тся, крейги сделают то же самое, в тогда он вообще не сможет защитить
Листред.
   Единственная их надежда в скорости. Крейги ползли не слишком  быстро.  Но
зато они умели  летать...  На  открытом  месте  от  них  не  спастись.  Надо
прорываться к старому космодрому. Если удастся спрятаться в его зданиях...
   Лан разворошил свой тайник и  достал  арбалет.  Короткие  толстые  стрелы
содержали внутри капсулу с сильным снотворным. Лан не  знал  об  этом,  пока
случайно не испытал на  себе,  какой  силой  обладает  его  оружие.  Правда,
неизвестно, подействует ли яд на крейгов. Лан совсем недавно разобрался, как
работает арбалет. В поселке для охоты и обороны использовали  луки,  принцип
которых был один в тот же, и в конце концов он понял, что большой баллон  со
сжатым воздухом выполняет здесь роль тугой тетивы.
   Сама по себе рана, нанесенная стрелой, для крейгов не  страшна,  если  не
попасть в один-единственный уязвимый нервный центр, находящийся на животе  и
хорошо защищенный сверху.
   Продумывая план спасения и лихорадочно готовя оружие, Лан ни на минуту не
упускал из виду своих противников.  Три  отблескивающих  металлом  синеватых
полушария возвышались над ботвой  картошки  почти  на  целый  метр.  Крылья,
сложенные, как у  жуков,  под  надежным  панцирем  надкрылков,  было  трудно
заметить.
   Самое страшное состояло в  том,  что  крейги  обладали  разумом,  слишком
отличным от человеческого. Их хитрость и коварство, их неутолимая  злобность
и необъяснимая жестокость вызывали ужас у колонистов.
   Наиболее отвратительное впечатление производили лица этих жуко-людей.
   Маленькие, сморщенные и совершенно черные, они  почти  не  отличались  от
человеческих, и от этого казались чудовищно уродливыми.
   Крейги подошли настолько близко, что в любую секунду могли  почувствовать
их запах. Больше нельзя было ждать ни  секунды.  Зарядив  арбалет  и  махнув
Листред, Лан крадучись направился к выходу. Подхватив сумку с  продуктами  и
флягу с водой, Листред не отставала от него ни на шаг.
   Крейги заметили  их  сразу,  как  только  молодые  люди  выскользнули  из
коттеджа.
   Возможно, они давно уже чувствовали запах людей и выжидали  лишь  удобный
момент для  нападения.  Теперь  они  устремились  в  погоню.  Крылья  крейги
использовали только в крайних случаях, очевидно потому, что  полет  был  для
них достаточно сложным делом и требовал долгих приготовлений.
   Приподняв грузные тела, чтобы не цепляться за неровности почвы, на  своих
коротких ножках жуко-люди бежали за ними намного медленнее, чем требовалось.
   Издали они походили скорее на бронированные  механизмы,  а  не  на  живые
существа.
   Но Лан хорошо знал, как обманчиво все, что касается крейгов.
   Вначале их разделяло метров восемь, потом это расстояние  увеличилось  до
пятнадцати. Лан прекрасно бегал, но  сейчас  вынужден  был  соизмерять  свою
скорость  с  возможностями  Листред.  Тем  не  менее  казалось,  им  удастся
беспрепятственно добраться до первых ангаров.
   В жвалах крейги держали странные, короткие  палки.  До  сих  пор  Лан  не
слышал, чтобы они использовали какое-нибудь оружие, кроме собственных  зубов
и когтей. И этого им было вполне достаточно.
   Наконец, решив, что если не изменить тактику, можно упустить добычу, один
из крейгов взлетел.
   - Они охотятся на нас как на животных! - задыхаясь, выкрикнула Листред.
   Казалось, она не испытывает ни малейшего страха. Только гнев.
   - Ложись! - крикнул Лан, сам падая в траву и переворачиваясь на спину. Из
этого положения целиться было гораздо удобнее, только так и мог он попасть в
летящего крейга.
   Стрела понеслась навстречу стремительно приближавшемуся черному диску.
   Лан не видел, куда она попала, но, судя по тому, что крейг взмыл вверх  и
резко изменил направление полета, он не промахнулся. Двое других  жуко-людей
тоже взлетели и, сделав в воздухе широкий полукруг, отрезали их от  ангаров.
