Нужен  ведь  им  кто-то,
способный держать  суда  в  порядке,  а  он  еще,  может  быть,  придумает
кое-какие усовершенствования.
   Леон тут же отбросил розовую мечту, не тратя времени на  обсуждение  ее
очевидной нелепости, и пошел вдоль  полосы  пены,  отмечавшей  место,  где
волны, набегавшие на берег, лишались последних сил.  Под  ногами  хрустели
остатки живых существ, рожденных этим молодым океаном, - раковины и щитки,
какими, возможно, были усеяны миллиард лет назад берега земных морей.  Вот
эту, например, туго закрученную известковую  спираль  он  почти  наверняка
видел в каком-то музее. А почему бы и нет: природа бесконечно повторяла  в
одном мире за другим любую конструкцию, если  она  соответствовала  своему
назначению.
   По  восточной  части  небосклона  быстро  распространялось   желтоватое
сияние. На глазах у Леона ближайшая к планете луна -  Селена  -  поднялась
над горизонтом. Приближалось полнолуние.  С  удивительной  быстротой  диск
Селены выкарабкался из моря, внезапно залив светом весь берег.
   И в этот сияющий миг Леон увидел, что он не один.
   Метрах в пятидесяти дальше по берегу в лодке сидела девушка.  Спиной  к
нему, лицом к морю, видимо, не замечая Леона. Он заколебался: не  хотелось
нарушать ее уединения, к тому же он совсем не знал местных нравов. В такое
время, в таком месте... вероятно, она  ждет  кого-нибудь.  Пожалуй,  самое
правильное и тактичное - потихоньку вернуться в селение.
   Однако было уже поздно. Словно разбуженная новым светом, разлившимся по
берегу, девушка подняла голову и увидела его. С неторопливой  грацией  она
встала в лодке, не выказывая никаких признаков тревоги или досады. Если бы
в свете луны Леон смог разглядеть ее лицо, он с изумлением заметил бы, что
оно озарилось спокойствием осуществившегося желания.
   А ведь всего двадцать часов назад  Лора  возмутилась  бы,  если  бы  ей
сказали, что она станет искать встречи с  совершенно  незнакомым  мужчиной
здесь, на пустынном берегу, да еще в такое время,  когда  все  ее  близкие
спят. Даже и  сейчас  она,  верно,  попыталась  бы  дать  своим  поступкам
разумное объяснение, стала бы  уверять,  что  не  могла  уснуть  и  решила
прогуляться. Но в тайниках души она знала, что это неправда. Весь день  ее
преследовал образ молодого инженера. Его должность и имя  она  выведала  у
друзей, не возбудив, как ей казалось, чрезмерного любопытства.
   Она увидела, как он выходил из дома для гостей, вовсе не по  счастливой
случайности - весь вечер она следила за ним с  крыльца  резиденции  своего
отца на другой стороне улицы. И, конечно же, не везение, а сознательный  и
тщательный расчет привел ее сюда, к этому месту, как  только  она  поняла,
куда направляется Леон.
   Он остановился метрах в трех-четырех. Узнал ли он ее? Догадался ли, что
встреча не случайна? На мгновение смелость  покинула  Лору,  но  отступать
было некуда. А он улыбнулся странной, чуть  асимметричной  улыбкой,  сразу
осветившей лицо и сделавшей его еще моложе, чем он был на самом деле.
   - Хэлло, - сказал он. - Не думал, что встречу кого-нибудь  так  поздно.
Надеюсь, я не помешал вам.
   - Конечно, нет, - ответила Лора, следя, чтобы голос  не  дрогнул  и  не
выдал ее.
   - Я с корабля. Захотелось взглянуть на Талассу, пока я здесь.
   Лицо Лоры омрачилось. Ее внезапная печаль поразила Леона - ведь никакой
причины для этого не было. Но тут память услужливо подсказала ему, что  он
уже видел эту девушку. Он догадался, почему она здесь. Это ведь  та  самая
девушка, которая  улыбнулась  ему,  когда  он  ступил  на  почву  Талассы;
впрочем, нет, это он улыбнулся ей...
   Говорить, казалось, было не о чем. Они смотрели  друг  на  друга  через
лежащую между ними полоску песка и удивлялись чуду,  которое  свело  их  в
бесконечности  времени  и  пространства.  Потом,  словно  сговорясь,   оба
очутились на планшире рыболовного судна, все еще не произнеся ни слова.
