Я  сегодня  нырял  и  мне
трудно дышать носом.
     - Он ищет предлога, даже в таком положении.  Он  всегда  может  найти
предлог и вывернуться, - обратилась Констанс к Уолтеру, не спуская с  меня
взгляда.
     За ее спиной, хоть она и не отдавала себе  в  этом  отчета,  бесшумно
открылись передние двери. Я протянул руку и коснулся плеча Уолтера, но  он
уже заметил это.
     - Знаю, - сказал он тихо. - Знаю, Джон. Ручка двери сама повернулась.
     Дверь широко открылась без  обычного  противного  скрипа.  Мы  теперь
поглядывали на сад, погруженный в темноту  и  испытывающий  сильные  удары
порывистого ветра. А там, на садовой тропинке, намного меньше, чем  тогда,
в моей спальне, ростом едва с одиннадцатилетнюю девочку, стояла Джейн.
     - Констанс, - мягко сказал Уолтер. - Она здесь.
     Констанс  медленно  повернулась,  как  будто  загипнотизированная,  и
уставилась на сад. Она не сказала не слова, но по дрожи ее плеч  я  понял,
что она плакала и пыталась сдержать плачь.
     - Я не знала, - зарыдала она,  жалобно  искривляя  рот.  -  О,  Боже,
Уолтер, я ничего не понимаю.
     Джейн, казалось, вздымалась в воздухе на высоте в  несколько  дюймов;
мигающее явление, которое искрило и волновалось на  ветру.  Руки  ее  были
опущены вдоль боков, лицо бледно и неподвижно,  но  ее  волосы  вздымались
вокруг головы, как будто электростатический ореол.
     - Джон, - прошептала она. - Джон, не покидай меня.
     Констанс, шатаясь, сделала в ее сторону два или три  шага  и  подняла
руку.
     - Джейн, я твоя мать, - просительно заговорила она. - Джейн, послушай
меня, дорогая, где ты ни есть, послушай свою мать.
     - Не оставляй меня, Джон, -  повторила  Джейн.  Констанс,  наверняка,
была перепугана, но подошла к призраку  еще  ближе  и  сложила  руки,  как
пухлая мадонна.
     - Джейн, я хочу тебе помочь, - сказала она. -  Я  сделаю  все,  чтобы
тебе помочь. Заговори со мной. Джейн, прошу. Скажи, что  ты  меня  видишь.
Скажи, что ты знаешь, что я здесь. Джейн, я люблю тебя. Прошу тебя, Джейн.
Молю.
     - Констанс, - предупреждающе бросил Уолтер. - Констанс, возвращайся.
     Изображение Джейн задрожало  и  начало  изменяться,  увеличиваться  и
преображаться.  Теперь  она  казалась  выше,  ее  лицо  выглядело   иначе,
исхудалым, со впалыми  щеками,  как  будто  лицо  изголодавшегося  ангела.
Призрак поднял  одну  руку,  которая  оставила  за  собой  ряд  бледнеющих
отражений, так, как будто пять рук вместо одной.
     - Джон, - прошептала она на этот раз более решительно, - ты не можешь
меня оставить, Джон. Ты не можешь меня оставить. Не здесь.
     Констанс грохнулась на  колени  на  садовую  тропинку  перед  ужасным
призраком дочери. Уолтер выдавил:
     - Нет, Констанс! - и протиснулся мимо меня, чтобы забрать ее  отсюда;
но тут же Джейн повернула голову и  посмотрела  на  мать  глазами,  такими
черными и пустыми, как будто окна давно незаселенного дома.
     - Джейн! Ты не узнаешь меня? - заскулила Констанс. - Джейн, я же твоя
мать! Только ты у меня осталась, Джейн! Не покидай меня! Вернись  ко  мне,
Джейн! Ты необходима мне!
     Уолтер схватил жену за плечи и закричал:
     - Констанс, перестань! Это безумие!  Она  мертва,  Констанс,  она  не
может вернуться!
