серый дварф кинулся на него, прикрывшись щитом и
подняв меч над головой. Бруенор легко отразил удар, затем вонзил свой  топор
в щит дуергара. Однако он тоже оказался мифриловым,  и  топор  не  смог  его
пробить.  Но  удар  Бруенора  был  столь  силен,   что   кожаные   крепления
разлетелись. Рука дуергара онемела и беспомощно повисла, он закричал в ужасе
и поднял свой короткий меч поперек груди, чтобы хоть как-то защититься.
   Бруенор толкнул противника щитом в локоть, выводя  из  равновесия.  Топор
как молния скользнул по опущенному плечу дуергара.
   Вторая голова покатилась по полу.
   Бруенор хмыкнул, удовлетворенный своей  работой,  и  вернулся  в  большую
комнату. Дуергар около двери начал приходить в себя, тогда дварф  подошел  к
нему и еще раз стукнул его щитом об стену. "Двадцать два", - пробормотал  он
про себя, запоминая число серых дварфов, которых лишил  жизни  за  несколько
последних недель.
   Бруенор выглянул в темный коридор. Никого не было. Он тихо прикрыл  дверь
и возвратился к очагу, чтобы подновить маскировку.
   Во время сумасшедшего спуска на спине пылающего дракона  Бруенор  потерял
сознание. Он был поражен, когда сумел открыть глаза  и  осмотреться  вокруг.
Дракон был мертв. Но  почему  он  сам,  все  еще  находясь  на  его  тлеющем
туловище, не сгорел?
   Вокруг было тихо и темно; он не мог определить, сколько времени оставался
без сознания. Тем не менее, Бруенор был уверен, что его друзья, если  только
они уцелели, должны были найти безопасный выход на поверхность.
   И Дриззт был жив! Лавандовые глаза дроу, уставившиеся на  него  со  стены
ущелья, когда падающий дракон скользил мимо, прочно отпечатались в  сознании
Бруенора. Даже теперь,  недели  спустя,  образ  упрямого  Дриззта  До'Урдена
вселял в дварфа надежду в его собственной безнадежной ситуации.  Бруенор  не
мог  подняться  из  ущелья  по  отвесным  стенам.  Единственным  выходом  из
положения было проскользнуть в туннель, отходящий от  основания  пропасти  и
пройти сквозь нижние шахты.
   Но тогда ему придется пройти и сквозь армию серых  дварфов  -  дуергаров,
которые были настороже после того, как Бруенор убил дракона Шиммерглума.
   Он  продвинулся  уже  далеко,  и  каждый  шаг  немного  приближал  его  к
поверхности и свободе. Но в то же время он приближал  его  к  главным  силам
дуергаров. Уже был слышен гул печей большого подземного города, наводненного
серой ордой. Бруенор  знал,  что  он  не  может  миновать  его,  если  хочет
добраться до туннелей, соединяющих с более высокими уровнями.
   Но даже здесь, в темноте шахт, его маскировка была ненадежной. Как сможет
он выжить в жаре подземного  города,  среди  тысяч  серых  дварфов,  снующих
вокруг?
   Бруенор отбросил эту мысль и растер еще больше золы по лицу. Незачем было
волноваться раньше времени. Подняв топор и щит, дварф направился к выходу.
   Он покачал головой и улыбнулся, увидев, что упрямый дуергар  около  двери
снова пришел в себя и пытался подняться.
   Бруенор хлопнул им в стену третий раз и небрежно опустил лезвие топора на
его голову. На сей раз тот упал, чтобы уже никогда не  подняться.  "Двадцать
два", - мрачно повторил дварф, выходя в коридор.
   Когда стук захлопнутой двери замер в темноте, Бруенор вновь  услышал  гул
печей.
   Впереди был подземный город, а с ним - его единственный шанс на спасение.
   Он глубоко вздохнул, успокаиваясь, затем решительно  стукнул  топором  по
щиту и потопал по коридору на этот звук.
   Пришло время добиваться цели.
   Коридор, изгибаясь и заворачивая, наконец закончился в  низком  сводчатом
проходе, который открывался в ярко освещенную пещеру.
   Впервые за  двести  лет  Бруенор  Баттлхаммер  смотрел  вниз  на  большой
подземный город Митрилового Зала. Его стены тянулись на много шагов вдаль  и
перемежались  богато  украшенными  дверными  проемами,  ведущими  в  боковые
помещения. Размещенная в огромной пропасти, эта обширная постройка  когда-то
вмещала весь Клан Баттлхаммер, и много комнат еще оставались свободными.
