.  Такое  даже  может  пробудить
подозрительность у ФБР, а как тогда он провезет  через  таможню  обещанные
две дюжины пар нейлоновых колготок?
   Наблюдать за поведением обоих ученых было поразительно  интересно.  Они
напоминали пару бойцовых петухов, выбирающих  позицию  для  атаки.  Романо
обращался с более молодым коллегой с откровенной грубостью,  под  которой,
как заподозрил Гарри, скрывалось вынужденное восхищение. Было также  ясно,
что Романо, почти фанатичный борец  за  сохранение  природы,  относился  к
деятельности Маккензи и его нанимателей с величайшим неодобрением.
   - Вы банда грабителей, - сказал он профессору.  -  Вас  заботит  только
одно - как можно быстрее лишить планету  всех  ресурсов,  а  на  следующие
поколения вам наплевать.
   - А что это следующее поколение сделало для нас? - не очень оригинально
возразил Маккензи.
   Словесная перепалка продолжалась почти час, и многое  в  ней  оказалось
для Гарри совершенно непонятным. Он стал гадать, почему ему и Джорджу было
позволено стать ее свидетелями, но через  некоторое  время  оценил  уловку
доктора Романо. Тот был гениальным  оппортунистом:  раз  уж  они  случайно
оказались на борту, доктор  воспользовался  этим,  просто  чтобы  помучить
профессора  Маккензи  и  заставить  его  гадать,  какие  же   сделки   тут
намечались.
   Информацию о молекулярных ситах доктор выдавал по кусочкам и  вскользь,
точно такой пустяк не  заслуживал  внимания.  Однако  Маккензи  немедленно
проглотил наживку, и чем более уклончивым становился Романо,  тем  большую
настойчивость  проявлял  профессор.  Было  очевидно,   что   доктор   лишь
разыгрывает застенчивость, и хотя профессор это прекрасно понимает, он  не
может не подыгрывать пожилому ученому.
   Доктор  Романо  обсуждал   свое   изобретение   с   какой-то   странной
отрешенностью, точно это некий проект будущего, а не свершившийся факт. Он
описал  его  захватывающие  дух  возможности  и  пояснил,  как  оно  может
отправить   на   свалку   истории   всю    существующую    горнодобывающую
промышленность,  а  заодно  навсегда  избавить  мир  от  угрозы   нехватки
металлов.
   - Но если метод настолько хорош, - воскликнул наконец  Маккензи,  -  то
почему же вы не воплотили его в жизнь?
   - А чем же я,  по-вашему,  занимаюсь  здесь,  в  водах  Гольфстрима?  -
возмутился доктор. - Вот, взгляните.
   Он открыл шкафчик возле сонарного локатора, достал брусочек  металла  и
бросил его Маккензи. Брусок напоминал свинцовый и был явно очень  тяжелым.
Профессор взвесил его на руке и немедленно определил:
   - Уран. Так вы хотите сказать...
   - Да. До последнего грамма. И там,  где  он  взят,  его  предостаточно.
Джордж, - обратился он к другу Гарри, -  не  прокатите  ли  профессора  на
вашей субмарине, пусть посмотрит на установку  в  действии.  Он  мало  что
поймет, зато убедится, что мы заняты серьезным делом.
   Маккензи все еще оставался настолько задумчив, что на такую мелочь, как
частная субмарина, даже не обратил внимания. Минут  через  пятнадцать  они
всплыли, увидев достаточно, чтобы разжечь у Маккензи аппетит.
   - Первым делом  я  хочу  понять,  -  заявил  он  Романо,  -  почему  вы
показываете все это _мне_? Ведь это крупнейшее изобретение  -  так  почему
ваша фирма за него не ухватилась?
   Романо с отвращением фыркнул:
   - Вы ведь знаете, что я поцапался  с  советом  директоров.  И  в  любом
случае эта кучка старых пердунов все равно  настолько  крупный  проект  не
потянула бы. Ужасно не хочется это признавать, но  вы,  техасские  пираты,
больше подходите для такой работы.
   - Так это ваше частное предприятие?
   - Да. Компания ничего о нем не знает, а я  вложил  в  него  полмиллиона
собственных средств. Для меня это было чем-то вроде хобби. Я  считал,  что
кому-то следует возместить нанесенный природе  ущерб  -  это  насилие  над
континентами, которое люди вроде вас...
   - Ладно, мы это уже слышали. И все же вы предлагаете передать его нам?
   - А кто говорил о передаче?
