затором
грозных психокинетических сил. Лично Джилли считала, что источник этих сил
находиться у меня в мозгу, что мое чувство вины было  достаточно  сильным,
чтобы вызывать призраков и выбивать окна.  Джилли  попросту  не  верила  в
духов, невзирая на  то,  что  мы  ей  говорили.  Но  хотя  эти  силы  были
разогнаны,  она  не  хотела  рисковать,  опасаясь  повторения  того,   что
случилось в мотеле "Под Боярышники". Ведь на следующий раз кто-то  из  нас
мог быть серьезно ранен или убит.
     - Как ты думаешь, ты женишься еще раз?  -  спросила  она  за  бокалом
бренди.
     - Трудно сказать, - ответил  я.  -  Поэтому  я  не  могу  себе  этого
вообразить.
     - Ты не чувствуешь себя одиноко?
     - Не в эту минуту.
     Джилли потянулась через стол и провела кончиком пальца  по  косточкам
соей левой руки.
     - Тебе не кажется иногда, что ты являешься Суперменом, который  может
заставить течь  вспять  время,  чтобы  спасти  свою  жену  за  секунду  до
несчастного случая?
     - Не смыла мечтать о невозможном, - сказал я. Но одновременно я хитро
подумал: ведь именно это ты и сделал, Джон, ты это уже выполнил,  и  когда
"Дэвид Дарк" будет полностью поднят со дна океана, ты  вернешь  себе  свою
жену, Джейн, такую же, как до катастрофы. Улыбающуюся теплую  и  желанную,
носящую в чреве нашего первенца. Только Энн Патнем знала,  что  я  сделал,
какой договор заключил, чтобы  вывести  мою  семью  из  страны  мертвых  и
защитить саму Энн от гнева Миктантекутли. А когда вчера вечером я  отвозил
ее в клину доктора Розена, то она торжественно поклялась мне,  что  никому
ни слова не скажет о моем разговоре с Бестелесным, что обещание,  какое  я
дал демону, навсегда останется для всех тайной. Ведь  в  конце  концов  от
этого зависела и ее жизнь, не только жизнь Джейн.
     Конечно, я  чувствовал  себя  виноватым.  Я  чувствовал,  что  предаю
Эдварда и Форреста, в определенном смысле даже  Джилли.  Но  ведь  есть  в
жизни такие минуты, когда человек должен принять решение,  не  оглядываясь
на остальных. Я верил, что та минута и была таковой именно  для  меня.  По
крайней мере, я мог сам себя убедить в этом. К тому же жизнь Энн была  под
угрозой, так что я даже не мог поступить иначе.
     Человек всегда сможет найти для себя сотни отговорок, чтобы оправдать
эгоизм и трусость, в то время  как  храбрость  не  нуждается  ни  в  каком
оправдании.
     После обеда я отвез Джилли домой, на Уитч Хилл Роуд, поцеловал  ее  и
обещал, что заскочу утром в "Лен и Кружева". Потом я проехал трассой 128 и
трассой 2 на юг, в направлении  к  Бостону  и  Дедхэму.  Я  опасался,  что
очередной разговор с Уолтером будет обычной потерей времени, но Эдвард так
настаивал, что у  меня  не  хватило  честности  отказаться.  Я  включил  в
кассетнике машины Грига и старался успокоиться, в то время как  за  окнами
мелькали огни Мелроуза и Сомервилл.
     Когда я подъехал к дому Бедфордов, в окнах  было  темно.  Не  светили
даже фонари у главных дверей. Черт, подумал я, зря проехал 20 миль. Мне не
пришло в голову, что Уолтер мог выйти. Он  же  всегда  возвращался  домой,
каждый вечер, по крайней мере тогда, когда Констанс  жила.  Я  должен  был
сначала позвонить ему. Наверно он переселился  на  пару  дней  к  соседям,
чтобы прийти в себя после такого потрясения.
     Несмотря на это, я подошел к передним дверям и  позвонил.  Я  услышал
звук звонка в холле. С минуту я стоял под дверьми, притопывая и потирал от
холода руки. Траурный вопль козодоя раздался  среди  высоких  деревьев  на
тылах дома, потом еще раз. Я припомнил романы ужаса Лавкрафта,  в  которых
приход первобытных древних сил, таких, как  Йог-Сото,  всегда  предвиделся
унисонным хором тысяч козодоев.
     Я уже хотел обойти дом сзади, чтобы проверить, не сидит ли  Уолтер  в
комнате с телевизором, когда передние двери распахнулись, и в них появился
Уолтер, поглядывая на меня.