Бежать теперь можно было только в  сторону  пустыни...  Жара  и  раскаленный
песок очень быстро лишат их сил. На этом, очевидно, и строили свой расчет их
безжалостные преследователи, после выстрела Лана  держащиеся  на  безопасном
расстоянии. Три или четыре раза  молодые  люди  пытались  обойти  крейгов  и
прорваться к поселку. Тогда кто-то из них  лениво  поднимался  в  воздух,  и
вновь путь оказывался отрезанным. Если Лан со взведенным  арбалетом  пытался
подойти ближе, крейги  почти  полностью  закапывались  в  песок  и  начинали
плеваться ядовитой слюной. Вскоре раненый крейг  нагнал  остальных  и  занял
свое место в строю. Капсула с ядом не оказала на него никакого действия.
   Им позволяли беспрепятственно двигаться в одну-единственную сторону  -  в
сторону пустыни.
   За миллионы километров от поверхности планеты, на которой разыгралась эта
трагедия, происходили события не менее значительные.
   Космический  корабль  давно  потерял  управление.  Молчали  его  разбитые
двигатели,  команда,  состоявшая  всего  из  трех   человек,   смирилась   с
собственной судьбой.
   Пространство в  зоне  перехода  походило  на  слоеный  пирог.  Уплотнения
чередовались с разрежениями. Ни о каком направлении вообще  невозможно  было
говорить. Мы ломились сквозь темную бездну. Мы  все  поставили  на  карту  и
проиграли, ничто в мире уже не могло нам помочь.
   Еще один удар,  затем  плавное,  скользящее  падение  и  снова  удар.  Мы
продолжали падать или, быть может, все же спускаться?  Ни  верха,  ни  низа,
сплошная череда ударов.
   В  каком  пространстве  мы  теперь  находились?  Произошел  ли  выход  из
оверсайда и если произошел, то куда именно? Прорвались ли мы в Темную  зону?
Ни одного ответа. Только новые удары, грозящие разрушить корпус.  Защита  не
работала с тех пор, как полетели резервные генераторы. Вокруг нас со  звоном
лопались невидимые нити. Мы пронзали слои. Мы одновременно находились  сразу
в нескольких местах и в то же самое время не находились нигде.  Может  быть,
мы уже умерли? Это было самым вероятным, поскольку  законы  обычной,  прямой
логики перестали для нас существовать.
   Когда мы плыли вдоль очередного слоя уплотнений, в минуту  относительного
затишья мне удалось пробраться к выходу  из  рубки  и  убедиться,  что  Илен
чувствует себя вполне удовлетворительно.
   Сейроса нигде не было видно, и я подумал, не привиделась ли мне вся  наша
встреча? Теперь Илен сидела рядом  со  мной,  в  кресле  второго  пилота.  С
момента, как я помог ей включить кокон индивидуальной защиты, она не  задала
ни одного вопроса.
   С каждым пробитым слоем пространства груз необратимости за  нашей  спиной
нарастал. Мы продолжали проваливаться  в  бездну,  и  единственное,  на  что
оставалось надеяться, так это достичь когда-нибудь дна, которого,  возможно,
не существовало.
   Треск разрываемой стали сообщал о том, что еще один стрингер  лопнул,  не
выдержала еще одна переборка. Корабль  начинал  разваливаться.  Если  верить
безумствующим приборам, мы  по-прежнему  находились  внутри  сжатой  области
внепространства. Много раз нам пришлось умереть,  и  много  раз  мы  оживали
вновь!
   Тогда из всех ощущении и чувств оставалась  только  надежда.  Наконец,  в
последней параксической  судороге,  эфир  вокруг  нас  словно  взорвался,  и
измученное сознание восприняло этот завершающий удар почти с удивлением - мы
все еще были живы. В этот момент  крайнего  отчаяния  вокруг  нас  вспыхнули
миллионы живых огней.
   Но мы ничего не знали об этом.
   Илен первой  заметила,  что  поверхность  экранов  покрылась  непонятными
точками. Она протянула к ним руку, пытаясь привлечь мое внимание  к  новому,
неведомому бедствию. Проследив за ее взглядом, я  снял  защитный  шторки  со
всех иллюминаторов рубки.
   Вокруг ярким голубым огнем полыхали тысячи неизвестных созвездий...
   Разваливающийся "Рендболл" выполнил свою последнюю миссию и выбросил  нас
и запредельное пространство Темной зоны.
