вакуумных трубок, тогда, конечно, однажды будет создан  более  совершенный
робот. И этот день станет последним днем  превосходства  человека.  Машины
могут остаться слугами, но они будут умнее своих хозяев.
   В огромной комнате с рамками анализаторов и панелями с реле было  очень
тихо. Инженер внимательно следил за Пейтоном, продолжая ремонт.
   Пейтон почувствовал отчаяние. Присущий ему  дух  противоречия  захватил
его целиком. Он должен выяснить устройство Инженера! Иначе  на  повторение
открытия Тордарсена уйдет вся жизнь!
   Но все было бесполезно. Робот одним прыжком оказался возле Пейтона:
   - Ты не должен строить планов против меня. Если  ты  надумаешь  убежать
через эту дверь, я брошу тебе в ноги энергетический  блок.  Моя  возможная
ошибка на таком расстоянии - менее пяти миллиметров.
   Никто не может укрыться от анализаторов мысли. Едва созревший у Пейтона
план стал мгновенно известен Инженеру.
   И Пейтон, и Инженер были  одинаково  поражены  неожиданным  вторжением.
Внезапно словно золотая  торпеда  пронеслась  в  воздухе,  и  на  скорости
пятьдесят миль в час полтонны костей и мускулов врезались в робота.
   В воздух взлетели щупальца. Затем со страшным треском Инженер рухнул на
пол. Лео задумчиво лизнул лапу и склонился над поверженной машиной.
   Он не совсем понимал, что это за блестящее животное,  которое  угрожало
хозяину. Такой толстой кожи он не встречал со времени неудачной  стычки  с
носорогом много лет назад.
   - Молодец! - радостно завопил Пейтон. - Держи его!
   У Инженера сломались главные конечности, а щупальца были слишком слабы,
чтобы причинить кому-либо вред. Пейтон еще раз вспомнил о своей  бесценной
сумке с инструментами. Когда он закончил работу, Инженер  был  обездвижен,
однако ни одно из нервных окончаний Пейтон не тронул. Что бы там ни  было,
это напоминало бы убийство.
   - Можешь отойти, Лео, - сказал он, закончив работу.
   Лев отошел с неуклюжей грацией.
   - Очень сожалею, - лицемерно произнес Пейтон, - но  тебе  известна  моя
точка зрения. Ты можешь говорить?
   - Да, - ответил Инженер. - Что ты теперь собираешься делать?
   Пейтон улыбнулся. Пять минут назад тот же вопрос задал  он.  Интересно,
когда же появится двойник Инженера? Другой робот знает о Лео, и  если  лев
опять решит попробовать силу, у них могут возникнуть неприятности.  Может,
например, погаснуть свет.
   Лампы потухли, и стало темно. Лео тревожно  рыкнул.  Пейтон  чертыхаясь
достал фонарик и включил его.
   - Это ничего не меняет. Можешь включить свет.
   Инженер не ответил, но лампы зажглись.
   "Кто на всем  белом  свете;  -  подумал  Пейтон,  -  может  бороться  с
противником, способным читать  твои  мысли  и  следить  за  подготовкой  к
защите? Надо стараться не думать ни  о  чем,  что  может  дать  противнику
преимущество, например о..." - он вовремя остановился.  И  какое-то  время
блокировал мысли, пытаясь проинтегрировать функцию Армстронга. Затем  взял
сознание под контроль.
   - Послушай, - сказал он, - я предлагаю тебе сделку.
   - Что это? Я не знаю такого слова.
