али
моим движениям.
     - Проверь также экипировку своего товарища, - напутствовал меня  Дан.
- Уверься, что помнишь, как действует его  регулятор  воздуха,  и  как  мы
можешь освободить его от балласта в случае нужды. И постарайся вообще  все
запомнить как можно лучше.
     При моем первом погружении в воду со мной шли Эдвард  и  Форрест.  Мы
кончили подготовку, сидя на борту лодки,  а  моим  товарищам  в  последнюю
минуту приходили в головы разные советы, которые они еще не передали  мне,
поэтому еще до того, как мы были готовы погружаться, моя голова напоминала
мусорную корзину. В  моей  памяти  колебались  отрывки  советов,  что  мне
делать, если стекло в маске покроется паром, что делать,  если  перестанет
поступать воздух, или что делать (что было вероятнее всего), если я  впаду
в панику.
     Джилли подошла ко мне, сжимая блокнот в руке, и стала за моей спиной.
Ветер развевал мех на ее капюшоне.
     - Удачи, - сказала она. - Следи за собой.
     - Попробую, - ответил я, чувствуя  сухость  во  рту.  -  Сейчас,  это
точно, я беспокоюсь еще больше, чем тогда, когда вылетели эти окна.
     - Какие окна? - спросил  Эдвард.  Он  посмотрел  на  меня,  потом  на
Джилли, но когда увидел, что ни один из нас не собирается ничего объяснять
ему, пожал плечами и отвернулся.
     - Готовы? Прыгаем!
     Я сунул загубник, помолился в душе и пятой точкой вперед упал в море.
     Внизу было холодно и царил полный хаос: ничего, кроме мутной  воды  и
поднимающихся пузырей воздуха. Но когда я  начал  погружаться,  я  заметил
поблизости белое пятно комбинезона Эдварда, а с другой  стороны  еще  один
блеск белизны: это Форрест прыгнул за нами. Я начал думать, что погружение
с аквалангами не так уж и страшно, как я его себе воображал.
     Все трое, размахивая ластами, мы включились в подводное течение.
     Эдвард и Форрест  ловко,  с  обаянием,  я  же  с  энтузиазмом,  но  в
значительно худшем стиле. Океан  не  был  в  этом  месте  слишком  глубок,
особенно при отливе, максимально от двадцати до  тридцати  футов,  но  для
меня даже это было чересчур. К тому же еще вода  была  так  мутна,  что  я
старался держаться поближе к своим спутникам.
     По мере того,  как  мы  опускались  на  дно,  мне  было  все  труднее
сохранять равновесие. Наконец, когда  мы  задержались  в  паре  футов  над
пологим  склоном  илистого  побережья  Грейнитхед,  я  почувствовал   себя
подвешенным в состоянии невесомости - причем проявлял явную  склонность  к
легким подъемам и спускам, когда вдыхал и выдыхал воздух.  Я  был  хорошим
пловцом. В школе я был в команде пловцов и даже завоевал бронзовую  медаль
в плавании брассом. Но эти  подводные  поиски  в  ледяном  черном  иле  на
северном  берегу  пролива  Грейнитхед  -  это   было   совершенно   другое
впечатление.  Я  чувствовал  себя  неуклюжим,   неопытным,   взволнованным
ребенком, который еще не полностью овладел координацией движений.
     Эдвард вплыл в мое поле зрения и просигнализировал рукой: "О'кей, все
в порядке." Этот же жест имели привычку делать таксисты из Сент-Луиса  при
виде аппетитной женской фигурки, шляющейся по тротуару. Я ответил  Эдварду
тем же жестом и подумал, что его голова под  стеклом  маски  выглядит  как
вытаращенные зрачки утопленника. Меня предупредили,  чтобы  я  не  пытался
сигнализировать  поднятым  указательным  пальцем,  поскольку   это   имеет
совершенно иное значение. Форрест,  удаленный  на  десять  или  пятнадцать
футов, поторопил нас с началом поисков. Раз я должен был оставаться  внизу
лишь пять минут, подумал я, я могу принять  участие  в  охоте  на  "Дэвида
Дарка".
     Мы  планировали  систематически  обыскивать   место   вокруг   лодки,
передвигаясь по спирали в направлении против часовой стрелки,  и  отмечать
места, где мы уже были, с помощью белых табличек с номерами. Мы  начали  с
точки, где лежал погруженный в ил якорь лодки,  и  плыли  по  кругу,  пока
наконец я совершенно не  утерял  чувства  направления.  Однако  Форрест  в
середине каждого круга вбивал в ил табличку, благодаря  чему  у  нас  была
уверенность, что мы не ходим по своим следам и не удаляемся слишком далеко
от области поиска.