   "Безумие, - сказал себе Леон. - Что я тут делаю? Какое  право  имею  я,
странник, прохожий в этом мире, врываться в  жизнь  его  людей?  Я  должен
попросить прощения и уйти, оставить эту девушку берегу и морю.  Все  здесь
по праву рождения принадлежит ей, а не мне".
   Но он не ушел. Яркий диск Селены поднялся над морем  на  целую  ладонь,
когда он спросил наконец, как ее имя.
   - Я - Лора, - ответила она мягким  говорком  островитян,  который  было
приятно слушать, но не всегда легко понять.
   -  А  я  -  Леон  Карелл,  помощник  корабельного  инженера  звездолета
"Магеллан".
   При  этих  словах  на  лице  ее  мелькнула  улыбка,  и  Леон   проникся
уверенностью, что она уже знает его  имя.  То,  что  затем  пришло  ему  в
голову, конечно же, не имело отношения  к  происходившему  с  ним  сейчас:
всего несколько минут  назад  он  чувствовал  себя  смертельно  усталым  и
собирался вернуться, чтобы наконец уснуть. Теперь ему совсем  не  хотелось
спать,  он  был  полон  бодрости  и  как  бы  стоял  на  пороге  неведомых
приключений, исход которых не мог предугадать.
   Однако предугадать  следующий  вопрос  Лоры  было  нетрудно:  "Как  вам
понравилась Таласса?"
   - Дайте мне время  осмотреться,  -  ответил  Леон.  -  Я  видел  только
Палм-Бэй, да и то далеко не весь.
   - Вы останетесь здесь... надолго?
   Пауза была едва заметной, но ухо Леона уловило ее. Значит, этот  вопрос
важен для нее.
   - Толком не знаю, - сказал  он  честно.  -  Зависит  от  того,  сколько
продлится ремонт.
   - А что испортилось?
   - О, мы налетели на какую-то штуку, которая оказалась  чересчур  велика
для нашего защитного экрана, принимающего удары метеоритов. Бум! - и конец
нашему экрану. Так что придется изготовить новый.
   - Думаете, что это можно сделать здесь?
   - Надеемся. Главная трудность - это поднять около миллиона тонн воды  к
"Магеллану".  Хорошо,  что  Таласса  свободно  может   пожертвовать   этим
миллионом тонн.
   - Воды? Непонятно.
   - Вы, конечно, знаете, что звездолет несется со  скоростью,  близкой  к
световой. И все-таки нужны годы и годы, чтобы попасть куда-нибудь, так что
приходится  прибегать  к  гибернации,  предоставляя  управление   кораблем
автопилотам.
   Лора кивнула головой - разумеется, именно таким  образом  и  добирались
сюда ее предки.
   - Скорость не проблема, если б космос был действительно пуст, но это не
так.  Каждую  секунду  полета  корабль  сталкивается  с  тысячами   атомов
водорода, частицами пыли, а иногда и крупными обломками.  При  субсветовой
скорости весь этот космический лом бьет по звездолету с огромной  энергией
и может попросту сжечь его. Поэтому примерно  в  одной  миле  впереди  нас
движется щит, он-то постепенно и  сгорает  вместо  корабля.  Существуют  в
вашем мире зонтики?
   -  Ну  да,  -  протянула  Лора,  озадаченная  этим   непоследовательным
вопросом.
   - Тогда звездолет  можно  сравнить  с  человеком,  который  шагает  под
ливнем, опустив голову и прикрывшись зонтиком.  Дождь  -  это  космическая
пыль в межзвездных пространствах: нашему кораблю не повезло, и он  потерял
зонтик.
   - И вы можете сделать новый из воды?
   -  Да,  это  самый  дешевый  строительный  материал  во  Вселенной.  Мы
замораживаем ее, превращаем в айсберг и посылаем его впереди корабля.  Что
может быть проще?
   Лора не ответила. Мысли ее пошли, видимо, по  новому  пути.  Потом  она
сказала так  тихо  и  невнятно,  что  Леону  пришлось  наклониться,  чтобы
расслышать ее слова, заглушаемые шумом прибоя.
   - И вы покинули Землю сто лет назад?
   - Сто четыре. Разумеется, нам кажется, что  это  было  всего  несколько
недель тому назад, потому что все мы были погружены в глубокий  сон,  пока
автопилот не  разбудил  нас.  Все  колонисты  находятся  еще  в  состоянии
гибернации. Они не знают, что случилось с кораблем.
   - И вы скоро присоединитесь к ним, заснете и будете спать всю дорогу  к
звездам?