   - Это  не  имеет  значения.  У  меня  такое  предложение.  Позволь  мне
разбудить людей и дай мне схему твоих основных цепей. И тогда я  уйду,  не
причинив тебе вреда.  А  ты  исполнишь  приказ  своих  создателей,  и  все
останется, как было.
   Возможно, человек стал бы возражать в такой ситуации, но не робот.  Его
мозг оценил предложение за тысячную долю секунды, перебрав  при  этом  все
варианты.
   - Очень хорошо. Я вижу, ты собираешься  выполнить  соглашение.  Но  что
означает слово "шантаж"?
   Пейтон покраснел:
   - Это неважно.  Обычное  человеческое  выражение.  Я  надеюсь,  твой...
коллега скоро явится?
   - Он уже ждет. Ты присмотришь за своей собакой?
   Пейтон улыбнулся. Ждать  от  робота  познаний  в  зоологии  -  это  уже
чересчур.
   - Ну, львом, - поправился робот, прочитав его мысли.
   Пейтон сказал Лео несколько слов и покрепче ухватил его за загривок. Не
успел он сложить губы в приветственную  улыбку,  как  в  комнату  вкатился
другой робот. Лео зарычал и попытался вырваться, но Пейтон успокоил его.
   На вид Инженер-2 был очень похож на своего коллегу. Даже тем,  что  тут
же подошел к Пейтону и влез в его мысли.
   - Я вижу, ты хочешь пойти к спящим. Следуй за мной.
   Пейтон устал от приказаний. Почему бы роботу не сказать "пожалуйста"?
   - Следуй за мной, пожалуйста, - излишне подчеркнуто повторил робот.
   Пейтон пошел за ним.
   Они опять оказались в коридоре  с  сотнями  дверей,  помеченных  знаком
мака. Робот подвел человека к одной из них и остановился.
   Металлическая плита медленно скользнула в  сторону,  и  Пейтон  не  без
опаски ступил в полумрак комнаты.
   На кровати лежал очень старый человек.  На  первый  взгляд  он  казался
мертвым. Разумеется, дыхание замедлено до предела. Пейтон остановился  над
ним и сказал роботу:
   - Разбуди его.
   Где-то  в  центре  города  поток  импульсов,  направляющих   мысли   от
проектора, прекратился. Никогда не существовавший мир превратился в руины.
   На Пейтона уставились два горящих глаза, в них сверкал  огонь  безумия.
Взгляд был направлен  сквозь  пришедшего,  а  из  тонких  губ  непрерывным
потоком лилась непонятная Пейтону речь. Снова и  снова  старик  выкрикивал
слова, которые могли быть именами людей и названиями мест  из  мира  снов.
Это было ужасно и трогательно.
   - Прекрати! - закричал Пейтон. - Ты вернулся в реальность.
   Сверкающие глаза словно только сейчас заметили его. С  огромным  трудом
старик приподнялся.
   - Ты кто? - И, не дожидаясь ответа,  закричал  дребезжащим  голосом:  -
Наверное, ты - кошмарный сон! Убирайся отсюда, дай мне проснуться!
   Преодолевая отвращение, Пейтон положил руку на иссохшее плечо.
   - Не беспокойся - ты проснулся. Ты что-то помнишь?
   Казалось, старик не слышал его:
   - Да, наверное, это кошмарный сон. Но  почему  я  не  могу  проснуться?
Найран, Крессидор, где вы? Я не могу отыскать вас!
   Как Пейтон ни  старался,  ему  никак  не  удавалось  привлечь  внимание
старика. Отчаявшись, он обернулся к роботу:
   - Верни его назад.



7. ТРЕТЬЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

   Медленно безумный отключился. Хилое тело повалилось на кушетку, и  лицо
вновь превратилось в безжизненную маску.
   - Они все безумны? - спросил Пейтон.
   - Он не безумен.
   - Что ты имеешь в виду? Он, безусловно, сумасшедший.
   - Он много лет пребывает в трансе. Представь, что ты  уехал  в  далекую
страну и совершенно изменил образ  жизни,  забыв  обо  всем,  что  знал  в
прежней жизни. В конце концов ты будешь знать  о  ней  не  больше,  чем  в
раннем детстве. Если бы каким-то образом ты вернулся в  прошлое,  то  тоже
так себя вел бы. Не забывай, жизнь во сне для него реальна, он  живет  так
много лет.
   Все это похоже на правду. Но откуда у Инженера такая  проницательность?
Пейтон обернулся к нему в изумлении, но, как  обычно,  получил  ответ  без
вопроса.
   - Тордарсен говорил мне об этом в  один  из  тех  дней,  когда  мы  еще
строили Комарру.  Уже  тогда  некоторые  спящие  находились  в  трансе  по
двадцать лет.
   - В один из дней? Когда это было?
   - Более пятисот лет назад.
   Эти слова вызвали в воображении Пейтона странную картину. Он представил
одинокого гения, одного среди роботов, возможно, вообще  без  друзей.  Все
они ушли в свои сны.
   Но Тордарсен был связан с миром жаждой  творчества,  пока  не  закончил
работу. Два Инженера, возможно - вершина электроники, были его  величайшим
достижением, шедевром.
   Жалость и  отвращение  овладели  Пейтоном.  Лучше,  чем  когда-либо  он
осознал, что работа озлобившегося гения, посвятившего делу всю  жизнь,  не
должна пропасть. Ее нужно вернуть миру.
   - Все спящие похожи на этого? - спросил Пейтон.
   - Все, кроме новичков. Те еще в состоянии помнить свою прежнюю жизнь.
   - Покажи мне кого-нибудь.
   Следующая комната не отличалась от предыдущей,  но  человеку,  лежащему
здесь, было не больше сорока.
   - Как долго он здесь?
   - Всего несколько недель. Это первый  посетитель  за  много  лет  перед
твоим приходом.
   - Разбуди его, пожалуйста.
   Спящий медленно открыл глаза. Они были не  безумными,  а  жалостными  и
удивленными. Человек отряхнулся от воспоминаний и сел. Первый  его  вопрос
был вполне разумным:
   - Зачем ты позвал меня назад? Кто ты?
   - Я только что избавился от мыслепроектора. Я хочу разбудить всех, кого
еще можно спасти.
   Проснувшийся горько рассмеялся:
   - Спасти! От чего? Сорок лет я бежал от мира, а ты хочешь утащить  меня
обратно? Уходи, оставь меня в покое!
   Но Пейтон был не намерен так просто отступать.
   - Ты полагаешь, этот придуманный мир лучше реального?
   Мужчина опять невесело рассмеялся:
   - Реальность для меня - Комарра. Мир ничего мне не дал - так зачем  мне
туда возвращаться? Я нашел здесь покой, и это все, что мне нужно.
   Пейтон  резко  повернулся  и  вышел.  За  спиной  у   него   послышался
облегченный вздох спящего. Он знал, когда проиграл. И теперь понял, почему
хотел оживить остальных.
   Не потому, что это было нужно для дела, - это было нужно ему самому. Он
хотел убедить себя, что Комарра - зло. И теперь понял,  что  это  не  так.
Везде, даже в Утопии, найдутся люди, которым мир не приносит ничего, кроме
горя и разочарований.
   Со временем их будет меньше и меньше.  В  темные  времена,  тысячу  лет
назад большинство людей были  несчастны.  Как  бы  ни  был  прекрасен  мир
будущего - в нем останется горе.  Так  за  что  осуждать  Комарру,  дающую
надежду на покой?
   Он  больше  не  станет  экспериментировать.  Твердая   убежденность   и
самонадеянность Пейтона пошатнулись. Заснувшие в Комарре  не  нуждаются  в
его благодеяниях.
   Он снова повернулся к Инженеру. Желание покинуть город росло  с  каждой
минутой,  но  оставалась  еще  самая  важная  работа.  Как  обычно,  робот
предвосхитил вопрос:
   - Следуй за мной, пожалуйста. У меня есть все, что ты хочешь.
   Они не вернулись, как и предполагал Пейтон, на  уровень  с  лабиринтами
контрольных машин. Они поднялись в  маленькую  круглую  комнату  на  самом
верху. Здесь не было окон, если не  считать  таковыми  странные  панели  в
стенах. Возможно, от особых манипуляций они становились прозрачными.
   Это была студия. Осознав, кто работал здесь много веков  назад,  Пейтон
воззрился на нее с благоговением. Стенные полки  были  уставлены  древними
книгами, к которым пять веков никто  не  прикасался.  Казалось,  Тордарсен
покинул студию пару часов назад. К чертежной доске у стены был  прикреплен
незаконченный набросок.
   - Похоже, что-то ему помешало, - заметил Пейтон, больше сам для себя.
   - Так и было.
   - Что ты хочешь сказать? Разве он не присоединился к  остальным,  когда
создал тебя?
   Трудно поверить, но ответ был  таким  же  бесстрастным,  как  все,  что
говорил робот:
   - Создав нас, он все еще не был удовлетворен. Он не был похож на других
и часто повторял, что нашел свое счастье в строительстве Комарры. Снова  и
снова он говорил, что присоединится  к  остальным,  но  всегда  находилось
что-то, что нужно было доделать. Так продолжалось до того  дня,  когда  мы
нашли его лежащим в этой комнате. Он остановился. Я  вижу  в  твоем  мозгу
слово "смерть", но не знаю, что оно означает.
   Пейтон молчал. Ему казалось,  что  кончина  великого  ученого  не  была
печальной. Озлобление, омрачавшее жизнь, покинуло его. Он  познал  радость
созидания. Он был величайшим из всех художников, пришедших  в  Комарру.  И
теперь его труд не пропадет.
   Робот приблизился к стальному столу и, сунув щупальца  в  ящик,  достал
толстый том с металлическими застежками. Молча он протянул книгу  Пейтону,
и тот дрожащими руками открыл ее. В книге было не менее тысячи страниц  из
очень тонкого и прочного материала.
   На титульном листе твердой и уверенной рукой было выведено:

   "Рольф Тордарсен
   Заметки по субэлектронике
   Начато: 2-й день 13-го месяца 2598 года".

