овсем  близко.  Почти  правильный,  поставленный  на  ребро
параллелепипед в самом деле похож  на  дверь  без  стены,  забытую  каким-то
великаном на  этом  ровном  горном  плато.  Он  чувствует  легкую  ритмичную
вибрацию почвы... Так и должно быть. Сейрос говорил об  этом  ритме.  С  ним
связано самое  главное  условие  перехода.  Нужно  уловить  момент,  поймать
гребень невидимой энергетической волны. Если ее ритм попадет  в  резонанс  с
внутренним ритмом скалы... Все предметы обладают  своим  внутренним  ритмом.
Камертон можно услышать... Ритм скалы способен почувствовать лишь специально
подготовленный человек... И он чувствовал этот ритм, захватывающий, могучий,
словно стучало под землей огромное дремучее сердце гор.
   Осталось всего несколько шагов. Но идти  все  труднее.  И  тогда  справа,
из-за ребра скалы, вылетает воронка песчаного смерча. С бешеным свистом  она
бросается человеку навстречу, отрезая дорогу к скале.
   Неодолимая сила рвет его вверх и в сторону. Ноги отрываются от земли, и в
то же мгновение мир начинает бешено вращаться. Степан понимает, что вертится
он сам, что  смерч  захватил  его  в  свои  смертельные  объятия.  Вздохнуть
невозможно, он ослеп и оглох, но все еще продолжает бороться. И вдруг падает
на песок.
   Удар оглушает его.
   Когда пелена перед глазами исчезла, Степан встал и подошел  к  скале.  На
этот раз он не  почувствовал  никакого  сопротивления,  не  ощутил  никакого
ритма. Перед ним  возвышалась  самая  обычная  скала  из  шершавого  черного
гранита, от нее шел жар, камень раскалился от полуденного солнца. Кое-где из
трещин лезли к солнцу зеленые кустики травы... Степан приложил руку к  камню
и ощутил под ладонью  его  несокрушимую  ребристую  поверхность.  Надо  было
что-то делать.  Он  чувствовал  себя  полным  дураком.  В  конце  концов  он
разбежался и ударил о  скалу  плечом.  Удар  отрезвил  его,  и  он  медленно
опустился на землю у подножия скалы.
   Разочарование оказалось сильнее, чем  он  ожидал.  Избитое  тело  болело,
теперь он почувствовал жажду  и  голод.  Краски  окружающего  померкли.  Все
теперь представлялось ему плоским,  серым,  не  имеющим  никакого  значения.
Солнце стояло уже невысоко, жара спадала, пора  было  трогаться  в  обратный
путь, к людям.
   Теперь он знал, какую цену придется заплатить за блестящую,  как  мишура,
выдумку Сейроса - разочарование. Впереди его ждала жизнь в совершенно  чужом
древнем мире ацтеков, ждал договор и все, что из этого вытекало. Он устал от
бредовости этого мира и подумал, что, если идти все время на запад, он снова
попадет в пустыню, из которой пришел, туда, где  навсегда  затерялись  следы
его каравана. Он будет искать их снова, до тех пор, пока не погибнет.
   Степан медленно побрел вдоль скалы, чтобы обогнуть ее и выйти к западному
ущелью. Потом ему останется лишь спуститься с перевала, чтобы снова  попасть
в смертоносную пустыню.
   Сейрос говорил: "Мир таков, каким мы его  представляем.  Стоит  выпустить
его из взгляда, как он начинает изменяться, течь как вода. Иногда это  можно
заметить в уголках глаз".
   Много чего говорил Сейрос. Невозможно отделить в его  словах  выдумку  от
реальности. И больше он не собирался искать истину. Однако сейчас он смотрел
на скалу тем самым угловым зрением, и на самой границе она не  казалась  ему
такой уж плотной, такой  уж  незыблемой.  Нерезкая  поверхность  колебалась,
словно огромные темные волны шли снизу вверх по отвесной грани. "Если хочешь
добиться успеха, не надо оповещать всех  о  своих  намерениях.  Воин  должен
действовать неожиданно..."
   Сейчас он уже почти миновал скалу, ему осталось пройти один-два  шага  до
ее конца. И вдруг, неожиданно для самого себя, он круто изменил  направление
и пошел на скалу так,  словно  перед  ним  не  было  ничего,  кроме  пустого
пространства.
