ывать, - предложил Дрю из-за стойки бара. - Уже
одиннадцатый час, и если я не выдворю вас всех до одиннадцати  еще  и  _на
этой_ неделе, у меня отнимут лицензию.
   -  Спасибо,  -  с  достоинством  поблагодарил  Гарри,  протягивая   Дрю
опустевшую кружку для наполнения. - Произошло это года два назад, когда  я
выполнял миссию в Тихом океане. Она была  очень  секретная,  но,  учитывая
последовавшие с  тех  пор  события,  я  могу  рассказывать  о  ней  вполне
спокойно.  Нас,  троих  ученых,  высадили  на  некий  тихоокеанский  атолл
примерно в тысяче миль  от  Бикини  и  дали  неделю  на  монтаж  и  запуск
аппаратуры.  Она  предназначалась,  разумеется,  для  слежения  за  нашими
добрыми друзьями и союзниками, когда  те  начали  играть  с  термоядерными
реакциями - то есть нам предстояло подбирать крошки со стола КАЭ [Комиссия
по атомной энергии]. Русские, естественно, поступили так же,  и  время  от
времени мы натыкались друг на друга,  причем  каждая  сторона  старательно
изображала, что тут "никого нет кроме нас, невинных овечек".
   Предполагалось, что атолл необитаем, но это оказалось  грубой  ошибкой.
На самом деле там обитало несколько сотен миллионов...
   - Что! - ахнул кто-то.
   - ...несколько сотен миллионов жителей, - невозмутимо договорил Парвис,
- включая одного человека. Я  встретил  его,  когда  направился  к  центру
атолла полюбоваться видами.
   - К центру? - не поверил Джордж Уайтли. - Но вы же только что  сказали,
что находились на атолле! Как у кораллового кольца может...
   - Это был очень широкий атолл, -  твердо  произнес  Гарри.  -  В  конце
концов, кто из нас рассказывает? - Он с вызовом взглянул на  оппонента  и,
выдержав паузу, продолжил:
   - Так вот, шел я вдоль очаровательной речушки в тени кокосовых пальм  и
вдруг с изумлением увидел водяное колесо - причем  весьма  современное  на
вид и вращающее динамо-машину. Если бы у меня хватило благоразумия,  то  я
вернулся бы и все рассказал своим коллегам, но я не справился с искушением
и решил провести небольшую разведку. Мне вспомнилось, что на  острове  еще
могут оставаться японские солдаты,  до  сих  пор  не  знающие,  что  война
кончилась, но такое объяснение показалось мне маловероятным.
   Следуя вдоль кабеля от динамо-машины,  я  поднялся  на  холм  и  с  его
вершины увидел на широкой поляне низкое побеленное известкой здание. А всю
поляну усеивали высокие  холмики  земли  неправильной  формы,  соединенные
паутиной проводов. Столь непонятного  зрелища  я  не  видел  уже  давно  и
поэтому простоял там минут десять, тщетно ломая голову в поисках разумного
объяснения. И чем дольше я смотрел, тем меньше смысла находил во всей этой
картине.
   Я как раз размышлял над тем, что делать дальше, когда из  домика  вышел
высокий седой мужчина и зашагал к одному из холмиков. Он  держал  какой-то
аппарат, а на шее у него висели наушники, и я предположил, что это счетчик
Гейгера. Но тут я понял, что это за высокие холмики. Это были термитники -
настоящие небоскребы  по  сравнению  с  размерами  их  строителей,  причем
гораздо выше Эмпайр стейт билдинг, - в  которых  и  живут  так  называемые
белые муравьи.
   С огромным интересом, но ничего не понимая,  я  наблюдал  за  тем,  как
пожилой ученый вставил аппарат в  основание  термитника,  надел  наушники,
внимательно послушал несколько секунд и направился  обратно  к  домику.  К
этому времени любопытство разобрало меня настолько, что я решил обнаружить
свое присутствие. Какое бы исследование тут ни проводилось, оно явно никак
не связано с международной политикой, и из нас двоих  лишь  мне  есть  что
скрывать. Позднее вы поймете, насколько я ошибся в _этом_.