     Я посмотрел на часы. Я  был  под  водой  уже  минуты  три  и  начинал
чувствовать  себя  не  по  себе.  Не  только  из-за  холода  и  хлопот   с
координацией движений, но также и  клаустрофобии.  Хотя  вначале  я  дышал
свободно, я как-то не мог удержать регулярного ритма  и  понял,  что  даже
если мой разум не поддался панике, то мои  легкие  ведут  себя  все  более
нервно.
     Я попытался припомнить сигнал, обозначающий "есть хлопоты, но  ничего
серьезного". Нужно махнуть рукой, говорил Дан  Басс,  и  показать,  в  чем
дело. Как мне сообщить о клаустрофобии? Взять себя за  горло  и  показать,
что я задыхаюсь? Сжать голову руками?
     Помни, не впадай в панику, сказал я  сам  себе.  С  тобой  ничего  не
случилось. Ты можешь свободно плавать, ты можешь свободно  дышать.  Больше
того, у тебя остались только две минуты, а потом ты  можешь  вернуться  на
поверхность. Эдвард и Форрест займутся тобой.
     Но когда я снова поднял голову, то не увидел ни Эдварда, ни Форреста.
Я видел только мутную воду, густую как  каша,  ил  и  вибрирующий  в  воде
мусор.
     Я обернулся и посмотрел назад, но снова увидел только воду.  Какая-то
заблудившаяся камбала проплыла рядом, как  герой  Диккенса,  блуждающий  в
лондонском тумане, быстро и уверенно, как снаряд. Но  где  же  были  белые
комбинезоны и апельсиновые капюшоны, благодаря которым я должен был видеть
своих товарищей на расстоянии в десять футов в подводной темноте?
     Не впадай в панику, повторил я  сам  себе.  Они  должны  быть  где-то
здесь, неподалеку. Если ты их не найдешь, то  просто  вернешься  к  якорю,
руководствуясь табличками, и вынырнешь на поверхность.  Увы,  я  нигде  не
видел ни одной  таблички,  а  оборачиваясь  вокруг  своей  оси  в  поисках
товарищей, я снова потерял чувство  направления.  Я  чувствовал  холодный,
слегка напирающий на меня напор течения, но когда мы  начали  нырять,  был
еще отлив, сейчас же начинался прилив. У меня не было понятия,  куда  меня
тащит течение, и как далеко меня уже снесло  во  время  моего  бесцельного
верчения в воде.
     Я быстро задышал, судорожно хватая воздух. Я старался не  думать  обо
всем том, от чего меня предостерегал Эдвард и Дан Бассе. Если  тебе  нужно
всплыть вверх, даже в случае крайней необходимости,  не  всплывай  слишком
быстро. Воздух, находящийся в твоем кровообращении, может  вызвать  тромб,
что  вызовет  немедленную  смерть.  Но  всплывай   быстрее   поднимающихся
пузырьков воздуха, как мне сказал Дан Басс, и, если можешь,  задержись  по
пути, чтобы выравнять давление.
     Следующей опасностью было то,  что  легкие  могли  разорваться.  Если
всплывешь на поверхность с большой глубины, декомпрессия  может  разорвать
легкие.
     Как послушная дрессированная собачка,  я  вернулся  к  месту,  где  я
только что был. Я попытался успокоить себя. Я все еще не  видел  ни  следа
Эдварда и Форреста, я не мог найти никаких табличек  с  номерами,  поэтому
решил, что мне остается только одно: вынырнуть на поверхность. Несмотря на
прилив, я наверняка не был далеко отнесен от "Алексиса".
     Я уже собирался вверх, когда в мутной волнующейся воде заметил  белый
блеск. У меня немного покрылась паром маска  и  я  не  мог  точно  оценить
расстояния, но я помнил, что под водой все предметы, которые я видел через
стекло маски, кажутся на три четверти ближе, чем в  действительности.  Это
могли быть лишь Эдвард или Форрест. В окрестностях не было никаких  других
аквалангистов, а  это  что-то  было  явно  больше,  чем  рыба.  Мне  сразу
припомнились "Челюсти", но Дан  Басс  уверил  меня,  немного  раздраженным
тоном, что единственная  белая  акула,  которая  когда-либо  появлялась  у
берегов Новой Англии, принадлежала киностудии "Универсал Пикчерс".