     Констанс обернулась и с размаха ударила Уолтера.
     - Ты никогда не любил ее так, как я, - завизжала она. - Тебя  никогда
не волновали наши дети! Я тоже тебя не волную! Ты не хочешь,  чтобы  Джейн
вернулась, потому что и ты виноват, так же, как  и  Джон!  Ты  не  хочешь,
чтобы она вернулась, потому что боишься!
     - Констанс, она же дух! - простонал Уолтер.
     - Он прав, Констанс, - закричал я. - Лучше держись от этого подальше.
     Бело-голубой призрак Джейн дрожал, мигал и, казалось, все  рос,  пока
не стал выше Уолтера, ни на секунду не спуская глаз  с  Констанс,  которая
все еще ползала у ног призрака. Уолтер посмотрел на призрак в  смертельном
страхе и отступил на два шага. Он повернулся ко мне с лицом, посеревшим от
ужаса, молча моля меня, чтобы я что-то сделал. Хоть что-нибудь.  Он  также
понимал, что творится, и боялся, как никогда в жизни.
     - Джейн! - взвизгнула Констанс. - Джейн!
     Тогда  трупно-бледные  губы  Джейн  медленно  зашевелились,  открывая
светящиеся зубы. Рот стал раскрываться все шире, пока, наконец, ее лицо не
превратилось в страшную, отвратительную маску,  оскаленную,  как  каменные
гарпии. Призрак поднял вторую руку и  стоял  с  минуту,  как  распятый,  с
развевающимися волосами. Потом он медленно начал вздыматься вверх и  завис
над Констанс, горизонтально вытянувшись в воздухе  с  соединенными  босыми
ногами. Его белая погребальная одежда бесшумно трепетала на ветру.
     Констанс откинулась назад и начала истерически визжать.
     - Констанс! Ради Бога!  -  закричал  Уолтер  и  снова  попробовал  ее
поднять, но из раскрытого  рта  Джейн  неожиданно  раздался  глухой  звук.
Уолтер отшатнулся назад, такой перепуганный, что не мог  даже  кричать.  Я
никогда еще не слышал такого звука, это был рев  ледяного  огня  ада,  рев
рассвирепевших демонов, рев Северо-Атлантического океана во время ужасающе
сильного шторма.
     Джейн испускала испаряющуюся  струю  ледяного  тумана  прямо  в  лицо
Констанс. Даже с расстояния в десять футов я почувствовал ужасающий холод.
Констанс закричала от боли и упала на тропинку, а когда Уолтер подбежал  к
ней,  призрак  Джейн  медленно  повернулся  кверху  ногами,  проплыл   над
ограждением, перекувыркнулся  через  Аллею  Квакеров  и  улетел  вверх,  в
сторону  побережья.  С   распростертыми   руками,   как   дрожащий   крест
бело-голубого цвета, плыла все дальше и дальше, тихонько напевая:
     Мы выплыли на ловлю из Грейнитхед
     Далеко к чужим побережьям...
     Я упал на  колени  рядом  с  Уолтером  и  Констанс.  Констанс  руками
скрывала лицо. Ее била крупная дрожь.
     - Мои глаза! - простонала она. - О, Боже, Уолтер, мои глаза!
     Я помог Уолтеру втащить ее в дом и положить на  софу  у  камина.  Все
время она прижимала ладони к глазам, дрожала и стонала. Я боялся, что  она
пережила серьезное потрясение. Она уже не была  молода  и  издавна  у  нее
болело сердце.
     - Вызови скорую помощь, - попросил я Уолтера. - И прежде всего  тепло
укрой ее.
     - Куда ты идешь? - спросил Уолтер.
     - Иду за Джейн. Должен с этим покончить раз и навсегда, Уолтер.