   Место осталось точно таким, каким его  помнил  дварф,  и  теперь,  как  в
далекие годы его юности,  во  многих  печах  пылал  огонь,  внизу  суетились
сутулые фигуры дварфьих рабочих. Сколько раз молодой Бруенор  и  его  друзья
смотрели сверху на  великолепие  этого  места  и  слышали  звон  молотков  в
кузницах и тяжелые вздохи огромных мехов?
   Бруенор отбросил приятные воспоминания и напомнил себе, что  эти  сутулые
рабочие были злые дуергары, а не его  семья.  Он  вернулся  к  настоящему  и
задаче, стоящей перед ним. Так или иначе, он должен  был  пересечь  открытое
пространство и подняться по ярусам на дальней  стороне  к  туннелю,  который
ведет к верхним этажам.
   Топот ботинок заставил Бруенора отпрянуть назад  в  тень.  Он  перехватил
топор покрепче и  не  смел  дышать.  Патруль  тяжело  вооруженных  дуергаров
подошел к входу и проследовал дальше, лишь мимоходом заглянув вниз туннеля.
   Бруенор глубоко вздохнул и выругал себя за задержку. Он не мог  позволить
себе остановки; каждая минута, проведенная здесь, увеличивала риск.  Принять
решение нужно было быстро. Он находился на пятом от пола  ярусе.  В  верхнем
ряду был мост через пропасть, но он, без сомнения, строго  охранялся.  Дварф
мог попытаться пройти там, но  опасался  стать  слишком  заметным  вдали  от
суматохи этажа.
   Путь через населенный этаж казался лучшим маршрутом. Вход в  туннель  был
на противоположной стороне зала, практически напротив  того  места,  где  он
теперь стоял. Он вел  к  западному  концу  комплекса  и  к  открытой  Долине
Хранителя. Это был бы его лучший шанс - если бы  только  он  мог  преодолеть
открытый этаж.
   Бруенор выглянул из-под сводчатого потолка прохода, чтобы удостовериться,
не возвращается ли патруль. Убедившись, что пока опасности нет, он  напомнил
себе, что он король, законный король Митрилового  Зала,  и  смело  вышел  на
террасу. Лестница справа была ближе, но патруль ушел в ту сторону, и Бруенор
посчитал более мудрым держаться от него подальше.
   Его уверенность росла с каждым шагом.  Он  миновал  пару  серых  дварфов,
ответив на их приветствия быстрым поклоном и не замедлив шаг.
   Он спускался с яруса на ярус, и внезапно  оказался  в  конце  спуска,  на
пятнадцать футов от пола, ярко  освещенный  огнем  огромных  печей.  Бруенор
инстинктивно присел, но сразу понял, что на самом деле свет -  его  союзник.
Дуергары были существами тьмы, не привыкшими к свету  и  не  любившими  его.
Рабочие носили низко надвинутые на лицо  капюшоны,  чтобы  беречь  глаза,  и
Бруенор сделал так же, улучшив этим  свою  маскировку.  Друергары  двигались
неорганизованно, и он начал думать, что пересечь этаж будет легко.
   Бруенор пригнулся, плотно обернул воротник плаща вокруг  щек  и  надвинул
свой разбитый, теперь уже однорогий шлем низко на брови.  Он  пошел  сначала
медленно, потом все быстрее. Пытаясь казаться беспечным,  дварф  держал  щит
сбоку, но другая рука его сжимала рукоятку верного топора. Если бы  дуергары
решили напасть, они не застали бы его врасплох.
   Он без приключений прошел  мимо  трех  горнов  в  центре,  около  которых
хлопотали дуергары, затем  терпеливо  подождал,  пока  прокатится  маленький
караван заполненных рудой  тачек.  Стараясь  держаться  приветливо,  Бруенор
кивал проходящим группам, но ему было горько видеть груз мифрила в телегах и
думать о серой орде, извлекающей драгоценные металлы из стен  его  священной
родины.
   - Вы заплатите за все, - пробормотал дварф  чуть  слышно.  Он  потер  лоб
рукавом, забыв, как жарко  было  в  подземном  городе,  когда  горели  печи.
Струйки пота текли по его лицу.
   Сначала Бруенор не придал этому особого  значения,  но  проходивший  мимо
шахтер искоса взглянул на него с любопытством.
   Бруенор еще больше ссутулился и поспешил отойти  подальше,  понимая,  что
его слабая маскировка скоро будет разрушена. К тому времени, когда он достиг
первой ступеньки с другой стороны  пропасти,  его  лицо  и  часть  бакенбард
приобрели свой истинный оттенок.
