не  фиксировались.  Продолжая
продвигаться на минимальном режиме, три машины углубились в самое сердце
распределительного комплекса, следуя по извилистому ущелью. Все замерли,
когда громоздкий грузовой "скат" с грохотом проехал мимо них. Это был не
военный транспорт, на его  борту  не  было  сенсоров,  а  экипаж  твердо
следовал к назначенной цели, а не смотрел  по  сторонам,  поэтому  кучка
захватчиков осталась незамеченной.
   В том месте, где ущелье  резко  поворачивало  на  запад,  оно  слегка
расширялось, окаймленное  крутым  берегом  с  одной  стороны  и  полосой
вязкого грядного песка с другой. Там они  выгрузились  из  своих  машин.
Турмаст больше других возражал  против  необходимости  оставить  тяжелое
вооружение, сложенное на "скате". Все двигатели  были  выключены,  когда
солдаты собрались снаружи под дождем.
   - Помните, - предупредил их унифер; забрало его каски  было  поднято,
подставляя лицо дождю, - с этого момента вы должны  попытаться  походить
на  людей,  ходить,  как  люди,  думать,  как  люди.  -  Солдаты  нервно
засмеялись, еще не подозревая, что их призывают походить на самих  себя.
Растущая ирония грозила вывести Раньи из равновесия.
   - Что произойдет, если нас засекут?
   Он всмотрелся в Веенна сквозь проливной дождь.
   - Мы - военный отряд и собираемся захватить намеченные позиции. Никто
не выстрелит, никто не сделает враждебного жеста, пока я не дам знак.  Я
урегулирую любой конфликт без помощи переводчика. Турмаст стоял рядом  с
ним. Совсем близко.
   - Я не знал,  что  ты  говоришь  на  языке  людей,  Раньи.  -  Ливень
приглушал его слова. - Когда ты успел его выучить?
   - А чем, ты думал, я занимался все это  время,  когда  ни  с  кем  не
разговаривал? Ты еще многого обо мне не знаешь,  Турм.  Не  удивительно,
если ты и о себе так же мало знаешь. - Он вышел на дождь, оставив своего
друга и подчиненного задумчиво смотреть ему вслед.
   Разведчики из "летунов" стали карабкаться по северной стороне ущелья,
на мгновение исчезли, потом возвратились доложить, что на земные  вокруг
ближайшей силовой установки были разбиты клумбы, прогулочные  дорожки  и
фонтаны согласно типичному для вейсов дизайну. Разбившись на двойки,  за
разведчиками  последовал  и  остальной  отряд.  Огни  зданий  и  стоящих
неподалеку установок едва освещали шеренгу нелепых фигур, шлепающих  под
дождем в грязи.
   За   несколькими   незначительными   исключениями   двери   в   любом
цивилизованном мире были одинаковыми.  Как  они  и  ожидали,  под  таким
ливнем никакой охраны не было видно. Маленький фонарь под  крышей  слабо
освещал площадку внизу. Пока отряд сливался с темнотой, Раньи попробовал
дверь. Та легко открылась.
   Освещение внутри было намного ярче,  чем  ему  хотелось  бы,  но  они
ничего  не  выиграли  бы,  пытаясь  проникнуть  в  другое  здание.   Они
находились на какой-то релейной подстанции.  Вокруг  них  мирно  жужжали
массивные агрегаты, равнодушные к бушующему снаружи конфликту, продолжая
передавать выработанную  энергию  городам  далеко  на  юге.  Источниками
освещения были световые полосы на потолке, стенах, полу. Те, что были на
полу, несли в себе цветовой код.
   Пробормотав приказание  Турмасту,  он  подождал,  пока  все  окажутся
внутри станции. Когда Веенн захлопнул дверь  за  последним  солдатом,  в
коридоре прямо перед ним появились двое массудов. Одна из них держала  в
руках блокнот, а ее спутник считывал показания с приборных  панелей.  Он
что-то пробурчал, перейдя к  следующей  машине,  и  замер,  встретившись
взглядом с глазами Раньи. Одна рука с  длинными  пальцами  потянулась  к
оружию на поясе.
   - Не делайте это! - язык массудов, на котором  заговорил  Раньи,  был
ломаный,  неуверенный,  и   он   поспешил   присоединить   "переводчик",
встроенный в его  шлемофон,  приближаясь  к  паре.  -  Мы  здесь,  чтобы
поговорить, а не сражаться. - Оглянувшись на своих  солдат,  он  добавил
напряженным шепотом.
   - Попытайтесь расслабиться и выглядеть равнодушными.
