зделить,  никто  не  в  силах  изменить
предначертанное. Переход во тьму дарует человеку не только вечный покой...
   - Ну хватит! Не злоупотребляйте моим терпением. Вы знаете, чем это  может
кончиться. Вам нужно объяснить, чья судьба меня интересует?
   - Нет. Я знаю, зачем вы пришли.
   - Жертва приносится в первый день халфу?
   - Мы называем это уходом к свету. В каждый из  двенадцати  дней  великого
праздника один из добровольцев уходит к свету.
   - Ответьте мне наконец, жива ли она еще? Если хоть один волосок...
   - Я уже говорил. Вы проста ничего не понимаете. - Аратупет устало покачал
головой.
   - Если вы помешаете мне войти в храм, я  использую  любые  средства,  всю
силу, на которую способна эта штука! - Я показал ему кольцо, и хотя в глазах
его отчетливо мелькнул страх, он справился с собой удивительно быстро.
   - А я и не собираюсь вам мешать. Храм открыт для всех. Для  каждого,  кто
пожелает в него войти. Больше того, я, пожалуй,  смогу  освободить  женщину,
чья судьба вас так волнует, если вы добровольно войдете в храм.
   - В таком случае, считайте, что мы договорились. Как только вы  выполните
свое обещание, я войду в храм. И если вы попытаетесь обмануть меня, я  войду
туда все равно, но после этого здесь некому будет приносить жертвы!
   Аратупет взял с подноса фрукт арнии, разломил его сочную  мякоть  и  стал
выковыривать золотой лопаточкой  многочисленные  мелкие  косточки.  Это  был
неплохой способ вежливо обдумать создавшуюся ситуацию, не  прерывая  беседы.
Наконец, покончив с арнией, он произнес:
   - Вы ставите меня в весьма затруднительное положение. Мы не сможем прийти
к соглашению, если не будем доверять друг другу.
   - Думаю, вы правы. Давайте начнем с вас. Вы возвращаете мне женщину, и  я
немедленно вхожу в храм. Готов до этого момента находиться под стражей ваших
воинов.
   - Вы забываете о знаке власти, который только что мне показали. Мои воины
бессильны против него. Как только женщина будет выведена из храма,  ничто  и
никто не смогут помешать вам уйти вместе с ней.
   - По-вашему, я не смогу сделать то же самое, если сначала войду в храм?
   - Это уже не моя забота. Как только вы войдете в храм, дальнейшее меня не
касается.
   Мне стало ясно,  что  внутри  храма  власть  кольца  скорее  всего  будет
ограничена или вовсе утрачена. Ну что же - этого следовало ожидать.  Не  зря
меня сюда так упорно заманивали.
   - Давайте попробуем все рассмотреть еще раз. Как вы считаете, я прибыл на
Адру, чтобы спасти эту женщину?
   - Нет, конечно. В момент прибытия она была с вами.
   - Тогда зачем, преодолев огромные трудности,  я  оказался  на  Адре?  Для
чего?
   - Вам лучше знать.
   - Да, но и вам несложно догадаться. На Адре не так уж много такого,  ради
чего стоит рисковать жизнью.
   - Храм?
   Я кивнул.
   - Оттуда никто еще не вернулся.
   - Разве из этого следует, что все они  погибли?  У  меня  есть  основания
предполагать, что где-то внутри храма существует дверь в другой мир, в  иную
Вселенную. Я попробую ею воспользоваться.
   О том, что мне известно о храме на самом деле, он не должен был знать  ни
в коем случае. Внутри храма скрыт ключ, управляющий чудовищной силой. В этом
я давно уже не сомневался.
   Аратупет долго молчал.
   - Предположим, вы сказали правду. Тогда почему вы  не  хотите  войти  без
всяких условий?
   - Потому что я несу ответственность  перед  каждым  из  своих  спутников,
потому что у меня гораздо больше оснований не доверять вам и тому,  кому  вы
служите.
   - Но ведь и вы должны  понимать,  что,  в  сущности,  нас  не  интересует
женщина сама по себе. У нас  достаточно  добровольцев,  готовых  ступить  на
дорогу Света. Это огромная честь... - Взглянув на меня, он осекся. - Женщина
выполнила свою роль, вы здесь, и больше она нам не нужна.
   - Тогда освободите ее. Я не нарушу своего обещания.
   Он опять долго молчал, выкладывая на краю блюда какой-то сложный узор  из
косточек арнии.
