пара
приняли нужные очертания. Помех никаких, и  буквы  благополучно  проделали
свое незримое восхождение  к  звездам.  Мне  доводилось  видеть  на  Земле
воздушную рекламу, но масштабы не шли ни в какое сравнение. Что  бы  я  ни
думал в глубине души об этих  ловкачах,  нельзя  было  не  восхищаться  их
изобретательностью. "К" и "А" не совсем удались,  зато  "О"  было  гораздо
лучше, а "Л" просто безупречно.
   Сперва, конечно, все растерялись; к счастью,  это  длилось  недолго,  и
научная программа была выполнена целиком. Жаль, не  помню,  как  вышел  из
положения Дейв Болтон; орешек был крепкий  даже  для  его  зубов.  Правда,
половина Земли своими глазами видела то, что он описывал. А  на  следующее
утро все газеты поместили знаменитый снимок лунного серпа с яркими буквами
над затемненным сектором.
   Больше часа буквы плыли в  космосе.  Под  конец  слова  растянулись  на
тысячу миль, и контуры стали совсем расплывчатыми. Потом буквы растаяли  в
межзвездном вакууме.
   А затем начался главный  фейерверк...  Разъяренный  капитан  Ванденберг
устроил своим людям допрос с пристрастием.  Выяснилось,  что  диверсант  -
если его можно так назвать - находится на Земле. "Бомбу"  готовили  там  и
доставили на Луну в готовом к запуску виде. Немного времени  понадобилось,
чтобы найти  и  уволить  инженера,  который  поместил  в  сопло  трафарет.
Кажется,  он  отнесся  к  этому  совершенно  спокойно:  его   материальное
благополучие было обеспечено на много лет вперед.
   Что же до эксперимента, то с научной  точки  зрения  он  принес  полный
успех.  Все  приборы  действовали  безукоризненно,   анализируя   свечение
необычного облака. Ну и подразнили же мы американцев!  Боюсь,  хуже  всего
досталось бедняге  Ванденбергу.  До  вылета  на  Луну  он  был  убежденным
трезвенником и пил преимущественно влагу,  разлитую  в  бутылки  с  осиной
талией. Теперь Ванденберг из принципа пьет только  пиво,  а  ведь  он  его
терпеть не может.



КОВАРНЫЙ ПАРАГРАФ

   Я уже рассказал, с  какими,  гм,  маневрами  был  связан  старт  первой
экспедиции  на  Луну.  А  получилось  все  равно  так,  что  американский,
советский и британский корабли прилунились почти одновременно.  Однако  до
сих пор  еще  никто  не  объяснил  читателям,  почему  британский  корабль
вернулся на Землю двумя неделями позже остальных.
   Нет, я, конечно, знаю официальную версию, сам  помогал  ее  сочинять...
Она верна до какой-то степени, но не больше.
   Наша совместная экспедиция была успешной  во  всех  отношениях.  Только
один несчастный случай - да и то смерть Владимира Сурова обессмертила  его
имя. Наши наблюдения обеспечили ученых работой на  десятки  лет  и  сулили
полный переворот в представлениях об окружающей нас Вселенной.  Ничего  не
скажешь, мы хорошо  потрудились  пять  месяцев  на  Луне,  можно  было  со
спокойной душой возвращаться на Землю, где  нам  готовили  встречу,  какой
мало кто удостаивался до нас.
   Но сперва надо было, так  сказать,  прибрать  за  собой.  Помещенные  в
разных точках приборы продолжали собирать информацию,  которую  далеко  не
всегда можно было передать по радио на Землю. Оставлять на Луне всех людей
до последней минуты - тоже ни к чему; один экипаж вполне  мог  справиться.
Но кто вызовется  быть  "дежурным",  предоставив  остальным  пожинать  всю
славу? Задача нелегкая, а решить ее требовалось быстро.
   Снабжение  нас  не  заботило.  Автоматические  грузовые  ракеты   могли
обеспечить экипаж воздухом, продовольствием и  водой  на  любой  срок.  На
здоровье  никто  не  жаловался,  только  на  усталость.  Врачи   опасались
психических срывов - и этого не было; видимо, каждый был слишком  поглощен
увлекательной работой, чтобы сходить с ума. Но всем, конечно, не терпелось
вернуться на Землю, увидеть родных и близких.
   Наши  планы  начали  ломаться,  когда  "Циолковский"  вышел  из  строя.