   Кошачьи глаза массуда расширились, когда фигура в полевом  снаряжении
медленно стала приближаться. Женщина стояла неподвижно, все  еще  сжимая
записную книжку. Раньи чувствовал, как глаза его сотоварищей сверлят ему
спину, слышал их растерянное перешептывание, они удивлялись, гадая,  что
это задумал их унифер. Но они  подчинялись  его  приказам  и  продолжали
стоять, опустив оружие.
   Он остановился на расстоянии вытянутой руки  от  высокой,  худощавой,
покрытой серым мехом фигуры. Вертикальные зрачки расширялись и сужались.
Короткие ушки торчком ловили каждый звук. Усики бешено подергивались.
   Массуд явно был в замешательстве.
   - Мы не враги, - заверил его Раньи.
   Прибор слегка пискнул.
   - Но ты - ашреган, - донеслось до него.
   - Это не важно. Я говорю правду.
   Он  ожидал  дальнейшего  спора,  как  бы  убедить  их  до  того,  как
кто-нибудь  из  его  отряда  не  выступит  вперед  с  оружием  наготове,
посмотреть что к чему.
   Вместо этого подергивание усиков массуда прекратилось, и  он  заметно
расслабился.
   - Я верю тебе.
   - Да, - добавила его спутница с совершенно неожиданной горячностью. -
Мы верим тебе.
   Должно быть, в отчаянии начинаешь верить всему, подумал он про  себя,
озадаченный, но с огромным облегчением.
   - Почему бы вам не предупредить свое начальство о нашем прибытии?
   Скажите им, здесь  находится  вооруженный  отряд  ашреганов,  готовых
сдаться.
   Мы подождем вашего возвращения.
   - Хорошая  мысль,  -  двое  техников  повернулись  и  ушли.  -  Раньи
подождал,  пока  они  не  отойдут  подальше,  и  вернулся  к  своим.  Их
напряжение ясно ощущалось.
   - Что происходит? - Турмаст был  не  единственным,  кто  хотел  знать
ответ. За забралом виднелось вопросительное  лицо  Сагио.  -  Почему  ты
позволил им уйти?
   - Что ты ему сказал? Они не казались обеспокоенными, - спросил Веенн.
   Возвращаясь к сотоварищам, Раньи обдумывал ответ.
   -  Я  сказал  им,  что  мы  специальный  отряд,  замаскированный  под
ашреганов.
   - И они поверили? - Турмаст больше чем сомневался.
   - Вы же видели, - сказал Сагио. - Они просто повернулись и ушли.  Без
страха, без паники. Словно мы союзники.
   Субунифер не был убежден, но ничего  не  мог  возразить.  Он  не  был
подготовлен к такому сценарию.
   - Теперь что? - пробурчал он.
   - Идем вперед, конечно, - Раньи повернулся и пошел. Несколько солдат,
переглянувшись, последовали за ним.
   Они прошли почти всю станцию, когда Веенн сделал знак остановиться.
   Отрядом овладело напряжение, они заметили впереди какое-то движение.
   - Что-то здесь не то, - Турмаст схватился  за  свое  оружие,  ожидая,
когда сенсоры в его шлемофоне и забрале дадут объяснение тому,  чего  он
не мог рассмотреть.
   - Все как надо, - тихо произнес Раньи.
   - Вот они! - воскликнул удивленный  солдат,  поднимая  оружие.  Раньи
бросился к нему, повысив голос.
   - Я сказал не стрелять! - На обращенных к нему  лицах  было  написано
замешательство и даже подозрение. Сагио тоже  был  среди  них.  Когда  в
головы закралась мысль о неподчинении было уже поздно: их со всех сторон
окружили вооруженные массуды. Охваченные беспрецедентным и  необъяснимым
спокойствием, захватчики и защитники смотрели друг на друга.
   -  Странно,  -  Турмаст  пристально  посмотрел  на  своего  друга   и
начальника. - Почему они не стали стрелять?
   Чувствуя себя более уязвленным, чем когда-либо,  и  не  без  причины,
Раньи обратился к солдатам:
   - Опустите оружие, - он  посмотрел  в  сторону  Турмаста.  -  Они  не
стреляли, потому что я сказал им, что мы сдаемся.
   - Мы что делаем?! - выпалил Веенн.
   - Сдаемся, - он пробежал глазами по  отряду,  пытаясь  отыскать  хоть
одно непокорное оружие, способное превратить его планы  в  хаос.  -  Это
приказ. Вы должны подчиниться...  сейчас.  Если  у  вас  есть  сомнения,
обратите внимание - мы в меньшинстве.
