бдил их нарезкой.
Маленькое приспособление на луке заставляло стрелы вращаться, как вращается
винтовочная пуля, и это позволяло им выдерживать заданное направление.
	Даже с такой самоделкой при желании можно было послать стрелу на
полтора километра. Но Тревор не был намерен разбрасываться стрелами,
поскольку делать их было непросто; он добивался не дальности, а меткости.
Странно было наблюдать почти прямолинейную траекторию стрел, летевших
параллельно грунту. Кто-то даже посоветовал Тревору быть поосторожнее,
чтобы какая-нибудь стрела, превратившись в спутник Луны и описав полный
круг, не поразила его же в спину.
	Второй грузовой корабль прилетел на другой день, однако на сей раз
дело прошло не так гладка. Поездка была безупречной, но, к сожалению,
радарный автопилот допустил довольно типичную для таких глуповатых
устройств промашку. Нащупав единственный неприступный пригорок в
окрестностях базы, он взял курс на его вершину и сел на нее, как орел на утес.
	Нужные позарез грузы - в полутораста метрах над нами, а до, ночи
осталось несколько часов. Как быть?
	Полтора десятка человек одновременно нашли ответ, после чего все
забегали, собирая свободные куски нейлонового шнура. И вот уже перед
Тревором лежит бухта шнура длиной с километр, а все остальные выжидательно
смотрят на него. Он закрепил шнур у конца стрелы, прицелился на пробу прямо
в небо и натянул тетиву. Стрела поднялась на половину высоты пригорка, но
затем груз повлек ее обратно.
	- Увы, - сказал Тревор,- это все, на что я способен. И учтите нам ведь
надо еще забросить что-то вроде крюка, чтобы шнур зацепился наверху.
	Две-три минуты мы уныло смотрели, как шнур, собираясь в петли,
медленно падает на грунт. Поистине абсурдная ситуация. На кораблях
достаточный запас энергии, чтобы перенести нас на четыреста тысяч
километров, а мы бессильны перед каким-то дурацким бугорком. Располагай мы
временем, можно было бы попробовать взобраться на пригорок с другой
стороны, но для этого сперва надо было преодолеть десяток-другой километров.
Вариант небезопасный, а может быть, и вовсе неосуществимый за те несколько
часов, которые оставались до наступления темноты.
	Ученые не склонны пасовать, и перед натиском такого числа
изобретательных (подчас излишне изобретательных) умов проблема не могла
долго устоять. Трое одновременно нашли решение. Тревор поразмыслил, потом
ровным голосом произнес:
	- Что ж, попробуем.
	На подготовку ушло какое-то время, и мы с беспокойством смотрели,
как лучи заходящего солнца поднимаются все выше по нависшей над нами
каменной стене. "Даже если Тревор сумеет забросить туда шнур с крюком,-
говорил я себе,- карабкаться вверх в космическом скафандре будет отнюдь не
легко". Я плохо переношу высоту; слава богу, среди нас нашлось достаточно
добровольных скалолазов.
	Но вот наконец все готово. Шнур сложен так, чтобы без помех
отрываться от грунта. В метре ниже стрелы к шнуру привязан крюк. Хоть бы он
зацепился и не подвел нас...
	Однако теперь Тревор не ограничился одной стрелкой. Четыре стрелы
были прикреплены к шнуру с интервалом двести метров. Никогда не забуду
причудливое зрелище: человек в космическом скафандре, поблескивающем в
свете угасающего дня, целится луком в небо.
	Первая стрела устремилась к звездам; она не успела пролететь и
пятнадцати метров, когда Тревор положил на тетиву вторую, и та полетела
вдогонку, увлекая нижний конец возносящейся вверх длинной петли. Тотчас с
тетивы сорвалась третья стрела со своим витком шнура, и я готов поклясться,
что четвертая метнулась следом прежде, чем первая заметно замедлила свой
полет.
	Теперь, когда нагрузка распределилась на несколько стрел, нетрудно
было достичь нужной высоты. Дважды крюк срывался, но на третий раз прочно
зацепился наверху, и первый доброволец полез на пригорок. Конечно, он здесь
весил всего около пятнадцати килограммов, но все же падать с такой высоты
несладко.