   Однако он думал, что достиг  своей  цели.  Бруенор  прошел  уже  половину
лестницы, когда случилась неприятность. Заботясь больше  всего  о  том,  как
скрыть лицо, он врезался в солдата-дуергара, стоящего на две ступеньки  выше
него. Непроизвольно Бруенор поднял глаза и встретился взглядом с дуергаром.
   Ошеломленный  вид  серого  дварфа  показал  Бруенору,  что,  вне  всякого
сомнения, его уловка раскрыта. Серый дварф потянулся за мечом, но у Бруенора
не было времени для сражения. Он боднул головой колени дуергара, разбив одну
коленную чашечку оставшимся рогом  шлема,  поднял  противника  над  собой  и
сбросил вниз по лестнице.
   Рыжий дварф поглядел вокруг. Никто не обратил  внимания  на  их  схватку:
такие поединки были обычны среди дуергаров. С небрежным видом он снова пошел
вверх по лестнице.
   Но солдат не потерял сознание после того, как грохнулся об  пол,  у  него
хватило сил показать пальцем на ярус и крикнуть: Остановите его! "
   Бруенор потерял всякую надежду остаться незамеченным.  Он  выхватил  свой
топор и рванул по террасе в другую  сторону.  Отовсюду  в  зале  послышались
крики тревоги, грохот рассыпанных тачек, лязг вытягиваемого оружия  и  топот
тяжелых ботинок. В тот момент, когда он  собирался  повернуть  на  следующую
лестницу, два стражника спрыгнули вниз прямо перед ним.
   - Что там за шум? - крикнул один из них,  не  разобрав  в  суматохе,  что
дварф, с которым они теперь столкнулись, как раз и  был  причиной  волнения.
Охранники лишь тогда с ужасом обнаружили, кем был Бруенор, когда он  топором
раскроил лицо одного и плечом спихнул другого с террасы.
   Он бросился вверх по лестнице, но патруль появился наверху.  Сотни  серых
дварфов сбегались сюда из подземного города, и в центре все  увеличивающейся
толпы был Бруенор.
   Дварфу удалось добраться до следующего  яруса,  но  там  он  был  пойман.
Дюжина солдат-дуергаров окружила его с двух сторон, обнажив оружие.
   Бруенор озирался в отчаянии. Шум привлек больше сотни  серых  дварфов  на
этот этаж, и они  мчались  к  нижним  ступенькам  лестницы,  на  которую  он
поднялся.
   Наконец дварф улыбнулся: у него созрел план. Он был довольно рискованным,
но выбора не оставалось. Бруенор окинул взглядом  орду  дуергаров,  поправил
шлем и внезапно кинулся вниз в толпу, которая собралась на террасе под  ним.
По инерции он прокатился до  самого  края,  сбивая  с  ног  невезучих  серых
дварфов и падая вместе с ними на пол, на другую группу друергаров.
   Бруенор  поднялся  и  в  бешенстве  пробивал  себе  путь  сквозь   толпу.
Оторопевшие дуергары, карабкаясь друг по  другу,  спешили  убраться  с  пути
дикого дварфа со смертоносным  топором.  В  считанные  секунды  пространство
вокруг него очистилось, и Бруенор свободно стоял на полу.
   Но куда ему теперь идти? Множество дуергаров стояло между ним и любым  из
выходов подземного города, и с каждой секундой  они  становились  все  более
организованными.
   Один солдат попытался атаковать его, но был зарублен  одним  ударом.  Ну,
подходите! - вызывающе крикнул Бруенор, собираясь дорого отдать свою жизнь и
забрать с собой как можно больше серых дварфов,  -  Подходите  все,  столько
есть! Узнайте гнев истинного короля Митрилового Зала! "
   Стрела арбалета, зазвеневшая об его щит, немного  отрезвила  его.  Скорее
инстинктивно,  чем  сознательно,  дварф  внезапно  подумал  о   единственной
свободной, хотя и опасной дороге -  через  ревущие  печи.  Он  повесил  свое
оружие в петлю на поясе и не стал колебаться. Огонь не вредил ему  на  спине
дракона, и жар пепла, который он растирал по лицу, казалось, не касался  его
кожи.
   И вот опять, стоя в центре открытой печи, Бруенор оказался  непроницаемым
для  огня.  Сейчас  у  него  не  было  времени  обдумывать  эту  тайну.   Он
предполагал, что защита от огня была свойством волшебной брони,  надетой  на
нем, когда он вступил в Митриловый Зал.