   Леон кивнул головой, стараясь не смотреть ей в глаза.
   - Да, это так. Высадка на планету задержится на несколько  месяцев,  но
какое это имеет значение для путешествия, длящегося триста лет?
   Лора повела рукой, показывая на остров, расстилавшийся за  ними,  потом
на безбрежное море, у которого они стояли.
   - Так странно, что ваши спящие друзья там,  наверху,  ничего  этого  не
увидят. Мне жаль их.
   - Да, только мы, пятьдесят инженеров,  сможем  вспомнить  Талассу.  Все
остальные, там, в звездолете, узнают о нашей остановке только из записи  в
судовом журнале, притом вековой давности.
   Он взглянул на Лору и увидел, что лицо ее стало печальным.
   - Почему это вас огорчает?
   Она покачала головой, не в состоянии  ответить.  Как  выразить  чувство
одиночества, разбуженное в ней словами Леона? Жизнь людей, их надежды,  их
страхи значат так  мало  по  сравнению  с  невообразимыми  пространствами,
которые  они  осмеливаются  преодолевать.  Ее  ужасала   мысль   об   этом
трехсотлетнем путешествии, не завершенном еще и наполовину. А  ведь  в  ее
жилах текла кровь  пионеров,  тех,  кто  достиг  Талассы  таким  же  путем
несколько веков назад.
   Ночь перестала быть другом. Лоре вдруг захотелось домой, в тепло семьи,
в маленькую комнатку. Все, что там находится, принадлежит Лоре, это и есть
тот знакомый мирок, который ей нужен. Холод космоса замораживал ее сердце.
Теперь она уже жалела о своем безумном поступке. Пора, давно пора уходить.
   Они поднялись, и Лора с изумлением заметила, что лодка, на которой  они
сидели, была лодкой Клайда. Лоре подумалось:  странно,  что  она  невольно
пришла именно к этому суденышку, хотя вдоль  берега  вытянулся  такой  ряд
лодок, что из них составилась бы целая флотилия. При  мысли  о  Клайде  ее
охватило чувство неуверенности, даже какой-то вины. Ни разу в жизни она не
думала ни об одном мужчине, кроме него, разве что случайно, на  мгновение.
Теперь она не могла притворяться перед собой.
   - Что с вами? - спросил Леон. - Вам холодно? -  Он  протянул  ей  руку.
Лора бессознательно повторила его жест, и пальцы их  впервые  встретились.
Она рванулась в сторону, как испуганное животное.
   - Нет, все о'кей, - ответила она почти сердито. -  Просто  поздно,  мне
пора домой. До свидания!
   Ее порывистость, внезапно  холодный  тон  поразили  Леона.  Неужели  он
сказал ей что-нибудь обидное?
   - Я еще увижу вас? - спросил он вдогонку быстро удалявшейся девушке.
   Если она и ответила, то шум прибоя заглушил слова. Он смотрел ей вслед.
Удивленный, слегка обиженный, он раздумывал, и не  впервые  в  жизни,  над
тем, как трудно понять женщину.
   Хотел было догнать ее и повторить вопрос, но что-то  подсказывало  ему,
что в этом нет надобности. Они встретятся вновь - это так  же  верно,  как
то, что завтра взойдет солнце.
   Над жизнью острова царил теперь раненый гигант, повисший в  космосе  на
высоте в полторы тысячи километров.
   После заката и перед рассветом, когда мир погружался во мрак,  которого
не могли преодолеть лучи солнца, "Магеллан" сверкал на небе, подобно яркой
звезде - самой яркой из всех светил, если  не  считать,  разумеется,  двух
лун. Но и тогда, когда он становился невидимым в свете дня  или  когда  на
него наползала тень Талассы, звездолет стоял перед глазами жителей.
   Было трудно поверить, что  только  пятьдесят  человек,  разбуженных  из
всего состава команды (к тому  же  не  более  половины  их  находилось  на
Талассе  одновременно),  могли  до  такой  степени  оказываться   повсюду.
Космонавты вечно куда-то бежали группами по два-три человека,  а  если  не
бежали, то летели на маленьких  антигравитационных  скутерах,  проносились
так бесшумно и так низко над землей,  что  жить  в  селении  стало  просто
опасно. Несмотря на самые настойчивые приглашения, гости не принимали пока
никакого участия в культурной и общественной жизни острова.  Они  вежливо,
но твердо объяснили, что, пока не обеспечат безопасность дальнейшего  пути
корабля, у них ни на что не будет  времени.  Потом  -  разумеется,  но  не
сейчас...