	Он не упал. Через час грузы с корабля начали поступать вниз, и еще до
ночи удалось выгрузить все самое главное. Правда, моя радость была несколько
омрачена, когда один из инженеров с гордостью показал мне полученную с
Земли губную гармонику. Я сразу заподозрил, что этот инструмент успеет
основательно осточертеть нам до исхода долгой лунной ночи...
	Понятно, Тревор тут был ни при чем. Когда мы вместе возвращались на
базу, пересекая расползающиеся по равнине тени, я услышал от него
предложение, которое, надо думать, озадачило не одну тысячу людей после
опубликования подробных карт нашей лунной экспедиции.
	В самом деле, как не удивиться тому, что плоская безжизненная равнина
с одним-единственным пригорком отныне на всех лунных картах носит
наименование "Шервудский лес".



   Артур КЛАРК


   АБСОЛЮТНОЕ ПРЕВОСХОДСТВО




     Обращаясь  к  высокому  суду  с  этим  заявлением  (которое  я  делаю
совершенно добровольно), я хотел бы подчеркнуть со  всей  определенностью,
что отнюдь не пытаюсь снискать сочувствие или как-то смягчить приговор.  Я
пишу эти строки, чтобы опровергнуть лживые сообщения, опубликованные в тех
газетах, которые мне разрешено просматривать, и  переданные  по  тюремному
радио. Они рисуют в ложном свете истинную причину нашего поражения, и  как
главнокомандующий вооруженными силами системы во второй половине  кампании
вплоть до прекращения военных  действий  я  считаю  своим  долгом  заявить
протест против клеветы и необоснованных обвинений в адрес тех, кто  служил
под моим началом.
     Надеюсь также, что  мое  заявление  объяснит,  почему  я  уже  дважды
обращался к суду с прошением, и побудит удовлетворить мою просьбу,  ибо  я
не усматриваю каких-либо поводов для отказа.
     Основная причина нашего поражения проста. Несмотря на  многочисленные
уверения  в  обратном,  мы  потерпели  поражение  не  из-за  недостаточной
храбрости  наших  солдат  или  неудачных  действий  флота.  Мы   потерпели
поражение по одной-единственной причине: наука у нас находилась  на  более
высоком уровне развития, чем у нашего противника.  Повторяю,  нам  нанесла
поражение отсталость науки нашего противника.
     В начале войны ни  у  кого  из  нас  не  было  сомнений  в  том,  что
окончательная победа будет за нами. Объединенные флоты наших союзников  по
численности и вооружению превосходили все, что враг мог  выставить  против
нас, и во всех областях военной науки преимущество было на нашей  стороне.
Мы были уверены, что такое же превосходство  нам  удастся  поддерживать  и
впредь. Увы! Как показали последующие события, наша уверенность  не  имела
под собой ни малейших оснований.
     В   начале   войны   на   вооружении    нашего    флота    находились
дальнодействующие самонаводящиеся торпеды, управляемые  шаровые  молнии  и
различные модификации  лучей  Клайдона.  Это  было  штатным  оружием  всех
кораблей нашего космического флота, и,  хотя  враг  располагал  такими  же
средствами поражения, его установки по  мощности,  как  правило,  уступали
нашим.   Кроме   того,   в   состав   наших   вооруженных    сил    входил
научно-исследовательский  центр,   превосходивший   по   своим   масштабам
аналогичную организацию нашего противника, и мы уповали  на  то,  что  его
высокий научный потенциал позволит нам сохранить начальное преимущество.
     Кампания развивалась по разработанному нами  плану  вплоть  до  Битвы
Пяти Солнц. Мы, разумеется, одержали тогда победу, но  противник  оказался
сильнее, чем можно было ожидать.  Стало  ясно,  что  окончательная  победа
будет не столь легкой и быстрой, как мы рассчитывали. Для обсуждения нашей
стратегии  на  будущее  было  созвано  совещание  представителей   высшего
командования.