     Я овладел собой и,  стараясь  дышать  регулярно,  двинулся  над  дном
океана в направлении белого предмета. Он вращался  в  воде,  вибрировал  и
подпрыгивал, как будто его трепало приливом.  Когда  я  подплыл  ближе,  я
пришел к выводу, что это не может быть ни Эдвардом, ни Форрестом.  Скорее,
это кусок паруса, который запутался в сетях и под  тяжестью  опустился  на
дно.
     Лишь только когда я подплыл очень близко, на расстояние в два или три
фута, я полностью осознал с ледяным чувством мерзкого страха и  омерзения,
что это была утонувшая женщина. В ту же секунду она обернулась и я  увидел
ее лицо, разорванное и лишенное глаз, с губами, полусъеденными  рыбами,  с
волосами, вздымающимися вертикально вокруг головы,  как  водоросли.  Одета
она была в белую  ночную  сорочку,  которая  вздымалась  и  волновалась  в
течении прилива. Щиколотки ее ног запутались в затонувшей  рыбацкой  сети,
из-за чего она не могла выплыть на поверхность - но ее разлагающееся  тело
было наполнено газом до такой степени, что оно  стояло  выпрямившись,  как
гренадер на плацу, танцуя какой-то гротесковый подводный  балет  совсем  в
одиночестве на дне моря у побережья Грейнитхед.
     Я  отпрянул,  пытаясь  овладеть  страхом.  Полупереваренная   овсянка
подошла к горлу. Ради бога, сказал я  себе,  ты  не  можешь  рыгать.  Если
начнешь рыгать, то  подавишься  и  кончишь  как  эта  Офелия,  с  глазами,
выеденными рыбой. Поэтому успокойся. Смотри в другую  сторону,  забудь  об
Офелии, ты ведь и так не сможешь ей  ничем  помочь.  Успокойся.  Смотри  в
другую сторону и медленно всплывай  на  поверхность,  а  потом  позови  на
помощь.
     Я начал плыть вверх,  внимательно  наблюдая  за  пузырьками  воздуха,
чтобы убедиться, не всплываю ли я чересчур быстро. Я  находился  где-то  в
тридцати футах под поверхностью воды, но мне казалось, что от  поверхности
меня отделяет в три раза больше.  Когда  мне  показалось,  что  я  уже  на
половине пути, я замедлил, сделал пару выдохов, чтобы не допустить разрыва
легких или какой-то другой катастрофы.  Здесь  было  светлее,  вода  стала
более прозрачной. Я все сильнее чувствовал течение прилива  и  волнующуюся
поверхность моря.
     - Джон, - прошептал женский голос.
     Меня охватил ледяной холод, намного большей,  чем  температура  воды.
Голос зазвучал выразительно и очень близко, как будто  кто-то  шептал  мне
прямо в ухо.
     Я  поспешно  ускорил  движение  ласт,  сдерживая  нарастающую   волну
настоящей паники.
     - Джон, - повторил голос, на этот раз громче и более убедительно, как
будто моля о чем-то. - Не оставляй меня, Джон.  Не  оставляй  меня.  Прошу
тебя, Джон.
     Я был уже почти на поверхности. Едва ли  не  в  паре  футов  я  видел
поверхностные полосы утренних волн. Но тогда что-то обвилось  вокруг  моей
левой щиколотки, а  когда  я  попытался  освободиться,  я  был  неожиданно
перевернут вверх ногами. Тут же  холодная  вода  налилась  мне  в  уши.  Я
выпустил загубник, вызывая цепочку пузырьков воздуха. Потом я знал  только
то, что отчаянно дергаюсь и вырываюсь, стараясь освободиться.  Я  выставил
вверх одну руку, надеясь, что кто-то с "Алексиса" увидит  мой  сигнал,  но
это не имело смысла. Я все еще находился  футах  в  десяти  под  водой,  я
что-то, что держало меня за ногу, быстро втягивало меня вглубь.
     Лишь тогда я на самом деле  впал  в  панику.  Меня  угнетало  ужасное
сознание, что я задыхаюсь и если не смогу освободиться,  то  меня  ожидает
смерть. Я слышал от кого-то, что утопление  -  самый  мягкий  вид  смерти,
значительно более приятный, чем смерть от пули, от огня или в  катастрофе;
но тот, кто  так  заявлял,  наверняка  никогда  не  был  в  один  холодный
мартовский  день  на  дне  северной  части  Атлантического   океана,   без
загубника,  и  с  ногой,  удерживаемой  каким-то  неуступчивым  свинством.
Наверно я завопил во всю глотку, судя по количеству пузырьков  воздуха,  и
прежде чем успел прийти в себя, имел полный рот  воды.  Ледяная,  соленая,
шипящая морская вода вливалась мне в желудок, пылая, как жидкий  огонь.  Я
вернул часть проглоченного и к своему счастью не подавился при этом,  хотя
в легких у меня уже почти не было воздуха.