   Кто-то громко проворчал:
   - Предатель!
   Раньи не удалось рассмотреть говорившего:
   - Я не предатель, и вы это увидите. Я знаю, что делаю, и объясню  вам
так, чтобы вы поняли.
   - Что здесь объяснять? - Смирившийся Турмаст медленно  опустил  ружье
на пол. - Мне и так все ясно. - В его  тоне  не  было  никаких  иллюзий.
Раньи подошел к нему.
   - Я знаю, что  ты  думаешь,  Турм,  но  ты  действуешь  под  влиянием
множества ошибочных предположений. Турмаст отвел взгляд.
   - Неужели? Каких "ошибочных предположений". Например, что  мы  должны
по-прежнему прислушиваться к тебе?
   Вокруг них обескураженные, рассерженные солдаты с Коссуута продолжали
складывать оружие под пристальным наблюдением массудов. Раньи сдержался.
   - Как тебе для начала тот факт, что ты происходишь не от ашреганов, а
от людей.
   Выражение лица Турмаста еще больше омрачилось.
   - Сначала я думал, что ты предатель и трус, но сейчас  я  понял,  что
ошибался. Ты - всего лишь сумасшедший.
   - Тебя удивило бы, сколько раз  я  желал,  чтобы  все  оказалось  так
просто, - он повернулся и возвысил  свой  голос.  -  Послушайте!  Мы  не
ашреганы, которых видоизменили внешне и научили сражаться, по-людски.  -
Мы - люди, которым внушали мысль о том, что они ашреганы. Я уверен,  что
временами вы все замечали сходство с людьми нашего физического  развития
и боевого духа.
   - Что это за ерунда? - Эта короткая речь никоим  образом  не  убедила
Турмаста ни в правоте его друга, ни в его нормальности.
   - Все это нам объясняли еще в детстве. Такие качества - это как  дары
от Учителей, данные нам, чтобы мы могли лучше защищать Назначение.
   - Они не наделяли нас, а наоборот украли наше первородство.  -  Мы  -
люди. Ашреганов невозможно "видоизменить", чтобы сделать то, что с  нами
сделали. Вся наша жизнь - ложь. Ваша, моя, моего  брата...  -  Полностью
подавленный, Сагио во все глаза смотрел на своего сумасшедшего брата.  -
Всех нас. - Когда-то мы все были человеческими детьми  или,  по  крайней
мере, эмбрионами. Нас похитили, украли  у  наших  родителей  и  изменили
хирургически и генетически ради служения целям Амплитура. Они  поместили
нас в ашреганские семьи, дали нам ашреганские  родословные,  воспитывали
нас в духе воинов,  а  когда  удовлетворятся  нашими  показателями,  они
уберут нас с поля боя... - Он остановился, чтобы набрать воздуха. -  Для
разведения. Чтобы мы передали наши свойства,  которые  они  развивали  в
нас, - нашему неведомому потомству.
   - Вы забыли об одном, - сказала одна из женщин-солдат, избавляясь  от
оружия. - Я сама чувствовала Учителей в своей голове. Большинство из нас
их чувствовали. Если бы мы были людьми, что-нибудь в нас  сопротивлялось
бы такому контакту с Учителями. Этот факт широко известен.
   - Верно, - ответил Раньи, - но не так широко известно, что  амплитуры
вставили в наш мозг специальные нейтрализующие цепи. - Он похлопал  себя
по лбу. - Здесь. Каким-то никем еще до конца не  познанным  образом  они
сводят на нет механизм в  человеческой  нервной  системе,  оборонительно
реагирующей  на  попытки  прощупывания  амплитурами.  Они  помогают  нам
воспринимать их ментальные "предложения". - Массудские солдаты,  как  он
обратил внимание, слушали его с тем же вниманием, как  и  его  друзья  с
Коссуута.
   - Почему мы должны тебе верить? - безо всякой видимой  причины  Веенн
заколебался. - Почему мы должны верить твоим словам?
   - Потому что я видел  эти  цепи  внутри  собственного  черепа,  -  он
сглотнул. - Многие из вас слышали историю  моего  чудесного  спасения  с
Эйрросада. Все это ложь. Я не бродил месяцами в джунглях. Напротив, меня
схватили и перенесли в мир, названный Омафил, где  гивистамские  хирурги
удалили  связующие  звенья  между  цепями  амплитуров  и  моим   мозгом.