   - Я должен подумать. Давайте  встретимся  завтра  в  это  же  время.  Вас
устроят на нижнем дворе, в помещениях для почетных гостей. Я распоряжусь.
   - Гораздо спокойнее нам будет на постоялом дворе с обычными паломниками.
   - Хорошо. Завтра за вами пришлют.
   Значит,  сам  он  не  может  решить  этот  вопрос.  Значит,   ему   нужно
посоветоваться.
   Интересно, с кем? Жрецы или  сам  Аристарх?  Попробую  выяснить  хотя  бы
это...
   - Да, и вот еще что,  по  поводу  завтрашних  переговоров.  Вас  называют
вторым жрецом Света?
   - Это так.
   - Я предпочитаю вести переговоры с первым лицом.
   - Вам трудно понять нашу иерархию. Все земные дела  решает  второй  жрец.
Первый лишь незримо присутствует при этом. Ночью я узнаю его решение.
   По крайней мере, завтра станет ясно, понадобится ли нам штурмовать храм.
   Подъем стал круче, и Аратупет едва поспевал за мной. Жрецы рангом  пониже
держались между нами и остальным отрядом. Мне это  не  нравилось.  Но  тропа
казалась слишком узкой. Местами на ней не смогли бы разойтись два  человека,
и у меня не было повода возразить против  такой  расстановки.  Я  все  время
опасался предательства, прямого обмана или скрытой ловушки. В  конце  концов
они уступили мне в главном. Освобождение  Илен  должно  состояться  прямо  у
дверей храма за минуту до того, как я туда войду. Состоится ли?
   Аратупет  все  время  старался  идти  рядом,   иногда   ему   приходилось
балансировать на самом краю тропы.
   Воздух постепенно становился разряженнее, прохладнее. Когда тропа, огибая
гору,  разворачивалась  на   запад,   взору   открывались   гряды   облаков,
подсвеченных снизу розоватыми  лучами  солнца,  -  пейзаж,  хорошо  знакомый
летчикам и спортсменам. Я часто наблюдал похожую картину из кабины высотного
флатера, но каждый раз, когда смотрел  на  облака  сверху,  меня  охватывало
странное чувство непрочности окружающего мира.
   Здесь впечатление еще больше  усиливалось  неподвижностью  наблюдателя  и
медленно надвигавшимися с запада  облаками.  Казалось,  сама  гора  невесомо
плывет в пространство сквозь тьму, навстречу розовому, холодному, никогда не
завершающемуся рассвету...
   - Вы лично вступали в контакт с первым жрецом? Я должен быть уверен,  что
решение не изменят в последний момент.
   Аратупет хватал воздух широко открытым ртом и говорил медленно, с трудом.
   Это вызывало во мне дополнительные подозрения: прежде  чем  ответить,  он
слишком тщательно взвешивал каждое слово.
   - Конечно. Я - второй жрец Света.  Кроме  меня,  никому  не  дано  такого
права.
   - Часто вам приходится получать инструкции оттуда? - Я указал на  летящие
теперь под нашими ногами облака.
   - Обычно он не вмешивается в наши дела. Очень редко нам выпадает  счастье
услышать его прямые указания. Ваш случай особый.
   - Где именно проходило ваше "общение", в самом храме?
   - Верхние помещения храма закрыты  для  всех.  Внизу  располагаются  залы
посвященных Тьме. Эта часть также недоступна нам. В сущности,  храм  нам  не
принадлежит, и мы мало о нем знаем. Он  такой  древний,  что  историю  всего
человечества можно было бы записать на одном его камне. И поскольку из  него
никто не вернулся, источником сведений для нас стали легенды  пустынников  и
некоторые собственные наблюдения.
   Видите,  я  с  вами  полностью  откровенен  и  готов   поделиться   любой
информацией, которая может оказаться вам полезной.
   "Еще бы. Твоя главная забота состоит сейчас в том, чтобы я не передумал в
последний момент. Ты готов разрисовать свой сомнительный дар любыми красками
и к тому же здорово умеешь уходить от моих вопросов".
   - Человеческие жертвоприношения - ваша идея?
   Аратупет отрицательно покачал головой.
   - Он так решил. Время от времени кто-то должен выбирать дорогу  Света.  Я
не знаю, для чего ему это нужно.
   В конце шестьдесят седьмого поворота тропы первые  лучи  солнца  осветили
скалу.
   Перед нами открылась лестница, выложенная из белого полированного камня.
