е нечто гораздо более неожиданное  и  намного  более
необъяснимое.
   Когда в реактор вставили последнюю  кассету  с  обогащенным  ураном,  а
регулирующие стержни подняли, выведя реактор на критический  режим  -  все
вдруг пропало. Стрелки приборов в  бункере  управления  в  двух  милях  от
реактора упали на нули. Телеэкраны погасли. Кейвор  и  его  коллеги  ждали
взрыва, но  не  дождались.  Изумленно  переглянувшись,  они  выбрались  из
зарытого в землю бункера.
   Целехонькое здание реактора - кирпичный куб, заключающий в  себе  урана
на миллион фунтов и несколько лет  конструкторского  труда,  -  стояло  на
месте. Кейвор не стал терять время зря, прыгнув в джип, включил переносной
счетчик Гейгера и помчался выяснять, что же случилось.
   Очнулся он через несколько часов в  больнице.  Пострадал  он  не  очень
сильно, если не считать сильной головной боли -  впрочем,  это  были  лишь
цветочки  по  сравнению  с  той  болью,  какой  наградил  его  собственный
эксперимент в последующие несколько дней.  Как  оказалось,  его  джип,  не
доехав двадцати футов до реактора, во что-то врезался. Кейвор  ударился  о
руль и собрал неплохую коллекцию ушибов и ссадин. Счетчик Гейгера, как  ни
странно, остался цел  и  лежал  рядом,  спокойно  пощелкивая  и  показывая
нормальный фоновый уровень.
   Издалека это выглядело самой обычной аварией, как если бы джип съехал в
канаву и опрокинулся. Но Кейвор, к счастью для него, ехал не очень быстро,
и никакой канавы на месте аварии  не  было.  А  наткнулся  джип  на  нечто
совершенно невозможное. То была невидимая стена -  очевидно,  нижний  край
полусферического купола, полностью окружающего  реактор.  Брошенные  камни
скатывались по его поверхности, а попытки подкопаться выявили,  что  купол
продолжается и под землей. Все это подводило к мысли, что реактор очутился
в центре непроницаемой сферической оболочки.
   Разумеется, услышав эти замечательные новости, Кейвор тут же вскочил  и
убежал из больницы, разбрасывая в стороны медсестер. Он понятия  не  имел,
что же произошло,  но  в  любом  случае  его  ждало  нечто  намного  более
интересное,  чем  рутинная  отработка  конструкций  реакторов,   с   чего,
собственно, все и началось.
   Сейчас вы уже наверняка гадаете, какое, черт возьми, отношение  силовая
сфера - как ее назвали бы вы, писатели-фантасты, - имеет к антигравитации?
Поэтому я перепрыгну на несколько дней  вперед  и  сообщу  вам  выводы,  к
которым команда Кейвора пришла после упорной работы  и  поглощения  многих
галлонов крепкого австралийского пива.
   Реактор,  заработав,  каким-то  образом   создал   вокруг   себя   поле
антитяготения. Вся материя в радиусе двадцати  футов  стала  невесомой,  а
необходимое  для  этого  огромное  количество  энергии   было   совершенно
таинственным методом извлечено из загруженного в  реактор  урана.  Расчеты
показали, что запаса энергии в  реакторе  как  раз  хватило  бы  на  такую
работу. Вероятно, и силовая сфера оказалась бы большего диаметра, если  бы
запас энергии в источнике был больше.
   Вижу, кто-то уже хочет задать вопрос, поэтому отвечу на  него  заранее.
Почему же эта невесомая сфера не улетела в космос, спросите  вы?  Да  ведь
частички земли удерживает вместе сила сцепления,  так  с  какой  стати  им
куда-то улетать? Что же  касается  воздуха,  то  остаться  внутри  зоны  с
нулевой гравитацией его вынудила весьма удивительная и далеко не очевидная
причина. И как раз она подводит меня к сути этой удивительной истории.
   А теперь советую застегнуть ремни: впереди нас ждет  ухабистая  дорога.
Те, кто разбирается в теории потенциалов, поймут меня  без  труда,  а  для
остальных постараюсь объяснить как можно проще.
   Те, кто разглагольствует об антигравитации,  редко  задумываются  о  ее
сути, поэтому давайте вспомним несколько фундаментальных истин. Как я  уже
говорил, вес подразумевает энергию - и много энергии.  Эта  энергия  прямо
связана с гравитационным полем Земли. _Если вы лишаете предмет веса_,  это
эквивалентно  удалению  его  за  пределы  земной   гравитации.   И   любой
инженер-ракетчик сразу вам скажет, сколько энергии для _этого_ требуется.
