусственно, а затем
введено в ваш мозг. Как если бы создан дополнительный точный инструмент.
Он расположен в вашем мозгу и пока остается невостребованным. Он, как бы
я сказал, пока находится в спячке. Исследования заставляют  нас  думать,
что именно в этой части человеческого мозга расположены центры,  которые
позволяют Homo  Sapiens  сопротивляться  вторжению  влияния  амплитуров.
Таким образом, логика подводит нас к тому, что этот  нервный  центр  был
введен в ваш мозг амплитурами,  чтобы  сделать  ваш  мозг  податливым  и
восприимчивым к их влиянию. Своего рода мост. Такой же  искусственный  и
неестественный, как и костные выступы над вашими ушами.
   - Они не только создают и разводят людей, похожих на  ашреганов,  что
бы они служили им, - сказала женщина мягко. -  Если  они  сведут  вас  с
пленными людьми, - то сумеют вывести породу существ, которая будет не  в
состоянии сопротивляться их влиянию. Очевидно, в этом и состоит конечная
цель.
   - Первый-по-Хирургии сказал  уже  -  они  смотрят  далеко  вперед,  -
произнес ее товарищ.
   Раньи посмотрел на них  безучастно.  На  затылке  он  ощутил  нервную
пульсацию, там, где предполагалось расположение этого узла.
   - Я не верю вам, - сказал он наконец. - Если это существует на  самом
деле, следовательно, этим обладают и все  другие  люди  моей  расы.  Все
ашреганы. Вы  хотите  сделать  меня  параноиком,  демонстрируя  какой-то
скрытый, безобидный нарост, и  пытаетесь  внушить  мне  какие-то  ложные
мысли. Но это не сработает. Вы сошли с ума, если полагаете,  что  можете
меня купить просто.
   - Нет, этот узел существует только у вас.  -  Первый-по-Хирургии  был
настойчив. - Это реально. Такого нет ни у ашреганов, ни у людей.  Только
у вас.
   -  Это  ужасно,  -   прошептала   пожилая   массуд.   -   Варварство.
Нецивилизованность.
   - Как и война сама по  себе,  -  сказал  низенький  человек,  оглядев
присутствующих союзников. - Только Человечество  еще  воспринимает  этот
факт. Вот почему это открытие лишь удивляет, но не шокирует нас.
   -  Несомненно,  -  в  словах  массуда  звучала  смесь  отвращения   и
восхищения.
   - Ложь, очень умная ложь, - Раньи с вызовом поглядел на двух людей. -
Но это вам не поможет. Неужели вы полагаете, что сумеете меня убедить  в
таком нагромождении лжи на основании  каких-то  непонятных  изображений?
Это, - он потряс в воздухе листом бумаги, - ничто! -  Он  бросил  листок
так далеко, как только мог. Тот полетел по воздуху. В  течение  какой-то
доли секунды, пока все отвлеклись и глядели вслед листку, Раньи  вскочил
со своего места и двинулся вперед. Первый-по-Хирургии отлетел в сторону,
когда Раньи мощным ударом сбил его с ног.
   Никто больше не загораживал путь Раньи.  Он  оказался  в  дверях  так
быстро, что стражники даже не сумели отреагировать. Вытянутыми  твердыми
пальцами он ударил в горло большему из стражей. Тот упал  тяжело,  будто
его оглушили бревном. Его товарищ попытался достать оружие,  но  пленник
резким ударом пятки нанес ему сокрушительный удар по лицу.  Раньи  летел
по коридору, его легкие и ноги работали слаженно. Сумеет ли он выбраться
наружу? Он надеялся, что его  ценность  как  представителя  редкой  расы
спасет  ему  жизнь.  Он  был  готов  побиться  об  заклад,  что   приказ
подразумевал лишь то, что его надо напугать, но не  убить.  Завернув  за
угол,  он  налетел  на   вейса.   Птицеподобное   существо   сидело   за
металлическим  столиком,  пол  помещения  был  выложен  камешками.  Чрез
стеклянные стены были видны подземные помещения,  которые  он  помнил  с
первого дня своего прибытия сюда. Можно было различить несколько  машин.