   Людям с трудом удавалось  преодолевать  их  высоту,  и  Аратупет,  словно
извиняясь, объяснил:
   - Когда боги Света возвратятся на нашу планету, то их первым  пристанищем
станет храм. Именно отсюда своими гигантскими шагами они спустятся  вниз.  -
Как только рядом оказывался кто-нибудь из  послушников,  Аратупет  сразу  же
переходил на привычный жреческий жаргон.
   Наконец подъем кончился. На просторной террасе храма стражи  расступились
перед жрецами. Я  увидел  бронзовую  дверь,  украшенную  литыми  фигурами  и
неведомыми письменами. Смягченные атмосферой лучи едва  обозначившегося  над
горизонтом краешка светила заливали террасу кровавым светом, слишком  резким
после сплошного мрака, сквозь который привела нас сюда тропа.
   Аратупет повернулся к жрецам и трижды хлопнул в ладоши. За спинами воинов
показалась женская фигура, закутанная с ног до головы в покрывало.  Ее  вели
под руки двое послушников в красных круглых шапочках, резко  выделявшихся  в
море белых одежд остальных жрецов.
   Я узнал ее сразу. Ауру не могло скрыть никакое покрывало. В первую минуту
я хотел броситься к ней, и вдруг понял, что мне нечего ей сказать.
   Приветствие  перед  прощанием?  Встреча  перед  окончательной   разлукой?
Обещание вернуться?
   Но я знал, что не вернусь из этого храма.
   В лучшем случае мне предстоял еще один круг, и, значит, я никогда  больше
не встречу Илен. Как не встретил и той женщины, что стояла когда-то на стене
города летунгов...
   Сейчас все, кто находился у храма, были в моей полной власти.  Я  уже  не
сомневался в том, что жрецы выполнят условия соглашения. Илен  провели  мимо
меня  вниз.  Когда  она  проходила  рядом,  мне  показалось,  что  ее  плечи
вздрогнули.
   Возможно, от порыва холодного ветра. Вскоре ее фигура скрылась за  нашими
воинами.
   - Теперь ваш черед... - По  неуверенному  тону  Аратупета  я  понял,  как
сильно он боится неудачного завершения этого сложного дела.
   - Да. Сейчас. Еще минуту... - Я знал, что  мое  последнее  желание  будет
выполнено точно так же, как выполнялись все предыдущие. Здесь,  на  ступенях
храма, я чувствовал почти беспредельную власть  кольца.  Рядом  пульсировала
главная артерия темной энергии, и кольцо вбирало в себя ее мощь.
   Поднялся ветер, пронесся над нашими головами, и  никого  не  осталось  на
ступенях, где только что стоял наш отряд. Я выполнил свой долг  перед  всеми
этими людьми. Я сделал для них все, что мог, вернув их в поселок колонистов.
Мне оставалось лишь надеяться, что Илен простит и  поймет  меня.  Я  мог  бы
сейчас стоять там, рядом с ней... На  секунду  я  испытал  безумное  желание
сделать именно это и почувствовал, как ветер закрутил вокруг меня  воздушный
вихрь. Я не сомневался - кольцо  охотно  выполнит  это.  Кажется,  я  понял,
почему. Аристарх хотел, чтобы я снова попытался пройти  всю  свою  дорогу  к
храму. Пройти ее вновь, сопротивляясь безумной силе кольца, толкающей меня в
глубины ада. Но тот, кто поворачивает обратно, никогда не приходит к цели, -
этому учил меня Сейрос. С самого  начала  кольцо  предназначалось  лишь  для
того, чтобы остановить меня на пути к храму Света.
   Оно не выполнило своего назначения, и теперь им оставалось  лишь  одно  -
открыть передо мной путь, ведущий к гибели...
   Сейчас я заплачу по всем счетам сразу. Я укротил кольцо. Воздушные потоки
улеглись. Жрецы держались на почтительном расстоянии. Никого не  было  между
мной и гигантской дверью храма.
   Ее  металлическая  громада   казалась   непреодолимой.   Она,   как   щит
легендарного воина, отражала слабый солнечный свет, и  нигде,  ни  на  одном
рисунке, ни на одном древнем знаке,  не  было  заметно  ни  малейших  следов
окислов.
   Я лишь слегка притронулся  к  ее  поверхности.  Не  нажал  даже,  скорее,
погладил  холодную  льдистую  плоскость,  и   дверь   легко,   без   всякого
сопротивления, поехала вверх, открывая вход. Передо мной  мерцала  странная,
фосфоресцирующая пелена мрака, не пропускающая изнутри ни  малейшего  лучика
света.