     В голове у меня билась только одна  мысль:  не  наглотайся  воды!  Не
глотай воды. Дан Басс предупредил меня, что тот, кто втянет морскую воду в
легкие, тот уже покойник. Собственно, шансов на спасение уже нет.
     В голове  у  меня  звенело,  глаза  вылезли  из  орбит.  В  последнем
отчаянном усилии я дернулся, чтобы увидеть, что меня держит за  щиколотку.
К моему ужасу я увидел, что это была ночная  рубашка  утонувшей,  все  еще
покрывающая мертвое тело, которое  подпрыгивало  и  подпрыгивало  в  своем
смертном танце. Видимо, когда я проплывал  мимо  нее,  течение,  вызванное
движением моих ласт, освободило ее из сетей. Останки,  наполненные  газами
разложения, начали подниматься вверх и поплыли вслед  за  мной,  как  буй.
Рубашка запуталась вокруг моей ноги, а когда я  начал  дергаться,  останки
перевернулись и газы из грудной клетки вылетели  вверх,  после  чего  тело
стало тяжелее и начало тянуть меня вниз.
     Я полусогнулся и обеими руками дернул за рубашку, но мокрый материал,
обвившись вокруг моей щиколотки тесно, как перевязка, не хотел уступать. Я
потянулся к бедру и выхватил свой рыбацкий нож. Останки все еще  вертелись
и подпрыгивали так резко, что мне  трудно  было  не  искалечить  ногу  при
разрезании ткани.
     Два, три, четыре удара, и я знал, что  у  меня  еле  хватит  воздуха,
чтобы доплыть до поверхности. Но  я  ударил  еще  раз,  и  каким-то  чудом
материал порвался. Труп женщины снова  начал  падать  вглубь,  в  темноту,
ныряя в мутной воде и в облаках ила.
     Я сбросил пояс с балластом, что следовало  сделать  много  раньше,  и
начал размахивать ластами. Мне казалось, что  я  выныриваю  в  убийственно
медленном  темпе,  но  паника   уступила,   меня   охватило   удивительное
спокойствие, и я уже знал, что  выживу.  Наконец  я  выставил  голову  над
волнами, почувствовал ветер, солнце и свежий воздух, а почти в полумиле от
меня я увидел "Алексиса".
     Я отчаянно замахал руками. Я не знал, даю ли я нужные сигналы,  но  я
просто был  не  в  состоянии  долго  держаться  на  воде,  особенно  среди
заливавших меня волн. Я чувствовал себя вымотанным физически и психически.
Дан Басс был прав, когда говорил, что  погружение  с  аквалангом  является
спортом столь же умственным, сколь и физическим. Это  не  развлечение  для
паникеров и истериков.
     Я  услышал  отдаленный  звук  двигателя  "Алексиса".  Наконец  лодка,
описывая круг, приблизилась ко мне, и  Дан  Басс  прыгнул  в  воду,  чтобы
поддержать меня. Он дотащил меня до борта, а потом вместе с Джимми  как-то
затащил  меня  на  палубу.  Я   лежал,   растянувшись   на   досках,   как
свежевыловленная акула, кашляя, плюясь и выплевывая  воду  носом.  У  меня
было чувство, как будто кто-то продирал мои  дыхательные  пути  ершом  для
прочистки труб.
     Джилли встала на колени рядом со мной.
     - Что случилось? - спросила она. - Мы уже думали, что  ты  потерялся!
Эдвард и Форрест уже отправились искать тебя и сказали, что ты исчез.
     Я кашлял и кашлял, пока мне не начало казаться, что я сейчас вырыгаю.
Но наконец мне удалось овладеть кашлем и с помощью Дана я сел.
     - Сейчас мы стянем с тебя комбинезон,  -  сказал  Дан.  -  Джилли,  в
рюкзаке есть термос с горячим кофе, принеси его, хорошо? - Он присел рядом
со мной и внимательно посмотрел на меня. - Это наверно моя вина, -  заявил
он, когда уверился, что  я  цел  и  невредим.  -  Ты  должен  был  сначала
потренироваться в бассейне, прежде чем мы выпустили бы  тебя  на  открытые
воды. Но ты смотрелся как человек, способный за себя постоять.
     Я громко шмыгнул носом и кивнул головой.
     - Я потерял их из вида. Только и всего. Не знаю, как это произошло.