Освободившись,  снова  став  человеком  на  Эйрросаде,  я  увидел,   как
разработки Амплитура были использованы,  чтобы  манипулировать  вами.  Я
видел  это,   потому   что   во   мне   было   восстановлено   свободное
волеизъявление,  а  может,  и  биологическая  защита,  общая  для   всех
естественно рожденных человеческих существ.
   - Эта мысль была мне противна,  она  раздражала  и  сердила  меня.  Я
решился донести правду до как можно большего  числа  моих  товарищей  по
несчастью. До того как нас сюда  заслали,  я  не  знал,  что  делать.  Я
понимал, что как только начну вам все это объяснять, вы примите меня  за
сумасшедшего и передадите психологам,  а  они  в  свою  очередь  вызовут
Амплитур. А это,  вероятнее  всего,  будет  концом  для  меня,  как  для
свободно мыслящей,  независимой  личности.  Я  понимаю,  что  вы  сейчас
ощущаете, что думаете. Понимаю, потому что  так  же  протестовал  против
этой мысли, как вы в эту минуту.
   - Они и правда с  тобой  что-то  сотворили,  -  печально  пробормотал
Веенн. - Каким-то образом воздействовали на  твой  рассудок.  Перепутали
все твои мысли.
   Раньи с мрачным видом кивнул.
   - Знаю, что одними словами вас не убедишь, потому что они  даже  меня
не убедили. Вам  необходимо  самим  увидеть  результаты  сканирования  и
остальные доказательства.

Глава 20

   Под наблюдением серых кошачьих  глаз  группы  настороженных  и  очень
озадаченных    массудов    обезоруженных    диверсантов    вывели     из
распределительной  станции.  Снаружи   дождь   почти   перестал.   Отряд
гивистамов и массудов собрался на краю оврага, где люди  Раньи  оставили
свой транспорт.
   - Внешность бывает обманчива, - сказал кто-то из группы.
   Раньи был готов к любому возражению, потому  что  не  так  давно  сам
сомневался.
   - Верно, но не хирургическая операция. Не жду, что кто-нибудь из  вас
поверит мне или поймет до тех пор, пока вы не пройдете  через  такую  же
операцию, что и  я,  пока  остальные  будут  наблюдать.  Вы  не  сможете
отрицать очевидное, скрытое в ваших  собственных  головах.  Турмаст  шел
мрачный и задумчивый.
   - Значит, кто-то должен добровольно лечь  на  операционный  стол?  На
вражеский операционный стол.
   - Ты должен перестать думать о людях, как о врагах. Враги - не мы, мы
- это они. Я знаю что каждому из вас потребуется  много  времени,  чтобы
привыкнуть к этому.
   - Наш унифер, - пробормотал Веенн, - мастер коротко выражаться.
   - Я понимаю, как это трудно. Вам придется отбросить все, что, как  вы
считаете, вы знали, думали или чувствовали. Но это должно быть  сделано.
Вам будет легче, чем мне, потому  что  вы  можете  рассчитывать  на  мою
помощь.
   У меня же были только гивистамы и люди.
   Они вошли в огромное угловатое здание, по всему  периметру  покрытому
листами  темного  тонированного  стекла,  поблескивающего   при   свисте
дорожных полосок.
   - Эта операция рискованная? - настаивал Турмаст.
   - Меня предупреждали. Я не буду вас обманывать. Но какой  бы  опасной
она ни была, рано или поздно всем предстоит через нее пройти.
   - А как же это? - одна из солдат-женщин сняла ненужный теперь шлем  и
провела пальцами по своему гребневатому черепу.
   - Еще одна выдумка амплитуров, - заверил ее  Раньи.  -  Равно  как  и
размер ваших глазниц, длина ваших пальцев и другие физические  различия.
С   помощью    соответствующих    инструментов    доказательства    ясно
просматриваются, и  все  может  быть  исправлено.  -  Он  дотронулся  до
кальцинированного нароста над своим вросшим правым ухом. - Это - протез.
Я уже видел себя человеком.
   - Я не дам себя оперировать ни гивистаму, ни  человеку,  -  пробурчал
кто-то из центра группы. Сердитое перешептывание показало, что он был не
одинок.
   - А я согласен, - неожиданно прозвучал чей-то голос.
   Раньи вгляделся в толпу и встретился взглядом со своим братом.
   - Ты никогда не обманывал меня, Раньи, - Сагио окинул взглядом  своих
соратников, многие из  которых  были  друзьями  детства.  -  Если  Раньи
говорит, что это правда, тогда я верю ему.
   - Сагио, это не должен быть ты. Мы можем...
   - В чем дело,  унифер?  -  воинственно  настроенная  молодая  женщина
протиснулась сквозь толпу. - Боишься пустить под нож собственную плоть и
кровь?