   И вот  Талассе  пришлось  набраться  терпения  и  ждать,  пока  земляне
устанавливали свои приборы,  производили  съемки,  глубоко  бурили  горные
породы и ставили десятки опытов, не имевших, казалось, никакого  отношения
к их задаче. Иногда  они  проводили  краткие  совещания  с  учеными  самой
Талассы, но обычно держались в своем кругу.  Не  то  чтобы  они  проявляли
недружелюбие или чуждались островитян. Просто земляне  трудились  с  таким
яростным и целеустремленным напряжением, что никого  и  ничего  вокруг  не
замечали.
   Прошло два дня с первой встречи, прежде чем  Лора  снова  заговорила  с
Леоном. Иногда она видела его быстро шагающим по селению, в руках он тащил
туго набитый портфель. Лицо было озабоченным. При встрече они обменивались
только мимолетными улыбками. Но и этого было достаточно, чтобы привести ее
в смятение, лишить равновесия, отравить отношения с Клайдом.
   С тех пор как она себя помнила, Клайд был частью ее жизни: бывало,  что
они ссорились, иногда спорили, но никогда никто не посягал  на  то  место,
которое он занимал в ее сердце. Она  собиралась  через  несколько  месяцев
выйти за него замуж, но теперь отнюдь не была уверена даже и в этом, да  и
вообще ни в чем не была уверена.
   "Потеряла голову" - недобрые слова, которые ей до  сих  пор  доводилось
относить только к другим.  Но  как  еще  назвать  это  стремление  быть  с
человеком, который ворвался в ее жизнь внезапно,  ниоткуда  и  оставит  ее
через несколько дней или недель? Конечно, ее влечение к нему можно отнести
на счет его романтического происхождения, но это мало что объясняет. Среди
землян были люди и покрасивее Леона, но она видела лишь его и жизнь  могла
иметь смысл только подле него.
   К концу первого дня о чувствах Лоры догадались только  в  ее  семье,  к
исходу второго каждый встречный понимающе улыбался  ей.  В  такой  тесной,
жадной до новостей общине, как Палм-Бэй, невозможно было хранить  что-либо
в секрете. Лора понимала, что и пытаться не стоит.
   Вторая ее встреча с Леоном была случайной - в той мере, в  какой  такие
вещи вообще могут быть случайными. Она помогала отцу отвечать на письма  и
запросы, потоком хлынувшие в Палм-Бэй после прибытия  землян,  и  как  раз
разбиралась в своих записях, когда дверь кабинета открылась. За  последние
дни она отворялась так часто, что Лора уже перестала оглядываться; приемом
посетителей ведала младшая сестра,  она  и  встречала  их.  И  вдруг  Лора
услышала голос Леона.  Строчки  заплясали  перед  глазами,  она  перестала
понимать, что читает, казалось, все это написано на чужом языке.
   - Могу я видеть мэра?
   - Разумеется, мистер?..
   - Помощник корабельного инженера Карелл.
   - Я позову его. Садитесь, пожалуйста.
   Леон устало опустился в старинное кресло - лучшее из  того,  что  могла
предложить нечастым посетителям приемная мэра, и только тогда заметил, что
Лора молча смотрит на него с другого конца комнаты.  Усталость  слетела  с
него, он вскочил с кресла:
   - Хэлло, я не знал, что вы работаете здесь.
   - Я живу здесь. Мэр - мой отец.
   Это важное сообщение,  видимо,  не  произвело  особого  впечатления  на
Леона. Он подошел к письменному столу и  взял  в  руки  толстенную  книгу,
которую Лора читала, урывая время от своих секретарских обязанностей.
   - "Краткая история Земли, - прочел он. - От зарождения  цивилизации  до
начала эпохи межзвездных полетов". И все это на какой-то  тысяче  страниц!
Жаль, что она заканчивается за три сотни лет до наших дней.
   - Надеемся, что вы скоро дополните ее. С тех пор  как  книга  написана,
произошло много событий?
   - Достаточно, чтобы заполнить примерно пятьдесят библиотек. Прежде  чем
покинуть Талассу, мы оставим вам копии всех наших летописей, так что  ваши
учебники истории будут отставать от жизни всего лишь на сто лет.
   Они словно ходили вокруг да около единственной  важной  для  них  темы:
когда мы увидимся снова? Мысли Лоры метались, молотком стучали в  виски  и
не могли превратиться в слова. Что это? Нравлюсь я ему? Или  это  любезный
разговор воспитанного человека?
