е с Пейтоном, но в его  приветствии  чувствовалась
скрытая напряженность.
   - Рад, что ты приехал. У меня есть интересные  новости.  Но  почему  ты
такой мрачный? Что-нибудь случилось?
   Пейтон рассказал ему о встрече с отцом, не без прикрас.
   - Значит, они уже начали, - после некоторой  паузы  заметил  Хенсон.  -
Этого следовало ожидать.
   - Ты о чем? - удивленно спросил Пейтон.
   Биолог выдвинул ящик стола и достал оттуда запечатанный конверт. В  нем
находились  две  пластмассовые  таблицы  с  сотней  параллельных  прорезей
различной длины. Одну из таблиц он протянул другу.
   - Ты знаешь, что это?
   - Похоже на анализ характера.
   - Правильно. Твоего, между прочим.
   - Но это не очень-то законно, правда?
   - Не бери в голову. Ключ отпечатан на обратной стороне. Там  все  -  от
степени понимания искусства до чувства юмора. В последней строке - уровень
интеллектуальности. Только не задирай нос!
   Пейтон внимательно изучил карточку и слегка покраснел:
   - Не понимаю, как ты об этом узнал.
   - Не переживай, - усмехнулся Хенсон. - Теперь взгляни на этот анализ. -
Он дал приятелю другую карточку:
   - Зачем, они же одинаковые!
   - Не совсем, но очень похожи.
   - И чья же эта?
   Хенсон откинулся в кресле и, взвешивая каждое слово, медленно произнес:
   -  Этот  анализ,  Дик,  принадлежит  твоему  предку  двадцать   второго
поколения по мужской нисходящей линии - великому Рольфу Тордарсену.
   Пейтон вскочил, как ошпаренный.
   - Что?
   - Не шуми и сядь. Если кто-нибудь войдет - мы вспоминаем старые  добрые
времена в колледже.
   - Но... Тордарсен!
   - Положим, если тщательно покопаться,  у  каждого  найдутся  знаменитые
предки. Но зато теперь ты знаешь, почему твой дед боится за тебя.
   - Боюсь, он опоздал. Я почти закончил курс обучения.
   - Можешь  поблагодарить  за  это  нас.  Обычно  мы  анализируем  десять
поколений, в  редких  случаях  -  до  двадцати.  Это  огромная  работа.  В
библиотеке наследственности хранятся миллионы карточек,  на  каждого,  кто
жил с двадцать третьего века. Это совпадение  было  обнаружено  совершенно
случайно около месяца назад.
   - Как раз тогда и начались неприятности. Но я все равно не понимаю, что
к чему.
   - Дик, что тебе известно о твоем знаменитом предке?
   - Не больше, чем кому-либо другому. И, разумеется, я  не  знаю,  как  и
почему он исчез, если ты об этом. Разве он не покинул Землю?
   - Нет. Он покинул мир, если хочешь, но никогда не покидал  Землю.  Лишь
несколько человек знают, Дик, что Рольф Тордарсен -  человек,  построивший
Комарру.
   Комарра! Пейтон выдохнул эти слово, осязая  привкус  его  загадочности.
Значит, она существует. Некоторые отрицали даже это.
   - Не думаю, что тебе много известно о Декадентах, - продолжал Хенсон. -
Книги по истории тщательно редактируются. А в  целом  история  связана  со
Вторым Веком Электроники...


   В двадцати тысячах миль над поверхностью Земли по своей  вечной  орбите
вращался  искусственный  спутник,  ставший  обиталищем  Мирового   совета.
Потолок зала совета был изготовлен из цельного куска кристаллита, и членам
совета на заседаниях казалось, что между ними и огромным  шаром,  плывущим
внизу, ничего нет.
   Это была символика с глубоким смыслом.  Узкоместническая  точка  зрения
тут не имела права на существование. Здесь, как нигде, умы людей достигали
высочайших вершин.
   Ричард Пейтон-старший посвятил жизнь руководству  судьбой  Земли.  Пять
лет человеческая раса жила в мире и не испытывала недостатка  в  том,  что
могли предоставить искусство и наука. Люди, руководившие  планетой,  могли
гордиться своей работой.
   Однако старому политику было  нелегко.  То  ли  тень  грядущих  перемен
маячила перед ними, то ли понимал  он  подсознательно,  что  близок  конец
пятисотлетнего застоя.
   Он включил записывающий аппарат и начал диктовать.