   Я крикнул, привлекая к себе внимание, и зашагал вниз по  склону  холма,
размахивая  руками.  Незнакомец  остановился  и  стал  следить   за   моим
приближением: похоже, он не очень-то удивился. Подойдя  ближе,  я  увидел,
что у него свисающие усы, придающие ему несколько восточную внешность.  На
вид ему было около шестидесяти, но спину он держал очень прямо и, хотя был
облачен лишь в шорты, смотрел на меня с таким  достоинством,  что  я  даже
устыдился своего шумного приближения.
   - Доброе утро, - несколько виновато сказал я.  -  Я  не  знал,  что  на
острове  есть  кто-то  еще.  Я  член...  э-э...  научной  экспедиции.   Мы
расположились по ту сторону холма.
   При этих словах глаза незнакомца вспыхнули.
   - Ах, ученый коллега! - воскликнул он на почти безупречном  английском.
- Очень рад вас видеть. Заходите в дом.
   Я с радостью воспользовался приглашением - после физических усилий  мне
стало очень жарко - и  увидел,  что  внутри  домик  фактически  есть  одна
большая лаборатория. В углу я заметил кровать, два стула, плиту и складную
ванну типа тех, какими пользуются в лагерях туристы - вот  и  все  бытовые
приспособления. Однако вокруг царили чистота  и  порядок:  мой  незнакомый
коллега хотя и  жил  затворником,  но  не  забывал  о  достойной  человека
обстановке.
   Я представился первым и тут же узнал  имя  хозяина:  профессор  Такато,
биолог из ведущего японского университета. Если не считать уже  упомянутых
усов, он мало походил на японца, а скорее напоминал пожилого полковника из
Кентукки, с которым я был когда-то знаком.
   Угостив меня незнакомым, но освежающим вином, он пригласил меня  сесть,
и мы проговорили несколько часов. Подобно большинству ученых, он  был  рад
встретить собеседника, способного оценить его работу. И хотя  мои  научные
интересы ближе к физике и химии, чем к биологии,  исследования  профессора
Такато оказались поразительными и для меня.
   Полагаю, вы не очень-то много знаете о термитах,  поэтому  напомню  вам
основные  факты.  Они  принадлежат   к   числу   наиболее   высокоразвитых
общественных насекомых и живут  огромными  колониями  во  всех  странах  с
тропическим климатом. Холода они не выдерживают и, как ни странно, прямого
солнечного света тоже, поэтому, когда им необходимо перебраться  в  другое
место, они строят целые затененные  шоссе.  Похоже,  они  обладают  некими
неизвестными и почти мгновенными средствами  общения,  поэтому  если  один
термит довольно беспомощен  и  туп,  вся  колония  ведет  себя  на  уровне
довольно умного животного. Некоторые авторы даже  сравнивают  термитник  с
телом  человека,  которое  также   состоит   из   индивидуальных   клеток,
объединенных в существо намного более совершенное,  чем  составляющие  его
частички. Термитов нередко называют "белыми муравьями",  но  это  неверное
название,  потому  что  они  вовсе  не  муравьи,  а  совершенно  иной  вид
насекомых. Или правильнее сказать "род"? Я в подобных тонкостях разбираюсь
очень смутно.
   Извините за небольшую лекцию, но, послушав некоторое  время  профессора
Такато, я сам стал в некотором смысле поклонником термитов. Знаете ли  вы,
например,  что  они  не  только  растят  сады,  но  и   держат   коров   -
насекомых-коров, разумеется, - и доят их? Да, они хитроумные малявки, хоть
и обходятся одними инстинктами.
   Но пора рассказать кое-что и о профессоре. Хотя он  в  тот  момент  был
один, а на острове жил уже несколько  лет,  ассистенты  время  от  времени
привозили ему  оборудование  и  помогали  в  работе.  Первым  его  великим
достижением стало повторение того, что фон Фрише проделал с пчелами, -  он
выучил их язык.  Язык  термитов  оказался  намного  сложнее,  чем  система
общения пчел, основанная, как вы наверняка знаете, на танце.  Насколько  я
понял, система проводов, соединяющая термитники с лабораторией, не  только
позволяла профессору Такато слушать их разговоры, но и самому  общаться  с
ними. Это не такая уж фантастика, как  кажется,  если  использовать  слово
"общаться" в его самом широком смысле.  Мы  ведь  общаемся  со  множеством
животных - и совсем не обязательно голосом.  Когда  вы  бросаете  палку  и
ждете, что собака ее принесет, это  тоже  форма  речи  -  язык  жестов.  А
профессор, как я узнал, разработал  нечто  вроде  понятного  для  термитов
кода, хотя, насколько этот код был эффективен для общения, я не знаю.