     На нем впервые за время войны присутствовал профессор адмирал Норден,
новый начальник научно-исследовательского центра, назначенный на этот пост
после смерти нашего выдающегося ученого Малвара.  Эффективностью  и  мощью
нашего оружия мы в большей мере, чем чему-нибудь или кому-нибудь  другому,
обязаны Малвару. Его смерть была для нас  тяжелой  потерей,  но  никто  не
сомневался в выдающихся достоинствах его преемника,  хотя  многие  из  нас
считали неразумным назначение теоретика на  пост,  имеющий  первостепенное
значение для наших вооруженных сил. Но все наши возражения были отклонены.
     Я хорошо помню, какое впечатление произвело  выступление  Нордена  на
том совещании.  Военные  советники  были  в  затруднении  и,  как  обычно,
обратились за помощью к ученым. Можно  ли  усовершенствовать  существующие
типы оружия, спросили они, чтобы  еще  более  увеличить  достигнутое  ныне
военное превосходство?
     Ответ Нордена был  совершенно  неожиданным.  Малвару  часто  задавали
такой вопрос, и он всегда делал то, что его просили.
     - Честно говоря, джентльмены, - заявил Норден,  -  сомневаюсь,  чтобы
дальнейшее усовершенствование привело к желаемым результатам. Существующие
типы оружия  доведены  практически  до  совершенства.  Я  далек  от  мысли
критиковать моего предшественника  или  великолепную  работу,  проделанную
научно-исследовательским центром на протяжении жизни нескольких  последних
поколений, но хотел бы, чтобы вы осознали: за последние  сто  лот  никаких
существенных изменений в нашем вооружении не происходило. Боюсь, что такое
стало возможным лишь вследствие традиции,  не  лишенной  консерватизма.  В
течение слишком долгого  времени  научно-исследовательский  центр,  вместо
того   чтобы    разрабатывать    новые    виды    вооружения,    занимался
усовершенствованием  старых  образцов  оружия.  К  счастью  для  нас,  наш
противник до сих пор поступал столь  же  неразумно,  однако  мы  не  можем
надеяться на то, что так будет продолжаться вечно.
     Слова  Нордена  возымели  свое  действие,  на  что  он,   несомненно,
рассчитывал, и адмирал принялся развивать достигнутый успех.
     - Нам просто необходимы новые, никогда ранее  не  применявшиеся  виды
оружия. Они могут и должны быть созданы. Это потребует времени. Вступив  в
должность, я отправил в отставку ряд ученых преклонного возраста, назначив
вместо них способных молодых людей, и приказал приступить к  исследованиям
в   нескольких   новых    областях,    которые    представляются    весьма
многообещающими. Я верю, что принятые мной меры возымеют должное  действие
и произведут подлинный переворот в военном деле.
     Мы  отнеслись  к  выступлению  Нордена  довольно   скептически.   Нас
насторожили напыщенные нотки в его голосе. Многие  заподозрили  Нордена  в
непомерном честолюбии. Тогда мы еще не знали о  его  обыкновении  сообщать
лишь о том, что  находится  в  стадии  окончательной  доводки  ("у  нас  в
лаборатории", как любил говаривать Норден).
     Но прошло и месяца, как Норден доказал всем скептикам, что не бросает
слов на ветер:  он  продемонстрировал  Сферу  Аннигиляции,  приводившую  к
полному распаду вещества в радиусе  нескольких  сот  метров.  Завороженные
мощью нового оружия, мы упустили из  виду  один  его  весьма  существенный
недостаток: Сфера Аннигиляции действительно была сферой и поэтому в момент
возникновения разрушала и весьма сложную пусковую установку,  находившуюся
в ее центре.  Ее  нельзя  было  использовать  на  космических  кораблях  с
экипажем  на  борту.  Носителями  Сферы  Аннигиляции  могли  быть   только
управляемые  ракеты,  и  мы  приступили   к   развертыванию   обширной   и
дорогостоящей программы по переделке всех самонаводящихся торпед под новое
оружие. Все наступательные операции были на время приостановлены.
     Теперь ни у кого не осталось сомнений в  том,  что,  приняв  подобное
решение, мы совершили первую ошибку.  Я  по-прежнему  склонен  считать  ее
вполне естественной, поскольку нам тогда казалось,  что  имеющееся  у  нас
оружие не сегодня-завтра  окажется  безнадежно  устаревшим  и  мы  заранее
смотрели на него как на примитивное и архаическое. Никто из нас не  был  в
состоянии оценить  грандиозность  поставленной  задачи  и  время,  которое
пройдет, прежде чем новое сверхоружие появится на поле битвы. Ведь  ничего
подобного за последние сто лет не происходило, и у  нас  не  было  нужного
опыта, которым мы могли бы руководствоваться.