     - Что ты хочешь сделать, к черту? Это  же  совсем  сверхъестественное
явление, Джон. Это же дух, ради Бога. Каким способом  ты  хочешь  победить
духа?
     - Не знаю. Но если я сейчас не пойду, то уже никогда не узнаю.
     - Тогда будь осторожен. И возвращайся быстрее.
     Я выбежал назад, в ночь. Повсюду  громко  шумели  деревья  и  звенели
телеграфные  провода,  как  будто  все  окружение  таинственно   ожило   и
предупреждало меня различными голосами. Незакрепленная оконница в доме  на
втором  этаже  непрерывно  стучала,  как   будто   деревянная   колотушка,
пробивающаяся внутрь дома.
     Я поднял воротник и побежал по Аллее Квакеров. Через минуту я свернул
с дороги и почувствовал под ногами кучки приморской травы. Нигде  не  было
ни следа Джейн,  но  когда  я  видел  ее  в  последний  раз,  она  летела,
кувыркалась, в сторону Кладбища Над Водой, где она  была  похоронена.  Мне
казалось логичным, хотя и ужасающим, что именно оттуда приходил ее дух.
     Ворота кладбища находились в добрых трех четвертях мили. После первых
ста ярдов я должен был замедлить и дальше шел  обычным  шагом,  приводя  в
порядок дыхание.  В  темноте  справа  я  видел  нечеткие  очертания  белых
волнорезов у побережья залива Салем. Где-то там, под толстым слоем черной,
ледяной воды,  погребенный  в  трехсотлетнем  иле,  лежал  корпус  "Дэвида
Дарка". Шум моря звенел бескрайней грустью и  одиночеством.  Джейн  всегда
говорила, что этот звук ассоциируется у нее с  блеском  луны,  холодным  и
безжалостным. Море ведь является любовницей луны.
     В темноте я различил белую арку ворот кладбища.  Я  ускорил  шаг.  За
воротами  появились  надгробия,  стрельчатые  купала,  кресты  и  таблицы;
перемерзшие херувимы и грустные серафимы.  Небольшой  городок  умерших  из
Грейнитхед,  обособленный  на  этом  кусочке  побережья.  Я  добрался   до
железных, покрашенных в черное ворот  кладбища,  прижал  лицо  к  холодным
прутьям решетки и напряг зрение. Передо мной простирались ряды  надгробий.
Я посмотрел налево, туда, где была похоронена Джейн.
     Смертельно бледных королей
     И рыцарей увидел я...
     Я не видел никакого мигания,  никакого  следа  присутствия  Джейн.  Я
повернул ручку, открыл ворота и зашел на кладбище.
     Хоть  и  написано  великое  множество  вздора  о  ночных  визитах  на
кладбище, не подлежало сомнению, что в эту бурную мартовскую ночь Кладбище
Над Водой производило ужасающее впечатление.
     Каждое надгробие, казалось, излучало неземной свет. Следуя  к  могиле
Джейн между молчащими рядами надгробий, я  с  беспокойством  осознал,  что
меня отовсюду окружают  люди.  Мертвые  люди,  которые  умолкли  навсегда,
которые лежали рядом друг с другом  с  закрытыми  глазами  или  без  глаз,
закутанные в саван или обрывки материи, закопанные  в  черной  земле.  Это
было не обычное место; это был уголок погребенных воспоминаний, молчаливое
общество умерших, анклав земных существ, вышедших за пределы жизни.
     Неуверенно, с дрожью, я  подошел  к  надгробию  Джейн  и  остановился
рядом.
     Джейн Элизабет Трентон.
     Любимая жена Джона Поля Трентона.
     Дочь Уолтера К. Бедфорда и Констанс Бедфорд.
     "Укажи мне путь к красивой звезде".