   Пейтон знал, что Первый Век Электроники начался в 1908 году,  когда  де
Форест изобрел триод. В том легендарном столетии воплотили  идею  мирового
государства,  создали  самолет,  космический  корабль,  изобрели   атомную
энергию - то есть сделали все  основные  открытия,  без  которых  была  бы
невозможна современная цивилизация.
   Второй Век Электроники наступил пятью столетиями позже. Его  начали  не
физики,  а  врачи  и  физиологи.  Около  пятисот  лет  они  регистрировали
электрические потоки, возникающие в процессе работы мозга. Анализ оказался
потрясающе сложным, но трудом нескольких поколений был завершен.  Так  был
открыт путь к созданию первой машины, умеющей читать мысли человека.
   Но это было только  начало.  Раскрыв  механизм  собственного  мышления,
человек смог пойти дальше. Он смог репродуцировать его,  используя  вместо
живых клеток транзисторы и схемы.
   К концу двадцать пятого столетия были построены первые мыслящие машины.
Они были примитивными, сотни квадратных ярдов оборудования  воспроизводили
работу кубического  сантиметра  мозга.  Но  от  этого  первого  шага  было
недалеко   до   создания   совершенного,   пригодного   к    использованию
искусственного мозга.
   Мозг мог воспроизводить низкопробную умственную работу, был лишен таких
чисто человеческих качеств, как инициатива, интуиция и любые эмоции. Но  в
стабильных обстоятельствах, когда его ограниченность  не  мешала,  он  мог
работать, как человеческий.
   Появление механического мозга подтолкнуло  человеческую  цивилизацию  к
одному  из  величайших  кризисов.  Хотя  люди   по-прежнему   осуществляли
верховную  власть  и  контроль  за  обществом,  основную  часть   рутинной
административной работы взяли на  себя  роботы.  Человек  наконец  получил
свободу.  Он  больше  не  ломал  голову  над   составлением   транспортных
расписаний,  решением  продовольственных  программ  и  балансов   бюджета.
Машины, столетие назад взявшие  на  себя  всю  физическую  работу,  внесли
второй грандиозный вклад в развитие общества.
   Это возымело огромное воздействие, люди отреагировали по-разному.  Одни
использовали  приобретенную  свободу  ради   благородных   целей,   всегда
привлекавших лучшие умы, - поисков истины и красоты, которые были  так  же
неуловимы, как во времена возведения Акрополя. Были  и  такие,  кто  думал
иначе.
   "Наконец-то, - говорили они,  -  проклятие,  посланное  Адаму,  исчезло
навсегда. Теперь можно строить города, где машины  будут  исполнять  любые
наши поручения со скоростью мысли. А с тех пор как  анализаторы  научились
считывать скрытые желания подсознания - даже быстрее. Отныне цель жизни  -
удовольствия и поиски счастья. Человек заслужил это право.  Мы  устали  от
бесконечной борьбы за знания и слепого желания построить космический  мост
к звездам".
   Извечная мечта  о  стране  изобилия  и  празднеств,  древняя,  как  сам
человек! Впервые она могла стать реальностью.  Но  не  все  разделяли  эту
мечту. Огни Второго Возрождения угасли, не успев разгореться. Шли годы,  и
все больше людей вставало на путь Декадентов. В  засекреченных  местах  на
внутренних планетах они строили города своей мечты.
   В течение века города расцветали, как странные экзотические цветы, пока
почти религиозный пыл их  создателей  не  угас.  Они  протянули  еще  одно
поколение, а затем один за другим стали исчезать из памяти людей.  Умирая,
города обрастали сказками и легендами, количество которых росло от века  к
веку.
   Только один такой город был построен на Земле, и  его  окружала  тайна.
Преследуя свои цели, Мировой совет уничтожил все сведения об этом  городе,
даже о его местонахождении. Одни считали, что он затерялся  в  арктических
пустынях, другие верили, что он скрыт в глубинах Тихого океана. Ничего  не
было известно наверняка, кроме того, что этот город - Комарра.