Но, - что более важно, - внешняя дверь была открыта.  Снаружи  виднелось
солнце, небо, облака, растительность.
   Вейс повернулся, чтобы заговорить, но узнал Раньи и онемел от  ужаса.
Раньи бежал мимо стола и был уже на полпути к выходу, когда нижняя часть
его правой ноги онемела.
   Он продолжал двигаться, приволакивая за собой онемевшую конечность  и
в отчаянии стремясь к выходу.  Взглянув  через  плечо,  он  увидел  двух
человек,  которые  стреляли  по  нему.  Он  не  стал   терять   времени,
сосредоточив все свои  усилия  на  движении.  Если  он  успеет  выйти  и
завладеть одним из аппаратов, то сумеет выбраться, пока они не перекроют
туннель. Паралич же быстро  пройдет.  Он  попытался  внушить  себе,  что
должен бежать на одной ноге, что должен подняться над поверхностью.
   Что-то ударило его в левое  бедро  и  он  упал,  без  сил  рухнул  на
каменный  пол.  Вейс,  сидевший  за  столом,  еще  не   двигался,   пара
техников-гивистамов  нерешительно  стояли  в   дверях   и   красноречиво
полязгивали зубами, беспомощно глядя на лежащее без движения тело. Раньи
попытался встать, цепляясь пальцами за плитки  пола.  Уголком  глаза  он
увидел пару ног. Повернувшись, он узнал  стражника,  которого  ударил  в
горло. Выражение на его лице, когда он поднял свою ногу, было не  просто
враждебным.
   Несмотря на дрожь в ногах, Раньи улыбнулся:
   - Вот видишь, на твоем месте я никогда бы  не  стал  размышлять,  что
надо делать. И все потому, что я не похож на тебя. Я, возможно,  обычный
солдат, но я цивилизованный ашреган. А ты - всего  лишь  человек.  Страж
заколебался,  потом  опустил  ногу.  Что-то  нервно  бормоча,  гивистамы
прошмыгнули через комнату и исчезли в коридоре. Раньи испустил вздох,  в
тоске глядя на пустые ворота.
   - Почти дошел. Надо было двинуть тебя посильнее.
   Страж потер шею.
   - Не имеет значения. Тебя бы поймали, ты бы не успел далеко  уйти.  -
Он поглядел назад. Другие охранники шли закрывать ворота  и  блокировали
дальний коридор. Трясясь, но уже очнувшись от беспамятства, вейс  нервно
говорил что-то в свой транслятор  на  разных  языках.  Из  комнаты,  где
проходила  их  встреча,  пришли  несколько  ученых   и   исследователей.
Собравшись за спинами стражей,  они  бормотали  и  указывали  на  Раньи,
очевидно, опасаясь как бы их ценный экземпляр не пострадал еще больше.
   - Знаешь, - мирно сказал человек, стоявший рядом  с  Раньи.  -  Я  на
самом деле хочу тебя как следует двинуть.  Один  разок  нецивилизованно,
как следует - прямо по почкам. Конечно, если у тебя есть почки. Если все
эти умники правы, то у тебя такие же почки, как и у меня. Но  я  слишком
долго ждал, а теперь слишком много свидетелей.
   Раньи резко сел, опершись  на  ладони.  Он  поглядел  на  человека  с
отвращением, как на нечто вызывающее крайнее омерзение.
   - Я ничем не похож на тебя.
   Человек сохраняя спокойствие:
   - Не имеет значения. Если бы меня так ударил человек, то  я  бы  тоже
захотел как следует его ударить.
   -  Насилие  против  себе  подобного.   Какая   удивительная   расовая
концепция!
   - Разве? Вот почему наши братья по Узору так нас не любят.
   Когда прибыл другой стражник, первый передал ему свою винтовку,  взял
Раньи под мышки и поставил на ноги. В мышцы  как  будто  впились  тысячи
иголок. Но охранник заставил его двигаться по кругу, чтобы вернуть ногам
чувствительность.
   - Надеюсь, они решат, что ты человек, - сказал охранник; стоны  Раньи
не внушали ему ни малейшего сострадания.
   - Почему?