   Свет померк на какую-то долю секунды. В лицо пахнуло  ледяным  ветром,  а
потом на него навалилась вязкая тяжесть, словно он с  головой  погрузился  в
холодную темную воду. Все это, впрочем, продолжалось лишь доли  секунды.  Он
не успел толком разобраться в своих ощущениях, как свет снова ударил в лицо.
   Скалы уже не было перед ним - она оказалась сзади. Если бы он  обернулся,
то увидел бы на ее поверхности черное пятно, похожее своими  очертаниями  на
человеческое тело. Пятно медленно светлело, сливаясь с окружающим камнем, но
еще долго по его границе пробегали искры холодного синего пламени...
   С двух сторон над головой Степана, на  востоке  и  западе,  полыхали  два
голубых солнца...
   Глава 6
   Воздух показался Степану слишком сухим, слишком ароматным и пьянящим. Мир
двух синих солнц лежал перед ним: ослепительный, яркий  и  безжалостный.  Ни
тени, ни кустика, ни ручейка с водой. Только плоские нагромождения сероватых
лавовых потоков  вели  вниз.  Прежде  чем  идти  дальше,  он  должен  хорошо
запомнить все окрестные ориентиры,  чтобы  не  потерять  обратной  дороги  к
черной скале.
   Здесь могут жить любые твари. Сейрос говорил и о пустых мирах, на которых
когда -то жили разумные существа, но потом исчезли, оставив после себя  лишь
черные параллелепипеды,  ворота  в  иные  миры,  которыми  уже  некому  было
пользоваться...
   Несмотря на ослепительный свет, становилось холодно. Оба  светила  висели
высоко над горизонтом и казались значительно меньше земного солнца.  Тем  не
менее их холодные лучи обжигали. Степан заметил,  что  незащищенная  кожа  у
него на спине и плечах уже начала  краснеть.  Пришлось  достать  из  котомки
плащ.
   Он шел вниз осторожно, запоминая каждый поворот, каждый камень. Здесь  не
было высоких гор или стройных деревьев  -  пейзаж  казался  прилизанным.  Он
подумал, какие страшные бури должны были бушевать над этой  планетой,  чтобы
так сгладить ее поверхность!
   Вскоре  Степан  обнаружил  едва  заметную  тропу,  возможно,  проложенную
каким-то  животным.  Несмотря  на  прочность  каменной  поверхности,   тропа
казалась вытоптанной множеством когтистых лап или ног.  У  Степана  не  было
никакого оружия, даже нож Сейроса потерялся в схватке перед дверью.
   Опасность  могла  подстерегать  его  здесь  на  каждом  шагу.  Он  ощущал
враждебные токи этой планеты. Укрываясь за  редкими  кустами,  за  выступами
скал, Степан медленно продвигался вперед.
   После очередного поворота перед ним открылось равнинное  пространство,  и
неожиданно близко тропа уперлась в какие-то странные решетчатые  сооружения,
явно искусственного происхождения,  больше  всего  походившие  на  старинные
портовые краны.
   Теперь Степан не сомневался, что этот  мир  обитаем.  Перед  ним,  скорее
всего,  находился  город.  Решетчатые  башни,  сгрудившиеся   на   небольшой
территории, отделяла от остального пространства линия блестевших  на  солнце
металлических щитов, напоминавших городскую стену.
   После нескольких поворотов тропинки, уведших  его  вниз,  в  узкое  русло
ущелья, Степан вновь выбрался на открытое место - теперь уже совсем рядом  с
воротами странного города. И остановился как вкопанный.
   Ничто, наверное, не смогло бы поразить его больше, чем  фигура  человека,
сидящего на корточках рядом с приоткрытой створкой ворот.
   Ничего примечательного не было в этом парне,  и  это  показалось  Степану
самым   странным.   Поношенные   джинсы,   застиранная    синяя    курточка,
легкомысленная кепочка на рано начавшей лысеть голове... Степан готовил себя
к встрече с каким-нибудь монстром. А увидел парня в потрепанных  джинсах.  К
сожалению, тогда он еще не знал, как обманчива бывает внешность  человека  в
чужих пространствах.
   - Здравствуйте, - сказал  незнакомец,  слегка  кланяясь,  что  как-то  не
вязалось  с  его  банальной  одеждой  и  внешностью.  -  Управление  порядка
приветствует  вас  на  территории  Графитата  и  покорнейше  просит   пройти
таможенный досмотр и получить вид на жительство.