     - Уолтер? - произнес я. Я подошел ближе и увидел, что Уолтер выглядит
естественно бледно, а его глаза распухли и покраснели так, как будто он не
спал месяц. Он был одет в голубую пижаму и  спортивный  плащ  в  елочку  с
поднятым воротником.
     - Уолтер, что случилось? - спросил я. - Ты выглядишь ужасно.
     - Джон? - он произнес мое имя с трудом, так, как будто держал во  рту
сухой камешек.
     - Что случилось, Уолтер? Ты был в бюро? Ты наверно вообще не спал  со
времени нашей последней встречи.
     - Нет, - ответил он. - Я не  спал.  Может,  тебе  будет  лучше  войти
внутрь.
     Я вошел за ним в дом. В  нем  было  темно  и  холодно.  Проходя  мимо
настенного термостата, я заметил, что Уолтер полностью отключил отопление.
Я включил его и  еще  до  того,  как  мы  вошли  в  салон,  услышал  треск
нагревающихся калориферов. Уолтер с  удивительно  ошеломленным  выражением
лица смотрел, как я обходил комнату, включая лампы и затягивая занавески.
     - Ну вот, - начал я. - Может, выпьем?
     Он кивнул головой. Потом довольно неожиданно сел.
     - Да, - сказал я. - Наверно я выпью.
     Я налил две двойные порции виски и подал ему бокал.
     - Как долго ты сидишь здесь в темноте? - спросил я.
     - Не знаю. С тех пор...
     Я сел рядом с ним. Он выглядел еще хуже, чем на первый взгляд. Он  не
брился  наверно  весь  уик-энд,  и  жесткая  седая  щетина  покрывала  его
подбородок. Кожа его была липкой и жирной. Когда он подносил бокал ко рту,
он  не  мог  сдержать  дрожи  руки.  Наверно  голод  и  усталость  так  же
отрицательно влияли на него, как и переживания.
     - Послушай, - обратился я к нему. - Пойди умойся, а  потом  я  заберу
тебя на пиццу в один кабачок. Это, конечно, не  ресторан  "Четыре  Времени
Года", но что-то теплое в желудке тебе наверняка нужно.
     Уолтер проглотил виски, закашлялся и беспокойно огляделся.
     - Ее уже сейчас нет, верно? - спросил он. Его глаза были вытаращены и
белки их были кровавы.
     - В чем же дело?
     - Я видел ее, - заявил он, схватив меня за кисть руки. Вблизи от него
несло застарелым потом и мочой, из его рта воняло. Я еле мог поверить, что
это тот самый лощеный Уолтер, кривившийся  на  меня,  когда  задники  моих
туфель не были вычищены.
     - После твоего ухода явилась она и говорила со мной. Я думал,  что  я
сплю. Потом я подумал, что, может, вообще  ничего  не  было,  что  она  не
умирала, что это был только сон. Но она была здесь, в этой комнате, и  она
говорила со мной.
     - Кто тут был? О чем ты говоришь?
     - Констанс, - настаивал он. - Констанс была тут. Я сидел у камина,  а
она говорила со мной. Она стояла точно там, за этим креслом. Она улыбалась
мне.
     Я почувствовал холодный укол страха. Уже не было сомнений,  что  мощь
Миктантекутли растет и распространяется все дальше. Если демон мог выслать
дух Констанс в Дедхэм, то он скоро подчинит своей  власти  половину  штата
Массачусетс, а ведь он все еще находится на дне моря в медном ящике.
     - Уолтер, - сказал я, стараясь поддерживать утешающий тон. -  Уолтер,
у тебя нет никаких причин для беспокойства.
     - Но она говорила, что хочет быть со мной. Она говорила, что я должен
к ней прийти. Она молила меня, чтобы я убил  себя,  потому  что  тогда  мы
снова будем вместе. Она молила меня, Джон. Перережь  себе  горло,  Уолтер,
просила она. В кухне есть острый  нож,  ты  даже  не  почувствуешь  этого,
говорила она. Перережь себе горло как можно глубже и присоединись ко  мне,
говорила она.
     Уолтер дрожал так сильно, что я должен был поддерживать его за плечи,
чтобы он успокоился.
     - Уолтер, - уговаривал я. - Это не Констанс  говорила  с  тобой.  Это
была не настоящая Констанс, так же, как и Джейн, которая ее убила, не была
настоящей Джейн. Ты видел что-то, что выглядело как Констанс, но это  дух,
заключенный в корпусе "Дэвида Дарка", управлял этим призраком и говорил ее
ртом. Этот дух питается человеческими жизнями  и  человеческими  сердцами,
Уолтер. Он уже забрал жизнь Джейн и Констанс; теперь он  хочет  забрать  и
тебя.
