ий рывок чуть не вырвал шланг из рук. Хоть  компенсатор
и обеспечивал меня от отбрасывания в другую сторону, но  несмотря  на  это
мне все же казалось, что шланг одарен собственной жизнью.  Через  две  или
три минуты сдувания ила, окружающего корпус  корабля,  мои  руки  и  плечи
разболелись так, как будто я заменял Лона Чейни в фильме "Собор  Парижской
Богоматери".
     Мы работали почти вслепую, поскольку  со  всех  сторон  нас  окружали
густые тучи вздымаемого потоком сжатого воздуха ила. При втором погружении
нам нужно будет использовать воздуходувки, которые развеют  большую  часть
ила, но пока Квамус должен  был  пробить  затвердевшую  скорлупу  песка  и
ракушек, покрытую тонким слоем ила, и  самых  различных  отходов,  которая
всегда образуется на морском дне там, где лежат затонувшие корабли. Квамус
использовал длинный металлический багор с заостренным концом,  и  когда  я
убрал верхний слой ила, он начал долбить и рубить песок  с  неослабевающей
энергией.
     Нас   окружал   крутящийся   мусор:   ил,    ракушки,    перепуганные
раки-отшельники, улитки, гротескные губки. Мне казалось, что наш подводный
мир ошалел. Я чувствовал себя Алисой  в  Стране  Чудес,  находясь  посреди
водоворотов ила, ракушек и подпрыгивающих в  воде  пустых  бутылок  из-под
кока-колы. Но через десять минут работы Квамус схватил  меня  за  плечо  и
дважды сжал, что было обусловленным ранее сигналом для подъема. Он воткнул
стальной багор в выкопанную им яму  и  прикрепил  к  багру  ярко-оранжевый
флажок. Потом, размахивая ластами, медленно поплыл наверх, а я  последовал
за ним.
     - Ну и как дела? - спросил Уолкотт, помогая нам забраться на  палубу.
- Пока вы выгребли кучу грязи, - он указал на поверхность  воды,  где  над
корпусом возникло большое, отличающееся цветом болотистое пятно.
     - Мы добрались до нижнего слоя ила, - бесстрастно заявил Квамус, в то
время как Лори помогала ему снять акваланг. - Теперь можно уже начинать  с
воздуходувками.
     - Никто не спрашивал, что мы здесь делаем? - спросил я.
     Уолкотт пожал плечами.
     - Проплыло несколько рыболовов и спрашивали, где лучше всего  ловится
камбала. Я их всех посылал в Вудбери Пойнт.
     - Они там не поймают много камбалы, - заметил Квамус.
     - Вот именно, - подтвердил Уолкотт.
     Мы отдохнули минут пятнадцать, после чего Лори дала нам новые  бутыли
с воздухом, и мы приготовились  к  новому  погружению.  Было  уже  9.40  и
следовало как  можно  быстрее  справиться  с  заданием.  Я  опасался,  что
появится прибрежная стража или что Эдвард, Форрест или  Дан  Басс  заметят
люгер Уолкотта, стоящий точно над корпусом "Дэвида Дарка".  Возможно,  что
они сами собирались нырять здесь сегодня утром,  чтобы  поставить  отметки
над корпусом, прежде чем они его зарегистрируют.
     Следующие полчаса Квамус и я тяжко пахали под водой,  очищая  от  ила
часть корпуса "Дэвида Дарка".
     Наконец мы увидели темные, инкрустированные ракушками  доски.  Квамус
просигнализировал, что все в порядке, что мы в хорошем темпе  приближаемся
к цели. Кислорода нам осталось еле на три или четыре минуты, но мы  успели
проделать яму глубиной футов в двадцать в иле рядом  с  корпусом  корабля.
Квамус отметил  ее  флажком,  после  чего  просигнализировал  указательным
пальцем, поднятым вверх: "Подъем".
     Сильным взмахом  ласт  я  направил  себя  вверх,  но  к  моему  ужасу
запутался во  что-то,  напоминающее  мокрые  белые  простыни.  Дергаясь  и
толкаясь, я ударился о мягкое распухшее тело, заключенное внутри. Это были
плавающие останки миссис Гулт, которые  по  какой-то  причине  приплыли  к
"Дэвиду Дарку", то ли снесенные приливом, то ли направленные  течениями  и
водоворотами, которые создали воздухоловушки, то ли, наконец, привлекаемые
какой-то необъяснимой магией.