Внезапно подался грунт под одной из опор корабля. Он не  упал,  но  корпус
покривился, и в герметической кабине  появилось  множество  трещин.  Можно
было попытаться ремонтировать на месте,  и  мы  долго  обсуждали  это,  но
лететь на таком корабле было бы слишком опасно. Русским оставалось  только
"голосовать",  чтобы  их  подвезли  "Годдард"  и  "Индевер".   Горючее   с
"Циолковского" позволило нам взять  дополнительный  груз.  Конечно,  будет
тесновато, спать и есть придется посменно...
   В общем, первым на Землю должен был вернуться либо  американский,  либо
британский корабль. И в последние  недели  мы  с  командором  Ванденбергом
стали косо смотреть друг на друга. Я уже подумывал, не  решить  ли  вопрос
жребием?..
   И еще одно меня заботило: дисциплина подчиненных. Пожалуй, я  выразился
слишком сильно - не подумайте, что назревал  бунт,  просто  на  всех  моих
людей напала странная рассеянность, а в свободное  время  они  лихорадочно
что-то писали, забившись в разные уголки. Я  отлично  знал,  в  чем  дело,
болезнь и меня не миновала. В нашем экипаже (не только в  нашем)  не  было
человека, который  не  предоставил  бы  заранее  исключительное  право  на
публикацию своих статей тому или иному журналу или газете,  и  вот  теперь
истекали последние сроки. Радиотелетайп работал  с  неослабной  нагрузкой,
передавая на Землю десятки  тысяч  слов  в  день.  Еще  более  пространные
отрывки бессмертной прозы диктовались по фоноканалам.
   Решить главную задачу помог мне  все  тот  же  профессор  Уильяме,  наш
весьма практичный астроном.
   - Капитан, - заговорил он, небрежно садясь на  шаткий  столик,  который
заменял мне конторку, -  насколько  я  понимаю,  нет  никаких  технических
причин, которые принуждали бы нас первыми возвращаться на Землю?
   - Никаких, - ответил я. - Речь идет лишь о славе, богатстве  и  желании
поскорее увидеть родных. Техническими эти причины не  назовешь.  Мы  можем
остаться здесь еще на год, только бы Земля нас снабжала. Но  учтите:  если
вы это предложите, я охотно задушу вас.
   - Зачем же на год! Те, кто останется, последуют за первым отрядом самое
позднее   через   две-три   недели.   И   все   будут   превозносить    их
самоотверженность, скромность и прочие качества этого рода.
   - Плохое утешение тому, кто вернется вторым.
   - Верно. Требуется еще что-то,  чтобы  оправдать  такую  жертву.  Нечто
более осязаемое.
   - Согласен. Что вы предлагаете?
   На переборке передо мной, между двумя красотками, которых мы стащили на
"Годдарде", висел календарь. Красные крестики отмечали,  сколько  дней  мы
уже провели на Луне, большой  вопросительный  знак  украшал  число  вылета
первого корабля на Землю.
   - Вот ответ. - Уильяме указал на календарь.  -  Понимаете,  что  будет,
если мы поспешим вернуться? Хорошо, я объясню.
   Он объяснил, и я готов был дать себе пинка за то,  что  не  подумал  об
этом раньше.
   На следующий день я сообщил о своем решении Ванденбергу и Краснину.
   - Мы останемся и наведем чистоту, - сказал я. - Этого  требует  здравый
смысл. "Годдард" намного вместительнее  нашего  корабля,  он  может  взять
лишних четыре человека, а мы только двоих, да и то будет тесновато. Летите
первыми, Ван, избавим несколько человек от ожидания, зачем  им  без  нужды
изводиться.
   - Это очень  благородно  с  вашей  стороны,  -  ответил  Ванденберг.  -
Конечно, нам хочется вернуться поскорей. И я согласен, ваше решение  самое
логичное, раз уж "Циолковский" вышел из строя. Но  все-таки  вы  приносите
немалую жертву, мне неловко ее принимать.
   Я сделал небрежный жест рукой:
   - Об этом не думайте. Лишь бы вы не присвоили себе всю славу, мы  можем
и подождать немного. И ведь мы останемся тут единоличными хозяевами, когда
вы улетите на Землю.
   Краснин смотрел на меня так внимательно, что я едва не отвел глаза.
   - Я не хочу показаться циничным, - сказал он, - но жизнь  научила  меня
быть начеку, когда люди без веских оснований  вдруг  становятся  непомерно
щедрыми. Честно говоря, я не считаю  ваши  основания  достаточно  вескими.