   Ниже находилась еще запись, которую было трудно  разобрать,  -  похоже,
она  появилась  в  бешеной  спешке.  Понимание   обрушилось   на   Пейтона
стремительно, как экваториальный рассвет.

   "Тому, кто это прочтет.
   Я, Рольф Тордарсен, не найдя понимания у своего времени, посылаю это  в
будущее. Если Комарра еще  существует,  вы  видели  творение  рук  моих  и
избежали ловушки, предназначенной для неразвитых умов. Значит, вы способны
отнести  эти  знания  в  мир.  Передайте  их  ученым  и  расскажите,   как
использовать. Я сломал барьер между Человеком и Машиной. Отныне они должны
делить будущее поровну".

   Пейтон несколько раз  перечитал  послание,  и  сердце  его  наполнилось
теплым чувством к давно умершему предку. Это был  блестящий  план.  Только
так, и никак иначе, можно было обезопасить послание, отправленное векам, и
быть уверенным, что оно попадет в надежные руки. Интересно, имелся ли этот
план у Тордарсена, когда он присоединился  к  Декадентам,  или  он  возник
позже? Этого уже не узнать никогда.
   Он снова взглянул на Инженера и представил мир, где  все  роботы  будут
обладать самосознанием.  Похоже,  он  заглядывал  еще  дальше  в  туманное
будущее.
   Робот не знает условностей человека, его жалких слабостей.  Он  никогда
не изменит логике, не поддастся себялюбию и амбициям. Он  будет  дополнять
человека.
   Пейтон вспомнил слова Тордарсена: "Отныне  они  должны  делить  будущее
поровну".
   Пейтон прервал свои грезы. Все это случится -  если  случится  -  через
сотни лет. Он подошел к Инженеру.
   - Я готов уйти. Но я вернусь.
   Робот обернулся.
   - Стой и не двигайся! - приказал он.
   Пейтон  с  удивлением  посмотрел  на  Инженера.  И  тут  он   разглядел
выпуклость в потолке, точно такую, как та,  которую  он  обнаружил,  когда
только вошел в город.
   - Эй! - закричал он. - Я не хочу...
   Но было уже поздно. За ним находился темный экран, чернее черной  ночи.
Перед ним была лесная опушка. Был вечер, и солнце почти касалось деревьев.
   Неожиданно позади раздалось хныканье. Очень испуганный лев  недоверчиво
вглядывался в лес. Лео не понравилась транспортировка.
   - Ничего, все позади, старина, - примиряюще сказал Ричард. - Нельзя  их
осуждать за желание избавиться от нас как можно скорее. Между нами говоря,
мы доставили им массу хлопот. Пошли, мне не хочется ночевать в лесу.


   На другом конце мира группа ученых даже не подозревала  о  размерах  их
триумфа. В Центральной башне Ричард Пейтон II обнаружил, что  его  сын  не
гостил последние два дня у кузин в Южной Америке и готовил  к  возвращению
блудного сына подобающую речь.
   Далеко от Земли Мировой совет  строил  планы,  чтобы  задержать  приход
Третьего Возрождения.
   А виновник всех тревог ничего об этом не знал и жил в  тот  момент  без
забот.