   Не успел Степан ответить хотя бы слово,  как  справа  и  слева  от  него,
словно из-под земли, выросли два  жука  исполинского  размера  или,  вернее,
роста, поскольку оба стояли на задних ногах, а в передних  сжимали  короткие
металлические палки  с  заостренными  наконечниками.  Их  фасеточные  глаза,
находившиеся  на  уровне  подбородка  Степана,  смотрели  в  разные  стороны
отрешенно и безучастно.
   Степан настолько растерялся от необычного вида своих стражей,  что  сумел
лишь нечленораздельно пролепетать:
   - Я что, арестован?
   - Помилуйте!  -  Парень  внешне  любезно,  но,  как  показалось  Степану,
злорадно  ухмыльнулся.  -  Это  всего  лишь  мера   предосторожности.   Пока
иностранец  не  получил  вид  на  жительство,  его  приходится  охранять  от
многочисленных  опасностей  и  неожиданностей.   Местная   жизнь   изобилует
сюрпризами. Вы сами в этом скоро убедитесь.
   Он взмахнул рукой, и металлические ржавые створки ворот со скрипом широко
разошлись.
   В городе царило значительное, хотя и не совсем обычное  оживление.  Улиц,
как  таковых,  не  было.  В  беспорядке  разбросанные   строения   создавали
впечатление полного хаоса. Это впечатление  еще  больше  усугублялось  видом
местных жителей, разнообразных по окраске и форме. Здесь были  стрекозы  без
крыльев с "лицами" тараканов. Крупные брюхоносцы, укутанные в розовые плащи,
медленно колыхались на носилках, влачимых лошадьми с  собачьими  хвостами  и
преданными, как у бульдогов, мордами. Черные кузнечики величиной с  солидный
легковой автомобиль выполняли, видимо,  роль  такси  или  какого-то  другого
общественного транспорта. Они то и дело  меняли  седоков,  легко  переносясь
вместе с ними через крыши зданий,  останавливаясь,  если  нужно,  у  широких
проемов, заменявших двери.
   Вся эта пестрота красок, шум и стрекотанье десятков  незнакомых  голосов,
оглушительные трубные звуки,  исходившие  откуда-то  сверху,  цоканье  сотен
кривых ногтей по булыжной мостовой совершенно оглушили и ошеломили Степана.
   Жуки-навозники, выполнявшие роль  его  стражей,  легко  раздвигали  толпу
своими  короткими  копьями,  то  и  дело  попросту   отшвыривая   с   дороги
зазевавшегося пешехода.
   - Желаете сразу же пройти досмотр или сначала уплатите пошлину?
   - Я не совсем... не совсем готов...
   - Понимаю. Значит, сначала досмотр. Тогда прошу сюда.
   Они   оказались   в   полутемном   зале   с    искривленными    стульями,
приспособленными к самым различным формам нижних частей тела восседающих  на
них джентльменов.
   Впереди,  на  возвышении,  обтянутом  зеленым  сукном,  шевелилась  некая
розоватая  бесформенная  масса,  отдаленно  напоминавшая  садового   слизня,
впрочем, бывшего, кажется, в очках.
   - Анкета заполнена? - спросил слизень.
   - Я не знаком с формой, я не знал, - слегка заикаясь, проговорил Степан.
   - А надо бы знать: образцы у того стола. Поторопитесь.
   Слизень выпростал - или вырастил? - маленькую ручку,  весьма  похожую  на
присоску, и легко подвинул к себе огромную папку, лежащую посреди стола.
   - Посмотрим, что тут у нас есть... Так. Вот эта, пожалуй, подойдет.
   Анкета содержала более сотни вопросов. Что  ответить  на  большинство  из
них, Степан не знал. Например, он понятия  не  имел,  какого  цвета  у  него
бабушка и был ли он за границей до момента своего рождения.
   - Это так, для проформы, - проговорил  парень  в  джинсах.  -  Достаточно
будет вашей подписи. Да, еще вот здесь, в графе  "цель  прибытия",  укажите:
"стандартная, на неопределенный срок".
   - Для чего вообще нужна вам эта анкета?
   - То есть как для чего? Десятки людей ее  составляли,  сотни  утверждали.
Целое управление следит за правильностью соблюдения форм. Должны же все  эти
люди  получать  зарплату.  У  нас  не  бывает  безработицы,   каждый   занят
каким-нибудь важным делом. Так что вы, уж будьте любезны, распишитесь.
   Степан расписался, после чего анкета с громким хрустом была  передана  на
зеленый стол.
