неприступными  выглядели  эти
скалы, полностью прогнившие  изнутри,  превратившиеся  в  застывшую  мыльную
пену. Миллионы высушенных мыльных пузырей - и ничего более.
   Он шел и думал о тех, кто до него оказался в таком же  колодце  и  принял
этот мираж неприступности за  подлинность.  Но  она  оказалась  условностью.
Чем-то эфемерным, чем-то таким,  что  превращалось  в  радужную  пыль,  если
хорошенько нажать...
   Когда сумма его усилий превысила  сопротивление  среды,  он  выбрался  из
ловушки.
   Чаще всего Роману снился шар, застывший на вершине неприступной горы.  Он
лез к этому шару, срывался и лез снова. Что-то  там  скрывалось  чрезвычайно
важное, он должен был во что бы то ни стало добраться до шара. Но ничего  не
получалось, шар все  время  ускользал.  То  гора  вырастала,  превращаясь  в
неприступную скалу, когда до цели  оставалось  всего  несколько  метров,  то
срывалась нога с предательской осыпи, и он с криком - в который уже  раз!  -
летел вниз и просыпался в холодном поту.
   Из создавшейся ситуации был простой выход  -  обратиться  к  корабельному
врачу. Наверняка на лайнере был неплохой медицинский отсек, от его  кошмаров
не останется и следа, вот только в личной карточке появится новая отметка...
   Что они там напишут? Обострившиеся симптомы клаустрофобии? Какая разница!
После этого экспедиции ему не видать как своих ушей,  его  положение  и  так
весьма неопределенно и держится в основном на добром отношении  Райкова,  но
не может  же  тот  без  конца  тянуть  его  за  собой  в  нарушение  строгих
медицинских инструкций!
   И Роман продолжал борьбу с ночными кошмарами в одиночку. Ему  нужно  было
во  что  бы  то  ни  стало  продержаться  полтора  месяца:  тогда  двигатели
переключат на торможение и здесь, на корме, станет  тихо...  Оставалась  еще
слабая надежда обменять каюту, но все попытки в этом  направлении  не  имели
успеха, тем более что без посещения медиков  он  не  мог  толком  объяснить,
почему, собственно, его не устраивает каюта на корме.
   В эту ночь борьба со сном была  особенно  тяжелой.  Впереди  простиралась
степь, и лишь у самого  горизонта  смутно  угадывалось  некое  знакомое  ему
сооружение. Узнав его, Роман почувствовал ярость - и пирамида  придвинулась,
стала четкой. Он ощутил гнев -  и  пирамида  из  разноцветных  шаров  стояла
теперь прямо перед ним, приглашая повторить уже пройденный однажды путь или,
быть может, давая возможность исправить его конец.
   Роман оттолкнулся носком ботинка и,  почти  не  чувствуя  тяжести,  легко
взмыл  вверх.  Возможно,  ему  помогло  ощущение  полета,  запомнившееся  из
предыдущих снов. Тело оказалось таким легким, каким он пожелал его  увидеть,
тяготение более не властвовало над ним. Не  было  необходимости  проделывать
мучительный путь в кошмарном лабиринте шаров, он лишь слегка касался  ногами
поверхности, время от времени повторяя толчки и взлетая все  выше,  к  самой
вершине, туда, где зловеще поблескивал металлический шар.
   Он остановился перед ним и, прежде  чем  открыть  дверь,  ведущую  внутрь
шара, услышал голос:
   - Он совершенно выходит из-под нашего контроля.
   Преодолевая  неожиданно  возникшее  и  постепенно  нарастающее   ощущение
сопротивления, Роман все же приподнял руку и медленно, словно двигал тяжелую
глыбу, приблизил ее к рукоятке  двери.  Затем  рывком,  преодолев  возникший
страх, распахнул ее. В  глубине  шара  на  стеклянном  плоском  полу  что-то
лежало. Что-то длинное и большое, укутанное в  серебристый  пластик.  Он  не
хотел знать, что именно там лежит. К счастью, свет был достаточно тусклым, и
он мог оставаться в неведении, пока не  переступит  порог.  Спина  покрылась
потом, не было сил протолкнуть в легкие, сжатые предательской спазмой,  даже
глотка свежего воздуха.