   Гарри повернулся ко мне:
   - В одной из твоих книг, Артур, есть очень  хорошая  аналогия,  которой
мне хочется воспользоваться. Помнишь - это где ты сравниваешь  преодоление
земной гравитации с подъемом из очень глубокого колодца.
   - Я не против, пользуйся. Я ее сам одолжил у дока Ричардсона.
   - А-а, понятно. Мне сразу подумалось, что  она  слишком  хороша,  чтобы
быть твоей. Так вот, идем дальше. Если вы ухватили  эту  и  в  самом  деле
очень простую идею, то все в порядке. Для того  чтобы  полностью  избавить
предмет от оков земной гравитации, требуется совершить работу, равную  его
подъему на высоту в четыре тысячи миль. Так вот, материя внутри  созданной
Кейвором силовой  сферы  все  еще  находилась  на  поверхности  Земли,  но
утратила вес. Следовательно, с энергетической точки зрения она  находилась
за пределами гравитационного поля Земли. И была столь же  недоступна,  как
если бы оказалась на вершине горы высотой четыре тысячи миль.
   Кейвор мог стоять снаружи от зоны антигравитации и заглядывать в нее  с
расстояния нескольких дюймов.  Однако,  чтобы  перешагнуть  эти  несколько
оставшихся дюймов, он должен был совершить работу, равноценную подъему  на
Эверест  семьсот  раз  подряд.  И  неудивительно,  что  джип  столь  резко
остановился. Перед ним не было материального препятствия, однако  с  точки
зрения динамики он врезался в утес высотой четыре тысячи миль...
   Я тут заметил несколько взглядов, чья осоловелость никак не  связана  с
поздним часом. Ничего. Если вы  и  сейчас  ничего  не  поняли,  то  просто
поверьте мне на слово. Это  не  помешает  вам  разобраться  в  последующих
событиях - во всяком случае, я на это надеюсь.
   Кейвор немедленно понял, что совершил одно из важнейших открытий  века,
хотя  в  сути  произошедшего  разобрался  не  сразу.  Последний  намек  на
антигравитационную природу поля он получил,  когда  выстрелил  в  него  из
винтовки и заснял  траекторию  пули  скоростной  камерой.  Изобретательно,
верно?
   Далее предстояло провести эксперименты с генератором поля  и  выяснить,
что же произошло в реакторе после  включения.  А  это  оказалось  воистину
проблемой. Вот он, реактор, прямо перед глазами, до  него  всего  двадцать
футов. Но, чтобы добраться до него, требуется чуть больше энергии, чем  на
полет до Луны...
   Кейвора  не  обескуражило  ни  это  обстоятельство,  ни  упорный  отказ
реактора откликаться на любые команды с дистанционного пульта  управления.
У него появилась теория, что из реактора,  образно  говоря,  высосана  вся
энергия, а для поддержания поля антигравитации,  когда  оно  уже  создано,
требуется очень мало энергии или вовсе нисколько. Но  выяснить  это  можно
было лишь непосредственным  осмотром  реактора.  Поэтому  не  мытьем,  так
катаньем, но Кейвор обязан был до него добраться.
   Первой его идеей стало запустить в поле тележку на электрическом  ходу,
получающую питание от тянущихся сзади кабелей. Генератор мощностью в сотню
лошадиных сил,  работающий  семнадцать  часов  подряд,  выдаст  достаточно
энергии, чтобы человек среднего веса совершил это опасное  путешествие  на
двадцать футов. Скорость чуть выше фута в час не очень-то впечатляет, пока
не вспомнишь, что продвижение на  фут  в  поле  антигравитации  равноценно
подъему на двести миль по вертикальной стене.
   В теории все выглядело здраво, но фокус с тележкой  не  получился.  Она
поползла было в  поле,  но  выскользнула  обратно,  углубившись  всего  на
полдюйма. Если подумать, причина  становится  очевидной.  Мощности  мотора
хватало, зато трение отсутствовало. Никакому колесному экипажу не по силам
въехать на склон с градиентом двести миль на фут.