   Но в действительности его  еще  раз  спас  потерянный  скимитар  Дриззта,
аккуратно привязанный под котомкой Бруенора и почти забытый дварфом.
   Огонь зашипел, протестуя, и почти погас, когда волшебное лезвие попало  в
него. Но он снова заревел, оживая, когда Бруенор  быстро  залез  в  дымоход.
Дварф слышал позади удивленные крики дуергаров и требования вытащить его  из
огня. Но один голос, явно привыкший командовать,  перекрыл  их:  Выкуривайте
его! "
   Дуергары намочили тряпки, бросили их в пламя,  и  клубы  плотного  серого
дыма сомкнулись вокруг Бруенора. Сажа залепила  глаза,  нечем  было  дышать.
Однако ему не оставалось ничего иного, кроме как продолжать подъем.  Вслепую
он искал трещины, в которые мог втиснуть свои короткие пальцы и подтягивался
изо всех сил.
   Он знал, что погибнет, если станет дышать дымом, но в его легких почти не
оставалось воздуха, и они разрывались от боли.
   Неожиданно он нашел отверстие в стене и чуть не упал в него  по  инерции.
Боковой  туннель?  -  удивился  Бруенор.  Он  вспомнил,  что  все   дымоходы
подземного города были соединены между собой, чтобы их легче было чистить.
   Бруенор скорчился внутри нового прохода, укрывшись от  едкого  дыма.  Его
легкие глубоко вдыхали воздух. Он попробовал протереть  глаза  от  сажи,  но
только ухудшил дело, потому что его рукав был тоже густо покрыт ею. Дварф не
мог  видеть  кровь,  текущую  по  рукам,  но   острая   боль   под   ногтями
свидетельствовала о серьезных повреждениях.
   Он был измучен, но знал, что ему нельзя задерживаться.  Бруенор  полз  по
узкому туннелю, надеясь, что печь ниже этого дымохода не используется.
   Пол резко понизился, и Бруенор скатился вниз другой шахты. Дыма не  было,
отметил он, а ее стены были достаточно щербаты,  чтобы  по  ним  можно  было
подняться. Он подтянул свою амуницию, еще раз поправил  шлем  и  мало-помалу
двинулся вперед, нащупывая вслепую неровности, за которые можно  зацепиться,
и игнорируя боль в плечах  и  пальцах.  Скоро  он  опять  уверенно  двигался
вперед.
   Секунды походили на минуты, а минуты тянулись как  часы  для  утомленного
дварфа. Время от времени он останавливался  немного  отдохнуть  и  перевести
дыхание. Внезапно Бруенор  почувствовал  над  собой  какое-то  движение.  Он
прислушался внимательней.  Дымоход  не  должен  был  иметь  наверху  боковых
ответвлений. Он поднимался прямо к открытой поверхности. Бруенор  напряженно
вглядывался вверх. Он точно знал, что слышал звук.
   Неожиданно загадка была решена. Гигантский паук свалился сверху  в  шахту
около ненадежного насеста Бруенора и вцепился в него волосатыми ногами.
   Ядовитые жвала впились в  предплечье  Бруенора.  Он  игнорировал  боль  и
опасность ядовитого укуса и  отреагировал  с  осознанной  яростью.  Упершись
спиной, он боднул головой выпуклое тело паука и со всей силы оттолкнулся  от
стены.
   Паук увяз своими смертельными жвалами  в  тяжелом  ботинке  и  размахивал
всеми свободными ногами.
   Только  один  способ  нападения  казался  выполнимым  отчаянному  дварфу:
вытеснить  паука.  Крутясь,  он  хватал  волосатые   ноги   паука,   пытаясь
освободиться или, по крайней мере, лишить паука опоры. Его  рука  пылала  от
яда, а нога была вывихнута и, вероятно, сломана, хотя ботинок и  защитил  ее
от укуса.
   Но ему некогда было думать о боли. С рычанием  он  захватил  другую  ногу
паука и отодрал ее от стены.
   Они стремительно полетели вниз.
   Бруенор чувствовал напор  ветра  и  ощущал  близость  стен.  Глупый  паук
свернулся в клубок и выпустил дварфа из своих  объятий.  Бруенор  постарался
поднялся по его туловищу как можно выше, чтобы уберечься от удара  о  землю.
Оставалось лишь надеяться, что  шахта  была  достаточно  прямой,  и  они  не
разобьются об острые выступы.