   Глава 2
   Среди целого роя беспорядочно падавших обломков некогда огромного корабля
постепенно выделялся один, далеко не самый крупный. Его падение замедлялось,
переходя сначала в планирование, а затем и  в  свободный  полет.  Еще  через
несколько минут вдоль овальных боков этого странного, ни на что не  похожего
предмета появилось несколько острых, направленных вниз выбросов  планетарных
двигателей.
   Посадочный бот, все более замедляясь, входил  в  плотные  слои  атмосферы
никому не известной планеты, расположенной в глубинных областях Темной зоны.
   Выбирать не приходилось. Мы садились туда, куда выбросила нас судьба.
   Спасательная шлюпка могла лишь  совершить  посадку.  Корабля,  способного
перенести нас к другому миру, больше не существовало.
   Тормозные двигатели включились вовремя, вопреки моим худшим ожиданиям. Мы
уже входили в атмосферу. О том, как нам удалось перебраться в  ракетный  бот
на  разваливающемся  "Рендболле",  вспоминать  не  хотелось,  тем  более  не
хотелось думать о том, что ожидало нас внизу. Никто не  мог  предсказать,  в
какую часть Темной зоны выведет пас набор  координат,  извлеченный  из  моей
памяти.
   Один  только  Стрим  выглядел  совершенно  спокойным.  Иногда  мне   даже
казалось, что он улыбается. Мы нашли его случайно  перед  самой  посадкой  в
шлюпку.
   Держался этот человек, несмотря на страшную стреляную рану, полученную во
время абордажной атаки на "Рендболл", удивительно мужественно. Возможно, его
пример удерживал Илен от внешнего проявления беспокойства. О  том,  что  она
чувствовала, я мог судить лишь косвенно, замечая порой тщательно  скрываемые
слезинки в  уголках  ее  глаз.  Только  сейчас  ей,  по-моему,  стало  ясно,
насколько безвозвратен наш полет.
   Словно по молчаливому уговору, мы не упоминали о том, что ждет нас внизу.
   Диск планеты приблизился. Теперь он закрывал  уже  весь  горизонт.  Можно
было включать локаторы.
   - Это Адра. Я думаю, ты не будешь слишком разочарован.
   - Разве ты знаешь, как называется планета?
   Стрим пожал плечами.
   - Во всяком случае, так ее назвал наш предсказатель Мельсон, а  он  редко
ошибается в подобных вещах. Он предсказал нам мягкую посадку и  сказал,  что
здесь нас ждет вполне пригодный для жизни мир, который называется Адра.
   - Дай-то бог... Мне так и не пришлось встретиться с этим человеком...Тебе
известно, что с ним произошло после захвата "Рендболла"?
   - Я думаю, он сам определяет свою судьбу. Во всяком случае, среди пленных
его не было. Радиоактивный отсек я проверил. Там никого не осталось.
   Возможно,  я  знал  настоящее  имя  этого  человека.  Почему-то  меня  не
оставляла уверенность, что учитель не покинул нас и  в  трудную  минуту  еще
даст о себе знать.
   Я включил посадочный локатор.  На  экране  два  квадрата  разной  степени
плотности перечеркнула волнистая линия.
   - Море и пустыня. Удачное место. Садись поближе  к  берегу.  Видишь,  там
есть небольшие острова. Я думаю, нам не стоит раньше  времени  привлекать  к
себе внимание.
   Я полностью согласился со Стримом, и поэтому оставшуюся часть  траектории
шел почти без планетарных двигателей. Уже на последних метрах я  понял,  что
скорость все еще слишком велика  и  посадка  будет  достаточно  жесткой.  Но
этого, к моему удивлению, не произошло. Мы вообще  не  почувствовали  удара.
Лишь легкий толчок, скрежет и шелест. Свет в иллюминаторах померк. Мы падали
в какую-то полость,  проваливались  сквозь  многометровую  толщу  непонятной
мягкой субстанции и наконец плавно остановились, словно увязли в  гигантской
пуховой подушке.
   - Здесь есть даже матрацы для неумелых пилотов, - пошутил Стрим. Я ничего
не ответил. Стиснув зубы, я ждал, пока закончат работу анализаторы  наружной
среды.
   - Почему мы никуда не выходим? - спросила Илен.
   - Потому, что наш общий друг не верит в предсказания Мельсона, он все еще
сомневается, есть ли здесь воздух, пригодный для дыхания.
   Я  едва  сдержался,  чтобы  не  вспылить,  но,  взглянув   на   показания
анализатора, забыл обо всем - из миллиона планет лишь одна могла иметь такой
коэффициент жизнеобеспечения для гуманоидов. Мы находились на родной  сестре
Земли.