   - Какую форму вы предпочитаете? -  спросил  слизень  после  внимательного
ознакомления с анкетой.
   - Форму чего? - не понял Степан.
   - Форму тела, разумеется. У нас полная свобода выбора.  Каждый  гражданин
Графитата имеет право облачиться в любую форму. Лучшие мастера  биопласта  к
вашим услугам.
   - Я предпочитаю остаться человеком.
   - Это не модно, - безапелляционно произнес слизень.
   - Совершенно не модно! - согласилась с ним  зеленая  морда  справа.  -  Я
рекомендую вам моду сезона. Майский жук вас научит  рыть  норы,  откладывать
яйца и воспитывать очаровательных розовых личинок.
   - Он еще не готов, - вступился за него парень в  джинсах.  -  К  тому  же
особое задание...
   - Ах да, задание... Ну хорошо, в таком случае я утверждаю.
   Слизень подвинул к себе огромную печать и с  грохотом  опустил  ее  вниз.
Сразу же Степану выдали большого формата справку, в которой крупными буквами
значилось:   "Настоящим   удостоверяется".   Далее   следовали   печать    и
неразборчивая подпись.
   - Прошу уплатить пошлину! - строго произнес слизень.
   В растерянности Степан порылся в кармане, но там, разумеется,  ничего  не
было.
   - Я уплачу за него, - предложил парень.
   После того, как все таможенные формальности были окончены,  Ермил  Паркин
(так звали парня в джинсах) отвел его в  отель,  внешне  весьма  похожий  на
тюрьму.
   В одной из зарешеченных клетушек четвертого  этажа  для  Степана  нашлось
свободное место. Мебели в номере не было никакой, если не считать деревянной
лежанки да объемистого сундука для вещей. Окон тоже не было. Вместо  стен  -
решетки, свободно пропускающие снаружи пыль и ветер.
   - Здесь не очень удобно. Впрочем, я могу предложить более комфортабельные
условия, все зависит только от вас.
   - Кто вы такой, наконец, и что вам от меня нужно? Ваше лицо  мне  кажется
знакомым, мы уже встречались?
   - Вполне возможно. Я много путешествую, знаете ли, но дело не в этом.  Вы
попытались уклониться от выполнения взятых на себя обязательств.  А  это  во
все времена и во всех мирах считается тяжким преступлением.
   - Что вы имеете в виду? - похолодев  и  уже  почти  догадавшись,  спросил
Степан..
   - Договор, разумеется.
   Теперь сомнений не осталось, он проиграл. Ведь этот прорыв  через  дверь,
затеянный Сейросом, бегство в иной мир, дорога демов  -  все  это  не  имело
никакого смысла. Он вновь оказался  там,  откуда  начал  -  перед  проклятым
договором.
   - Я не могу соблюдать договор, текст которого мне неизвестен.
   - Вы правы, конечно...
   Степану показалось, что его собеседник даже как будто ненадолго смутился.
   - Эта небольшая недоработка будет  исправлена.  Впрочем,  текст  договора
мало чем вам поможет. Он все время меняется, и  к  тому  моменту,  когда  вы
получите бланки, все пункты изменятся. Тем не менее я распоряжусь,  чтобы  к
утру вам доставили договор. Собственно, от вас требуется совсем немного. Все
сводится к  выполнению  одного-единственного  задания.  Вас  соответствующим
образом подготовят и проинструктируют, когда наступит должное время. Если же
вы и впредь будете уклоняться от  взятых  на  себя  обязательств,  вас  ждут
большие неприятности. На первый случай вам самому придется улаживать дела  с
местной администрацией.
   Здесь никудышные гостиницы, но тюрьмы еще хуже. Подумайте над этим. У вас
есть время до утра. Помните, что ночи на Графитате  короткие,  часа  два  до
рассвета - не больше. Но никто не помешает вашим раздумьям: на эти два  часа
планета погружается в мертвый сон. Все местные формы  жизни  активны  только
при солнечном свете. Желаю вам прийти к верному решению.
   Ермил вновь вежливо поклонился, после чего вышел и  задвинул  на  стенной
решетке огромный театральный засов. Ключ со  скрипом  повернулся  в  висячем
замке.
   - Да, вот еще я забыл вам сказать. Мы располагаем большими возможностями.
Для вас будут созданы любые привычные условия, у  нас  есть  целые  планеты,
оборудованные под старые миры. Фактически - это их точные копии. Улучшенные,
разумеется, без пороков и недостатков. После выполнения одного-единственного
задания вы сможете жить в любом из этих миров.