     Теперь, когда я пришел сюда, я не знал, что мне делать. Должен  ли  я
позвать ее? Обратиться к ней? Или я должен знать, когда  она  появится?  Я
огляделся и увидел  бледных  мраморных  стражей,  стоявших  неподвижно  на
надгробиях поблизости. Неожиданно я почувствовал себя как волк, окруженный
красными флажками, и, несмотря на ветер, мне стало душно. Мраморный ангел,
стоящий двумя рядами дальше, сверлил меня невидящими глазами.
     Я проглотил слюну и сказал дрожащим голосом:
     - Джейн? Слышишь меня, Джейн?
     Конечно же, я смешно вел себя и  подсознательно  опасался,  что  меня
кто-то заметит. Я знал, что люди иногда разговаривают со  своими  мертвыми
родственниками,  но  не  слишком  часто  делают  это  посреди  ночи  и,  в
противоположность мне, скорее всего не ожидают ответа.
     - Джейн? - повторил я громче и немного увереннее.  -  Джейн,  слышишь
меня?
     Тишина.  Только  ветер  шелестел  в  высокой  траве  за   ограждением
кладбища. Я постоял так с минуту, трясясь  от  холода.  Я  ждал  появления
Джейн  и  одновременно  надеялся,  что  она  не   появится.   Наконец,   я
развернулся, собираясь уходить.
     - О, Иисусе... - громко сказал я.
     Она стояла за мной,  едва  в  двух  или  трех  футах,  поднимаясь  на
несколько дюймов над  землей.  Она  приобрела  свой  нормальный  рост,  но
казалась отчаянно худой и изголодавшейся, как будто под ее  развевающимися
одеждами не было ничего, кроме кожи и костей. Она не улыбалась,  но  и  не
была грустной. На ее лице вырисовывалась пустота и  равнодушие,  ее  глаза
были темными, лишенными выражения. Она не была прозрачной, я не мог видеть
сквозь нее, но ее фигура как будто расплывалась и  волновалась.  Она  была
нематериальной. Я чувствовал, что если бы попытался ее схватить, то у меня
в руках была бы только паутина.
     - Ты пришел, -  сказал  призрак,  и  зазвучало  это  так,  как  будто
говорило одновременно четыре Джейн. - Я знала, что ты наконец придешь.
     - Чего ты хочешь? - спросил я е. Я не мог овладеть заиканием.
     - Я хочу любит тебя, - прошептала  она.  -  Хочу  любить  тебя  целую
вечность.
     - Джейн, ты же умерла.
     - Нет, Джон, я не умерла.
     - Тогда где же ты есть, если ты не умерла? И чего хочешь?
     - Я принадлежу к другим. Присоединяйся к нам, Джон. Идем со мной.  Не
оставляй меня здесь одну.
     Я очень осторожно протянул к ней руки.
     - Джейн, это невозможно. Ты мертва, ты должна уйти на вечный отдых. Я
уже не могу этого выдержать, Джейн. Я боюсь.
     - А хотел ли ты, чтобы я умерла? - прошептала она.
     - Конечно же нет. Я тоскую по тебе. Я тоскую по тебе, и ужасно.
     - Но ведь я же здесь, Джон. Ты можешь меня иметь. Мы снова можем быть
любовниками.
     - Джейн, ты умерла, ты не настоящая! Не понимаешь этого?
     - Настоящая? - повторила она. - А что такое настоящее?
     Говоря эти слова, она повернулась и подняла правую руку.
     - Я покажу тебе, что настоящее, - сказала она.
     - Что? О чем это ты говоришь?
     Я услышал как будто пение, только это было не пение.  Это  напоминало
скорее завывание плакальщиц  на  похоронах  или  пискливые  нечеловеческие
голоса суданских женщин. Вибрирующий, доводящий до безумия звук  на  самой
границе слышимости, от которого свербела кожа. Он  доносился  отовсюду,  с
неба и с земли, а его напряжение минутами казалось невыносимым.
