аметные,  но  весьма  существенные
изменения, о которых не догадывались мои враги.
   Теперь самым важным стало сохранить в тайне свои  успехи.  Как  только  о
новых глазах догадаются надсмотрщики,  можно  не  сомневаться,  я  сразу  же
лишусь всех добытых с таким трудом  результатов.  Значит,  нужно  немедленно
перебираться туда, где меня  не  смогут  найти.  Особой  проблемы  здесь  не
существовало. Вокруг на многие мили  тянулась  целая  сеть  ходов,  прорытых
крейгами. Сложность  состояла  лишь  в  том,  чтобы  отыскать  внутри  этого
лабиринта верный путь.
   Впрочем, об этом я подумаю позже. Сейчас нужно уходить на  старые,  редко
посещаемые  пастбища.  И,  затаившись  в  заброшенных  туннелях,   дождаться
превращения личинки в новый организм.
   Прошло, наверное, не меньше двух месяцев (или лет?)  с  тех  пор,  как  я
перебрался в покинутые норы крейгов. Следили ли  за  мной  слуги  Аристарха?
Наверняка.
   Но, пока я оставался личинкой, мое исчезновение из колонии вряд ли  могло
вызвать серьезную тревогу. Возможно, обо мне попросту забудут?
   Время от времени, проводя мысленное зондирование, они убеждались, что все
обстоит вполне благополучно.
   Я ощущал в эти моменты легкий внутренний толчок и сразу же ставил экран.
   Однако таким образом, чтобы прислужники Аристарха могли убедиться в  том,
что я по-прежнему нахожусь в теле личинки.
   Видимо, пока все у меня в этом плане проходило  успешно.  Никаких  следов
тревоги во время своих  осторожных,  но  с  каждым  разом  все  удлиняющихся
походов я не обнаруживал.
   Постепенно я составил в голове целую  карту  прорытых  крейгами  ходов  и
теперь  довольно  точно  представлял,  в  какой  части  храмовых  подземелий
нахожусь.
   Всякий раз, когда мое тело засыпало, я накапливал энергию и  работал  над
его усовершенствованием. С каждым часом, днем, годом я видел  все  лучше.  В
остальном  же  новое  тело,  над  которым  я  продолжал  упорно   трудиться,
оставалось для меня тайной.  Я  старался  придать  этому  будущему  существу
человеческий облик, но не мог изменить миллионы  мельчайших  деталей  своего
организма, да и не пытался этого сделать. Мне  нужны  были  крепкие  ноги  и
руки, укрепленный мышцами торс. На этом я и сосредоточился в первую очередь,
сюда направлял все свои усилия, не задумываясь особенно над тем, что я стану
делать, если удастся бежать и встретиться с Хенком. Ведь мой  внешний  облик
совершенно  изменится.  Для  того  чтобы  создать  всего   лишь   один,   не
существовавший  ранее  орган,  следовало  подменить  в  генетических   кодах
биллионы единиц информации...
   Однажды, когда отчаяние от безмерности задачи, за которую я взялся, стало
особенно  непереносимым,  я  совершил  грубейшую   ошибку,   позволив   себе
приоткрыть  глухую  раковину  защиты,  окружавшую  мое  сознание.  Я   решил
выглянуть во  внешний  мир,  проникнуть  в  информационное  поле,  используя
накопленную за длительное время магическую энергию.
   Удар последовал сразу же, как только я высунулся наружу, удар такой силы,
от которого я долго не мог прийти в себя. Значит, они постоянно  следили  за
магическим полем. Напряжение черной энергии в храме  было  так  сильно,  что
отпадала всякая возможность использовать здесь полярную ей магию.
   Мой промах вызвал целый ряд негативных последствий. Крейги  начали  поиск
во всех доступных им коридорах. Я наткнулся на них в первую же свою  вылазку
за пищей и едва сумел уйти. Огромные их отряды методично обшаривали горизонт
за горизонтом, и у меня не возникло ни малейшего сомнения в том, кого именно
ищут эти гнусные твари.
   Вызвав тревогу своими неосторожными действиями,  я  до  предела  сократил
время относительной свободы, которым еще располагал. Теперь крейги рано  или
поздно доберутся до моего убежища. Но самое неприятное  заключалось  в  том,
что я не знал, когда именно произойдет трансформация тела личинки в то новое
существо, о котором я мог сейчас строить одни догадки.
   Глава 16
   Сон. Первый настоящий сон с момента моей казни.