   Пейтон медленно спустился по мраморным ступеням от таинственного входа,
чей секрет он пока не разгадал. Лев следовал чуть  позади,  оглядываясь  и
негромко порыкивая.
   Они пошли вместе по металлической  дороге  мимо  низкорослых  деревьев.
Пейтон был рад, что солнце еще  не  село.  Ночью  дорога  мерцала,  словно
радиоактивная,  и  на  фоне  звезд  кривые  деревья  выглядели  не   очень
привлекательно.
   На повороте он задержался и оглянулся на изогнутые металлические  стены
с черными отверстиями. Ощущение победы исчезло. Он знал, что, пока  живет,
не забудет того пресыщенного покоем и удовлетворенностью мира,  что  лежит
за этими стенами.
   В глубине души он ощущал страх перед этим  чувством  удовлетворенности.
Любое достижение мира меркло перед обессиливающей  негой,  которую  дарила
Комарра. На миг к нему явилось ужасное видение. Словно  он,  сломленный  и
старый, бредет по этой дороге в поисках забытья. Он пожал плечами и  пошел
дальше.
   Подойдя к кораблю, Пейтон воспрянул духом. Он  вновь  раскрыл  книгу  и
пробежал взглядом по страницам, испещренным  мелким  почерком,  пьянея  от
перспектив обладания. Давным-давно здесь проходили караваны  с  золотом  и
слоновой костью для жен царя Соломона. Но все  драгоценности  -  ничто  по
сравнению с этим фолиантом. Вся мудрость Соломона не смогла бы представить
новую цивилизацию, которая стоит за строчками этой книги.
   Пейтон запел, хотя делал это крайне редко, в особых случаях. Песня была
очень старой, она пришла из мира, где  еще  не  было  атома,  межпланетных
путешествий, даже просто полетов по воздуху. В ней говорилось о цирюльнике
из Севильи - где-то могла быть эта Севилья?
   Лео молчал, сколько  мог.  И  наконец  присоединился  к  Пейтону.  Дуэт
получился не самым удачным.
   Когда наступила ночь, лес и все его  секреты  скрылись  за  горизонтом.
Лицом к звездам, рядом с Лео, стерегущим его, Пейтон сладко уснул.
   На сей раз - без сновидений.



    Артур Кларк.
    Тише, пожалуйста

   -----------------------------------------------------------------------
   Arthur C.Clarke. Silence Please. Пер. - А.Новиков.
   "Миры Артура Кларка". "Полярис", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Прохожий обычно обнаруживает "Белый  олень"  весьма  неожиданно,  когда
шествует по одному из безымянных  переулочков,  ведущих  от  Флит-стрит  к
набережной. Нет смысла _объяснять_ вам, где он находится: очень многие  из
тех, кто твердо решил его отыскать, так и не добрались до "Белого  оленя".
Для  первых  десяти  визитов  туда  очень  важен  проводник;  позднее  вы,
вероятно,  доберетесь  и  сами,  если  закроете  глаза  и  положитесь   на
инстинкты. К тому же - если говорить  с  полной  откровенностью  -  мы  не
очень-то приветствуем новых посетителей, особенно в наши вечера. Заведение
и так уже переполнено до потери уюта. О его местонахождении я скажу  лишь,
что оно иногда сотрясается из-за  работающих  неподалеку  печатных  машин,
выпускающих  газеты,  а  если  выглянуть  из  окошка  туалета,  то   можно
разглядеть Темзу.
   Снаружи "Белый олень" выглядит как самый обычный паб - и  пять  дней  в
неделю он действительно ничем не отличается от прочих.  Общий  и  салунный
бары находятся на первом этаже: там вы найдете обычное  количество  темных
дубовых панелей и "морозного" стекла, бутылок за стойкой, рукояток  пивных
насосов... все как полагается. И  в  самом  деле,  единственный  намек  на
двадцатое столетие вы отыщете лишь в общем баре - это музыкальный автомат.
Его установили во время  войны,  предприняв  смехотворную  попытку  помочь
американским "джи-ай"  чувствовать  себя  как  дома,  и  мы  первым  делом
позаботились о том, чтобы эта мерзость никогда больше не заработала.
   Тут мне лучше объяснить, кто такие "мы". Это не  столь  легко  сделать,
как мне сперва показалось, потому что  полный  перечень  клиентов  "Белого
оленя" составить, вероятно, невозможно, и он наверняка окажется до  зевоты
скучным. Поэтому сейчас я скажу  лишь,  что  "мы"  подразделяемся  на  три
класса.  Первый  из  них  образуют  журналисты,  писатели   и   редакторы.
Журналисты, разумеется, оседают тут с Флит-стрит. Те, кто не может держать
марку, перебираются в другие заведения, а самые стойкие остаются.  Что  же
касается писателей, то большинство из них узнают про нас от своих  коллег.
Они приходят сюда стрельнуть у них  халявный  экземплярчик  и  попадают  в
капкан.
   Там, где циркулируют писатели, разумеется, рано или поздно появляются и
редакторы с издателями. Если бы Дрю, хозяин заведения, получал  процент  с
литературных сделок, заключенных в его  баре,  то  стал  бы  богачом.  (Мы
подозреваем, что он в любом случае не  бедняк.)  Один  из  наших  остряков
как-то заметил, что уже стало привычным видеть в одном углу "Белого оленя"
полдюжины негодующих авторов, спорящих с хранящим каменное лицо издателем,
а в другом - полдюжины негодующих  издателей,  спорящих  с  автором,  тоже
сидящим с непроницаемым лицом.
   Но довольно о ли