     Не впадай в панику, напомнил я сам себе. Я старался припомнить,  чему
учил меня Дан Басс во время трех лекций в Форрест Ривер  Парк.  Я  нащупал
нож, выхватил его и попытался перерезать мокрый волнующийся саван. В  моих
ушах звенела кровь, я дышал с усилием, сопя, как  локомотив.  Я  перерезал
швы, разорвал мокрое полотно, но материал все еще  окружал  меня  со  всех
сторон и опутывал все плотнее.
     Я почувствовал в крайнем ужасе, что труп снова налетел на меня, и его
руки  каким-то  чудом  сомкнулись  вокруг  моих  ног,  поэтому  я  не  мог
воспользоваться ластами, чтобы выплыть на поверхность. Тут же  с  шипением
кончился кислород. Я знал, что у меня  меньше  двух  минут  на  то,  чтобы
добраться до поверхности, пока я не задохнусь.
     Хотя я отчаянно молотил руками, я начал медленно опускаться  на  дно.
Труп обнимал меня как стосковавшаяся любовница. Разве именно  этого  хотел
бы Миктантекутли, подумал я. Разве на  самом  деле  ему  нужен  только  я,
поскольку мой еще не родившийся сын отобрал у него  шанс  поживиться  моим
сердцем? Я изо всех сил сосал загубник, но запас  кислорода  полностью.  Я
чувствовал, что через секунду у меня лопнут легкие.
     Тогда труп задрожал и неожиданно оторвался  от  меня.  Саван  лопнул,
освобождая мои руки и ноги. Через открытое стекло маски я увидел  Квамуса,
который вращался  в  мутной  воде,  размахивая  стальным  багром.  На  его
заостренном конце, глубоко проткнутый, торчал синий  гниющий  труп  миссис
Гулт, от которого отпадали куски  тела,  как  чешуя  с  испорченной  рыбы.
Квамус размахнулся в последний раз и швырнул труп на дно. Труп стал падать
медленно,  с  багром,   торчащим   между   обнаженными   ребрами.   Квамус
развернулся, схватил меня за руку и резким жестом указал на верх. Я кивнул
головой. Мне не нужно было второго указания. Я уже  почти  терял  сознание
из-за отсутствия воздуха.
     После возвращения в  лодку  ни  один  из  нас  не  сказал  ничего  ни
Уолкотту, ни его дочери, хотя мы оба были потрясены. Лори сделала  нам  по
кубку горячего кофе, и мы отдыхали четверть часа, в то время  как  Уолкотт
готовил динамит. Оба ящика он утяжелил тяжелым балластом, чтобы они  упали
прямо на дно и чтобы позже их было легко затолкать в проделанную нами яму.
     - Вы думаете, что погода удержится? -  спросил  я  Уолкотта,  допивая
кофе.
     - Наверно да, - ответил он.
     Когда я надевал на  спину  две  следующие  бутылки  с  кислородом,  я
мимолетно подумал об Энн Патнем  -  ведьме,  которая  пожертвовала  собой,
чтобы мне не нужно было держать слово, данное  Миктантекутли.  Ну  что  ж.
сказал я себе, пока мне  не  надо  принимать  окончательного  решения,  по
крайней мере, пока ялик не не очутится на берегу,  и  даже  тогда  у  меня
будет время подумать. Я верил во все, что старый Эвелит рассказывал мне  о
страшной и уничтожающей мощи Миктантекутли, но все еще чувствовал  сильный
соблазн, чтобы освободить Бестелесного  и  вернуть  себе  жену  и  еще  не
рожденного сына, которых я так сильно любил.
     Но не обманывал ли я сам себя? На самом  деле  я  так  хотел  вернуть
Джейн  к  жизни  или  мной   руководила   лишь   идиотская   романтическая
бравурность? Я же уже успел согласиться с тем, что Джейн нет, и в  гораздо
большей степени, чем был склонен это признать. Раз  мне  доставляла  такое
удовольствие Джилли, что видимо подсознательно я был убежден, что  никогда
уже не смогу любить Джейн. Ведь если бы я уехал на шесть недель по  делам,
то я никогда не изменил бы жене, даже в мыслях. И все же я был в постели с
Джилли, хотя после смерти Джейн прошло немногим меньше шести недель.
     К тому же как будет выглядеть моя связь с Джейн, когда и  если  я  ее
себе верну? Как следует хоть бы разговаривать с кем-то, кто уже умер и был
похоронен?
     Я все еще раздумывал об этом, когда Квамус сжал мне плечо и сказал:
     - Нам время, мистер Трентон. Предпоследнее погружение.