   Хенсон прервал рассказ.
   - До сих  пор  я  не  сказал  тебе  ничего  нового,  все  общеизвестно.
Остальное - секрет Мирового совета и, возможно, сотни сайентийцев.
   - Рольф Тордарсен, насколько я знаю, - величайший инженерный  гений  из
всех известных миру. Даже Эдисон с ним не  сравнится.  Он  заложил  основы
роботостроения и создал первую мыслящую машину.
   Около двадцати лет из его лаборатории лился поток  блестящих  открытий.
Затем Тордарсен неожиданно исчез. Поговаривали,  что  он  пытался  достичь
звезд. Но вот что случилось на самом деле.
   Тордарсен считал, что роботы - машины, которые до сих пор  используются
в нашей цивилизации,  -  только  начало.  Он  пришел  в  Мировой  совет  с
конкретным предложением, способным изменить  лицо  человечества.  Что  это
было за предложение, мы не знаем. Но Тордарсен предупреждал, что  если  не
сделать решительного шага, обществу грозит застой. Многие из нас  считают,
что это уже произошло.
   Совет категорически отказался. Роботы, как тебе известно, в те  времена
как раз только интегрировались  в  жизнь  цивилизации,  в  мире  наступило
спокойствие, которое продолжалось пять веков.
   Тордарсен был горько разочарован. Декаденты интуитивно чувствовали, что
этот гений - единственный, кто способен воплотить их мечты. И они  убедили
его отринуть мир.
   - И он это сделал?
   - Никто не знает. Но то, что Комарра была построена, -  это  точно.  Мы
знаем, где она. Знает это и Мировой совет. Есть вещи,  которые  невозможно
утаить.
   "Это правда", - подумал Пейтон. Даже сейчас, когда люди порой исчезают,
идет молва, что они отправились на поиски города мечты. Выражение "он ушел
в Комарру" стало устойчивым фразеологизмом, почти  утратив  первоначальный
смысл.
   Хенсон наклонился вперед и продолжил совершенно серьезно:
   - Есть в этом нечто странное. Мировой совет мог разрушить  Комарру,  но
не сделал этого. Вера в существование  Комарры  оказывает  стабилизирующее
воздействие на  общество.  Несмотря  на  все  достижения,  среди  нас  еще
достаточно  психопатов.  Совсем  нетрудно  под  гипнозом  напомнить  им  о
Комарре. Они никогда не найдут ее, но поиски сделают их безвредными.
   Очень давно, когда город был только найден, совет отправил  туда  своих
агентов. Ни один из них не вернулся. Это не было бесчестной игрой - просто
они решили остаться. Это известно совершенно точно - они прислали  отчеты.
Думаю, Декаденты понимали,  что  если  они  вздумают  насильно  удерживать
агентов, совет превратит город в пыль и прах.
   Я видел несколько донесений. Они необычны.  Их  можно  определить  лишь
одним словом - экзальтация. Дик, в этом городе есть нечто такое,  от  чего
забывают мир, друзей, семью - все! Попытайся представить, что это значит!
   Позже, когда стало очевидным, что никого из Декадентов уже нет в живых,
совет  сделал  еще  попытку.  Пятьдесят  лет  назад  -  еще  одну.  Но  на
сегодняшний день из Комарры не вернулся никто.
   Пока Ричард  Пейтон  говорил,  робот  разбивал  слова  на  фонетические
группы, расставлял знаки препинания, а  затем  автоматически  перенаправил
наброски в электронное корректирующее досье.

   "Копии президенту и в мое личное дело.
   По поводу вашей записки от 22 числа и нашего утреннего разговора.
   Я встречался с сыном, а Р.П. III  уклонился  от  встречи  со  мной.  Он
полностью определился, и мы все испортим, пытаясь  принудить  его.  Пример
Тордарсена должен послужить нам уроком.
   Мне кажется, имеет смысл заслужить его признательность, предоставив ему
любую необходимую помощь. Тогда мы сможем указать ему  верное  направление
исследований. До тех пор, пока он не знает, кто его предок,  он  неопасен.
Несмотря на схожесть характеров, маловероятно, что  он  решится  повторить
работу Р.Т. И прежде всего, мы должны принять все меры, чтобы  он  никогда
не смог разыскать или посетить Комарру.  Если  это  случится,  последствия
могут быть непредсказуемыми".