   Он  уже  почти  догадался.  Контуры  того,  что  лежало  под  серебристым
пластиком, оказались достаточно четкими, больше он не мог обманывать себя  и
наконец переступил порог.
   Под тонким пластиком находилось мертвое человеческое тело. Теперь он  это
знал совершенно точно, потому что узнал того, кто там лежал.
   Глава 6
   Инспектор УВИВБа Кленов не  любил  неожиданностей.  Он  был  уверен,  что
только заранее разработанный и хорошо  продуманный  план  способен  привести
человека к успеху и в работе и в личной жизни. Весь его опыт подтверждал эту
непреложную истину.
   С отличием оконченная школа второй ступени, отец, занимавший высокий пост
в Совете и обеспечивший сыну платформу для  первых  самых  трудных  шагов  в
самостоятельной жизни - все  это  лишь  подтверждало  его  теорию.  Если  же
некоторые обстоятельства не укладывались в четко выстроенную  им  схему,  то
виноваты были сами обстоятельства или, в крайнем случае,  какой-то  частный,
неудачно составленный план, но не принцип.  Принцип  выглядел  незыблемым  и
непоколебимым вот уже целые двадцать восемь лет успешной карьеры и  гладкой,
без особых взлетов и падений, жизни, приведшей  в  конце  концов  Кленова  к
должности инспектора  УВИВБа,  к  работе,  полностью  соответствовавшей  его
наклонностям.
   Обязанности инспектора по особым  поручениям  сводились,  в  сущности,  к
составлению все тех же планов и схем, к решению сложных теоретических задач,
над которыми так хорошо думалось  в  тиши  компьютерных  залов  и  кабинетов
УВИВБа. Иногда Кленову даже казалось, что и сами обстоятельства, вызвавшие к
жизни Управление Внутренней и Внешней Безопасности, - тоже  часть  какого-то
неведомого, неизвестно кем составленного плана, часть сложной и  интересной,
но не имеющей прямого отношения к жизненным реалиям игры.
   Нет, Кленов не сомневался в  существовании  могущественных  и  неуловимых
врагов Федерации. Он лишь полагал, что они не обладают плотью, а существуют,
так сказать, в чисто теоретическом виде, как  часть  сложнейшего  уравнения,
лишь в самых общих чертах связанного с реальной  действительностью.  По  его
мнению,  противники  Федерации  представляли   собой   некую   теоретическую
данность, размытую на длительном отрезке времени и вылившуюся в результате в
постоянно  существующее,  но  неопределенное,  почти   неуловимое   давление
враждебных сил.
   Постепенно накапливаясь, силы эти, однако, способны были принести  немало
неприятностей, усложнив условия задачи настолько, что положительное  решение
становилось попросту невозможным. Принцип безусловной зависимости событий от
заранее разработанного плана  подвергся  первому  серьезному  испытанию  при
выполнении Кленовым нового задания, связанного с астероидным поясом Юпитера.
   Сначала задание это показалось ему совершенно  пустячным.  Он  даже  счел
себя несколько задетым, когда начальник отдела  Сохнов  именно  ему  поручил
разбор странной путаницы, возникшей  после  находки  геологами  астероидного
пояса обломков семнадцатой спасательной капсулы со старого, погибшего  шесть
лет назад рейсовика Земля - Марс - Каллисто.
   Причина путаницы казалась Кленову очевидной: спасатели  в  своих  отчетах
сообщили о том, что все шестнадцать одноместных спасательных капсул,  бывших
на борту челнока, или, по крайней мере, их обломки, ими  обнаружены.  Откуда
же могла взяться семнадцатая шлюпка?
   Видимо,  речь  шла  о  пустой  капсуле,  искать   которую   среди   хаоса
астероидного пояса не было резона, и спасатели, скорее всего, вписали  ее  в
реестр находок, чтобы не ухудшать отчетности за квартал. Это  Кленов  вполне
мог понять и, не ожидая от расследования ничего интересного, отбыл  к  месту
происшествия.
   Но на станции астероидного  пояса  выяснилось,  что,  продолжая  раскопки
района аварии,  геологи  обнаружили  изуродованный  до  неузнаваемости  труп
человека - капсула была с пассажиром...