   Эта мелкая неудача не охладила пыл доктора Кейвора.  Правильный  ответ,
как он  сразу  понял,  состоит  в  приложении  тягового  усилия  к  точке,
находящейся за пределами поля. Ведь когда надо поднять некий груз, его  не
кладут на тележку, а используют ворот или гидравлический подъемник.
   Продуктом этого тезиса стало самое  странное  из  когда-либо  созданных
средств передвижения. Небольшую, но удобную клетку с запасом  провизии  на
несколько дней закрепили на конце  двадцатифутовой  горизонтальной  балки.
Над землей конструкцию поддерживали  надувные  шины.  Теоретически  клетку
должна была протолкнуть в центр поля машина, остающаяся за  ее  пределами.
Поразмыслив, на роль толкача выбрали бульдозер.
   Для испытаний в пассажирское отделение посадили кроликов - и тут  я  не
могу  не  отметить  интересный  психологический  момент.  Экспериментаторы
желали добиться двоякого эффекта: как ученые они были бы довольны, если бы
кролики вернулись живыми, а как австралийцы - не менее счастливы, если  бы
те вернулись мертвыми. Ну, возможно,  я  несколько  преувеличиваю...  (Вы,
разумеется, знаете, как австралийцы относятся к кроликам?)
   И вот бульдозер пыхтел час за часом, заталкивая балку с живым грузом на
конце на непостижимую высоту. Поразительное было зрелище - вся эта энергия
расходовалась для перемещения пары кроликов на двадцать  футов  строго  по
горизонтали. За объектами эксперимента можно было наблюдать во время  всей
операции:  они  выглядели  вполне  довольными  жизнью  и   совершенно   не
подозревали о своей исторической роли.
   Пассажирский отсек достиг центра поля и пробыл там час, а  затем  балку
медленно вернули. Кролики были живы и здоровы, и никто особо не  удивился,
что теперь их стало шесть.
   Доктор Кейвор, само собой, настоял на том, что первым отправится в поле
с нулевой гравитацией. Он прихватил с  собой  торсионные  весы,  детекторы
радиации и перископы, чтобы  осмотреть  реактор,  когда  окажется  внутри.
Потом  он  подал  сигнал,  бульдозер  запыхтел,  и  странное   путешествие
началось.
   Путешественник, естественно, поддерживал  с  внешним  миром  телефонную
связь. По непонятной до сих пор причине звуковые волны не  могли  пересечь
барьер, зато радио и телефон работали без проблем. Двигаясь вперед, Кейвор
вел  репортажи,  описывая  собственные  ощущения  и   зачитывая   коллегам
показания приборов.
   Первые  же  его  ощущения,  хотя  и   ожидаемые,   оказались   довольно
неприятными. Едва он преодолел границу поля, горизонтальное и вертикальное
направления сместились. "Верх" теперь означал направление не на небо, а на
реактор. Кейвору казалось,  будто  его  толкают  вверх  вдоль  поверхности
вертикального утеса, а в двадцати футах над головой висит реактор. Впервые
и зрение, и органы чувств наглядно подтверждали новую научную  теорию.  Он
мог _видеть_, что центр поля, в гравитационном смысле, находится выше, чем
то  место,  откуда  он  начал  путешествие.  И   все   равно   воображение
отказывалось  поверить  в  то,  какое  количество  энергии  требуется  для
преодоления ничтожных двадцати футов и  сколько  сотен  галлонов  горючего
должен сжечь дизель бульдозера, чтобы доставить его на место.
   Само же путешествие никакого интереса не представляло, и через двадцать
часов Кейвор наконец достиг цели.  Стена  реакторного  здания  была  прямо
перед ним,  хотя  для  него  она  выглядела  не  как  стена,  а  как  пол,
расположенный под прямым углом к скале,  на  которую  он  взобрался.  Вход
располагался прямо у него над головой - как люк, в который ему  предстояло
пролезть. Но это не составило бы для него труда, поскольку  доктор  Кейвор
был энергичным молодым человеком и ему очень не терпелось узнать,  как  же
он сотворил такое чудо.
   Слишком  не  терпелось.  Потому  что,  пытаясь  пролезть  в  дверь,  он
поскользнулся и упал с доставившей его платформы.
   Больше его никто не видел - но это вовсе не означает,  что  его  больше
никто не услышал. О нет! Его услышали на несколько миль вокруг...