Признайтесь, вы что-то скрываете от нас?
   - Ну хорошо, - вздохнул я.  -  Я-то  надеялся,  что  нас  хоть  немного
похвалят, но вас, видно, не убедишь, что у меня самые  чистые  побуждения.
Основание есть, сейчас вы о нем услышите.  Только  прошу  вас:  пусть  это
будет между нами, к чему  разочаровывать  тех,  кто  ждет  на  Земле.  Нас
считают благородными героями, отважными искателями знаний -  пусть  так  и
будет, это для всех же лучше.
   Затем я достал свой календарь и объяснил Краснину и Ванденбергу то, что
узнал от Уильямса. Они слушали сперва недоверчиво, потом сочувственно.
   - Я и не подозревал, что дело обстоит так  скверно,  -  сказал  наконец
Ванденберг.
   - Американцы этого не знают, - печально ответил я. - Так или иначе, вот
уже полвека у нас такой порядок, и не видно, чтобы лучше  стало.  Ну,  мое
предложение принято?
   - Конечно. Нас это вполне  устраивает.  До  следующей  экспедиции  Луна
ваша.
   Я вспомнил эти слова две недели спустя, глядя, как "Годдард" умчался  к
манящему диску Земли. Проводив всех американцев и -  кроме  двоих  -  всех
русских,  мы  почувствовали  себя  довольно  одиноко.  Завидовали  приему,
который  оказали  нашим  товарищам,  ревниво   смотрели   по   телевидению
триумфальные шествия в Москве и Нью-Йорке... А затем вернулись  к  работе,
выжидая своего срока. Когда становилось очень уж тяжко, делали на  клочках
бумаги кое-какие расчеты, и тотчас к нам возвращалось хорошее настроение.
   Красные крестики шагали по  календарю,  отмечая  короткие  земные  дни,
которые только подчеркивали длительность лунных суток. Но вот все  готово:
сняты показания приборов, тщательно уложены все образцы и экспонаты. Ожили
ревущие моторы, и на секунду мы ощутили тяжесть, которую мы вновь  обретем
на Земле. Быстро  уходили  вниз  ставшие  уже  привычными  суровые  лунные
ландшафты; еще несколько секунд, и не  различить  всех  тех  сооружений  и
приборов, которые мы так старательно устанавливали и которые  когда-нибудь
пригодятся новым исследователям.
   Мы летели домой. Летели в тесноте, но без  приключений.  Возле  Третьей
космической застали наполовину разобранный "Годдард";  оттуда  нас  быстро
переправили в мир, который мы покинули семь месяцев назад.
   Семь месяцев - решающая цифра, как  справедливо  подметил  Уильяме.  Мы
провели на Луне больше половины финансового года; этот год  для  всех  нас
оказался самым прибыльным в жизни.
   Конечно, рано или поздно эту космическую лазейку законопатят. Налоговое
управление все еще доблестно сражается, но мы надежно защищены пунктом  57
параграфа 8 "Закона об основных доходах" от 1972 года. Наши книги и статьи
написаны на Луне, и, пока там не создали правительства,  которое  взыскало
бы с нас подоходный налог, весь гонорар до последнего пенни - наш.
   Если же окончательное решение будет не в нашу пользу... Что ж, остается
еще Марс.



    Артур Кларк.
    Гонка вооружений

   -----------------------------------------------------------------------
   Arthur C.Clarke. Armaments Race. Пер. - А.Новиков.
   "Миры Артура Кларка". "Полярис", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Как  мне  уже  доводилось  прежде  замечать,  долгое  время  никому  не
удавалось прижать к стенке Гарри Парвиса,  признанного  краснобая  "Белого
оленя". В его научных знаниях  сомнений  не  возникало  -  но  где  он  их
набрался? И чем можно оправдать ту  фамильярность,  с  какой  он  упоминал
многих членов Королевского научного общества? Следует признать, что  очень
многие не верили ни единому его слову. А это уже чересчур, как я недавно и
несколько возбужденно заметил Биллу Темплу.
   - Ты всегда ни в грош не ставишь слова Гарри, - сказал я ему, - но даже
ты не сможешь не признать, что он всех развлекает. А не каждый из  нас  на
такое способен.