   Хор жрецов за моей спиной затянул мрачную мелодию. Скорее всего это  была
одна из погребальных песен.
   В памяти мелькнуло улыбающееся лицо учителя. Он улыбался так редко...
   "Настоящий Воин сам решает,  когда  ему  встретиться  со  своей  смертью.
Начиная с третьего круга, она всегда стоит за его  левым  плечом".  Я  снова
вспомнил эти слова, но не стал оглядываться. Я  не  увидел  бы  там  никого,
кроме Аратупета. Вместо этого я шагнул вперед.  Будто  шелк  прошелестел  по
лицу, и гулко ухнула металлическим гулом закрывшаяся за мной дверь.
   Глава 14
   Я стоял внутри храма.
   Тишина здесь была такой плотной и полной, какой никогда не бывает  тишина
лесов, полей или даже пустынь. Звук опустившейся двери только подчеркнул ее.
   Постепенно, без следа, он растворился в неподвижном воздухе - словно звон
погребального колокола.
   Я был совершенно один в огромном зале. Снаружи лился тихий  ровный  свет,
слегка окрашенный в цвета крови. Нескончаемым потоком он  втекал  в  широкие
порталы окон, заливал белоснежный пол и струился по нему дальше  к  середине
зала. В его центре какой-то темный столб или колонна уходила ввысь до самого
свода и вонзалась в пол храма, похожая на ось целого мира. Ближе к ней  свет
начинал медленно  вращаться,  образуя  как  бы  водоворот.  Видимо,  там  он
уплотнялся, становясь почти осязаемой жидкостью. Если у  окон  свет  казался
физически неощутимым - таким, каким и должен был быть свет,  -  то  ближе  к
темной колонне он явно сгущался и стекал вдоль нее в зияющую воронку.
   Сверкающая жидкость лилась вниз, постепенно  закручиваясь  во  все  более
стремительный  водоворот.  Водоворот  этот  хранил  в  своей  глубине  нечто
запретное.
   Возможно, даже тайну небытия. И, наверное, именно поэтому так трудно было
бороться с  желанием  заглянуть  в  темную  пропасть,  поглощавшую  в  своих
глубинах целые реки света.
   Разноцветные сполохи завораживали, подавляли сознание. Меня  все  сильнее
тянуло к краю пропасти у столба, в которую нисходил свет. Красный,  зеленый,
синий,  фиолетовый  -  менялась  интенсивность  цвета,   менялись   оттенки.
Непроизвольно я сделал первый шаг в сторону световорота и, теряя  опору  под
ногами, покачнулся.
   Идти следовало совсем не туда...  Но  двигаться  против  потока  казалось
немыслимым.
   Я сделал еще шаг...
   Почти сразу же ноги оторвались от пола. И я поплыл в световом потоке.
   Стены храма  исчезли,  я  вообще  не  видел  ничего,  кроме  реки  света,
окружавшей  меня  со  всех  сторон  и  постепенно  приближавшейся  к  черной
пропасти. На  секунду  почудилось,  что  впереди,  у  самого  края  воронки,
мелькнули  два  легких  живых   мазка,   напоминающих   своими   очертаниями
человеческие фигуры. Но они тут же исчезли.
   Давление  светового  потока  постепенно   усиливалось.   Первый   раз   я
почувствовал это в минуту колебания, когда инстинктивно попытался отдалиться
от темной пропасти, поглощавшей свет, и ясно ощутил, что теперь уже  поздно.
Обратного пути не было.
   Время словно остановилось. Все чувства и ощущения замерли,  растворившись
в этом безмятежном покое и мягком неназойливом движении к краю  пропасти.  Я
не  мог  определить,  была  ли  игрой  воображения  величественная  мелодия,
возникшая в  полной  и  абсолютной  тишине.  Скорее  всего  так  реагировала
человеческая  психика  на  ритмичные  сполохи  света,  подавлявшие  волю   к
сопротивлению.
   Поток постепенно уплотнялся. Он становился все стремительнее. И все более
ощутимые удары швыряли меня от одной волны света к другой. Я убеждал себя  в
том,  что  это  невозможно.  Свет  не  мог  стать  жидкостью.  Его  скорость
беспредельна и не соизмерима с этим  грозным  величественным  движением,  но
именно так выглядела реальность, окружавшая меня.  Я  лишь  мог  принять  ее
такой, какая она есть.
   И эта трезвая мысль неожиданно придала мне силы к сопротивлению. В  конце
концов, если свету угодно превратиться в жидкость, я был не таким уж  плохим
пловцом...