   Мне снилось бесконечное поле алых цветов. Наверное, это были маки планеты
Ир.
   Каждый цветок - метровый красный зонтик. Я несся сквозь них, не  разбирая
дороги.
   Лепестки, словно алые бабочки, стаями  срывались  в  воздух.  Иногда  они
попадали на мои глаза, и тогда мир вокруг становился на мгновение красным.
   Я куда-то очень спешил. В стороне от меня, в дымном мареве возникли башни
деревянного города. Он сразу же исчез, и вместе с ним из моего  сна  исчезли
маки.
   Теперь я бежал через лес. Прохладный дождь освежал мою обожженную шкуру.
   Я знал, что на опушке леса меня ждет женщина, встреча с которой  означала
бы возвращение домой из  бесконечных  скитаний  по  чужим  пространствам.  Я
должен был успеть и никогда не  успевал.  Нечеловеческие  силы  огромного  и
могучего зверя, переполнявшие меня минуту назад, вдруг иссякли.
   Я еле полз сквозь бесконечный лес... Я понимал, что никогда  не  доберусь
до его опушки. Возможно, меня вновь превратили в червя. Я  пробирался  через
беспредельные заросли, извиваясь, в отчаянии кусая свой  хвост,  словно  это
могло ускорить движение, словно еще можно было успеть туда,  куда  я  спешил
все эти годы, сам не зная об этом.
   Калейдоскоп дней, прожитых во всех кругах моей жизни,  проносился  передо
мной, как на экране.  Оживали  последние  скрытые  уголки  памяти,  рушились
последние заслоны...
   Толстая кожа куколки с треском лопнула, словно скорлупа набухшего ореха.
   Долгий сон кончился. Я лежал в узком подземелье  на  каком-то  гнилье.  В
воздухе пахло сыростью и плесенью.  Раздвинув  сухую  оболочку,  выполнившую
свое назначение, я встал на ноги. Пришлось согнуться  -  голова  уперлась  в
потолок туннеля...
   И только теперь я понял, что у меня снова есть спина,  голова,  обоняние,
зрение, обычные человеческие ноги.  Мир  ожил,  взорвался  тысячью  запахов,
шорохов,  восхитительных  световых  пятен.  В  туннеле  светились   какие-то
гнилушки или грибы.
   Они показались мне в этот момент прекраснее любых цветов.
   Превращение закончилось, я свободен и могу  продолжить  свой  бесконечный
путь  через  лес...  Обрывки  сна,  оставшиеся  в  памяти,  наполняли   меня
необъяснимой тоской.
   Я прислушался к своему новому телу - все как будто  в  порядке,  если  не
считать этой тоски да мучительной непривычной жажды. Пока  я  был  личинкой,
мое тело не нуждалось  в  воде,  оно  довольствовалось  сочной  растительной
пищей. Но сейчас мне все сильнее хотелось пить.
   В одном из своих  бесчисленных  путешествий  по  норам  крейгов  я  нашел
подземный ручей. Я помнил нужное число поворотов  в  подземном  лабиринте  и
направление каждого из них. С радостью  отметив,  что  после  превращения  в
памяти сохранились все сведения, собранные  за  бесконечные  годы  казни,  я
двинулся вперед.
   Но мир вокруг разительно изменился, казавшиеся  раньше  огромными  пещеры
превратились в узенькие  туннели.  Проходы,  в  которые  свободно  проникала
личинка крейга, вдруг стали для меня недоступны.
   Я спешил к воде обходной  дорогой,  соблюдая  осторожность  и  все  время
прислушиваясь. Я старался не смотреть на свои руки и ноги, поросшие короткой
рыжеватой  шерстью,  Если   не   считать   этого,   они   выглядели   вполне
человеческими. Я решил отложить исследования собственного тела до той  поры,
пока не выйду к воде.
   Там в одном месте была спокойная глубокая лужа, а светящиеся грибы  росли
повсюду. Сейчас я не хотел думать о том, каким увижу себя в отражении.
   Шум воды донесся задолго до того, как я вышел к ручью. Поток вырывался из
каменной трещины и вскоре вновь исчезал в  глубинах  земли.  Я  пил,  смакуя
каждый глоток и  бессознательно  оттягивая  время.  Здесь,  как  и  во  всех
пещерах, светящиеся гифы грибов заполняли все пространство мягким рассеянным
светом.
   Наконец, собрав все мужество, я шагнул к луже и всмотрелся в  собственное
отражение.
   Перед водоемом стоял совершенно мне не знакомый рыжеволосый гуманоид.