   - Уж если ты перешел на личности, - взорвался Билл, все еще не в  силах
смириться с тем, что несколько его совершенно  серьезных  рассказов  некий
американский издатель отверг на том основании, что они его не  рассмешили,
- то давай выйдем, и ты повторишь  свои  слова.  -  Он  взглянул  в  окно,
заметил, что на улице до сих пор валит снег, и торопливо добавил: - Но  не
сегодня, а как-нибудь летом, если  мы  оба  окажемся  здесь  в  подходящую
среду. Выпьешь еще стаканчик своего неразбавленного ананасного сока?
   - Спасибо. Когда-нибудь я попрошу добавить в него джин,  лишь  бы  тебя
ошарашить. Наверное, я единственный в "Белом олене",  кто  может  заказать
его или отказаться - _и_ отказывается.
   На этом наш разговор прервался, потому  что  вошел  объект  спора.  При
обычных  обстоятельствах  это   лишь   добавило   бы   нашему   с   Биллом
противостоянию  напряженности,  но,  поскольку  Гарри   привел   с   собой
незнакомца, мы решили стать пай-мальчиками.
   - Привет всем, - сказал Гарри. -  Познакомьтесь  с  моим  другом  Солли
Бламбергом. Лучший мастер по спецэффектам в Голливуде.
   - Давай уточним, Гарри, - печально произнес  мистер  Бламберг  голосом,
который мог бы принадлежать подвергнутому  укоризне  спаниелю.  -  Не  _в_
Голливуде. _Из_ Голливуда.
   - Тем лучше для тебя, - отмахнулся Гарри. -  Сол  приехал  сюда,  чтобы
осчастливить своими талантами британскую кинопромышленность.
   - А в Англии _есть_ кинопромышленность? - встревоженно уточнил Солли. -
У нас на студии все о ней говорили как-то с сомнением.
   - Разумеется, есть. И даже процветает. Правительство все время повышает
налоги на развлечения, что приводит отрасль к банкротству, а затем не дает
ей умереть, подпитывая крупными грантами. Просто в этой стране так ведутся
дела. Эй, Дрю, где наша книга почетных гостей? И  налей  нам  по  двойной.
Солли пережил тяжелые испытания, и ему надо подкрепиться.
   По-моему, если не считать взгляда как у  провинившейся  собаки,  мистер
Бламберг не производил впечатления человека, пострадавшего от чрезвычайных
лишений. На нем был аккуратный костюм от  "Харта,  Шефнера  и  Маркса",  а
пристегнутые пуговицами уголки воротничка рубашки заканчивались где-то  на
середине груди. Это было очень кстати, потому что воротничок скрывал,  но,
к сожалению, недостаточно, его галстук. Мне стало интересно, в чем же  его
проблема. О, лишь бы не антиамериканская деятельность, мысленно  взмолился
я: это _снова_ развяжет язык нашему  ручному  коммунисту,  который  в  тот
момент миролюбиво изучал в уголке ситуацию на шахматной доске.
   Мы отозвались на слова Гарри сочувственным хмыканьем, а  Джон  довольно
откровенно намекнул:
   - Может, если вы нам все расскажете, вам полегчает?  И  вообще,  нельзя
упускать шанс послушать здесь кого-нибудь другого.
   - Не скромничай, Джон, - тут же отозвался Гарри.  -  _Я_  пока  еще  не
устал тебя слушать. Да только сомневаюсь, что Солли  захочется  снова  обо
всем рассказывать. Верно, старина?
   - Угу, - буркнул мистер Бламберг. - Рассказывай _ты_.
   ("Я знал, что этим все и кончится", - шепнул мне Джон.)
   - А с чего начать? - уточнил Гарри. - С того, как  Лилиан  Росс  пришла
брать у тебя интервью?
   - С чего угодно, только _не_ с этого  места,  -  содрогнулся  Солли.  -
По-настоящему все началось, когда мы снимали первый сериал  про  "Капитана
Зума".
   - "Капитан Зум"? - многозначительно переспросил кто-то. - Эти два слова
считаются здесь очень грубыми. Только не говорите, что именно _вы_  несете
ответственность за эту потрясающую чушь!
   - Ну-ну, друзья! - примирительно сказал Гарри, выливая масло на  бурные
волны. - Не надо вести себя слишком сурово. Не можем же мы судить по нашим
высоким стандартам буквально всех. И надо же людям чем-то зарабатывать  на
жизнь? Кроме того, миллионам детей и подростков  _нравится_  капитан  Зум.
Уверен, вы не хотите разбить их маленькие сердца -  да  еще  незадолго  до
Рождества.
   - Если им _действительно_ нравится  капитан  Зум,  я  лучше  сверну  им
нежные шейки!