     Закладка динамика оказалась самым легким  заданием.  Нам  нужно  было
лишь перетащить ящики к краю ямы, сделанной нами, подсоединить  бикфордовы
шнуры и столкнуть ящики вниз. Когда оба ящика  медленно  упали  на  дно  и
исчезли в темноте, мы набросали в яму как можно  больше  песка,  мусора  и
ракушек, чтобы вся ударная сила взрыва была направлена на  корпус  "Дэвида
Дарка". Мы возвращались на поверхность, разматывая за собой бикфордов шнур
с небольшой катушки, а я думал об Эдварде.  Что  бы  он  сказал,  если  бы
видел, что мы делаем? Я почти пожалел его. Через пару минут  мы  уничтожим
мечту его жизни.
     Однако о воле речь: когда мы вынырнули на поверхность и, разбрызгивая
водой, плыли к лодке Уолкотта,  перед  носом  люгера  неожиданно  появился
"Диоген" с Даном Бассам за рулем, а кто стоял на носовой  палубе,  как  не
Эдвард, Форрест и Джимми собственными персонами?
     Квамус посмотрел на меня, а я показал ему жестом, чтобы он  и  дальше
разматывал бикфордов шнур. Мы доплыли до люгера и схватились за борт. Лори
и Уолкотт помогли нам взобраться на палубу. С минуту мы лежали неподвижно,
тяжело дыша, как два морских льва,  выброшенных  на  берег.  Но,  конечно,
Эдвард не собирался ждать, пока мы отдохнем. Жестом руки он приказал  Дану
подвести "Диогена" как можно ближе к люгеру Уолкотта,  после  чего  сложил
руки возле рта.
     - Мистер Уолкотт! - закричал он. - Джон! Что здесь творится?  Что  вы
здесь делаете?
     - Я хотел только показать Квамусу "Дэвида Дарка", - ответил я.
     - В спасательной лодке? А что делают у  вас  на  борту  компрессор  и
воздуходувка?
     - Следи за своим носом, - посоветовал я ему. - Этот корпус никому  не
принадлежит. Он не зарегистрирован. Ты ничего  не  можешь  нам  запретить,
если мы захотим сами в нем покопаться.
     -  "Дэвид  Дарк"  уже  зарегистрирован,  -  ответил   Эдвард.   -   Я
зарегистрировал его сегодня утром. Джилли позвонила  мне  из  Тьюксбери  и
сказала, что ты уехал рано утром и забрал с собой кучу оборудования.
     Спасибо, Джилли, подумал я. Иуда в кружевах.
     - Зарегистрирован или нет, а ты не можешь  запретить  тут  нырять,  -
ответил я.
     - Должен ли я тебе доказать, что ты ошибаешься? - оскалился Эдвард. -
Должен ли я вызвать прибрежную стражу, которая прикажет вам убраться? Этот
корпус  сейчас  является  личной  собственностью  и  частично  принадлежит
властям города Салем. Любая плавающая единица, подозреваемая в  незаконном
проведении подводных работ  поблизости  от  этой  собственности,  подлежит
конфискации, а ее хозяин будет покаран штрафом. Так что мотай отсюда.
     - Эдвард, я думал, что мы друзья.
     - Видимо, мы оба ошибались, - ответил Эдвард. Молча он  отвернулся  и
приказал Дану Бассу развернуть "Диогена".
     - Квамус, - сказал я, не изменяя положения.  -  Поджигайте  бикфордов
шнур. Мистер Уолкотт, заводите двигатель и мотаем подальше, к дьяволу.
     - Вы не предупредите своих коллег? - спросил Квамус.
     - Скорее, моих бывших коллег. Конечно же, предупрежу, но после  того,
как загорится бикфордов шнур.
     Квамус чиркнул спичкой,  прикрыл  ладонями  конец  бикфордова  шнура,
прикрывая огонек, и  подождал,  пока  не  загорится  огнеопасный  стержень
внутри. Бикфордов шнур  горел  быстро,  со  скоростью  120  сантиметров  в
минуту. Искорка быстро перескочила через борт люгера и исчезла под  водой.
Раздалось бульканье, небольшое облачко дыма развеялось в воздухе, и все...
     Уолкотт включил дизель люгера. Лишь тогда я закричал что было  сил  в
легких:
     - Мотайте отсюда! Побыстрее! Динамит!
     Я увидел, как яйцеголовая троица  поглядывает  на  меня  остолбенелым
взглядом. Они смотрели и  друг  на  друга,  в  удивлении,  а  потом  опять
вытаращились на меня.
     - Что ты сказал? - провизжал Эдвард. - Какой динамит?
     - Сейчас  взорвется!  -  прокричал  я  ему,  в  то  время  как  люгер
заворачивал в сторону побережья Грейнитхед. - Мотайте отсюда, и поживее!