   Наступило  многозначительное   молчание,   затем   Маккензи   осторожно
произнес:
   - Разумеется, нет нужды говорить, что  оно  нас  заинтересует...  очень
заинтересует. Если вы предоставите нам данные  об  эффективности,  степени
экстракции и прочую  статистику  -  и  совсем  не  обязательно  раскрывать
технические подробности, - то мы сможем  поговорить  о  деле.  Я  не  могу
говорить за своих партнеров, но не  сомневаюсь,  что  они  смогут  собрать
достаточную для заключения нашей сделки сумму...
   - Скотт, - прервал его Романо, и в его  голосе  послышалась  усталость,
впервые напомнившая о возрасте доктора, - меня  не  интересует  заключение
сделки с твоими партнерами. У меня нет времени торговаться с  ними,  с  их
юристами и юристами юристов. Я занимался этим пятьдесят лет и,  уж  поверь
мне на слово, безумно устал. Это  мое  изобретение.  Оно  сделано  на  мои
средства, а все оборудование стоит на моем корабле.  И  я  хочу  заключить
личную сделку. С тобой. А дальше поступай как знаешь.
   Маккензи моргнул.
   - Такую крупную сделку я один не потяну, - запротестовал он. - Спасибо,
конечно, за предложение, но  если  все  ваши  слова  -  правда,  то  такое
изобретение стоит миллиарды. А я всего лишь бедный, но честный миллионер.
   - Деньги меня больше не интересуют. Что я с ними стану делать в моем-то
возрасте? Нет, Скотт, есть только одна вещь, которую я  сейчас  хочу  -  и
хочу прямо сейчас, немедленно. Отдай мне "Морскую пену", и мой  процесс  -
твой.
   - Да вы с ума сошли! Ведь даже при нынешней инфляции такую  яхту  можно
построить меньше чем за миллион. А ваш процесс стоит...
   - Что ж, Скотт, не  спорю.  Все  это  так,  но  я  старик,  и  я  очень
тороплюсь, а на строительство такой яхты уйдет не меньше года. Я  влюбился
в нее с того дня, когда ты  показал  мне  ее  в  Майами.  Предлагаю  такой
вариант: ты забираешь "Валентность" со всем ее лабораторным  оборудованием
и записями. Договор о взаимном обмене яхтами мы сможем заключить всего  за
час - у меня на борту есть юрист, который позаботится о законности сделки.
А потом я отплываю в Карибское море,  делаю  круиз  по  островам  и  плыву
дальше через Тихий океан.
   - Так у вас все было подготовлено заранее? - изумился Маккензи.
   - Да. А соглашаться или нет - дело твое.
   - В жизни не слыхал о такой безумной сделке, - пробормотал Маккензи.  -
Разумеется, я согласен. Упрямого старого мула я могу распознать с  первого
взгляда.
   Следующий  час  был  заполнен  бешеной  деятельностью.   Моряки   обоих
экипажей, обливаясь потом и покряхтывая, носились взад-вперед с чемоданами
и тюками. Доктор Романе с блаженной улыбкой на морщинистом  лице  спокойно
сидел посреди поднятой им суматохи. Джордж и Маккензи занялись юридическим
крючкотворством и накропали документ, который  доктор  подписал,  едва  на
него взглянув.
   Из "Морской  пены"  начали  появляться  и  неожиданные  предметы  вроде
прелестного манто из норки-мутанта и прелестной блондинки (не мутантки).
   - Здравствуй, Сильвия, - вежливо сказал Романо.  -  Боюсь,  твоя  новая
каюта окажется теснее прежней. Профессор забыл упомянуть, что ты у него на
борту.  Ничего  -  мы  тоже  не  станем  этого  упоминать.  Обойдемся  без
контракта, пусть это станет джентльменским соглашением, хорошо? Не хочется
огорчать мистера Маккензи.
   - Понятия не имею, _о чем_ ты говоришь! - вспыхнула Сильвия. - Надо  же
кому-то печатать для профессора документы.
   - И ты это умеешь из рук вон плохо,  дорогая,  -  заметил  Маккензи,  с
истинной галантностью южанина помогая даме перебраться через  борт.  Гарри
не смог не восхититься его выдержкой в столь пикантной ситуации - он вовсе
не был уверен, что  справился  бы  столь  же  хорошо.  Жаль,  что  ему  не
представится возможность испытать себя.
   Наконец хаос стал стихать, а поток ящиков и тюков превратился в ручеек.