     Я огляделся по кладбищу и к своему ужасу увидел очередных  призраков,
поднимающихся из гробов. Сначала появлялись головы, слепые, вырастающие из
земли, как гротескные дыни. Потом плечи и остальная часть  тела  вырастали
все выше, пока, наконец, призраки не зависли в воздухе так же как и Джейн,
не касаясь колеблемой ветром травы.
     Их было сотни, по одному из каждого гроба, Мужчины, женщины  и  дети;
все они слабо мерцали в ночной  темноте,  выделяя  остатки  электричества,
которым были заряжены при жизни. Чем больше их появлялось, тем громче  они
выли, пока все кладбище не стало сплошным воем.
     - Это настоящее, - прошептала Джейн где-то внутри моей головы. -  Это
настоящее, Джон. Пойди и посмотри.
     Я  неестественно  задвигался  между  аллеями.   Призраки   вздымались
неподвижно в воздухе и всматривались в меня глазами, которые были как дыры
в  протертом  от  времени  занавесе.  Все  находились  в  разной   степени
разложения. Я видел  женщину  с  голым,  блестящим  черепом,  от  которого
отвалилось тело, оставив  только  кость  и  несколько  жиденьких  кустиков
волос. Я видел мужчину с обнаженными ребрами, в  грудной  клетке  которого
копошилась  поблескивающая,  дергающаяся  масса  червей,  пожирающих   его
внутренности. Я видел подростка без нижней челюсти, Распухший гниющий язык
которого свешивался из разодранного горла как  галстук.  Сотни  призраков,
умершие из Грейнитхед, некоторые почти нетронутые разложением,  как  будто
вообще не умерли, другие в плачевном состоянии,  гниющие  и  искалеченные,
еле напоминающие человеческие существа.
     Я обошел вокруг все кладбище, пока не очутился снова  у  ворот.  Меня
охватило  непреодолимое  желание  убежать  как  можно  дальше  отсюда,  но
одновременно меня охватил ужасный страх, что если я  побегу,  то  все  эти
призраки ринутся в погоню за мной и погонят меня.
     Я остановился  у  ворот,  поглядывая  на  город  умерших,  мерцающий,
отмеченный пятном разложения. Джейн стояла немного дальше,  поглядывая  на
меня.
     - Я не могу к тебе вернуться, - сказала она своим  тихим,  отдаленным
голосом. - Но ты можешь ко мне прийти.
     Я отвернулся от нее. Я  помнил,  как  она  выглядела  в  день  нашего
бракосочетания. Я помнил, как она сидела на краю ложа, все еще  в  брачной
фате, а ее юбка,  подтянутая  на  бедрах,  открывала  великолепные  пышные
ляжки, пока она отстегивала белые чулки от белого пояса. Везде были цветы,
вся комната была заполнена запахом гвоздик и  душистого  горошка.  А  лицо
Джейн казалось излучающим какой-то колдовской блеск. Лицо девушки, которую
я любил.
     Этот же призрак не был Джейн. По крайней мере, той Джейн,  которую  я
любил. Она ничем не отличалась от других призраков с Кладбища  Над  Водой,
бледных электрических импульсов минувшей  жизни.  Мне  нечего  было  здесь
искать. Все эти призраки, хотя такие ужасающие, не могли мне сказать,  что
следует сделать, чтобы отослать их на вечный покой. Они были такие же, как
и Джейн,  и  Эдгар  Саймонс:  они  хотели  лишь  одного,  чтобы  их  живые
родственники поселились вместе с ними в их мире. Но все-таки я  так  и  не
знал точно, желали они этого или нет; они были слишком равнодушны, слишком
поглощены  своими  собственными  непонятными  страданиями.   Скорее,   тут
действовала какая-то сила, которая использовала их, чтобы притянуть  живых
в королевство смерти, может даже это была та самая сила, которая лежала на
дне залива Салем, внутри корпуса "Дэвида Дарка".