   Начался отлив, и море ушло от берега на  целую  милю.  Освободившееся  от
воды  пространство  заполняли  обрывки  скрученных  спиралями  водорослей  и
головоногие моллюски, раковины которых  напоминали  карикатурно  увеличенные
стаканчики для вафельного мороженого.
   Адра встретила нас угрюмым молчанием. В ее атмосфере бушевала  сильнейшая
магнитная буря, заполняя эфир тягучими завываниями радиопомех, не слышных  в
обычном звуковом диапазоне.
   Мы сидели на кромке огромной каверны, проломленной ботом в теле горы.
   Внизу влажно поблескивало металлическое тело нашей ракеты, и даже сюда из
открытого люка временами доносился запах  ароматного  кофе.  Илен  вызвалась
приготовить ужин.
   Я воспользовался этим и  пригласил  Стрима  выбраться  наружу,  собираясь
всерьез заняться его раной.  В  тесном  помещении  шлюпки  делать  это  было
гораздо сложнее.
   Мне не нравилось, что портативный анализатор так и  не  сумел  определить
характер проникшей в рану инфекции. В остальном Стрим чувствовал себя вполне
сносно, даже боль почти утихла, но это-то меня и  беспокоило  больше  всего.
Такие  раны  теряют  чувствительность,  только  когда  начинают  разрушаться
нервные окончания - например, во время гангрены... Обычных, земных  микробов
не было в ране Стрима, и оставалось лишь надеяться на его могучий организм.
   Гора,  вздрагивая  от  каждого  удара  волн,  медленно  и   величественно
колыхалась на поверхности моря, точно  гигантский  поплавок,  вырезанный  из
куска легкой пемзы.
   Каждый шаг по ее поверхности сопровождался хрустом, словно под  ногами  у
нас лежал вафельный торт, а  не  горная  порода.  Бот  ушел  в  эту  хрупкую
субстанцию метров на десять, и  теперь  проделанная  им  полость  постепенно
заполнялась водой, грозя затопить  шлюпку  до  самого  люка.  Большая  часть
скалы, подобно земному айсбергу, находилась ниже поверхности моря.
   Подчиняясь давлению ветра,  скала,  будто  огромный  корабль,  постепенно
входила в бухту. Уже совсем рядом, в  неверном  сероватом  свете,  виднелась
кромка прибоя.
   Наконец мы почувствовали легкий толчок - нижняя часть  скалы  уперлась  в
дно.
   Берег постепенно сам шел нам навстречу. Отлив, объяснить причину которого
мы не могли, все время усиливался.
   - Может быть, ветер повернул с берега и выгнал воду из залива?
   Стрим в своей немногословной манере лишь отрицательно  качнул  головой  и
усмехнулся.
   - Здесь нет физических условий для такого отлива.
   - Должна быть какая-то причина.
   - Ну разумеется, она есть.
   В этом он, безусловно, прав. Во всем была своя скрытая  причина.  Даже  в
том бесспорном факте, что, вопреки логике и здравому смыслу, вопреки запрету
Аристарха, я все-таки стоял на поверхности одной из планет  Темной  зоны,  и
что-то внутри меня, сжавшись в маленький незаметный комок, тихо шептало: так
вот она какая, Адра... Я ждал, что небеса вот-вот обрушатся на нас, но  пока
что ничего  не  происходило,  если  не  считать  непонятной  по  своей  силе
магнитной бури.
   Из задумчивости меня вывел голос Стрима.
   - Уровень в гроте понижается. Очевидно, вода просачивается  сквозь  поры,
скоро она освободит нижние люки, и ты сможешь заняться  выгрузкой.  -  Я  не
ответил, и он пристально, с прищуром,  посмотрел  на  меня.  -  Может  быть,
наконец, ты мне объяснишь, почему мы вышли из оверсайда в район Адры?
   - Кривая судьбы. - Я остановился  на  секунду,  словно  решая,  стоит  ли
продолжать.
   - Видишь ли, Адра не совсем обычная планета...
   - Это я уже понял.
   - Боюсь, я не сумею объяснить всего, скажу только, что этого очень  хотел
Мельсон. Мне кажется, он оказался на "Рендболле" именно затем, чтобы  помочь
нам попасть сюда, на Адру.
   - Да. Что-то такое я предполагал из его слов, не понял только, зачем  это
нужно.