   - Потому что тогда у нас появится возможность видеться чаще. И уже не
будет вокруг никаких крыс и ящериц, которые бы тебя  защитили.  Наконец,
Раньи сумел стоять самостоятельно и освободился от объятий стража.
   - Я тоже мечтаю об этом, - ответил он ровно.
   Когда Раньи ответил ему, тот отреагировал чисто по-человечески  -  он
улыбнулся.
   Среди тех, кто сейчас столпился в холле, была и Нейда Трондхайм.
   Раньи задумчиво поглядел на нее, но страж ткнул стволом ему в спину.
   - Я бы провел с тобой наедине еще немного времени,  но  твои  хозяева
нервничают. Иди. Если  ты  снова  что-нибудь  учудишь,  если  ты  только
взглянешь на меня, я тебя ударю там, где всего больнее,  коли  уж  мы  с
тобой одинаково устроены.
   Окруженный усталыми и вооруженными людьми и массудами, Раньи вернулся
в ту комнату, откуда так стремительно, но неудачно бежал.  На  этот  раз
дверь за ним была плотно заперта.
   К нему подошла Трондхайм:
   - Все в порядке. Я не виню тебя. Тебе была нанесена большая травма. -
Она попыталась положить руку ему на плечо, но он сбросил ее. Она села на
место.
   Вновь он стал центром всеобщего внимания.
   - Ну давайте, показывайте мне все картинки,  которые  хотите,  заявил
он. - Хотя, если  вы  желаете  меня  поразвлечь,  есть  и  более  легкие
способы. Но не думайте, что сумеете когда-нибудь убедить меня в том, что
я являюсь чем-то иным, чем я есть на самом деле.
   Высокая женщина медленно покачала головой.
   - Вы - человек. Нравится вам это или нет, но доказательство налицо.
   Даже  нынешняя  вспышка  ярости  это  доказывает.  Ни  один  ашреган,
подвергшийся или не подвергшийся изменениям, не зашел бы так далеко.
   - Да, он прав. - Внимание  перешло  на  Первого-по-Хирургии.  Пожилой
гивистам кажется, хорошо перенес случившийся с ним неприятный эпизод.  -
Я не думаю, что мы сумеем убедить вас словами или картинками,  -  сказал
он Раньи. - В вас слишком укоренилось это убеждение. Нам  нужно  сделать
что-то другое.
   - Пожалуйста, - насмешливо заметил Раньи. - Ничто не изменится.
   Двойные веки моргнули.
   - Я очень прошу вас перемениться.

Глава 11

   Он не знал, когда и как они  ввели  ему  снотворное.  Может  быть,  с
питьем или с едой, или оно  было  распрыскано  в  воздухе  его  комнаты.
Почувствовав вдруг необычайную сонливость, он попытался бороться с  ней,
громко кричать, биться о стены, делая все возможное, чтобы не заснуть.
   Теряя сознание, он успел задать себе вопрос: а  для  чего  именно  им
вдруг потребовалось усыплять его. Может быть, они  собираются  перевезти
его в другое место и, помня его последнюю  попытку  бегства,  решили  не
рисковать. Зная свое состояние ума и свои способности, он тоже  не  стал
бы рисковать на их месте.
   Он оценил тот факт, что забытье на него нахлынуло безболезненно, но в
конце концов Омафил был цивилизованным местом. Интересно, как бы  с  ним
поступили люди? Эта неприятная мысль была последней, которая пришла  ему
на ум, перед тем как впасть в глубокий сон.
   Большое  количество  существ   собралось   рядом   с   видеоэкранами,
разбросанными по учреждению и по всему Омафилу.  В  операционной  народу
было мало. Женщина-врач с Земли была среди  присутствующих,  но  не  для
того, чтобы проводить операцию, а  чтобы  советовать  и  наблюдать.  Она
большей частью преподавала, и давно потеряла необходимые для  проведения
операции навыки. Но она участвовала в изучении Раньи с самого  начала  и
понимала, что его присутствие будет помогать окружающим.
   Эту  операцию  предстоит  провести  Первому-по-Хирургии  и  в  высшей
степени  опытному  о'о'йану.  Оба  они  являли  собой  цвет  медицинских
достижений Узора.