     Уолтер, казалось, не понимал. Он бестолково смотрел  на  меня,  кидая
взгляды по сторонам в наивысшем беспокойстве.
     - Не Констанс? Что  это  значит?  У  нее  было  лицо  Констанс,  вид,
голос... Как возможно, чтобы она была не Констанс?
     - Это было только ее изображение, так, как  в  кино.  Ведь  когда  ты
видишь в кино Фэй Данауэй, то ее изображение имеет лицо  Фэй  Данауэй,  ее
голос и так далее, но ты хорошо знаешь, что ты видишь совсем не  настоящую
Фэй Данауэй.
     - Фэй Данауэй? - повторил сбитый с толка Уолтер. Он явно был  выведен
из равновесия. Сейчас он нуждался прежде всего в покое, еде и отдыхе, а не
в длинных дискуссиях о сверхъестественных явлениях.
     - Идем, - сказал я. - Пойдем  перекурим.  Но  сначала  переоденься  и
прими душ. Как думаешь, справишься сам? Тебе будет хорошо.
     Вверху, в большой бело-голубой спальне Уолтера  я  вытащил  для  него
чистое белье, штаны, теплый свитер и твидовый плащ. Уолтер выглядел  очень
хрупко и бледно, когда вышел из ванной, но  по  крайней  мере  он  немного
успокаивался, а душ и бритье его даже немного освежили.
     - Честно говоря, не люблю пиццу, - признался он. - Здесь, неподалеку,
на Милтон Роуд, есть небольшой ресторанчик, где подают великолепную мясную
запеканку  с  устрицами.  Ресторанчик  называется  "Диккенс".   Напоминает
английское кафе.
     - Ну, раз у тебя появилась охота на мясную запеканку с устрицами,  то
это значит, что тебе уже лучше, -  заявил  я.  Уолтер  поддакнул,  вытирая
волосы полотенцем.
     Ресторанчик "Диккенс" великолепно годился для интимного обеда вдвоем.
В нем были небольшие отгороженные номера и отшлифованные сосновые столы, а
освещение имитировало газовые фонари. Мы заказали суп из зеленого  горошка
"Слава Лендона", одну запеканку с устрицами "Тауэр Бридж" и пиво "Гиннесс"
для прополаскивания горла. Уолтер ел молча почти десять минут. Наконец  он
отложил ложку и облегченно посмотрел на меня.
     - Не могу выразить, как  я  рад,  что  ты  пришел,  -  сказал  он.  -
Собственно, ты спас мне жизнь.
     - Я и пришел между прочим по этой причине, - ответил я. - Я как раз и
хотел поговорить с тобой о спасении жизни.
     Уолтер отломал кусочек пшеничного хлеба и помазал его маслом.
     - Все еще пробуешь собрать деньги на ваше спасательное предприятие?
     - Да.
     - Не сердись, Джон, но я подумал все дело  и  в  дальнейшем  не  вижу
возможности, чтобы вытащить столько денег у людей,  которые  доверили  мне
свои капиталы, желая их обеспечить. Эти люди не ищут большой прибыли,  это
осторожные, подозрительные отцы семей, вкладывающие деньги в  долгосрочные
инвестиции.
     - Послушай меня внимательно, Уолтер, - сказал я. Два дня назад  Джейн
снова пришла ко мне ночью. На этот раз она вообще не выглядела  призраком.
Она была реальна и материальна, совсем как будто живая. Она  сказала,  что
сила, заключенная в этом корпусе, демон или что-то еще,  может  возвращать
жизнь людям, которые недавно умерли и которые все еще блуждают  по  стране
мертвых, как она ее называла. Это наверно что-то вроде чистилища.
     - О чем это ты говорила? - спросил Уолтер.
     - Очень просто: этот демон предложил мне три  жизни  взамен  за  свою
свободу. Если я помогу освободить его со дна океана и прослежу,  чтобы  он
не попал ни в руки мистера Эвелита, или кого-то  из  Музея  Пибоди,  то  я
верну себе Джейн, нашего сына и Констанс.
     - Констанс? Ты говоришь серьезно?
     - Ты думаешь, что я шучу? Успокойся, Уолтер, ты же меня  уже  знаешь.
Этот демон обещал, что отдаст мне Джейн  и  нашего  ребенка,  и  Констанс,
вернет их к жизни целыми и здоровыми, как будто ничего не случилось.
     - Я просто не могу в подобное поверить, - заявил Уолтер.