   Хенсон закончил рассказ, но его друг ошарашенно молчал.  И  тогда  Алан
продолжил:
   - Вот мы и подошли к настоящему. К тебе, Дик. Мировой  совет  узнал  об
этом месяц назад. Зря мы сообщили им, но теперь  уже  поздно  сожалеть.  С
научной точки зрения, ты - воплощение Тордарсена на  генетическом  уровне.
Произошла одна из множества "случайностей" природы - каждые пару сотен лет
в той или иной семье такое происходит.
   Ты, Дик, мог бы продолжить дело Тордарсена  с  того  момента,  где  его
вынудили остановиться. Ведь где-то эти разработки должны быть? Хотя вполне
возможно, они утрачены навсегда. Но если остался хоть какой-то след - он в
Комарре. В Мировом совете знают об этом. Потому и стараются  отвлечь  тебя
от призвания.
   Не  стоит  особо  беспокоиться.  В  совете  благороднейшие   умы,   раз
человечество до сих пор существует. Ничего плохого  не  случится,  они  не
причинят тебе вреда. Но  они  горячо  озабочены  сохранением  существующей
структуры общества, совершеннейшей, с их точки зрения.
   Пейтон  медленно  встал.  На  минуту  он  почувствовал  себя  сторонним
наблюдателем, разглядывающим фигуру по имени Ричард  Пейтон  III,  ставшую
символом, одним из ключей к будущему миру. Он с трудом пришел в себя.
   Друг молча наблюдал за ним.
   - Ты что-то недоговариваешь, Алан. Откуда у тебя все эти сведения?
   Хенсон улыбнулся:
   - Я ждал этого вопроса. Я только  рупор,  выбранный  потому,  что  знаю
тебя. Об остальных не могу сказать даже тебе. Но среди них  много  ученых,
которыми, насколько я помню, ты восхищался.
   Между советом и учеными,  служащими  ему,  всегда  существовало  этакое
дружеское соперничество, но в  последние  годы  наши  взгляды  значительно
разошлись. Многие из нас  полагают,  что  период,  который  совет  считает
вечным,  -  всего  лишь  передышка.  Слишком  долгий  период  стабильности
неизбежно окончится спадом. А психологи совета берутся его предотвратить.
   У Пейтона загорелись глаза:
   - Это то, о чем я говорил! Можно присоединиться?
   - Позже. Есть более срочная работа. Видишь ли, мы вроде революционеров.
Мы намерены организовать  пару  общественных  выступлений,  после  которых
опасность упадка отступит  на  тысячи  лет.  Ты,  Дик,  -  один  из  наших
катализаторов. Не единственный, надо признать. - Хенсон помолчал.  -  Даже
если Комарра ушла в небытие, у нас есть еще один козырь  в  колоде.  Через
пятьдесят лет мы надеемся осуществить первый межзвездный полет.
   - Наконец-то! - воскликнул Пейтон. - А что вы станете делать потом?
   - Мы сообщим об этом совету и скажем: "Вот видите -  теперь  вы  можете
летать к звездам. Ну разве мы не замечательные  парни?"  И  совету  ничего
иного не останется, как улыбнуться и начать переустройство. Положив начало
межзвездным путешествиям, мы расправим крылья  общества,  и  упадок  будет
отсрочен надолго.
   - Надеюсь дожить до этого, - сказал Пейтон. - Но что  я  должен  делать
сейчас?
   - Отправиться в Комарру, только и всего. Мы верим, что там, где  других
постигла неудача, тебя ждет успех. План уже разработан.
   - А где находится Комарра?
   Хенсон улыбнулся:
   - А это уж совсем просто. Она может находиться только  в  одном  месте.
Там, где не летают самолеты, где никто не живет, куда можно  дойти  только
пешком. Это Великий заповедник.


   Старик выключил аппарат. То ли над ним, то ли  под  ним  плыл  огромный
полумесяц. В своем вечном кружении маленький спутник достиг терминатора  и
погрузился в ночь. То там, то тут темноту нарушала россыпь огней городов.
   Это зрелище наполнило сердце старика  печалью.  Его  жизнь  подходит  к
концу. Умирает и культура, которую он так яростно защищал. Может,  все  же
молодые ученые правы? Заканчивается долгий  отдых,  и  перед  миром  стоит
новая цель, о которой он не узнает...