Доктор Романо пожал всем на прощание руки, поблагодарил Гарри и Джорджа за
помощь, взбежал на мостик "Морской пены" и десять минут спустя был уже  на
полпути к горизонту.
   Гарри задумался, не пора ли и им отбыть по своим делам - им  так  и  не
представилась возможность объяснить профессору Маккензи,  что  они  вообще
здесь делают, - и тут послышался сигнал радиотелефона. Яхту вызывал доктор
Романо.
   - Наверное, забыл зубную щетку, - предположил Джордж.
   Однако причина оказалась не столь  тривиальна.  К  счастью,  динамик  в
рубке был включен, и им буквально пришлось  выслушать  весь  разговор,  не
прибегая к столь щепетильной для джентльмена уловке, как подслушивание.
   - Послушай, Скотт, - сказал доктор  Романо,  -  думаю,  я  обязан  тебе
кое-что объяснить.
   - Если вы меня надули, то я отсужу у вас все до последнего...
   - О, никакого обмана. Однако я несколько на тебя надавил, хотя все мною
сказанное - правда. И злиться на меня нет причин - сделка честная. Правда,
пройдет немало времени, прежде чем ты на ней хоть  что-то  заработаешь,  и
сперва тебе придется вложить еще несколько  своих  миллионов.  Видишь  ли,
эффективность процесса необходимо повысить еще на три порядка, прежде  чем
он станет коммерческим:  тот  брусок  урана  обошелся  мне  в  пару  тысяч
долларов. Погоди, не кипятись -  это  _можно_  сделать,  не  сомневаюсь  и
минуты. Свяжись с доктором  Кенделлом,  он  проделал  основную  работу,  и
уговори его перейти на работу из моей фирмы к себе, сколько бы тебе это ни
стоило. Ты парень упрямый, и теперь, когда дело в твоих руках, я знаю, что
ты доведешь его до конца. Вот почему я хотел, чтобы оно  попало  именно  к
тебе. Ну и, конечно,  из  поэтической  справедливости  -  так  ты  сможешь
возместить хотя бы часть нанесенного тобой природе ущерба.  Жаль,  правда,
что ты при этом станешь миллиардером, но тут я ничего поделать не смогу.
   Погоди - не перебивай. Будь у меня время, я завершил бы работу сам,  но
на это уйдет еще минимум три года. А врачи сказали, что у меня есть только
шесть месяцев: я не шутил, когда говорил, что очень  тороплюсь.  Рад,  что
мне не пришлось это упоминать, когда мы заключили сделку, но поверь - если
бы пришлось, я пустил бы в ход и это оружие. И последнее... когда  процесс
заработает, назови его моим именем, хорошо? Вот и все... и не звони мне. Я
не отвечу, а поймать меня ты не сможешь - сам знаешь.
   Профессор Маккензи даже не дрогнул.
   - Что-то в этом роде я  и  подозревал,  -  сказал  он,  ни  к  кому  не
обращаясь.  Потом  сел,  достал  из  кармана  логарифмическую  линейку   и
отключился от окружающего,  бросив  лишь  мимолетный  взгляд  на  Гарри  и
Джорджа,  когда  те,  вежливо  попрощавшись,  перебрались  в  подлодку   и
отчалили.
   - Окончательный результат этой встречи, подобно многим другим событиям,
мне до сих пор не известен, - завершил рассказ Гарри Парвис.  -  Вероятно,
профессор Маккензи столкнулся с какими-нибудь трудностями, иначе мы бы уже
услышали об этом процессе. Но я ни секунды не  сомневаюсь,  что  рано  или
поздно процесс будет отработан, так что будьте готовы продать  свои  акции
шахт и рудников...
   Что касается доктора Романо,  то  он  сказал  правду,  хотя  его  врачи
несколько ошиблись. Он протянул еще год, и, полагаю, "Морская пена" немало
продлила ему жизнь. Его похоронили посреди Тихого океана, и мне только что
пришло в голову, что старикану бы это пришлось по душе.  Я  ведь  говорил,
что он был фанатичным борцом за сохранение окружающей  среды,  и...  какая
пикантная мысль: не исключено, что прямо сейчас некоторые из  составлявших
его тело атомов проходят через его же молекулярное сито...
   Я вижу недоверчивые взгляды, но это факт.  Если  взять  мензурку  воды,
вылить ее в океан,  хорошенько  перемешать,  а  потом  зачерпнуть  той  же
мензуркой воды из океана, то в ней окажется несколько десятков молекул  из
первоначальной порции. Так что... -  он  мрачно  усмехнулся,  -  это  лишь
вопрос времени, что не только доктор Романо, но и каждый  из  нас  пройдет
через его сито и оставит на нем толику себя. И на этой мысли, джентльмены,
позвольте откланяться. Желаю вам всем наиприятнейшего вечера.