   За одним единственным исключением людей не допускали к хирургии. Хотя
операция будет проводиться на человеческом мозгу, ни один человек на ней
не присутствовал. Никто из них не обладает точностью,  которой  обладают
гивистамы или о'о'йаны. Им оставалось стоять рядом  и  завидовать.  Хотя
все присутствующие были  преисполнены  уверенности  и  надежды,  все  же
подсознательно  ощущалась   некоторая   неловкость   перед   предстоящей
процедурой. Хотя необходимость операции долго нуждалась, все  ее  детали
были заранее продуманы, все понимали, что они  вступают  на  неизвестную
доселе территорию. Изучение  Узора  Homo  Sapience  уже  не  раз  давало
неожиданные результаты. И хотя каждый знал, чет они ожидают, но  нервная
система человека всегда могла дать самый  непредсказуемый  результат.  К
паре хирургов Узора были приставлены в помощь еще два  хирурга-человека.
Один стоял рядом с операционным столом, а у другого, с бронзового  цвета
кожей длинные и чувствительные пальцы, казалось, были взяты  от  другого
тела. Хотя мастерство и снискало ему заслуженную славу среди  людей,  он
присутствовал лишь в качестве советника  и  наблюдателя.  Руки,  которые
провели сотни операций на себе подобных, не имели права  касаться  этого
пациента.  Даже  в  случае  крайней  необходимости   ему   не   позволят
прикоснуться к микрохирургическим инструментам, разложенным  здесь.  Это
будет разрешено лишь союзникам, которые обладали более точными  и  более
четкими движениями, чем величайший хирург Человечества всех времен.
   Тонкая мягкая непрозрачная ткань закрывала Раньи-аара до  самой  шеи.
Его лоб сиял под верхним  освещением.  Благодаря  инструментам,  которые
предстояло использовать, не возникало  необходимости  брить  его  череп.
Невидимые воздушные зажимы держали его голову на месте, открывая  доступ
рукам  и  оборудованию,  но  предотвращая  невольные  лишние   движения.
Присутствующие  врачи  уже  проводили  эту   операцию   много   раз   на
смоделированном мозгу. Однако реальность отличалась от того, на чем  они
тренировались. Если они сделают  ошибку,  то  не  смогут  нажать  кнопку
"Повтор". В реальности от таких операций пациенты умирали. Поэтому, хотя
хирургическая команда и была уверена в своих очах, но не была уверена  в
исходе операции.
   Над толпой гивистамов и о'о'йанов возвышался единственный человек. Он
выглядел здесь неуклюже и не к месту. Частным образом он  заверил  обоих
хирургов в том, что не станет мешать им.
   - Мы начинаем, - сказал он в транслятор. - Я должен  всем  напомнить,
что мы точно не знаем, каким будет результат наших усилий. Мы  в  равной
степени можем излечить или убить это существо. Как  всем  присутствующим
известно, в результате сканирования мы обнаружили искусственно введенный
участок мозга - нервный узел, который представляет опасность для данного
индивидуума. Любая попытка удаления, может дать возможность его  клеткам
разойтись по мозгу. Профилактика и иные способы  лечения  могут  нанести
вред пациенту. Если бы подобный механизм был обнаружен  в  другой  части
тела, мы бы смогли справиться с ним. Но так как он запрятан глубоко  под
корой головного мозга,  мы  не  можем  рисковать.  Поэтому  было  решено
оставить сам узел  на  месте,  но  специальной  тончайшей  хирургической
аппаратурой прервать нервные связи между этим узлом  и  другими  частями
нервной системы пациента. Наша цель - сделать нарост безвредным,  но  не
удалять его, не травмировать мозг.
   - Это действительно очень тонкая операция,  -  сказала  женщина-врач,
продолжая объяснение для наблюдателей. - Как и любое  иное  вторжение  в
мозг.  -  Она   повернулась   к   столу.   -   Мой   коллега   начинает.