   И вы поймете почему, если проанализируете ситуацию, в которой  оказался
несчастный ученый. На  его  подъем  были  затрачены  сотни  киловатт-часов
энергии - ее хватило бы на путь до  Луны  и  обратно.  И  всю  эту  работу
пришлось проделать, чтобы доставить его в точку с  нулевым  гравитационным
потенциалом. И  едва  он  потерял  опору,  энергия  начала  выплескиваться
обратно. Если вернуться к уже упомянутой и весьма  образной  аналогии,  то
бедный доктор свалился с горы  высотой  четыре  тысячи  миль,  на  которую
только что поднялся.
   И он упал на двадцать футов  с  высоты,  на  которую  поднимался  почти
сутки. Ах, какое это было падение,  друзья  мои!  Энергетически  оно  было
эквивалентно падению со звезды на поверхность Земли. И  все  вы  прекрасно
знаете, какую скорость предмет развивает при _таком_ падении. Это та самая
скорость, какую надо развить, чтобы туда  подняться  -  знаменитая  вторая
космическая скорость. Семь миль в секунду, или двадцать пять тысяч миль  в
час.
   Именно такую скорость доктор Кейвор и приобрел, падая к  точке  старта.
Или, если точнее, это та скорость, которую он  невольно  пытался  достичь.
Едва он преодолел скорость звука, в дело вступило сопротивление воздуха. И
погребальный  костер  доктора  Кейвора  стал  великолепнейшей   и   поныне
единственной демонстрацией падения метеорита, когда-либо наблюдавшейся  на
уровне моря...
   Мне тоже  очень  жаль,  что  у  этой  истории  нет  счастливого  конца.
Фактически  у  нее  нет  никакого  конца,  потому  что  сфера  с   нулевым
гравитационным потенциалом и сейчас  находится  в  австралийской  пустыне,
приводя во все возрастающее  отчаяние  научные  и  официальные  круги.  Не
представляю, как власти надеются и дальше  сохранять  ее  существование  в
секрете. Иногда я думаю: как странно, что высочайшая в мире гора находится
в Австралии - и хотя она высотой в четыре тысячи  миль,  самолеты  нередко
пролетают прямо над ней, даже не замечая.
   Вряд ли вы  удивитесь,  узнав,  что  на  этом  Г.Парвис  завершил  свое
печальное повествование: даже он не смог бы его продолжить, да никто и  не
желал продолжения. Все мы, включая даже самых непримиримых  его  критиков,
восхищенно молчали. Уже позднее я обнаружил шесть фундаментальных  научных
проколов в описании франкенштейновской судьбы доктора Кейвора,  но  в  тот
момент мне было не до научного анализа. (И я не намерен раскрывать, что же
это за ошибки. Пусть они  останутся,  как  пишут  в  популярных  книгах  о
математике, упражнением для читателя.)  Гарри  приобрел  нашу  бессмертную
благодарность  из-за   того,   что,   слегка   пожертвовав   правдивостью,
предотвратил вторжение тарелочников в "Белый  олень".  Когда  он  закончил
рассказ, было уже почти время закрытия, и у непрошеного гостя не  осталось
времени для контратаки.
   Вот почему продолжение этой истории кажется мне немного несправедливым.
Месяц спустя кто-то принес на наше очередное собрание странную  брошюру  -
аккуратно отпечатанную  и  профессионально  сверстанную  (печально,  когда
профессиональный опыт  используется  не  по  назначению).  Называлась  она
"Откровения летающей тарелки", и с первой же страницы  начинался  пересказ
сочиненной Гарри истории. Причем пересказ абсолютно серьезный - и, что еще
хуже с точки зрения Гарри, он был указан как очевидец события.
   С тех пор Гарри получил 4375 писем, по  большей  части  из  Калифорнии.
Двадцать четыре раза его назвали  лжецом,  а  4205  человек  поверили  ему
абсолютно и безоговорочно. (Оставшиеся письма он не  смог  прочесть  из-за
скверного почерка, и их содержание так и осталось неясным.)
   Боюсь, он не заслужил такого, и иногда мне  кажется,  что  он  проведет
остаток жизни, пытаясь разубедить людей в  правдивости  истории,  которую,
как он предполагал, никто не воспримет всерьез.
   Наверное, во всем этом есть какая-то мораль. Но, хоть убейте,  не  могу
понять, какая именно.



    Артур Кларк.
    Абсолютная мелодия

   -----------------------------------------------------------------------
   Arthur C.Clarke. The Ultimate Melody (1956). Пер. - В.Голант.