   Они приземлились на широкое перекрытие. Толстое  брюхо  паука  лопнуло  с
влажным хлюпаньем. От удара у Бруенора перехватило дыхание, но он не получил
серьезных ран. Еще не восстановив зрение, он понял, что  снова  оказался  на
уровне пола подземного города. К счастью, это была  менее  населенная  часть
подземелья,  и  он  не  слышал  криков  тревоги.   Слегка   оглушенный,   но
неустрашимый, упрямый дварф  поднялся  на  ноги  и  вытер  руки  от  паучьих
внутренностей.
   -  Завтра,  наверное,  будет  большой  ливень,  -  пробормотал   Бруенор,
вспоминая старое дварфье суеверие против убийства  пауков.  Он  снова  начал
подниматься в шахту, превозмогая боль в руках, ребрах  и  ноге  и  жжение  в
предплечье, отравленном укусом паука.
   Он старался не думать тех пауках, которые могли скрываться впереди.
   Бруенор поднимался в течение многих часов, упрямо переставляя  одну  руку
за другой и подтягиваясь вверх. Коварный яд начал действовать.  Накатывались
волны тошноты, и руки теряли силу. Но Бруенор был тверже, чем камни горы. Он
мог умереть от ран, но не позволил  бы  себе  этого,  пока  не  окажется  на
вольном воздухе, под звездами или солнцем.
   Он не собирался возвращаться в Митриловый Зал.
   Вдруг дварф ощутил холодный порыв ветра. Он с  надеждой  посмотрел  в  ту
сторону,  но  ничего  не  увидел.  Возможно,  на  поверхности   была   ночь.
Прислушавшись к свисту ветра, он понял, что был только в нескольких ярдах от
цели. Возбуждение придало ему  силы.  Он  понесся  к  выходу  дымохода  -  и
оказался перед железной решеткой, которая перекрывала его.
   - Проклинаю тебя молотом Морадина! - плевался Бруенор. Он оттолкнулся  от
стены и  прыгнул,  вцепившись  в  планки  решетки  окровавленными  пальцами.
Решетка прогнулась под его весом, но выдержала.
   - Вулфгар мог бы ее сломать, - сказал Бруенор, почти бредя от  истощения.
Пошли мне свою силу, мой большой друг, - воззвал  он  в  темноту,  дергая  и
выкручивая решетку.
   За сотни миль отсюда, на борту "Морского Эльфа", Вулфгар тревожно метался
по койке. Его  мучили  кошмарные  сны  о  потерянном  наставнике,  Бруеноре.
Возможно, дух молодого варвара прибыл тому на помощь, но скорее,  неодолимое
упорство  дварфа  оказалось  крепче  железа.  Планка  решетки  прогнулась  и
выскользнула из каменной стены. Бруенор повис на ее свободном конце.
   Ухватившись одной рукой за опору попрочнее, Бруенор сбросил планку  вниз.
Он злорадно ухмыльнулся, надеясь, что кто-то из дуергаров в этот момент  мог
быть на дне дымохода, осматривая мертвого паука.
   Дварф наполовину протиснулся через  узкое  отверстие,  но  пояс  и  бедра
застряли. Совершенно измученный, он повис на этом сомнительном насесте, хотя
под его ногами была глубина более тысячи футов.
   Он положил голову на железные прутья и закрыл глаза.

6
Врата Балдура

   - За борт! За борт их! - кричал один голос.
   - Выбросим их в море! - согласился  другой.  Толпа  моряков  придвинулась
ближе, размахивая кривыми мечами и кистенями.
   Энтрери спокойно стоял посреди этой бури, Регис нервно переминался  около
него. Ассасин не  понимал  причин  внезапного  приступа  гнева  команды,  но
предполагал, что трусливый халфлинг был так или иначе замешан в этом. Он  не
вынул оружия; он знал, что мог достать свою саблю и кинжал в любой момент, а
ни один моряк, несмотря на гнев и угрозы, все же не  подошел  к  нему  ближе
десяти футов.
   Капитан   судна,   приземистый   человек   с   жесткой   серой   щетиной,
жемчужно-белыми зубами и вечно прищуренными  глазами,  вперевалку  вышел  из
каюты, чтобы узнать причину шума.
   - Ко мне, Редей, - подозвал он грязного  моряка,  который  первым  принес
слух, что пассажиры заражены ужасной болезнью. Очевидно, он же распространил
рассказ другим членам команды. Редей повиновался сразу. Капитан прошел через
толпу и стал перед Энтрери и Регисом. Он медленно вытащил трубку и набил  ее
табаком, не спуская с Энтрери пристального взгляда.
   - За борт  их!  -  слышались  отдельные  крики,  но  каждый  раз  капитан
заставлял замолчать крикунов движением руки. Он хотел в полной мере  оценить
этих незнакомцев