3. ДИКИЙ ЛЕВ

   Ночью корабль Пейтона летел над Индийским океаном, держа курс на запад.
Ничего не было видно, кроме белеющей линии проломов напротив  африканского
побережья.  Но  навигационные  приборы   показывали   все   в   мельчайших
подробностях.  Разумеется,  ночь  -  не  слишком  надежное  прикрытие,  но
человеческому глазу корабль все-таки не разглядеть.  Что  касается  машин,
ведущих наблюдение, - об этом позаботятся другие. Судя  по  всему,  многие
думают так, как Хенсон.
   План был продуман очень тщательно. Его детали были любовно  разработаны
людьми, получавшими от  этого  удовольствие.  Пейтону  следовало  посадить
корабль на опушке леса, так близко к энергетическому барьеру,  как  только
можно.
   Никто, даже его незнакомые друзья, не смогли  отключить  энергетический
барьер, не вызвав подозрений. К счастью, отсюда до Комарры всего  двадцать
миль ходу. Пейтон должен был завершить путешествие пешком.
   Со страшным грохотом маленький корабль приземлился в  невиданном  лесу.
Пейтон включил в кабине тусклый свет  и  начал  всматриваться  в  темноту.
Ничего не было видно. Вспомнив инструкцию, он не стал открывать  дверь,  а
устроился поудобнее и решил дождаться рассвета.


   ...Он проснулся от ярких лучей солнца, бьющих  прямо  в  глаза.  Быстро
обрядившись в экипировку, приготовленную  для  него  друзьями,  он  открыл
дверь кабины и шагнул в лес.
   Место для посадки выбрали очень  продуманно,  и  было  совсем  нетрудно
выйти на открытую местность, что в нескольких ярдах. Впереди  простирались
невысокие холмики, покрытые травой и редкими  группками  чахлых  деревьев.
Несмотря на лето и близость экватора,  день  стоял  чудесный.  Восемь  лет
контроля над климатом и создание огромных искусственных озер,  поглотивших
пустыню, давали о себе знать.
   Наверное, впервые в жизни Пейтон ощутил природу такой, какой  она  была
до появления человека. Но она не показалась ему дикой, что  было  странно.
Пейтон не знал, что такое тишина.  Его  всегда  окружал  рокот  машин  или
отдаленный рев скоростных лайнеров, едва различимый  в  заоблачной  высоте
стратосферы.
   Здесь не было этих звуков, машины не пересекали энергетический  барьер,
опоясывающий заповедник. Здесь  слышались  только  шум  ветра  в  траве  и
невнятное жужжание насекомых. Такая тишина вызвала у Пейтона беспокойство,
и он включил радио, как поступил бы почти любой человек его времени.
   Миля за милей Пейтон шагал по холмистой местности Великого  заповедника
- самой большой на земном шаре территории с  естественной  природой.  Идти
было легко: нейтрализаторы, встроенные в экипировку, не давали чувствовать
вес. Его сопровождала  ненавязчивая  музыка  -  спутник  человека  со  дня
изобретения радио. И несмотря на то, что достаточно было нажать на кнопку,
чтобы связаться с кем угодно на планете, он ощущал себя  первооткрывателем
и временами совершенно  явственно  понимал,  что  чувствовали  Стэнли  или
Ливингстон, впервые попавшие в эти края более тысячи лет назад.
   К счастью, Пейтон оказался неплохим ходоком и к полудню прошел половину
пути. Он перекусил  под  хвойными  деревьями,  завезенными  с  Марса.  Эти
экземпляры поставили бы в тупик любого старого исследователя -  Пейтон  же
не увидел в них ничего особенного.
   Он собирал в кучку использованные  банки,  когда  заметил  стремительно
приближавшийся к нему объект.  Но  пока  тот  был  слишком  далеко,  чтобы
определить, что же это такое. Пейтон не видел зверей, но они-то его  могли
видеть. Он с интересом наблюдал за приближением незнакомца.
   Никогда прежде Пейтон не встречал львов, но сейчас без труда узнал  это
великолепное животное. К чести Пейтона надо признать, что он только  разок
взглянул на стоящее рядом дерево, - а взглянув,  сразу  почувствовал  себя
увереннее.
   Он знал, что  по-настоящему  опасных  животных  на  свете  больше  нет.
Заповедник  был  чем-то   средним   между   огромной   биолабораторией   и
национальным парком, который ежегодно посещали  тысячи  людей.  Совершенно
очевидно, что, если его обитателей не трогать, они ответят тем же. В целом
это соглашение работало безупречно.
   Животное было настроено дружелюбно. Быстро  подбежав  к  человеку,  лев
ласково потерся об его бок, а когда  Пейтон  поднялся,  проявил  искренний
интерес к пустым  консервным  банкам  и  повернулся  к  путешественнику  с
соверше