     На минуту наступило  молчание.  Потом  двигатели  "Диогена"  с  ревом
ожили, и небольшая лодка начала возвращение, вначале медленно,  но  быстро
набирая скорость. Она успела, однако, проплыть едва ярдов пятьдесят, когда
удивительная дрожь пронизала океан. У меня появилось  чувство,  которое  я
никогда не испытывал до этого. Это напоминало землетрясение, только как-то
более ужасное, как будто мир распадался на отдельные куски, как будто небо
отрывалось от земли, а  море  от  суши.  Мне  показалось,  что  все  стало
невесомым и взлетает на воздух - люгер, компрессор, комбинезоны,  флаги  и
все остальное.
     Потом  поверхность  океана   лопнула.   Огромная   колонна   воды   с
поразительным ревом выстрелила вверх на  пятьдесят  или  на  сто  футов  и
зависла в утреннем солнце. Ударная волна заткнула мне уши, заглушая грохот
тысяч тонн  воды,  падающей  назад,  в  море,  но  слух  ко  мне  вернулся
достаточно быстро, чтобы услышать эхо, доносящихся от  холмов  Грейнитхед,
четко, как выстрел из пушки.
     Палуба люгера наклонилась и встала дыбом под нашими ногами,  так  что
мы должны были  схватится  за  релинги,  чтобы  не  выпасть  за  борт.  Но
"Диоген", находившийся значительно ближе к  центру  взрыва,  чуть  не  был
затоплен падающей водой, а потом  миниатюрной  приливной  волной,  которая
перевалила через корму и залила лодку.
     Эдвард не позвал нас на помощь. Видимо, он  был  слишком  разъярен  и
взбешен. Но в то же время мы видели, как он  помогает  другим  вычерпывать
воду. Дан Басс осторожно подрегулировал  кашляющий  двигатель  и  направил
"Диогена" в сторону пристани Салема. Не было никаких упреков или угроз, но
я, однако, знал, что Эдвард немедленно накапает о нашем пиратском поступке
как в прибрежную стражу, так и в полицию Салема. Так что нам повезет, если
нас не арестуют еще до того, как мы доберемся до берега.
     - Что будем делать? -  спросил  Уолкотт.  -  Как  только  эта  связка
доплывет до пристани, повсюду будет полно фараонов.
     - Мы обязаны найти медный ящик, -  настаивал  Квамус.  -  Не  обращая
внимания на полицию. Медный ящик важнее всего.
     - О, если я  получу  гарантию,  что  ваш  драгоценный  мистер  Эвелит
вытащит меня из кутузки, - прорычал Уолкотт.
     - Мистер Эвелит, конечно, гарантирует вам полную  неприкосновенность,
- заявил Квамус  и  посмотрел  на  Уолкотта  так,  что  тот  вынужден  был
уступить. Уолкотт был упрям, но Квамус тверд, как скала.
     Уолкотт и его дочь начали распаковывать спасательные плоты, уложенные
вдоль обоих бортов люгера. Их было двадцать, и идея состояла в том,  чтобы
привязать их к медному ящику, когда мы его  уже  найдем,  а  затем  надуть
сжатым воздухом.  Тогда  ящик  всплывет  на  поверхность,  и  мы  будем  в
состоянии дотащить его до пристани.
     Тем временем море вокруг все еще беспокойно бурлило.  На  поверхность
выплыло все больше ила и самого разнообразного  мусора.  Множество  дохлых
рыб всплывало на поверхность белым брюхом вверх, главным образом камбала и
карпы, а также  несколько  небольших  голубых  акул.  Между  ними  плавали
почерневшие куски вязовой древесины, клепки и подпорки, полопавшиеся куски
бочек, содержащих корабельные припасы питания, остатки мачт и такелажа.
     - Наверно же вам не нужно нырять  в  этом  супе,  -  заявил  Уолкотт,
поглядывая на возбужденную поверхность моря. - Подождите полчаса, пока  не
улучшится видимость. Иначе вы даже  не  сможете  увидеть  друг  друга,  не
говоря уже о медном ящике.
     -  Полчаса  -  это  слишком  долго,  -  заявил  Квамус,  всматриваясь
суженными глазами  в  отдаленный  берег.  -  До  этого  времени  наверняка
появится прибрежная стража.
     - Слушайте, мистер, - бросил Уолкотт. - Я могу рисковать, почему бы и
нет. Я могу даже устроить гонки с прибрежной стражей. Я привык к этому. Но
я не приму никакой ответственности ни за вас, ни за вашего друга, если  вы
хотите нырять в воде, полной опасных  останков.  Выбейте  это  у  себя  из
головы.
     - Мы можем погружаться под  собственную  ответственность,  -  ответил
Квамус.