     Переделка  самонаводящихся  торпед  существующего  образца  оказалась
задачей гораздо более трудной, чем  предполагалось.  Пришлось  разработать
торпеды нового типа, поскольку стандартный образец был слишком  мал  и  не
годился в качестве носителя. Увеличение габаритов торпед повлекло за собой
увеличение тоннажа космических кораблей, но мы  были  готовы  и  на  такие
жертвы. Шесть месяцев спустя тяжелые корабли нашего  флота  были  оснащены
Сферой  Аннигиляции.   Учебные   маневры   и   испытания   показали,   что
тактико-технические данные нового оружия удовлетворительны,  и  мы  решили
при случае применить его. Нордена  стали  на  все  лады  превозносить  как
творца грядущей победы, и он в несколько  завуалированной  форме  пообещал
удивить всех еще более впечатляющим оружием.
     Между тем произошли два неожиданных события. Во время  тренировочного
полета бесследно исчез один из наших космических  линкоров.  Как  показало
расследование,  радар  дальнего  обзора  мог  привести  в  действие  Сферу
Аннигиляции  сразу  же  после  запуска  самонаводящейся  торпеды  с  борта
корабля. Переделка, понадобившаяся  для  устранения  этого  дефекта,  была
ничтожной, но начало очередной кампании пришлось перенести  из-за  нее  на
месяц. К тому же она  вызвала  резкое  ухудшение  отношений  между  личным
составом космического флота и учеными. Мы уже  были  готовы  приступить  к
ведению  боевых  операций,  когда  Норден  объявил  о  том,   что   радиус
поражающего действия Сферы удалось увеличить  в  десять  раз.  Вероятность
поражения вражеского корабля возрастала при этом в тысячу раз.
     Мы снова занялись модификацией установок, но на этот раз все считали,
что  игра  стоит  свеч.  А  тем  временем  наш  противник,  обескураженный
внезапным прекращением всех наступательных операций с нашей стороны, нанес
нам неожиданный удар. На наших кораблях к тому времени не  было  ни  одной
самонаводящейся  торпеды,  так  как  наши  военные  заводы  прекратили  их
поставку, и нам пришлось отступить.  Так  мы  потеряли  системы  Кирены  и
Флорана, а также планету-крепость Рамсондрон.
     Утрата была не столь велика, сколь болезненна,  так  как  захваченные
противником системы были недружественными и управлять ими было трудно.  Мы
не сомневались, что в скором будущем нам удастся возместить все  потери  -
следует лишь запастись терпением и дождаться, когда к  нам  на  вооружение
поступит усовершенствованная модификация Сферы Аннигиляции.
     Наши надежды сбылись лишь отчасти. Когда возобновились наступательные
операции, то выяснилось,  что  мы  располагаем  меньшим  количеством  Сфер
Аннигиляции, чем рассчитывали. Нехватка оружия была одной из причин нашего
ограниченного успеха. Другая причина была более серьезной.
     Пока мы оснащали максимально возможное число кораблей  всесокрушающим
оружием, противник лихорадочно строил свой военный флот. Его корабли  были
старого типа и оснащены старым оружием, но по численности флот  противника
к тому времени уже превосходил наш флот.  С  началом  боевых  действий  мы
нередко стали сталкиваться  с  ситуациями,  когда  численность  противника
оказывалась вдвое больше ожидаемой, что приводило к путанице при наведении
автоматического оружия и  более  высоким  потерям  с  нашей  стороны.  Наш
противник также нес  тяжелые  потери,  поскольку  если  Сфера  Аннигиляции
срабатывала, то полное уничтожение цели достигалось в ста случаях из  ста,
но перевес в нашу пользу был не настолько велик, как мы надеялись.
     Кроме того, пока наши главные силы были прикованы к основному  театру
военных действий, противник предпринял дерзкое нападение  на  охранявшиеся
малыми  силами  системы  Эристона,  Дурана,  Карманидора  и  Фаранидона  и
захватил их. Враг теперь стоял всего лишь в пятидесяти световых  годах  от
нашего дома.