    Артур Кларк.
    Движущая сила

   -----------------------------------------------------------------------
   Arthur C.Clarke. Moving Spirit. Пер. - В.Голант.
   "Миры Артура Кларка". "Полярис", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Мы обсуждали сенсационный процесс, слушавшийся в Олд Бэйли, когда Гарри
Парвис, который  обладал  прямо-таки  невероятной  способностью  повернуть
разговор в желательном ему направлении, обронил как бы невзначай:
   - Помню, мне довелось однажды выступать в качестве эксперта-свидетеля в
довольно интересном деле.
   - Только свидетеля? - подзадорил его Дрю, ловко наполнив  пивом  "Бэсс"
две кружки одновременно.
   - Да...  Сложное  было  дело.  Оно  слушалось  в  начале  войны,  когда
ожидалось вторжение. Только поэтому вы ничего не знали о нем в то время.
   - С чего это вы взяли, что мы о нем не слышали? - с подозрением спросил
Чарли Уиллис.
   Гарри явно заметал следы. Поймать его на этом удавалось нечасто.
   "Qui s'excuse s'accuse"  [кто  оправдывается,  тот  сам  себя  обвиняет
(фр.)], - подумал я и решил посмотреть, как он вывернется.
   - Дело было весьма необычным, - ответил он  с  достоинством,  -  и  вы,
конечно, помнили бы о нем, если бы хоть одним глазом заглянули в  судебный
отчет. Мое имя склонялось в этой связи достаточно часто. Случай, о котором
идет речь, произошел в отдаленной части Корнуэлла, а герой его принадлежал
к представителям редкой породы полоумных  ученых.  Лучший  экземпляр  этой
породы,  какой  мне  доводилось  видеть.  Возможно,  впрочем,  что   такая
характеристика не совсем справедлива,  -  поспешно  поправился  Парвис.  -
Просто Гомер Фергюсон  был  несколько  эксцентричен,  и  за  ним  водились
маленькие слабости: к примеру, для ловли мышей он держал в доме удава, а в
комнатах всегда ходил босой. Но он был так богат,  что  все  старались  не
замечать подобных мелочей.
   Гомер - незаурядный ученый, компетентный в различных областях. Когда-то
давно  он  окончил  Эдинбургский   университет,   но   никогда   в   жизни
по-настоящему не работал - немудрено с  такой  кучей  денег.  Он  купил  у
пастора старый дом неподалеку от Ньюкея и развлекался тем, что  придумывал
разные разности. За последние сорок лет он изобрел телевидение,  шариковую
ручку, реактивный двигатель и кое-какие другие безделушки. Ему, однако,  и
в голову не приходило заботиться о патентах, и все изобретения числятся за
другими. Это его мало тревожило, ибо он отличался необыкновенной щедростью
во всем, что не касалось трат.
   Парвис, оказывается, приходился ему дальним родственником  по  каким-то
сложным линиям,  одним  из  немногих  еще  здравствующих.  Поэтому,  когда
однажды от Гомера пришла телеграмма, взывающая о немедленной  помощи,  он,
разумеется, незамедлительно откликнулся на  зов.  Никто  не  знал  толком,
сколько у Гомера денег и  что  он  собирается  с  ними  делать.  Но  Гарри
полагал, что шансов у него не меньше, чем у любого другого претендента  на
наследство, и не желал  их  терять.  Не  без  трудностей  он  добрался  до
Корнуэлла и явился в дом священника.
   Едва ступив за калитку, он увидел, что стряслось.  Дядюшка  Гомер  (он,
собственно, не был дядей в строгом смысле этого слова, но,  сколько  Гарри
себя помнил, его всегда называли так) ставил свои опыты в  сарае  рядом  с
домом. Теперь сарай стоял без крыши и окон и из него несло  отвратительной
вонью. Тут, несомненно, не обошлось без взрыва, и Гарри  пришло  в  голову
(конечно, без всякой задней мысли), что дядюшка, возможно, тяжело ранен  и
нуждается в советчике для составления нового завещания.
   Однако от этих иллюзий не осталось и следа, как только старик - на  вид
идеальное  воплощение  здоровья  (если  не  считать  нескольких   заплаток
пластыря на лице) - открыл дверь.