     - Наверно, да, - ответил Уолкотт.  -  Но  вы  не  можете  нырять  без
кислорода, а от меня вы его не получите.
     Квамус пронзил Уолкотта взглядом. Но старый  моряк  прикусил  сильнее
свою трубку и отвернулся.
     - Мне неприятно, - проворчал он. - Но если вы  осмелитесь  нырнуть  в
эту кашу, то может случиться буквально все.
     Следующие пять минут мы наблюдали, как все больше  обломанных  кусков
дерева всплывает на поверхность. Вскоре море вокруг люгера  Уолкотта  было
покрыто  тысячами  почерневших  обломков,  остатков  одного  из  важнейших
археологических открытий в новой истории.  Казалось,  что  корпус  "Дэвида
Дарка" был разнесен вдребезги взрывом. Сложить в первоначальную форму  эти
дрейфующие обломки уже было невозможно. Но я не чувствовал себя виноватым.
Я знал, сто поступил правильно и что иногда  людская  жизнь  следует  выше
людской культуры.
     Со  стороны  пристани  Салема  мы   неожиданно   услышали   завывание
полицейской сирены и увидели мигающий бело-красный  свет  моторки.  Квамус
ухватил Уолкотта за руку.
     - Теперь мы должны нырять, - сказал он.
     - Мне неприятно, - воспротивился Уолкотт, - но еще слишком опасно.
     Квамус посмотрел на Уолкотта расширившимися глазами. Уолкотт  пытался
отвернуться, но Квамус каким-то образом смог опять притянуть его взгляд. С
удивлением я наблюдал за тем, как Квамус всматривается в  Уолкотта  и  как
дрожат его челюстные мышцы. На лице Уолкотта отразился  нарастающий  ужас,
как у кого-то, кто осознал, что потерял управление автомобилем и неизбежно
приближается к катастрофе.
     - Я... - выдавил Уолкотт и неожиданно упал на колени, а из  его  носа
хлынула кровь. Лори стала на колени рядом с отцом и подала ему замасленную
тряпку, чтобы тот отер кровь, но хотя она и бросила обвиняющий  взгляд  на
Квамуса, она не отважилась ничего сказать. На ее месте и я тоже  предпочел
бы не говорить ни слова после такого сеанса гипноза.
     - Мы должны погрузиться, - сказал Квамус.
     Но он ошибался.  Поскольку  в  нарастающем  реве  полицейской  сирены
что-то вынырнуло на поверхность среди  подпрыгивающих  обломков  деревьев.
Лори увидела это первой, она вскочила на ноги и закричала:
     - Смотрите туда! Мистер Квамус, вы видите?
     Мы прильнули к борту и вытаращили глаза. Едва ли в тридцати футах  от
нас на волнах колыхался огромный зеленый ящик величиной с  железнодорожный
вагон, но в виде гроба, с выпуклым, явно заметным, несмотря  на  коррозию,
знаком креста на крышке.
     Квамус присматривался к ящику,  а  его  лицо  приняло  цвет  слоновой
кости.  Я  чувствовал  пульсирование   собственной   крови   и   медленные
неритмичные удары сердца.
     - Так это то и есть? - спросил Уолкотт. - Это ли вы искали?
     Квамус утвердительно кивнул и  сделал  знак,  которого  я  не  понял,
индийский знак, напоминающий знак креста или знак, отгоняющий злых духов.
     - Это Миктантекутли, Бестелесный, Человек из  Кости,  -  провозгласил
он.
     С нарастающим страхом я смотрел на  ящик-гроб,  который  вздымался  и
опадал на волнах, удивительный и молчаливый памятник давно минувших веков,
символ ужасной мощи, с которой мы теперь должны были помериться.



                                    33

     - Поспешим, - приказал Квамус.
     Уолкотт переключил двигатель на обратный ход и медленно вел люгер,  в
то время как Лори и я склонялись над бортом и  баграми  притягивали  ближе
медный ящик. Его поверхность, пожранная коррозией, потемнела от старости и
приобрела ядовито-зеленый цвет, но несмотря на это было  удивительно,  что
ящик сохранился так долго под илом залива.
     По обе стороны ящика находились медные кольца, вначале  служащие  для
пропускания канатов, с помощью которых  ящик  втянули  на  палубу  "Дэвида
Дарка". Некоторые из них были  полностью  корродированы,  но  мне  удалось
зацепиться за одно багром, а потом Лори буквально  перелезла  через  борт,
встала на дрейфующем ящике и протянула через кольцо канат.
     - Нет смысла возвращаться в Салем, - заявил я. - Полиция схватит нас,
не успеем мы пропл