   - Да, - осуждающе сказал кто-то. - Не хочешь еще больше "очеловечить"
его?
   - Разве ты не видишь? - обратился Сагио к своему брату. - Это  должен
быть я. Если мне не сделают операцию, ее не сделают никому. Раньи  хотел
было возразить, но промолчал. Безусловно, его брат прав.
   Сагио был умнее, чем он думал.
   Турмаст дружески обнял своего начальника за плечи.
   - Мы все будем внимательно наблюдать, когда гивистамы вскроют  твоего
брата, Раньи. И хорошо бы им найти что-нибудь. Иначе, неважно,  где  они
будут держать нас,  как  обращаться  или  что  делать  с  нами,  в  один
прекрасный день мы отыщем тебя и убьем. - Он на минуту сжал плечо  Раньи
и убрал руку. Ответ прозвучал со стальной холодностью.
   - Если ничего не найдут, тебе не  стоит  беспокоиться  на  мой  счет,
Турм, потому что я сам позабочусь о себе.
   Субунифер что-то буркнул себе под нос. Говорить больше было не о чем.
   Они вполне поняли друг друга.
   Этот разговор был лишним. Раньи знал, что  хирурги  Гивистама  найдут
установленные амплитурами цепи внутри черепа его брата, так же, как и  в
его голове. Иначе это будет означать, что ему солгали,  что  его  самого
жестоко и безжалостно обманули.
   Он отказывался принимать это всерьез. Еще она  попытка  изменить  его
личность положит конец  его  жизни  не  хуже,  чем  это  сможет  сделать
Турмаст. В конце коридора колонна свернула налево.  Двустворчатые  двери
распахнулись  и  их  ввели  в  комнату  с  высокими  потолками,  набитую
инструментами.
   Офицер-массуд, командовавший  ими,  исчез  и  через  несколько  минут
появился в компании заспанного человека. Его взлохмаченные рыжие  волосы
разбудили у Раньи давно дремавшие воспоминания.
   - Что такое, черт возьми?
   Раньи подошел к нему. Он был выше, чем  мужчина,  но  ниже  стоявшего
неподалеку вооруженного массуда.
   - Сэр, меня зовут Раньи-аар. Хотя я и не ашреган, а такой же человек,
как и вы. И мои спутники тоже.
   - Можете не объяснять, - продрав глаза, человек потер  подбородок.  -
Чем-то вы напоминаете человека, чем-то ашрегана. Мы слышали о таких, как
вы.
   - Это результат биоинженерии Амплитура, произведенной на человеческих
младенцах и эмбрионах, - объяснил Раньи.
   - Звучит не правдоподобно. Чего вы ожидаете от меня? - стоящий  рядом
унифер-массуд наморщил нос в таком обилии странных запахов.
   -  Свяжитесь  с  вашим  военным  советом.  Свяжитесь  с  центральными
медицинскими  учреждениями  на  Омафиле  в  системе  Юла,  и   если   он
по-прежнему там, спросите гивистама Первого-по-Хирургии. Я не так  давно
побывал там. Они вам  все  расскажут  обо  мне,  -  обессиливший,  Раньи
опустился на пол на дрожащих ногах. - Собственно  говоря,  они  испытают
облегчение, услышав обо мне.
   Человек обменялся взглядами с массудом, который  задрал  губу  вместо
ответа.
   - Допустим, я смогу связаться с ними, что я должен сказать?
   -  Скажите  Первому-по-Хирургии,  пусть  прибудет  со  всеми   самыми
квалифицированными хирургами, которых может предоставить Узор.  Скажите,
что здесь их ждет полно работы.
   Глаза человека сузились.
   - В настоящий момент на нас оказывают серьезное  давление  оставшиеся
ваши друзья. Как вы, безусловно  знаете,  местное  население  совершенно
бессильно перед вооруженным вторжением. Потому мы, временные иммигранты,
пытаемся  спасти  их  мир.  И  сейчас  только  это  волнует  меня.   Для
медицинского съезда здесь не место. И вы ожидаете, что я займу  релейное
время глубинного космоса ради того, что какому-то полуашреганскому психу
понадобилась консультация врача?
   Раньи поднял на него усталый взгляд:
   - Если вы этого не сделаете, могу гарантировать, что  все  оставшееся
время вашей военной карьеры вы будете строить санаторные  учреждения  на
вашей лишенной атмосфере Луне.
   Массуд наклонился вперед и прошептал на ломаном ашреганском:
   - Подумай, они были вооружены,