   Резко рванувшись назад, я попытался грести против  потока.  Тщетно.  Сила
тяжести ослабевала с каждым метром, приближавшим меня к  черному  столбу.  Я
лишь барахтался на поверхности светозарной жидкости, теперь уже по плотности
превосходившей воду. И хотя мои силы оказались ничтожны, само желание борьбы
что-то изменило в  структуре  потока.  Рядом  со  мной  появились  небольшие
местные завихрения, мешавшие ровному и безвозвратному движению вперед.
   Захваченный одной из таких воронок, я не стал  вырываться  из  стремнины,
вспомнив правило для пловца,  попавшего  в  обычный  водоворот:  ему  нельзя
сопротивляться.
   Следует уйти в глубину, там  водоворот  непременно  ослабеет  и  выбросит
пловца на поверхность где-нибудь в стороне от воронки. Вспомнив это,  я  изо
всех сил рванулся вниз, помогая сверкающей жидкости, и, в конце концов,  мне
удалось продвинуться вглубь - сначала на метр, потом на два...
   Дальше воронка оказалась слишком узкой  и,  захватив  меня,  вертела  как
волчок. От стремительного вращения я потерял контроль над  окружающим  и  не
заметил,  в  какой   именно   момент   светозарный   водопад   вокруг   меня
разомкнулся...
   Я стоял на пороге пещеры, ослепленные бешеным сверканием  светопада,  мои
глаза ничего не видели в ее полумраке. Сзади,  за  моей  спиной,  продолжали
мелькать  сумасшедшие  сполохи  сгустившегося  света  да  на  пол  с  одежды
скатывались тяжелые странные капли, похожие на раскаленную добела ртуть.
   Наконец глаза освоились с новой обстановкой,  в  я  увидел  исчезающие  в
чернильной тьме своды гигантской пещеры. Даже в том ярчайшем свете,  который
шел от входа, не видно было ее конца.
   Неожиданно я почувствовал на себе осмысленный взгляд,  идущий  из  темных
подземных глубин. Гораздо ближе источника  этого  леденящего  взгляда  нечто
плоское и  огромное,  смутно  похожее  на  перевернутое  человеческое  лицо,
взирало на меня с потолка пещеры.
   - Кто  посмел?  -  сонно  спросила  морда,  придвигаясь  ближе  на  своих
маленьких цепких ножках, растущих из подбородка этого  кошмарного  существа.
Его тело полностью  скрывали  огромные  круглые  уши,  поросшие  зеленоватой
шерстью.
   Ничего не было видно, кроме  этих  ушей  к  самой  морды.  Вспомнив  нашу
предыдущую встречу, я невольно попятился.
   Неожиданно морда оказалась совсем рядом.  Сейчас  я  видел  в  ее  облике
детали, не замеченные раньше,  например,  этот  зеленоватый  мех,  когти  на
лапах. В первый раз там было нечто, похожее на копыта. Я знал, что внешность
слухачей непостоянна, и теперь получил этому наглядное подтверждение.
   - Я спрашиваю, кто дерзнул войти в предверие? - Голос, казалось,  шел  не
от слухача, а откуда-то из глубины пещеры.
   - Ну я, я дерзнул. Не узнаешь, что ли?!
   В ответ из пещеры потянуло замогильным промозглым холодом.  Морда  как-то
нехорошо, слишком радостно ухмыльнулась.
   - Ах, это ты... Проходи, проходи. Явился, значит,  не  запылился.  Мы  уж
заждались.
   Несколько глаз замерцали в темноте. Слухач, оказывается, был не  один.  Я
лихорадочно ощупывал пояс, на котором в ножнах  болтался  тяжелый  неуклюжий
меч, словно это оружие могло помочь против слухачей.
   Опомнившись, я потянулся своей мыслью  к  кольцу,  привычно  вызывая  его
смертоносную силу, - и ничего не почувствовал,  никакого  ответного  толчка,
будто его и не было вовсе.
   - Здесь тебе кольцо не поможет, долгожданный ты мой. Говорил я - расплаты
не миновать. Теперь вот вкусишь.
   Рожа  слухача  дохнула  на  меня  отвратительным  перегаром,  улыбаясь  и
плотоядно облизываясь. Его сородичи, до сих  пор  державшиеся  в  отдалении,
неожиданно поднялись в воздух. Для своего неровного, прыгающего  полета  они
использовали уши... Очевидно, малая сила тяжести в  пещере  позволяла  столь
необычный способ передвижения.
   Поняв, что я беззащитен, летающие морды собрались полук