   Я приходил к профессору каждый день, когда выкраивал время, и  к  концу
недели мы уже стали добрыми друзьями. Возможно, вы удивитесь, что я  сумел
скрыть эти визиты от своих коллег, но остров был довольно большой и каждый
из нас выполнял солидный объем исследований. Но  я  почему-то  решил,  что
профессор Такато - моя личная  собственность,  и  не  хотел  нарушать  его
уединение  любопытством  моих  коллег.  К  тому  же  они   были   довольно
неотесанными типами  -  выпускниками  провинциальных  университетов  вроде
Оксфорда или Кембриджа.
   Рад сообщить, что сумел оказать профессору  некоторую  помощь,  починив
ему  рацию  и  настроив  кое-какую  электронику.  Отслеживая   перемещения
отдельных термитов, он широко использовал метод радиоактивных меток и  при
нашей первой встрече как раз следил за одним из них,  пользуясь  счетчиком
Гейгера.
   Через четыре или пять дней  после  нашей  встречи  счетчики  профессора
стали  трещать  как  сумасшедшие,  а   установленное   нами   оборудование
заработало и стало записывать показания. Такато догадался, что  произошло:
он никогда не спрашивал меня прямо, чем  мы  занимаемся  на  острове,  но,
думаю, понять это было нетрудно. Когда я с ним  поздоровался,  он  включил
свои счетчики и дал мне послушать треск  в  наушниках.  На  остров  выпали
радиоактивные  осадки  -  их  количество  не  представляло  опасности  для
здоровья, но естественный фон повысился.
   - Думаю, - мягко произнес  он,  -  вы,  физики,  снова  играли  в  свои
игрушки. И на этот раз игрушка была очень большая.
   - Боюсь, вы правы, -  согласился  я.  Мы  еще  не  завершили  обработку
данных, но, похоже, Теллер и  его  команда  рванули  водородную  бомбу.  -
Вскоре мы научимся делать такие игрушки, по сравнению с  которыми  атомная
бомба покажется просто хлопушкой.
   - Моя семья, - очень спокойно добавил профессор, - жила в Нагасаки.
   По этому поводу я мало что мог сказать и был рад, когда он продолжил:
   - А вы никогда  не  задумывались  над  тем,  кто  сменит  людей,  когда
человечеству придет конец?
   - Ваши термиты? - пошутил я.
   Профессор, поколебавшись, негромко сказал:
   - Идите со мной. Я вам еще не все показал.
   В  одном  из  углов  лаборатории   под   покрывалом   стояло   какое-то
оборудование. Когда профессор снял покрывало, я увидел  весьма  любопытный
аппарат. На первый взгляд он напоминал манипулятор, какими пользуются  для
дистанционной работы  с  радиоактивными  материалами.  Я  увидел  знакомые
захваты для пальцев рук,  движения  которых  дублировались  на  расстоянии
через систему стержней и рычагов, но в этом аппарате на конце манипулятора
находилась коробочка со стороной около двух дюймов.
   - Что это? - спросил я.
   - Это микроманипулятор. Его разработали во Франции для  биологов.  Пока
что их выпущено совсем немного.
   И  тут  я  вспомнил.  Это  такие  устройства,  которые  через   систему
понижающих  зубчатых  передач  позволяют  проделывать  невероятно   тонкие
операции. Человек перемещает палец  на  дюйм,  а  инструмент,  которым  он
управляет  через  манипулятор,  перемещается  на  тысячную   долю   дюйма.
Французские ученые, разработавшие эту технику, создали крошечный кузнечный
горн, на котором сумели изготовить из плавленого  стекла  и  его  осколков
мельчайшие скальпели и пинцеты, а с их помощью, работая  под  микроскопом,
препарировали отдельные клетки.  Имея  такой  инструмент,  можно  запросто
вырезать термиту аппендикс (если бы таковой у насекомого имелся).
   - Я не очень ловок в работе с манипулятором, - признался  Такато,  -  и
всю работу с  ним  проделывает  мой  ассистент.  Я  этого  еще  никому  не
показывал, но вы мне очень помогли. Идите со мной, пожалуйста.