   Расследование сразу же перешло  в  другую  категорию,  и  Кленов  получил
практически неограниченные полномочия в своих действиях. Хотя в глубине души
все еще надеялся, что вот-вот будет найдено простое  и  понятное  объяснение
странному факту - на  челноке  оказался  незарегистрированный  и  никому  не
известный пассажир без билета.
   Самым же  непонятным  во  всей  этой  истории  оставалась  все-таки  сама
семнадцатая  шлюпка.  Если   на   борту   взорвавшегося   при   невыясненных
обстоятельствах корабля оказывалась к тому же  не  внесенная  в  его  реестр
спасательная шлюпка с пассажиром, то этот факт уже не укладывался ни в какие
приемлемые для рапорта рамки.
   Кленов знал, что Управление космофлота никогда  не  смирится  с  подобным
нонсенсом и  начальство  спустит  с  него  три  шкуры,  если  он  не  сумеет
документально  подтвердить  существование  этой   таинственной   семнадцатой
шлюпки...
   Собственно, не сам факт ее обнаружения вызывал сомнение. Находку никто не
собирался оспаривать. Но тип шлюпки, серийные номера отдельных сохранившихся
приборов и механизмов,  характер  материалов  -  все  эти  косвенные  данные
подтверждали, но еще не доказывали принадлежность шлюпки к челноку  Земля  -
Марс - Каллисто...
   Она  могла  затесаться  в  астероидный  пояс,  покинув   борт   какого-то
совершенно другого, не  известного  пока  корабля.  И  хотя  сам  Кленов  не
сомневался уже, что шлюпка была с челнока, доказать это он все еще не мог, и
потому  третьи  сутки  подряд  не  выходил  из  кабинета,  изучая  материалы
шестилетней давности.
   Если человек упорно и последовательно делает свою работу, рано или поздно
к нему приходит удача. Кленов вновь убедился в  незыблемости  этой  аксиомы,
когда в семейных архивах одного  из  членов  экипажа  взорвавшегося  корабля
обнаружил старую любительскую голограмму, на которой  улыбался  погибший  во
время этой аварии Свиридов... Главное было, конечно, не в улыбке  Свиридова,
а в том, что в углу голограммы отчетливо  просматривался  шлюпочный  стеллаж
нижней палубы.
   После компьютерной  реконструкции  снимка  удалось  различить  не  только
номера отдельных шлюпок, но даже детали обшивки. Вот тогда-то Кленов и узнал
характерную царапину, обнаруженную им на  одном  из  обломков,  найденном  в
астероидном поясе. И тогда впервые со всей очевидностью перед Кленовым встал
вопрос: откуда вообще мог появиться  в  космосе  (или  на  корабле)  двойник
семнадцатой шлюпки, однажды уже найденной спасателями?
   Вслед  за  первым  вопросом  сразу  напрашивался  второй:  о  безбилетном
пассажире, о человеке без документов и без имени, о неизвестном, чьи останки
были найдены в обломках шлюпки.
   Существовал ведь второй пассажир семнадцатой шлюпки - тот самый,  который
был обнаружен спасателями на восьмой день поисков вместе с  дублем  чертовой
шлюпки, а затем благополучно доставлен на Землю...
   Но даже после того, как это мрачное  обстоятельство  перешло  из  области
догадок и предположений в область неопровержимых фактов, Кленов все  еще  не
испытал  настоящей  тревоги.  Он  не  торопясь  продолжал  свои  разработки,
проверял и перепроверял данные до тех пор,  пока  вдруг  не  обнаружил,  что
время невозвратимо упущено и Роман Гравов покинул Землю...
   Только узнав, что последним человеком на Земле, с которым виделся  Гравов
перед своим отлетом, был руководитель важнейшей экспедиции Совета Райков,  а
сам Гравов отбыл именно  на  Гридос,  только  связав  все  эти  разрозненные
сведения  в  единый  узел,  Кленов,  наконец,  понял,  что  произошло  нечто
чрезвычайное.