   - Хорошо, что ты приехал так быстро, - прогудел он.  Встреча  с  Гарри,
видимо, доставила ему искреннее удовольствие. Но он тут же  нахмурился:  -
Понимаешь, мой мальчик, я попал в пренеприятную историю, и мне нужна  твоя
помощь. Завтра в местном суде будет слушаться мое дело.
   Гарри был потрясен. Дядюшка Гомер всегда  казался  ему  законопослушным
гражданином, настолько законопослушным, насколько им мог быть автомобилист
тех времен, когда бензин в Англии отпускался по карточкам. Что, если  дело
связано с черным рынком, как это часто  случалось  в  те  годы?  Гарри  не
представлял себе, чем бы он мог ему помочь.
   - Очень жаль, дядя. А что случилось?
   - Это длинная история. Пойдем в библиотеку - там поговорим.
   Библиотека Гомера Фергюсона занимала все западное крыло  здания,  давно
нуждавшегося  в  ремонте.  Гарри  подозревал,  что  в  стропилах   чердака
гнездились летучие мыши, но так никогда и  не  удосужился  проверить  свое
предположение. Гомер расчистил местечко на столе, попросту  сбросив  книги
на пол, а затем свистнул три раза кряду. Где-то сработало реле, приводимое
в действие звуком,  и  из  невидимого  динамика  раздался  мрачный  голос,
говоривший с корнуэлльским акцентом.
   - Да, мистер Фергюсон?
   - Майда, пришлите мне бутылочку _того_ виски.
   В ответ Майда негодующе фыркнула. Но через мгновение раздался грохот  и
треск, библиотечные полки раздвинулись,  и  в  стене  показался  ленточный
конвейер.
   - Майду никакими силами не заставить зайти в библиотеку, -  пожаловался
Гомер, беря поднос с бутылкой. - Она боится Боанерджеса, хотя бедняга удав
совершенно неопасен.
   Гарри почувствовал прилив симпатии к невидимой Майде. Все  шесть  футов
Боанерджеса  обвивались  вокруг  шкафа  с  "Британской  энциклопедией",  и
вздутие где-то в центре этих шести футов недвусмысленно  свидетельствовало
о том, что удав недавно плотно пообедал.
   - Как ты находишь виски? - спросил Гомер после того, как Гарри произвел
дегустацию и чуть не задохнулся.
   - Да оно... не знаю, что и сказать.  Оно...  кхе...  довольно  крепкое.
Никогда не думал, чтоб шотландское...
   - Э, да не обращай внимания на этикетку. Эта марка  не  имеет  никакого
отношения к Шотландии. В том-то и беда. Я сварганил его здесь.
   - Дядя!
   - Да, я знаю, это противозаконно, и  все  такое.  Ерунда!  В  наши  дни
хорошего виски не достать - все идет на экспорт. Вот я  и  подумал:  будет
только патриотично, если я сам  стану  изготовлять  его  для  себя,  чтобы
поддержать  кампанию  по  выкачиванию  долларов.  Но  акцизные   чиновники
рассуждают иначе.
   - Лучше расскажите мне эту историю с самого начала, -  попросил  Гарри.
Его мрачная уверенность, что ему не  удастся  вытащить  дядюшку  из  этого
переплета, все крепла.
   Гомер всегда имел пристрастие к бутылочке, и нехватки военного  времени
сильно ему докучали. Кроме того (Гарри уже намекал на  это),  он  не  имел
склонности швыряться деньгами и постоянно ворчал, что  из-за  налогов  ему
приходится платить за бутылку  виски  в  несколько  раз  дороже,  чем  она
действительно стоит. Окончательно убедившись, что достать виски все  равно
негде, он решил действовать на свой страх и риск.
   Принятию такого решения, вероятно,  в  немалой  степени  способствовали
древние обычаи края, где  он  жил.  Вот  уже  несколько  веков  Управление
таможен и акцизов  ведет  непрерывную  войну  с  корнуэлльскими  рыбаками.
Ходили слухи, что у прежнего владельца этого старинного дома был лучший  в
округе винный погреб (после  епископского)  и  при  этом  он  ни  разу  не
заплатил  ни  пенни  налога  с  его  содержимого.  Поэтому  дядюшка  Гомер
чувствовал себя обязанным продолжить древнюю и благородную традицию.
   Несомненно, его вдохновлял также и дух чисто научного исследования.  Он
был убежден, что все эти разговоры о виски,  которое  надо  выдерживать  в
течение семи лет в бочке из дубовой клепки,