   Мы вышли из домика и зашагали  по  настоящей  улице  между  высокими  и
прочными,  как  цемент,  холмиками.   Архитектура   их   довольно   сильно
отличалась, потому что их строили различные виды термитов -  а  среди  них
есть и такие, которые  термитников  и  вовсе  не  строят.  Я  ощутил  себя
великаном,  шагающим  по  Манхэттену,  потому  что  каждый  термитник  был
настоящим небоскребом с бесчисленными жителями.
   Возле одного их холмиков стояла маленькая металлическая (не  деревянная
- с ней термиты справились  бы  в  два  счета!)  хижина.  Внутри  ее  было
совершенно темно. Профессор щелкнул выключателем,  и  при  слабом  красном
свете я увидел разнообразные оптические приборы.
   - Они не выносят света, - пояснил профессор,  -  поэтому  наблюдать  за
ними - большая  проблема.  Мы  решили  ее,  воспользовавшись  инфракрасным
освещением. Это  преобразователь  изображения  типа  тех,  какими  военные
пользуются при ночных операциях. Вам они знакомы?
   - Конечно. Такие штучки снайперы  крепят  к  винтовкам  и  без  промаха
стреляют в темноте. Хитроумное изобретение. Рад, что  вы  нашли  для  него
цивилизованное применение.
   Профессор долго искал то, что хотел - он  вглядывался;  в  нечто  вроде
перископа и рассматривал коридоры термитника. Наконец он воскликнул:
   - Скорее... пока они не убежали!
   Я  занял   его   место   у   перископа.   Около   секунды   мои   глаза
приспосабливались, и прошло еще несколько секунд, пока  я  понял,  что  за
картину я разглядываю. Я увидел при большом увеличении шестерых  термитов,
довольно быстро перемещающихся в поле моего зрения. Они двигались группой,
как собаки в упряжке. И это оказалось очень хорошей аналогией, потому  что
они тянули санки...
   Я  был  настолько  поражен,  что  даже  не  заметил,  какой  груз   они
перемещали. Когда термиты уползли, я  повернулся  к  профессору.  К  этому
времени мои глаза привыкли к тусклому красному освещению, и  я  видел  его
очень хорошо.
   - Так вот  какие  инструменты  вы  создавали  с  помощью  манипулятора!
Поразительно! Даже не верится.
   - Это пустяки, - возразил профессор. - Дрессированных блох  тоже  можно
научить катить тележку. Я не сказал вам самого главного. Мы  с  помощником
изготовили всего несколько саней. _А те, что  вы  видели,  они  смастерили
сами_.
   Он дал мне время осмыслить сказанное и заговорил снова - негромко, но с
хорошо сдерживаемым возбуждением в голосе:
   - Вспомните, что каждый отдельный термит  весьма  глуп,  но  колония  в
целом - организм весьма  высокого  типа,  и  к  тому  же,  если  исключить
случайности, бессмертный. Он  застыл  на  нынешнем  уровне  инстинктов  за
миллионы лет до появления человека и сам по себе  не  может  вырваться  за
пределы современного стерильного совершенства.  Он  оказался  в  тупике  -
потому что лишен как инструментов, так и эффективных способов  воздействия
на природу. Я же подарил им рычаг для увеличения силы, а теперь и сани для
повышения эффективности труда. Я уже подумываю и о колесе,  но  его  лучше
оставить на потом - сейчас оно будет для них не очень полезно.  Результаты
же превзошли мои ожидания. Я начал работу с одним  этим  термитником  -  а
теперь и во всех остальных есть такие же  инструменты.  Они  обучают  друг
друга, и это доказывает их умение сотрудничать. Да, они воюют между собой,
но лишь когда не хватает пищи, а тут ее достаточно.
   Но термитник-организм нельзя судить по человеческим меркам.  Я  надеюсь
встряхнуть его  жесткую,  застывшую  культуру,  вытолкнуть  из  замкнутого
круга, по которому  он  вращается  уже  миллионы  лет.  Я  дам  ему  новые
инструменты, новые технологии - и перед смертью надеюсь  увидеть,  как  он
начнет изобретать сам.
   - Но зачем вы это делаете? - спросил я, потому  что  понял,  что  здесь
кроется нечто большее, чем научная одержимость.