   Если не  считать  грубо  вылепленного  тела  и  словно  каменным  топором
вытесанного лица, все остальное оказалось в полном порядке. Особенно сильное
впечатление  произвели  на  меня  глаза  этого  незнакомого  существа.   Они
выглядели не по-человечески огромными и излучали странное мягкое мерцание.
   Я добился гораздо больше того, на что смел рассчитывать. Неизвестные  мне
самому силы бродили в моем новом, возродившемся теле. Поднявшись  из  праха,
из грязи, в которую меня втоптали враги, я  спросил  себя,  что  же  дальше?
Трусливо пробираться сквозь ночь к поселку колонистов,  жить  в  резервации,
постоянно преследуемым, загнанным в угол? Еще  совсем  недавно  такая  жизнь
казалась мне пределом мечтаний, а сейчас потеряла всякий смысл.
   Время бесконечных страданий оставило во мне неизгладимый след. Я решил не
бежать  от  своих  врагов,  не  прятаться  в  темных  подземельях.  То,  что
устраивало личинку крейга, недостойно человека.  И  тем  более  не  подходит
Воину. Поверившие мне люди пошли за мной в этот поход  и  навсегда  остались
лежать в ночных песках - все они взывали к отмщению. Я  обещал  им  изменить
жизнь на этой планете и должен выполнить свое обещание.
   Пришел черед слуг Аристарха заплатить по старым счетам. И они заплатят за
все.
   Даже за алые маки и нескончаемый лес моих снов.
   Что-то просыпалось во мне, что-то огромное и беспредельное, как океан.
   Сразу же вспомнился очередной совет  Сейроса:  опаснее  всего  для  Воина
эйфория, любование собственной силой. Мне еще многое предстояло, и никто  не
мог  видеть  конца  дороги,  даже  Сейрос.  Я  закрыл   глаза,   старательно
восстанавливая в памяти схему туннелей нижнего горизонта, на котором  теперь
находился.
   Следовало пройти километра четыре  к  востоку.  Если  не  перепутаю  всех
бесчисленных поворотов, то я вновь выйду к пещере слухачей.  "Преддверие"  -
так, кажется, называли это место. Интересно, преддверие чего? Неужели  всего
лишь преддверие моих мучений? Или в названии скрывался другой, гораздо более
грозный смысл?
   Когда меня несло в черную пропасть на поверхности  световой  жидкости,  я
захотел остановиться, и как  только  подумал  об  этом,  появился  маленький
световоротик, в него я и позволил себя затянуть. Бывают  дороги,  с  которых
нельзя сворачивать, которые нужно проходить до конца в одну сторону. Похоже,
я свернул именно с такого пути, понял  это  лишь  сейчас  и  теперь  пытался
вернуться  к  его  истокам,  твердо  решив   проверить,   чем   заканчивался
низвергавшийся во тьму поток света.
   Даже если я ничего не найду в конце этого пути, даже если просто погибну,
это лучше, чем жить червем, прячась по темным норам и всю жизнь укоряя  себя
за то, что не воспользовался, быть может, единственным шансом вырвать победу
у своих врагов.
   Я шел крадучись, скрываясь за каждым камнем, используя завалы  и  трещины
как укрытия, осматривая каждый метр дороги. Несмотря на чувство уверенности,
вновь появившееся у меня после  превращения,  я  знал,  что  на  самом  деле
представляю довольно легкую добычу для многочисленных слуг Аристарха.
   В его логове я не мог использовать магию, а без оружия  мне  не  позволят
пробиться к своей цели. Слуги тьмы  наверняка  хорошо  охраняют  все  важные
места подземной крепости.
   В бесконечных лабиринтах храма, на его этажах, счет которым  не  знали  и
сами жрецы, хранилось немало странных вещей. Если бы я сумел  найти  путь  к
древнему оружию, о  котором  упоминал  Сейрос!  К  оружию,  против  которого
бессилен сам Аристарх! Но я не представлял даже, как оно выглядит.
   Два горизонта я прошел благополучно, но  на  третьем  мое  фантастическое
везение кончилось. Полосатая узкая  лента  мелькнула  впереди.  Я  не  успел
рассмотреть, что это  такое.  Хуже  всего  неизвестная  опасность.  Пришлось
повернуть обратно. Я хотел обойти это место боковыми проходами, но не успел.
Снова передо мной пронеслась полосатая тень, на этот раз значительно  ближе.