     Я направился в сторону Аллей Квакеров, уходя с  кладбища.  Я  слышал,
как Джейн зовет меня, но я не слушал ее. Она будет  просить,  чтобы  я  не
покидал ее, чтобы я остался с ней и был ее  любовником.  Хоть  я  и  очень
тосковал по ней и дал бы не знаю сколько, чтобы снова  ее  увидеть,  снова
быть с ней, снова ласкать ее, но я не был готов совершить самоубийство.  С
тех пор, как я начал встречать мертвых,  я  стал  намного  лучше  понимать
стоимость жизни.
     Я прошел едва одну третью часть пути до Аллеи Квакеров, когда заметил
двух или трех призраков с кладбища, которые поддерживали мой шаг, двигаясь
по склонам холма на расстоянии в каких-то  двадцать  ярдов.  Я  оглянулся.
Сзади их  было  больше,  примерно  с  дюжину.  А  еле  слева  с  полдюжины
стремилось за мной вдоль берега.
     Приближаясь, они непрерывно завывали пискливыми голосами. Иногда этот
звук был резок и выразителен, иногда приглушен ветром, но он не смолкал ни
на секунду -  ужасный,  неимоверно  военный  клич,  как  будто  умершие  с
Кладбища Над Водой жаждали моей крови.
     Я побежал, сначала не очень быстро, чтобы проверить, могут ли за мной
гнаться эти призраки. Они замерцали и ускорили свой полет.  Они  двигались
как-то удивительно: некоторые из них бежали, другие кувыркались в воздухе,
как призрак Джейн,  третьи  планировали  с  распростертыми  руками,  а  их
погребальные саваны трепетали за ними в морском бризе,  как  будто  хвосты
чаек. Меня охватил глубокий извечный страх, тот самый, который  испытывали
люди в семнадцатом веке, когда в город являлись прокаженные нищие, танцуя,
подпрыгивая  и  показывая  ужасные  раны.  И  все  это  время   я   слышал
пронзительный завывающий звук, в котором теперь  звучала  радостная  нота,
как будто призраки знали, что вскоре достанут меня.
     Теперь я на  самом  деле  побежал.  Но  как  быстро  могут  двигаться
призраки? Наверняка они могут  легко  меня  опередить  и  только  из  игры
поддерживают дистанцию! Но не это меня должно  было  сейчас  волновать.  Я
должен был побыстрее вернуться домой.
     - А что потом? - подумал я. Призрак Джейн легко мог забраться внутрь.
Сегодня ночью она открыла переднюю дверь,  даже  не  касаясь  рукоятки.  Я
слышал свое свистящее дыхание и шелест трущихся друг о друга штанин  брюк.
Не думай об этом, сказал я сам себе. Просто беги.
     Я глянул вправо. Кошмарные призраки все еще держались за мной, танцуя
и вибрируя на ветру. Слева берег начал сужаться и  приближаться.  Я  четко
различал преследующих меня  чудовищ,  которые  двигались  с  гипнотической
медлительностью и все же без труда догоняли меня. Я не отважился взглянуть
через плечо, так как мне казалось, что ужасное завывание раздается как раз
за моей спиной. Я поклялся бы, что слышал даже шелест травы, через которую
скользили духи.
     Всего двести ярдов отделяли меня от  дома,  когда  я  понял,  что  не
успею. Мне казалось,  что  у  меня  вместо  ног  были  неуклюжие  протезы,
вытесанные из тяжелой древесины. Мое дыхание рвало мне легкие, ледяной пот
обливал лоб.  И  все  время  бело-голубые  призраки  преследовали  меня  с
ужасной, нечеловеческой выдержкой, как будто ночные демоны.
     Я почувствовал, как что-то вцепилось в мои волосы, как будто  летучая
мышь или рука скелета. Я резко сбросил это что-то  и  снова  ускорил  шаг,
заставляя себя бежать вверх по склону усилием воли  и  преодолевая  барьер
бо