   - Потому что не верю  в  выживание  человечества,  но  все  же  надеюсь
сохранить некоторые из его  открытий.  А  раз  оно  движется  в  тупиковом
направлении, то, как мне кажется,  следует  помочь  другой  расе.  Знаете,
почему я выбрал этот остров? Чтобы мой эксперимент остался  изолированным.
Мой супертермит, если он появится  в  результате  эволюции,  должен  будет
остаться  здесь,  пока  не  достигнет  очень  высокого  уровня   развития.
Фактически, пока не сумеет пересечь Тихий океан...
   Есть и другая возможность. У человека нет соперника  на  этой  планете.
Думаю, ему может пойти на пользу, если он его получит.  Возможно,  в  этом
окажется его единственное спасение.
   Я даже не знал,  что  и  ответить  -  настолько  меня  ошеломили  мечты
профессора. К тому же после только что  увиденного  его  слова  прозвучали
весьма убедительно. И я понял, что профессор Такато вовсе не безумец.  Да,
внешность у него подходящая  и  ведет  он  себя  несколько  отрешенно,  но
причиной тому - уединенность острова и важность его научных достижений.
   И он отнюдь не испытывал враждебности к человечеству. Как раз  наоборот
- он жалел его. Он попросту верил, что оно завершает свой  путь,  и  желал
спасти хоть что-то из обломков цивилизации. И в глубине души я не мог  его
винить.
   Наверное,  мы  немало  времени  провели  в  той  металлической  хижине,
представляя различные варианты будущего. Помню, я высказал  предположение,
что мы сможем достичь  определенного  взаимопонимания,  потому  что  столь
различным культурам, как люди и термиты, совсем не обязательно иметь повод
для конфликтов. Но мне самому в это с трудом верилось, и  если  состязание
начнется, то я не уверен, кто выйдет из него победителем. Ведь что  сможет
сделать оружие человека против разумного противника,  способного  погубить
урожай пшеницы и риса во всем мире?
   Когда мы вышли из металлической хижины, было уже  почти  темно.  И  тут
профессор сделал последнее признание.
   - Через несколько недель, - сказал он,  -  я  намерен  совершить  самый
крупный шаг вперед.
   - Какой же?
   - Неужели не догадались? Я собираюсь подарить им огонь.
   После этих слов по спине у меня пробежал холодок, вызванный  отнюдь  не
приближением ночи. Роскошный океанский закат показался мне символическим -
и я внезапно осознал, что символизм этот гораздо глубже, чем я подумал.
   Закат этот был одним из прекраснейших, какие мне доводилось  видеть  за
всю жизнь, и отчасти рукотворным. Потому что высоко в стратосферу, начиная
свой путь вокруг планеты, взлетела пыль умершего сегодня острова. Моя раса
сделала большой шаг вперед, но разве имело это значение _теперь_?
   _Я собираюсь подарить им огонь_. Не знаю почему, но у меня не  возникло
сомнения в том, что профессор добьется успеха. И когда он это сделает,  то
даже силы, которые моя раса сегодня спустила с поводка, не спасут ее...
   На следующее утро нас забрал гидросамолет, и  больше  я  профессора  не
видел. Он до сих пор там, и я считаю его важнейшим человеком в мире.  Пока
наши политики грызутся, он делает нас вымирающим видом.
   Думаете, его следует остановить? Пожалуй, еще не поздно.  Я  часто  над
этим размышляю, но так и  не  смог  придумать  действительно  убедительную
причину, почему мне следует вмешаться. Несколько раз я даже был  на  грани
принятия решения, но потом брал газету, прочитывал заголовки...
   Думаю, надо предоставить им шанс. Я  просто  не  представляю,  как  они
ухитрятся справиться с делом хуже, чем это сделали мы.



    Артур Кларк.
    Охота на крупную дичь

   -----------------------------------------------------------------------
   Arthur C.Clarke. Big Game Hunt (1954). Пер. - В.Голант.
   "Миры Артура Кларка". "Полярис", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   По единодушному признанию, среди постоянных посетителей "Белого  оленя"
никто  не  мог  сравниться  с  Гарри  Парвисом  в  искусстве  рассказывать
удивительные истории (хотя, на  наш  взгляд,  некоторые  из  них  страдали
известными преувеличениями). Не следует, впрочем,  думать,  что  никто  не
пытался оспаривать это первенство. Бывали случаи, когда к