Я бросился назад, но стены в этом месте оказались сплошь  изрешечены  узкими
норами, и  проклятая  тварь  сжимала  свои  круги,  постепенно  приближаясь.
Наконец удалось ее рассмотреть: меня угораздило залезть  прямо  в  охотничью
нору гигантской многоножки, в ней было метров десять длины, и она,  конечно,
ядовитая. Здесь все твари источали яд и злобу.
   Скорость у нее оказалась совершенно фантастической. Понимая,  что  бежать
бесполезно, я прижался спиной к гладкой скале без отверстий  и  приготовился
защищаться.
   Нападение не заставило себя  ждать.  Голова  и  передняя  часть  туловища
мелькнули в воздухе, словно копье, нацеленное мне прямо в лицо. Я перехватил
шею ядовитой гадины в полете, сжал ее изо всех сил, вытягивая руки как можно
дальше и отводя в сторону голову с зазубренным костяным жалом.
   С его острия стекала желтоватая вонючая жидкость. И я прекрасно  понимал,
что произойдет, если оно хотя бы на  мгновение  коснется  моей  незащищенной
кожи.
   Шея многоножки оказалась слишком толстой, в обхвате около полуметра, руки
не сходились, и хитиновый панцирь не позволял мне добраться до  ее  жизненно
важных органов. Тварь извивалась, я дергался вместе с ней, озабоченный  лишь
тем, чтобы не дать ей вытащить из узкой норы свой  хвост.  Если  ей  удастся
пустить в ход хвостовое жало - мне конец.
   В этот момент я вдруг почувствовал резкий  мысленный  контакт:  кто-то  с
огромной силой пытался прорваться в мой мозг.  Если  бы  в  пылу  физической
борьбы я отвлекся и хоть на мгновение ослабил защитный экран  -  эта  гадина
мгновенно расправилась бы со мной.
   "Так вот ты кто! " - во мне вспыхнуло слепое бешенство. Я держал в  руках
одного из своих палачей, одного из тех,  кто  постоянно  пытался  взять  под
контроль мои мысли. Я смотрел на выпуклые фасеточные наросты, но там не было
живых зрачков.
   Они ничего не выражали, и лишь зазубренные жвала толщиной с руку  щелкали
у моего лица, в бессильной ярости источая яд.
   Мышцы сами собой превратились в стальные канаты.
   Я почувствовал, как хрустнула, поддаваясь, хитиновая пластина.  Сразу  же
мои пальцы глубоко погрузились и мягкую киселеобразную субстанцию,  разрывая
сосуды  и  нервы.  Полосатая  тварь  конвульсивно   задергалась,   ее   тело
изогнулось, и в этот момент одна  из  передних  лап,  оканчивающаяся  кривым
когтем, оставила на моем бедре глубокую красную  полосу.  Боль  была  такой,
словно на ногу плеснули ведро кипятка. Но, вскрикнув, я  лишь  сильнее  сжал
руки. Через несколько секунд многоножка затихла.
   Я размозжил ей череп  обломком  камня  и  осторожно  извлек  полуметровое
костяное жало, обильно покрытое ядом. Обмотав внутренний конец жгутом жил, я
получил  грозное  оружие,  обращаться  с  которым   следовало,   однако,   с
чрезвычайной осторожностью.
   Странно, я почти не испытывал голода, и тех  нескольких  глотков  воды  у
подземного ручья хватило мне на весь поход.  Новые  возможности  моего  тела
пока  еще  только  приоткрывались.  Глубокая  царапина  вскоре   без   следа
затянулась..
   Неожиданно я осознал, что ко  мне  вновь  вернулась  способность  ощущать
время. Я постоянно делал какие-то приятные  открытия  в  своем  возрожденном
теле.
   При моей теперешней скорости до пещеры слухачей оставалось не больше двух
часовых переходов. Я очень торопился, полагая,  что  ядовитая  тварь  скорее
всего успела передать информацию о моем  местонахождении  по  телепатическим
каналам. И не ошибся. Подходя к последнему повороту, я обнаружил  засаду.  С
максимальной осторожностью, используя  боковые  ответвления  и  параллельные
ходы, я незаметно обошел четырех дежуривших в укрытии  крейгов.  Однако  это
мало мне помогло.
   Вскоре я обнаружил заслон, перекрывавший единственный вход в пещеру.
   Крейги стояли в два ряда, вплотную друг к другу, так, что между  ними  не
смогла бы проскользнуть даже мышь.