   Два существа, внешне похожие на людей, сидели в одной  из  наблюдательных
башен.
   Ее аппаратура,  настроенная  на  гостиницу,  демонстрировала  на  стенном
экране комнату Степана, безучастно лежащего на топчане.
   - Не понимаю, для чего мы с ним возимся?
   - Линия судьбы этого человека слишком значительна, он должен был  сыграть
не последнюю роль в развитии своего общества...
   - Я не об этом, теперь он навсегда выбит из своего времени, дело сделано.
Зачем он нам?
   - Значительные судьбы остаются таковыми  и  в  новом  времени.  Мы  можем
использовать в наших интересах способности  и  возможности  этого  человека.
Слишком расточительно уничтожать такой материал.
   - А по-моему, это просто запуганный жалкий червяк. Он ничего не понял.
   - Он должен свыкнуться с новыми правилами игры, адаптироваться. Подождем,
ночь только начинается.
   Степан лежал на спине вытянувшись. Руки вдоль тела, ладонями внутрь,  они
не должны касаться бедер... Правила, которым  учил  его  Сейрос,  постепенно
стали частью его подсознания, он  выполнял  их  не  задумываясь,  совершенно
автоматически.
   Если Ермил сказал правду, значит, ничего у него не получилось, значит, он
по-прежнему пешка в чужой  игре.  Ему  не  удалось  начать  собственную.  Не
удалось оторваться... Сейрос не  предполагал  такого  конца...  Значит,  они
контролируют время.
   Тогда их могущество беспредельно. Незаметно, исподволь они могут навязать
свою волю развитию любой Цивилизации, подчинить ее своим планам, затормозить
прогресс.
   "Я потерял все, что у меня было. Речку, дом  на  скале,  сухой  воздух  с
запахом лаванды, шум моря в нижней бухте. Я не знал, что все  это  для  меня
значит, и потерял все  это  навсегда.  В  искусственно  созданных  мирах,  о
которых говорил Ермил, будут лишь копии, лишь декорации огромного спектакля,
и я всегда буду помнить об этом".  Оставался  единственный  выход  -  бежать
дальше. Пробираться из мира в мир, учиться новым правилам игры, искать  силу
и мудрость, рассеянную среди звезд.
   Только так он сможет противопоставить хоть  что-то  своим  могущественным
противникам.
   "На два часа планета погружается в мертвый сон, все местные  формы  жизни
активны только при солнечном свете",  -  так,  кажется,  говорил  Ермил?  Он
вскочил я бросился к двери. Замок  на  ней  слишком  тяжел,  слишком  велик,
слишком декоративен. Нет, изнутри его не открыть, даже не приподнять.
   Тогда он попробовал  прочность  стен.  Стальные  полосы,  сплетавшие  их,
местами проржавели, и он легко нашел место, где их удалось отделить друг  от
друга, раздвинуть. Вскоре он уже висел на  наружной  поверхности  стены,  на
высоте четвертого этажа.
   Внизу - непроглядный мрак. Хотя небо довольно светлое. Если  ему  удастся
преодолеть городской лабиринт, дорогу, наверное, можно будет рассмотреть.
   Только бы не подвела стена. Полоса,  на  которой  он  стоял,  уже  слегка
прогнулась и грозила оторваться. Он  опустил  ногу  ниже,  нащупал  следущую
полосу и перенес на нее вес тела.
   Чем ниже он спускался, тем плотнее и непрогляднее становился мрак вокруг,
словно его излучал сам город. Все эти решетчатые, сплетенные из стали  дома,
все эти странные  твари,  заснувшие  в  своих  норах  до  утра.  Наконец,  в
последний раз повиснув на руках, он нащупал подошвами мостовую.
   Не может  быть,  чтобы  у  них  не  было  никакой  сигнализации,  никакой
стражи... Он шмыгнул в переулок и медленно пошел вдоль  него,  прижимаясь  к
стенам домов и все еще опасаясь погони. Но  вокруг  было  по-прежнему  тихо.
Почти  сразу  он  потерял  направление.  Здесь  и  днем-то   непросто   было
ориентироваться, а сейчас ему оставалось лишь одно - поворачивать все  время
направо и надеяться на то, что это простое правило детской игры  в  лабиринт
поможет ему выбраться.
   Небо постепенно и грозно начинало светлеть. Вд