   Отворилась внутренняя дверь, и из своего кабинета в приемную вышел мэр.
   - Сожалею, что заставил вас ждать, мистер Карелл, - извинился он, -  но
на проводе был президент - он прибудет сегодня  после  полудня.  Чем  могу
быть полезен?
   Лора изо всех сил делала вид,  что  работает,  но,  пока  Леон  излагал
послание капитана "Магеллана", напечатала восемь раз одну и ту  же  фразу.
Впрочем, когда он умолк, она знала немногим больше, чем до  того,  как  он
начал говорить. Кажется, речь шла о том, что инженеры со звездолета хотели
построить какую-то установку на мысе примерно  в  полутора  километрах  от
селения. Им нужно было лишь получить согласие мэра.
   - О конечно, - с чувством ответил мэр Фордайс, всем своим  видом  давая
понять, что для гостей он готов на все. - Действуйте, этот участок  никому
не принадлежит, там никто не  живет.  А  что  именно  собираетесь  вы  там
сделать?
   - Мы сооружаем антигравитационное устройство,  и  генератор  необходимо
закрепить в скале. Возможно, что, когда он начнет действовать,  на  первых
порах будет немного шумно, но я  не  думаю,  чтоб  этот  шум  очень  мешал
жителям селения. Разумеется, как только все будет кончено, мы  демонтируем
установку.
   Лора невольно восхитилась выдержкой отца.  Она  прекрасно  знала:  отец
мало что понял в просьбе Леона, так же как она сама, но,  глядя  на  него,
никто не догадался бы об этом.
   - Что ж, чудесно - рады помочь,  чем  можем.  Не  будете  ли  вы  добры
сообщить капитану Голду, что президент  прибывает  сегодня  в  пять  часов
пополудни? Я пошлю за ним свою машину. Прием состоится в пять  тридцать  в
зале собраний Палм-Бэя.
   Когда Леон, поблагодарив мэра, вышел, Фордайс подошел к дочери и взял в
руки тоненькую пачку писем, которые она перепечатала, возможно, не слишком
точно.
   - Он кажется приятным,  этот  молодой  человек,  -  сказал  мэр,  -  но
благоразумно ли слишком увлекаться им?
   - Не понимаю, что ты имеешь в виду.
   -  Что  ты,  Лора!  Я  ведь  все-таки  твой  отец  и  не  совсем  лишен
наблюдательности.
   - Он, - тут Лора заносчиво фыркнула, - ничуточки не интересуется мной.
   - А ты? Интересуешься им?
   - Сама не знаю. О, папочка, я так несчастна!
   Мэр Фордайс не был храбрецом. Он сделал  все,  что  мог  -  пожертвовал
своим носовым платком и укрылся в кабинете.
   Перед Клайдом впервые в жизни встала проблема, к решению которой он  не
знал как и подступиться, к тому же тут не могли помочь никакие  прецеденты
- их попросту не было. Всем известно, что Лора - его девушка. Если бы  его
соперником  оказался  кто-нибудь  из  парней  селения  или  любой   другой
местности Талассы, Клайд не сомневался бы, как ему  надлежит  действовать.
Но закон гостеприимства и прежде всего тот  восхищенный  трепет,  который,
естественно, внушало все связанное с Землей, мешали ему вежливо  попросить
Леона обратить свои взоры в другую сторону. Ему это было бы не впервой,  и
до сих пор подобные объяснения проходили без всяких затруднений. Возможно,
потому, что рост Клайда превышал сто восемьдесят сантиметров, ширина  плеч
соответствовала росту и при весе в сто килограммов во  всем  его  теле  не
было и грамма лишнего жира.
   За долгие часы, которые он проводил теперь в море, не столько занимаясь
рыбной ловлей, сколько предаваясь грустным размышлениям, Клайд тешил  себя
мечтами о короткой, решительной схватке с Леоном. Она  отняла  бы  немного
времени, потому что Леон хоть и не  выглядел  таким  тощим,  как  все  эти
земляне, но был тоже бледный и утомленный, как и они. Куда ему тягаться  с
Клайдом, человеком, привыкшим к физической нагрузке.  Но  тут-то  и  беда:
такую схватку нельзя назвать честной игрой. Клайд прекрасно понимал, что в
случае драки с Леоном общественное  мнение  Талассы  окажется  не  на  его
стороне, как бы прав он ни был.
   А прав ли он действи