Первый-по-Хирурги начал манипулировать чувствительными кнопками.  Детали
операции были уже  заранее  заложены  в  операционные  инструменты,  все
движения и реакции были собраны  из  иных,  аналогичных,  предшествующих
данной операции. Хирургический компьютер  внесет  необходимую  поправку,
заметив  даже  малейшее  расхождение  между  заложенной   программой   и
действительностью.  Так  как  вся   операция   была   запрограммирована,
присутствие самого хирурга может стать необходным лишь в  самом  крайнем
случае. Если же в ходе операции появится нечто непредвиденное, компьютер
сделает и попросит соответствующих инструкций.  Небольшая  металлическая
тарелка  опустилась  в  блестящей  автоматической  руке  и   замерла   в
нескольких  сантиметрах  над  черепом  Раньи.  С  обеих  сторон  активно
действовали  медицинские  сканеры.  Несколько  небольших   иголок   были
выведены из тарелки.
   -  Если  мы  упустили  из  виду  какую-либо   аналогичную   найденной
нейрологическую ловушку, мы можем его потерять, - пробормотал ни к  кому
специально обращаясь, высокий человек.
   Старший   Первый-по-Хирургии   внимательно   смотрел   на    жужжащий
ультразвуковой скальпель. Одна  игла  незаметно  изменила  положение  на
поверхности тарелки. Всякий раз, когда игла передвигалась и жужжала, еще
один нейрон в мозгу Раньи перерезался.
   - Все, что можно было сделать, сделано. Мы провели полную  подготовку
к операции.
   - Но нанобиоинженерия амплитуров крайне тонка.
   - Да, конечно. Но это все-таки наука, а не  магия.  -  Щелчок  острых
зубов массуда как будто подтвердил эту мысль. Мониторы, расставленные по
операционной, отражали каждый эпизод операции. Все ясно  видели  нервный
узел, течение крови по капиллярам, нейроны, которые  связывали  центр  с
остальной частью мозга.  Один  за  другим  они  перерезались  невозможно
краткими, точно применяемыми взрывами высокочастотного звука. Постепенно
нервный центр изолировался от всего мозга и становился не более опасным,
чем доброкачественная опухоль.
   -  Я  слышал,  -  пробормотал  высокий  человек,   и   его   внимание
перекочевало  с  монитора  на  пациента   и   обратно,   -   что   среди
присутствующих немало таких, кто не слишком-то огорчится, если во  время
операции пациент умрет. Этот Раньи-аар вовсе не  чудовище.  Это  обычный
человек, которого лишили права рождения еще до того, как он родился.
   - Я видел его генетическую карту. Меня не нужно убеждать,  -  ответил
Первый-по-Хирургии.
   - Извините. - К своему удивлению,  человек  обнаружил,  что  прикусил
нижнюю губу. Он никогда этого не делал. Но и подобных  операций  ему  не
приходилось проводить. Здесь на карту поставлена не просто  одна  жизнь.
Все друзья пациента также были потенциальными кандидатами  для  подобной
операции. Хотя, если они не сумеют привести в порядок этого... Он  знал,
что, проживи он и  лет  двести,  он  никогда  не  сумеет  сравняться  по
мастерству с медицинским компьютером или с  мастерством  гивистамов.  Но
что-то внутри заставляло его пальцы слегка подергиваться, как будто  он,
а не бинарные импульсы манипулировали инструментами.
   Первый-по-Хирургии прервал его размышления:
   - Я знаю, о ком вы говорите. Они уверены, что  индивидуумы,  подобные
этому, должны быть уничтожены. Они боятся заразы и скрещивания,  которые
могут привести людей к зависимости от амплитуров.  -  Они  не  думают  о
спасении отдельного индивидуума. Мы же - врачи, поэтому думаем по-иному.
Не  говоря  уж  о  том,  что  от  него  можно  получить  массу  полезной
информации, пока он будет жив, - думал человек. Хотя  он  не  осуждал  и
гивистама. Тем более, что испытывал подобные же ощущения. В операционной
бью тихо, как в гробнице, если не считать методических вспышек и щелчков
инструментов.  Над  пациентом  двигался  лишь  скальпель.  Только  когда
блестящая  тарелка  убрала  иглы  и  отодвинулась  в  сторону,  выполнив
запрограммированные  действия,  в  операционной  раздалось  разн