   Был еще один путь к центру лабиринта. Он шел гораздо ниже этого, но  норы
там намного уже. Я сомневался, удастся ли мне протиснуться в нижних ходах, и
не был уверен в том, что у нижнего лаза есть выход к световороту. Постепенно
я утрачивал свое единственное преимущество - внезапность, и теперь  враги  с
каждой минутой стягивали в этот район все свои силы. Вполне могло оказаться,
что внизу уже стоял другой заслон.
   Я не знал, что  делать.  Бросаться  на  крейгов  с  колючкой  в  руках  -
равносильно  самоубийству.  Жало  многоножки  не  сможет  даже  пробить   их
панциря...  И  тут  н  вспомнил:  чем   ближе   к   светопаду,   к   черному
энергетическому столбу, тем меньше сила тяжести! В пещере слухачей  я  весил
раз в пять меньше. Своды в проходе были достаточно высокими, между  потолком
и головами отражен оставалось много свободного пространства.
   Не мешкая ни секунды, я бросился прямо на крейгов, используя  каждый  шаг
для разбега, каждую неровность  почвы  для  мощного  толчка.  Когда  до  них
осталось не более метра, я прыгнул вверх и вперед.
   Думаю, крейги так и не поняли, что произошло. Мое  тело  взметнулось  над
ними, словно к нему  приделали  крылья.  Пронесясь  под  самым  потолком,  я
грохнулся на вол, где-то в центре пещеры, далеко за спинами крейгов.  Передо
мной в нескольких метрах  сверкала  желанная  световая  завеса.  Крейги  еще
только начали разворачиваться, когда я, вскочив на  ноги,  рванулся  вперед.
Казалось, ничто уже меня не  остановит,  но  из  темной  расщелины  у  стены
вытянулась огромная волосатая рука и вцепилась в мою лодыжку. Я  упал  лицом
вниз,  мгновенно  перевернулся  на  спину,  выворачивая  собственную   ногу,
попавшую словно в железный капкан.
   Надо мной нависла приземистая туша циклопа. Марок  плотоядно  ухмыльнулся
и,  не  ожидая  от  меня  никаких  неприятностей,  нагнулся,  чтобы  получше
рассмотреть свою добычу.
   Выпростав из-под спины руку с зажатым в ней жалом, я выбросил ее вперед.
   Острие угодило прямо в шею великана и  застряло  там.  Оно  вошло  совсем
неглубоко, тем не менее Марок заревел от  боли  и  выпустил  мою  ногу.  Мне
удалось сделать еще несколько шагов к светопаду, но в этот момент  подоспели
крейги из заслона.
   В меня вцепились сразу двое. Рванувшись изо  всех  сил,  я  увлек  их  за
собой.
   Жвалы жуков глубоко вонзились мне в плечо и бедро.  Превозмогая  боль,  я
потащил  их  к  световому  занавесу.  Малая  сила  тяжести  оставалась  моим
союзником: в обычных условиях  мне  не  удалось  бы  сдвинуть  с  места  эти
бронированные туши.
   До световорота оставался всего один шаг, когда с потолка,  хлопая  ушами,
сорвался слухач. Он падал прямо на меня, но физически  не  мог  нанести  мне
никакого вреда, а для  хорошего  заклятия  времени  у  него  не  хватало.  Я
пронесся прямо сквозь него и со всего разбега нырнул в световорот  вместе  с
обоими повисшими на мне крейгами.
   Едва мы оказались внутри светового потока, жвалы крейгов разжались.
   Выбравшись на внутреннюю поверхность световорота, я увидел их  внизу  под
собой. Не знаю, остались ли они живы. Сейчас  это  уже  не  имело  значения.
Добраться до меня у них не было теперь никакой возможности.
   Световой поток с огромной скоростью низвергался  вниз,  увлекая  меня  за
собой к новой,  весьма  грозной  опасности.  Столб  черной  энергии,  вокруг
которого он вращался,  приблизился.  Расстояние  между  ним  и  поверхностью
потока все больше сокращалось. Сейчас  столб  находился  от  меня  метрах  в
десяти, и я отчетливо видел, как по его поверхности пробегала  легкая  рябь,
словно он состоял из черного газа, полностью поглощавшего свет.
   Я взглянул вниз, на дно  бесконечной  пропасти,  и  хотя  из-за  сильного
сверкания почти ничего не увидел, мне все же показалось,  что  где-то  внизу
щель между стенами света и черным столбом исчезает.
   Вверху, надо мной, беспомощно барахтался в световом потоке слухач. Сейчас
он больше всего походил на мокрую