   - Я и сам не совсем это понял, - слукавил я, не желая вдаваться в длинные
объяснения.
   - Что же нам делать?
   - Ждать. Случай подскажет. Думаю, что ждать не  придется  слишком  долго,
раз уж мы оказались здесь.
   - А зачем тебе понадобилась эта девчонка? Как  она  вообще  очутилась  на
"Рендболле"?
   - Военная добыча с "Хитака", - усмехнулся я. Но он не принял моей шутки.
   -  Что-то  вы  слишком  хорошо  умеете  молчать  для   такого   недавнего
знакомства.
   Я поспешил перевести разговор на другое. И  еще  раз  задумчиво  осмотрел
горизонт.
   Там по-прежнему низко летели тучи, шумел прибой и ничего не происходило.
   Осторожно, словно ненароком, я глянул вниз, на кольцо,  и  оно  сразу  же
дрогнуло у меня на руке, словно сказало:
   "Я здесь, я жду". Единственное и слишком опасное оружие. Я надеялся,  что
на Адре оно утратит свою силу, но, похоже, кольцо лишь ждало приказа.
   Сведения, полученные мною  из  информационного  поля  после  поединка  со
слухачом, оказались отрывочными и неполными, они  не  складывались  в  целую
картину. И все же я знал, что  главный  нервный  центр  планеты,  в  котором
сосредоточена вся чудовищная мощь Аристарха, находится в храме Света, и  там
же хранилось оружие, которым я собирался завладеть.
   Хрумы шли  медленно,  покачивая  своими  блестящими,  похожими  на  тыквы
головами.
   Время от времени  их  длинные  пищевые  усы  ощупывали  камни  в  поисках
растительности - напрасно. В  этих  широтах  для  них  уже  не  было  ничего
съестного. Утро и вечер, день и ночь здесь  не  отличались  друг  от  друга.
Разве что солнце с каждым днем пути в сумеречные страны опускалось все  ниже
к горизонту да холодней становился дующий с востока ветер.
   Лан не знал, зачем идут через всю страну длинные унылые процессии  тяжело
навьюченных животных. Пустынники  умели  хранить  свои  тайны.  Их  движение
подчинялось никому неведомым законам. Караван мог идти  на  восток  год  или
два.
   Здесь никто не считал дней. Иногда Лану казалось, что  погонщикам  вообще
безразлично направление. Едва заметная тропа то и дело исчезала, и  животные
брели наугад.
   Пустынники наткнулись на Лана и Листред, когда молодые люди, обессилевшие
от жары и жажды, уже не надеялись на  спасение.  Их  напоили,  накормили,  и
через час караван двинулся дальше. Казалось, захоти они остаться в  пустыне,
никто бы не стал возражать.  Но  Лан  уже  начал  понимать,  что  равнодушию
пустынников нельзя доверять. За ними внимательно наблюдали.  Двое  или  трое
специально  выделенных  старшиной  каравана  стражей  все  время  находились
поблизости. Показное безразличие  остальных  тоже  выглядело  подозрительно.
Первой это почувствовала Листред.
   - Почему они следят за нами? Зачем кормят и везут с собой? Кто мы для них
- пленники, слуги? Что с нами будет, Лан?
   Если бы он знал, что ей  ответить!  Про  пустынников  рассказывали  много
разного, говорили, например, что они поклоняются  свету,  или,  может  быть,
тьме... То и другое, как две стороны одной истины, служило темой  поклонения
в их таинственном храме, о котором ходило немало легенд. Говорили,  что  там
приносятся в жертву живые люди... Что  в  этих  рассказах  правда,  не  знал
никто. Лан слышал, что пустынники как-то связаны с крейгами. В конце концов,
они жители одной планеты, и хотя пустынники - гуманоиды, их разум  оставался
для людей такой же загадкой, как разум крейгов.
   Охота за ними жуко-людей окончилась довольно странно и возбудила в  юноше
мрачные подозрения.  После  целого  дня  непрерывного  преследования  крейги
бросили свои обессиленные жертвы посреди пустыни.
   Едва луна показалась на горизонте, они  поднялись  в  воздух  и  улетели,
словно единственной целью  этой  изнурительной  погони  была  для  них  лишь
мучительная смерть Лана и Листред. Правда,  в  ту  ночь  они  еще  надеялись
вернуться...
   Лишь после двух дней пути под раскаленным  солнцем  Лан  понял,  что  они
окончательно заблуди