     - Ничего особенного, -  ответил  Дан.  -  Когда  наденешь  маску,  то
чувствуешь себя конем с удилами в зубах, ты можешь смотреть  только  перед
собой. А в такой мутной воде достаточно пары  секунд,  чтобы  потерять  из
вида товарищей. Но это также и их вина, они не должны были спускать с тебя
глаз. Может, надо было использовать спасательный канат. Не любитель этого,
канат еще больше ограничивает движение,  а  пользы  с  него  мало,  но  на
следующий раз нужно будет подумать и об этом.
     - Не говори мне о следующем разе.
     - Должен быть следующий раз. Если ты сейчас не спустишься  под  воду,
то ты уже никогда не сможешь спуститься.
     - Я не боюсь погружения, - ответил я. - Речь  не  о  нем.  Я  впал  в
панику и не стыжусь в этом признаться, но наверно каждый  бы  перепугался,
если бы увидел то, что увидел я.
     - Ты что-то нашел? - заинтересовался Джимми.  -  Что-то  связанное  с
"Дэвидом Дарком"?
     - Угу. Я нашел труп  утонувшей  женщины.  Даже  в  довольно  неплохом
состоянии. Она запуталась в рыбацкой сети. Стояла по  стойке  смирно,  как
живая, и только вертелась по сторонам. Я зацепился ногой за ее  рубашку  и
чуть было не утонул.
     - Утонувшая женщина? Где же она?
     - Пошло на дно, когда мне удалось от нее освободиться.  Но  я  думал,
что прилив выкинет ее на берег, раз уж она уже не запутана в этой сети.
     Дан Басс прикрыл глаза от солнца и огляделся вокруг, но  море  вокруг
лодки было спокойно.
     - Лучше я позову Эдварда и Форреста, - буркнул он. - Они все еще тебя
ищут.
     Он  прошел  на  корму,  где  находилась  алюминиевая   лестница   для
ныряльщиков и ударил по ней пять раз французским ключом.  Это  был  сигнал
для  возвращения  Эдварда  и  Форреста,  сигнал,  который  был  слышен  на
расстоянии минимум в полмили под водой.
     - Я отмечу координаты этого места, - сказал Дан Басс.  -  На  случай,
если полиция захочет знать, где ты нашел  тело.  -  Он  пошел  к  рулевому
колесу, прочитал по компасу положение лодки и  записал  данные  в  блокнот
Джилли.
     Джилли придвинулась ко мне.
     - Как она выглядела, та женщина? Боже, наверно же ужасно!
     - Трудно сказать, как она выглядела. Под  водой  любые  волосы  имеют
одинаковый цвет, особенно в такой мутной воде. Рыбы до нее тоже добрались.
Рыбы не слишком привередливы. У нее еще было лицо, но сомневаюсь, что даже
наилучший друг смог бы ее узнать.
     Джилли обняла меня за шею и поцеловала в лоб.
     - Ты не имеешь понятия, как я рада, что ты в безопасности.
     - Любимая, я тоже рад.
     Она  помогла  мне  спуститься  в  каюту  под  рулевым  колесом,   где
находились две узкие койки, стол и маленькая кухонька. Она  положила  меня
на койку, стянула с меня комбинезон и  вытерла  досуха  полотенцем.  Потом
закутала меня в одеяло, поцеловала еще раз и сказала:
     - Ты должен разогреться. Приказание доктора мак-Кормик.
     - Слушаю и повинуюсь, - ответил я.
     Через несколько минут "Алексис"  остановился,  и  Дан  Басс  заглушил
двигатель. Я чувствовал колебание лодки, когда Эдвард и Форрест влезали на
палубу, и слышал, как  они  хлюпают  мокрыми  ластами  по  доскам.  Стянув
комбинезон, Эдвард вошел в каюту и присел на краю другой койки.
     - Иисусе, - сказал он, дунув на очки, протер их и  опять  нацепил  на
нос. Он посмотрел на меня, щуря покрасневшие  от  соленой  воды  глаза.  -
Признаюсь, что я на самом деле уже думал, что тебе конец.
     Форрест сунул нос в каюту и прокричал:
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Хорошо, благодарю, - ответил я. - Я просто  забыл,  что  не  должен
терять вас из вида.
     - Ну, мы сделали  ту  же  ошибку,  -  признал  Форрест.  -  Это  было
непростительно. Нам на самом деле очень неприятно. Знаешь же,  как  бывает
под водой, наименьшая ошибка  может  в  течение  пары  секунд  привести  к
полнейшей катастрофе. К счастью, на этот раз нас как-то пронесло.
     - Только на волос, - заметил я.
     - Да... Дан говорил о каком-то трупе. Вреде бы ты нашел на дне труп.
     - Вот именно. Женщина в ночной