     - Во что ты не веришь,  но  всем  чертям?  Ты  же  видел,  как  Джейн
кувыркалась в воздухе. Ты же видел, как твоя собственная жена  ослепла  от
холода в моем саду. Ты же верил мне до этого, когда  я  рассказал  тебе  о
Джейн. Почему же ты теперь не можешь мне поверить?
     Уолтер  отложил  кусок  хлеба  и  с  несчастной   миной   пережевывал
откушенный кусок.
     - Потому что это слишком красиво, чтобы быть правдой, - признался он.
- Чудес же просто  не  бывает.  По  крайней  мере,  я  не  должен  на  это
надеяться.
     - Только подумай, - настаивал я. - Ты  не  должен  сегодня  принимать
решения. Освобождение демона может быть немного рискованным, судя по тому,
как он вел себя в семнадцатом веке. Но с другой стороны,  у  людей  сейчас
далеко не так много предрассудков, как раньше, поэтому я не допускаю,  что
их демон будет в состоянии вызывать такое  могучее  влияние,  как  в  1690
году. Согласно мистеру Эвелиту, демон тогда буквально  вытворил  так,  что
небо потемнело и на много дней наступила непрерывная ночь. Я не могу  себе
представить чего-то подобного сейчас.
     Уолтер медленно принял суп. Потом он сказал:
     - Он на самом деле обещал, что отдаст мне Констанс? Не слепую?  Целую
и здоровую?
     - Да, - ответил я.
     - Если бы я ее вернул... - выдавил он, медленно поворачивая  головой.
- Надо бы тогда так, как будто этот кошмар вообще не случился.
     - Вот именно.
     - Но как он это сделает? Каким чудом?
     Я пожал плечами.
     - Насколько мне известно,  Миктантекутли  является  верховным  судьей
умерших, по крайней мере, в  обеих  Америках.  На  других  континентах  он
появляется, вероятно, в ином виде.
     - Тогда, что было с мертвыми все это время, когда он был заключен  на
дне моря?
     -  Откуда  же  мне  знать?  Наверно,   они   сразу   отправлялись   в
окончательное место  предназначения.  Им  не  нужно  было  спасаться,  что
Миктантекутли использует их, чтобы получить больше крови,  больше  сердец,
больше  проклятых   душ.   Старый   Эвелит   твердит,   что   все   другие
сверхъестественные существа, добрые или злые, избегают  Миктантекутли.  Он
абсолютный пария, злобный и испорченный до мозга костей,  плюющий  на  все
законы неба и ада.
     Но он, однако, настолько могуч, что не был заперт в медный ящик и  не
затоплен в заливе Салем.
     - Так он на самом деле может воскресить Джейн и Констанс?
     - Так он говорит. А судя по его уже свершенным  достижениям,  у  меня
нет никаких оснований в этом сомневаться. Ты представляешь  себе,  сколько
психической энергии требует одно перенесение изображения Констанс  в  твой
дом? Никто на свете не сможет сделать такое, вернее, ни один человек.
     Уолтер надолго задумался. Потом, наконец, он спросил:
     - А что об этом говорят твои дружки из Музея Пибоди? Наверняка же они
этим не очень восхищены.
     - Они об этом ничегошеньки не знают. Я ничего им не сказал.
     - Считаешь, что это рассудительно?
     - Не очень. Но речь идет не о рассудке, Уолтер. Дело в том, что ты  и
я, мы оба желаем вернуть наших умерших жен. Не напрасно, конечно же. И  не
исключено, что мы подвергнем других людей опасности,  хотя  я  сомневаюсь,
будет ли она меньше,  если  вместо  освобождения  демона  мы  оставим  его
взаперти. Мы оба должны посмотреть правде в глаза: мы имеем дело с древней
и непонятной мощью, которая  руководит  самим  процессом  смерти.  Владыка
страны мертвых, как его  называют.  Он  и  так  собирается  вновь  принять
правление, хотим мы этого или нет. Если мы его оставим на дне,  то  медный
ящик в конце  концов  корродирует  до  такой  степени,  что  демон  сможет
освободиться без чьей бы ни было помощи. Если мы его оставим  на  дне,  то
медный ящик в конце концов корродирует до такой степени, что демон  сможет
освободиться без чьей бы то ни было помощи.  Если  же  мы  вытащим  его  и
оставим в музее или отошлем в старому Эвелиту, то кто знает, как долго  те
будут в состоянии удерживать его. Даже Дэвид Дарк не смог этого сделать, а
ведь именно он и ввез демона в Салем. Так вот, с любой  точки  зрения  все
выглядит, как безвыходное положение... Так вот, поэтому, я  считаю,  чтобы
мы оба по крайней мере вернули себе Джейн и Констанс.