     На следующем заседании высшего  командования  было  высказано  немало
взаимных обвинений. Особенно много упреков пришлось выслушать  Нордену.  В
частности, адмирал флота Таксарис заявил, что, полагаясь  слепо  на  якобы
всесокрушающее оружие, мы стали теперь значительно слабее, чем прежде.  Но
его мнению, нам следовало продолжать строительство кораблей обычного типа,
чтобы сохранить наше численное превосходство.
     Норден возмутился  и  назвал  представителей  флотского  командования
неблагодарными "сапожниками". Но я думаю, что в действительности он, как и
все мы, был обеспокоен неожиданным развитием событий. В своем  выступлении
он намекнул на то, что существует средство, позволяющее в кратчайшие сроки
изменить ситуацию в нашу пользу.
     Теперь-то мы знаем, что научно-исследовательский центр на  протяжении
многих лет работал над созданием Анализатора боевой обстановки,  но  в  ту
пору он показался нам откровением, и совратить нас уже не стоило труда.  К
тому же аргументы Нордена, как всегда, были соблазнительно  весомы.  Какое
значение может иметь двукратный  численный  перевес  противника,  вопрошал
Норден, если боевая мощь наших кораблей возрастет вдвое или даже втрое? На
протяжении десятилетий ограничивающим в военном деле был не  механический,
а биологический фактор: одиночному или даже коллективному разуму небольшой
группы  людей  было  не  под  силу  уследить  за  всеми  деталями   быстро
изменяющейся боевой  обстановки  в  трехмерном  пространстве.  Математики,
работавшие у Нордена, проанализировали некоторые военные действия, ставшие
достоянием  истории,  и  доказали,  что  даже  в  тех  случаях,  когда  мы
одерживали  победу,  боевая  мощь  наших   кораблей   из-за   недостаточно
эффективного   управления   использовалась   менее   чем    на    половину
теоретического значения.
     Анализатор боевой обстановки мог бы резко изменить ситуацию,  заменив
штабных офицеров электронными вычислительными машинами. Сама по себе  идея
была на нова, но до сих пор она относилась к разряду утопий. Многие из нас
с трудом верили в  ее  осуществимость.  Но  когда  мы  провели  с  помощью
Анализатора боевой обстановки несколько необычайно сложных штабных учений,
нам не оставалось ничего другого, как уверовать.
     Анализаторы было решено разместить на четырех самых тяжелых кораблях,
с тем чтобы каждый из наших главных флотов располагал одним из них. Тут-то
и началась неприятность, о которой мы узнали позже.
     В Анализаторе было около миллиона электронных ламп. Для  обслуживания
его и работы на нем требовался персонал в пятьсот  инженеров  и  техников.
Разместить такое количество народа на борту боевого  космического  корабля
не  было  решительно  никакой  возможности,  поэтому  каждому  из  четырех
кораблей с Анализаторами был  придан  вспомогательный  корабль,  на  борту
которого находился в  свободные  от  вахты  часы  обслуживающий  персонал.
Монтаж Анализатора  также  оказался  трудоемкой  операцией  и  продвигался
медленно, но самоотверженными усилиями  его  удалось  завершить  за  шесть
месяцев.
     Затем мы  столкнулись  с  еще  одной  трудностью.  Около  пяти  тысяч
высококвалифицированных  специалистов  были  отобраны   для   обслуживания
Анализаторов и прошли интенсивную подготовку в Учебном центре технического
состава.  К  концу  седьмого  месяца  у  10  процентов  слушателей   врачи
обнаружили нервное истощение, и только 40 процентов  получили  дипломы  об
окончании курсов.
     И снова начались взаимные упреки  и  обвинения.  Норден,  разумеется,
заявил,   что   научно-исследовательский   центр    не    несет    никакой
ответственности,    чем    настроил    против    себя     слушателей     и
профессорско-преподавательский  состав  Учебного  центра.  Наконец,   было
принято решение использовать лишь два из четырех Анализаторов, а остальные
ввести  в  строй,  когда  будет  укомплектован  весь  штат  обслуживающего