   "Миры Артура Кларка". "Полярис", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Вам, конечно, знакомы те мгновения молчания и внезапной тишины, которые
иногда наступают в комнате, полной оживленно беседующих людей. В возникшей
вдруг  вибрирующей  пустоте  как  бы  глохнут  все  звуки.  Не  знаю,  что
испытывают  при  этом  другие,  но  я  в  такие  минуты  просто   холодею.
Разумеется, тут вступают в действие  законы  теории  вероятности,  однако,
по-моему, дело не только в случайном  совпадении  пауз  в  разгар  шумных,
беспорядочных разговоров. Кажется, будто каждый прислушивается к  чему-то,
а к чему - и сам не знает. И тогда я говорю себе:

   И днем, и в час ночной, когда не спится,
   Я слышу: Времени несется колесница.

   Вот какие чувства вызывают  во  мне  такие  мгновения,  даже  если  они
оборвали веселую беседу. И даже если она ведется в "Белом олене".
   Именно так и случилось однажды. Было  это  в  среду  вечером,  когда  в
кабачке народу меньше, чем обычно.  Молчание,  как  и  всегда,  воцарилось
неожиданно. Потом, должно быть, чтобы  избавиться  от  тревожного  чувства
ожидания, Чарли Уиллис принялся насвистывать модный шлягер.  Не  помню  уж
какой.  Знаю  только,  что  именно  эта  песенка  побудила  Гарри  Парвиса
рассказать одну из своих волнующих историй.
   - Чарли, - сказал он  довольно  спокойно.  -  Этот  проклятый  мотивчик
сведет меня с ума. За последнюю неделю я слышу его всякий раз, как включаю
радио.
   Джон Кристофер фыркнул:
   - А вы бы настроили приемник на третью программу. Тогда вам не  грозила
бы опасность стать психом.
   - Некоторые, - возразил Гарри, - не любят сидеть на диете, состоящей из
мадригалов елизаветинской эпохи. Но,  Бога  ради,  не  будем  из-за  этого
пререкаться. Вам никогда не приходило в голову, что у всех  шлягеров  есть
что-то общее?
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Да то, что они появляются ниоткуда,  а  потом  неделями  их  напевают
решительно все, как, например, Чарли. Лучшие из них так впиваются  в  нас,
что от них просто невозможно отвязаться - они  целыми  днями  сверлят  вам
мозг. А потом вдруг исчезают.
   - Понимаю, - отозвался Арт Винсент.  -  Мелодию  можно  подхватить  или
бросить. Но есть такие - липнут, как патока, да и все тут.
   - Точно! Добрую неделю я был ходячим лейтмотивом финала Второй симфонии
Сибелиуса - он не выходил у меня из головы, даже когда я спал. А есть  еще
эта песенка "Третий мужчина" - знаете: да-ди-да-даа, ди-да,  ди-даа...  Вы
только вспомните, что она сделала со всеми!
   Гарри пришлось переждать, пока все присутствующие не  кончили  напевать
себе под нос. Когда раздалось последнее "пам", он снова заговорил:
   - Ну, пожалуйста,  вот  вам  наглядный  пример!  Так  что  же  все-таки
заключено в этих мелодиях? Почему они на нас так действуют? Одни из них  -
настоящая музыка, другие просто пошлы...  Но  их,  несомненно,  объединяет
нечто общее.
   Гарри замолчал.
   - Продолжайте, - сказал Чарли, - мы ждем.
   - Ответ мне неизвестен, - отрезал Гарри. - Да он мне и не нужен. Ибо  я
знаю человека, который нашел его.
   Кто-то с готовностью протянул ему кружку пива, чтобы нить повествования
не порвалась. У  нас  не  любили,  когда  Гарри  вдруг  останавливался  на
полуслове и сам наливал себе.
   - Большинство ученых почему-то увлекаются музыкой, - сказал Гарри. - Уж
можете мне поверить.  Я  знаю  несколько  больших  лабораторий,  где  есть
любительские симфонические оркестры, порой весьма недурные.  Что  касается
математиков, то причины подобного пристрастия  понятны:  музыка,  особенно
классическая,  облечена  в  форму  почти  математическую...  Гармонические
отношения, волновой анализ, распределение частот и так далее. Теория может
все это объяснить. Исследование  проблемы  увлекательно  само  по