   - Какая выдающаяся  сентиментальность!  Вынужден  извиниться  за  слова
некоторых моих соотечественников, Солли. Напомни, как там назывался первый
сериал?
   - "Капитан Зум и угроза с Марса".
   - Ах да, верно. Кстати, никак не пойму, почему нам вечно грозят  именно
с Марса? Наверное, все началось со старины Уэллса. Как знать, не  нарвемся
ли мы в один прекрасный день на крупную межпланетную акцию протеста - если
только не сумеем доказать, что марсиане были столь же грубы по отношению к
_нам_.
   Я очень рад заявить, что никогда не видел "Угрозу с Марса" ("А я видел,
- простонал кто-то сзади. - И до сих пор пытаюсь забыть"), но речь  сейчас
не о сериале как таковом. Его создали три сценариста в  баре  на  бульваре
Уилшир. До сих пор никто не может точно сказать,  как  было  дело:  сериал
получился таким из-за того, что сценаристы были пьяны, или им  приходилось
непрерывно пить, чтобы не свихнуться из-за "Угрозы". Если это вас смущает,
не обращайте внимания. А  заботой  Солли  стали  затребованные  режиссером
спецэффекты.
   Во-первых, ему предстояло  построить  Марс.  Солли  полчасика  полистал
"Покорение  пространства"  и  выдал  набросок,  который  плотники   быстро
превратили  в  переспелый  апельсин,  парящий  в  пустоте   и   окруженный
бесчисленными звездами. Это оказалось легко, зато с марсианскими  городами
пришлось   повозиться.   Попробуйте-ка   придумать   _совершенно    чужую_
архитектуру, да еще такую, чтобы результат не смотрелся полной  нелепицей.
Сомневаюсь, что подобное вообще возможно - если здравые мысли и  придут  в
голову, то  их  уже  наверняка  где-то  на  Земле  использовали.  То,  что
появилось наконец в студии, было смутно византийским с некоторыми штрихами
в духе Фрэнка Ллойда Райта [Фрэнк Ллойд Райт  (1867-1959)  -  американский
архитектор, пионер  "органической  архитектуры",  в  которой  используются
природные формы, цвета и текстура]. Тот факт, что ни одна из дверей никуда
не вела, никого не волновал, пока имелось достаточно места для схваток  на
мечах и всевозможной акробатики, предусмотренных сценарием.
   Да-да,  схваток  на  мечах.  Вот  вам  цивилизация,  владеющая  атомной
энергией, лучами  смерти,  космическими  кораблями,  телевидением  и  тому
подобными современными удобствами, но, когда дело доходит до схватки между
капитаном Зумом и злобным императором Клаггом, часы  проворно  отсчитывают
обратно несколько столетий. Вокруг стоит толпа солдат со зловещими на  вид
лучеметами, но в ход их не пускает. И не только в этой сцене, а  почти  во
всем сериале. Ну, иногда пучок искр прожжет капитану Зуму штаны, и все.  Я
так полагаю, что, раз эти лучи не могут летать быстрее света, он  запросто
и всегда может их опередить.
   Тем не менее эти орнаментированные лучеметы многих довели  до  головной
боли. Забавно наблюдать, как охотно Голливуд гробит массу усилий на мелкие
детали фильма, который сам по себе  есть  полная  чушь.  У  режиссера  был
пунктик  насчет  лучеметов.  Солли  создал   для   него   первую   модель,
напоминающую помесь базуки с мушкетоном, и был ею  весьма  доволен,  равно
как и режиссер - на один день. На следующий день великий человек  ворвался
в  студию,  размахивая  отвратительным  изделием  из  красного   пластика,
снабженным кнопками, линзами и рычажками.
   - Глянь-ка на это, Солли! - пропыхтел он. - Мой младшенький  принес  из
супермаркета - там проводится компания по рекламе чипсов. Приносишь десять
крышечек от коробок и меняешь на одну игрушку. Черт, да они лучше наших! И
они _работают_!
   Он нажал на рычажок, из ствола вырвалась струйка воды и  улетела  через
всю студию куда-то за звездолет  капитана  Зума,  где  мгновенно  погасила
сигарету, которой не полагалось там дымиться. Из люка  вылез  разгневанный
рабочий, увидел, кто его окатил, и проворно юркнул обратно, бормоча что-то
насчет профсоюза.
   Солли обследовал лучемет с некоторым раздражением,  но  одновременно  и
взглядом  эксперта