     Я был крайне доволен тем, что никто мной, кроме  Уолтера,  не  слышал
этой мерзкой аргументации. В ней не  хватало  логики,  в  ней  не  хватало
фактов, а прежде всего не хватало морали. Я не  имел  понятия,  сможет  ли
справиться с демоном старый Эвелит, по словам Энн он уже выдумал  какой-то
план, в котором должны были  участвовать  Квамус,  Энид  и  другие  ведьмы
Салема. Я не знал также, действительно ли повергся коррозии медный ящик. И
это самое худшее, я  не  знал,  какое  ужасное  влияние  может  произвести
Миктантекутли на живых и  умерших,  когда  Уолтер  и  я  выпустим  его  на
свободу.
     Я подумал о самом Дэвиде Дарке, который буквально взорвался  в  своем
доме. Я подумал о Чарли Манци, раздавленном  скрежещущими  надгробиями.  Я
подумал о помощи. Я подумал о миссис Саймонс, напрасно взывающей о помощи.
Я  подумал  также  и  о  Джейн,  улыбающейся,  пышнобедрой  и   дьявольски
сексапильной, такой реальной, и все же нереальной  умершей  жене,  которая
восстала из гроба. Все  эти  изображения  перепутывались  в  моей  голове,
вызывая страх, недоверие, угнетенность, апатию и чувство ужаса. Но у  меня
оставалась единственная надежда, за которую я  уцепился  изо  всех  сил  с
безрассудным упорством. Единственная  надежда,  благодаря  которой  я  мог
победить в себе  голый  страх  перед  оживленными  трупами  Миктантекутли,
детьми проклятого демона, и  перед  ужасной  опасностью,  грозящей  нашему
миру, когда будет освобождено древнее зло. Это была надежда на то,  что  я
снова увижу Джейн, что снова буду  держать  в  руках  ее  роскошное  тело,
наперекор всем приговорам судьбы и человеческого предназначения, наперекор
всякой логике. Это была надежда, от которой я никогда не  мог  отказаться,
невзирая ни на какие последствия. Миктантекутли хорошо знал это  и  именно
потому-то и был демоном.
     - Я все еще не имею понятия, как из  этого  сделать  пакет  акций,  -
внезапно заговорил Уолтер.
     - Это будет не так уж и трудно,  -  утешил  я  его.  -  Покажи  своим
клиентам фотоснимки "Вазы" и "Мэри Роуз".  Скажи  им,  что  это  чертовски
престижное предприятие. А потом еще объясни, что спасенный  корабль  будет
выставлен   на   публичное   зрелище,   вероятнее   всего,   как   главная
привлекательность  в  специально  проектируемом  парке  для   отдыха.   Не
преувеличивай, Уолтер, пять или шесть миллионов это  не  такая  и  большая
сумма. Именно столько стоит дерьмовенький фильм, - буркнул с  достоинством
Уолтер.
     - Послушай, - сказал я серьезно. - Ты хочешь  вернуть  себе  Констанс
или нет?
     Кельнерша поставила перед  Уолтером  запеканку  с  устрицами.  Уолтер
начал производить в тарелке раскопки  вилкой  так,  как  будто  неожиданно
потерял всякий аппетит.
     - Вы можете взять и  салат,  если  хотите,  -  сказала  кельнерша.  -
Дополнительно платить не нужно.
     - Спасибо, - буркнул Уолтер.  Он  посмотрел  на  меня  над  столом  с
усталостью и мукой.
     - А если из этого ничего не выйдет? - спросил он. - Если  это  только
сон, иллюзии? Я похороню свою карьеру и не верну Констанс.
     - А если ты ничего не сделаешь, - ответил я, - то  остаток  жизни  ты
будешь говорить себе: "Я мог вернуть Констанс, но я  очень  боялся,  чтобы
рискнуть".
     Уолтер прорезал шкурку на запеканке, и изнутри вырвался  пар.  Он  ел
молча, явно не обращал внимания на вкус, и был настолько голоден, что съел
все на тарелке. Он допил вино и затем громко застучал пальцами по столу.
     - Пять или шесть миллионов, так?
     - Примерно столько.
     - Можешь мне дать точную смету расходов?
     - Конечно.
     Он вытер губы салфеткой.
     - Сам не знаю, куда я лезу, - заявил он. - Но я могу, по крайней мере
с частью пойти на дно.
     - Помни о Констанс, - напомнил я ему.
     - Помню, - ответил он. - Именно это меня и беспокоит.



                                    28

     Доктор Розен запарковал свой Мерседес 350 у клиники