   На стеклянной платформе в медицинском  отсеке  лежало  что-то  длинное  и
большое, укутанное в серебристый пластик. Кленов подошел и резким  движением
отвернул заиндевевшую ткань.
   - Это он? - спросил  стоявший  сзади  в  толпе  репортеров  и  спасателей
начальник Управления Безопасности.
   - Да. Это Гравов.
   - Кого же мы отправили на Гридос?
   - Человека, воспользовавшегося его документами.
   - Человека?
   - В этом я совершенно уверен. Он прошел полное  медицинское  обследование
во время конкурса. Медики не могли ошибиться до такой степени.
   - Тогда кто же он и каким образом сумел  завладеть  документами  Гравова?
Судя по показаниям оставшихся в живых  пассажиров,  никого  постороннего  на
борту "Кастора" не было. С момента подачи сигнала тревоги до  взрыва  прошло
не более минуты.
   - Да, но шлюпку с телом Гравова мы нашли лишь сейчас,  спустя  шесть  лет
после катастрофы! За это время многое могло произойти.
   - Странно, что она вообще уцелела.
   - Счастливое стечение обстоятельств. Астероид, с которым она  столкнулась
по касательной,  оказался  ледяной  глыбой.  Из-за  небольшой  относительной
скорости  столкновения  взрыва  не  произошло:  шлюпка  вплавилась   в   лед
Теоретически найти ее там не было никакой возможности.
   - Не слишком ли много совпадений? И не хотите ли вы сказать, что  двойник
Гравова раньше спасателей обнаружил эту замороженную шлюпку,  проник  сквозь
ледяной панцирь на глубину  сорок  метров,  похитил  документы  погибшего  и
благополучно скрылся?
   - Этого я не знаю. Я лишь констатирую факты.
   - Надеюсь, вы понимаете, как нужен нам этот человек?
   Но Кленову так и не  удалось  немедленно  вылететь  на  Гридос.  Тревога,
объявленная сначала лишь в  Мексиканском  секторе  и  охватившая  затем  все
подразделения и службы УВИВБа,  началась  вполне  буднично.  В  восемнадцать
пятнадцать по  местному  времени,  когда  в  Мехико  наступил  час  пик,  на
мексиканской  энергоцентрали  произошла  рядовая,  ничем  не  примечательная
авария. Молния попала в мачту подпитки, грозозащита почему-то не  сработала,
и на двенадцать секунд подача  энергии  по  этой  важнейшей  континентальной
линии была прекращена.
   Сама по себе эта авария не могла стать причиной тревоги,  объявленной  по
всем отделам Управления Внешней и Внутренней Безопасности, она лишь  явилась
запальным фитилем в длинной цепочке причин и следствий,  приведших  в  конце
концов к событиям с непредсказуемыми последствиями.
   Следующим звеном в  цепи  странных  событий  оказался  управляющий  центр
энергораспределения  Западного  полушария.  За  доли  секунды  сверившись  с
заложенными в его компьютеры инструкциями и программами, центральный автомат
вырубил подачу энергии по шести вспомогательным линиям. Не  затрагивая  саму
столицу, он отключил второстепенные ремонтные и обслуживающие комплексы,  но
вместе с ними из-за ошибки,  вкравшейся  в  программу  регионального  центра
управления, на целых восемь секунд обесточенным  оказался  важнейший  объект
категории А-2.
   Эти- восемь секунд понадобились управляющей аппаратуре центра  для  того,
чтобы подключить к энергоцентралям резервные линии и исправить ошибку.
   Однако было уже поздно.
   Кленов вылетел на  место  происшествия  через  полчаса  после  объявления
тревоги. Торопиться было уже некуда. В полученном предписании ему  вменялось
в обязанность выяснить причину отключения энергозащиты Мексиканского объекта
и установить возможные последствия аварии. Ни те, кто писал это предписание,
ни сам Кленов еще не подозревали о внутренней  связи  этих  двух  совершенно
независимых событий.
   Иногда  случается,  что  время  вдруг  невидимо  и  незаметно  для  людей
стремительно ускоряет свой бег. Часы истории начинают спешить, но мало  кому
дано сразу ощутить их изменившийся ход. Людям необходимо освоиться  с  новым
ритмом жизни, поверить в неожиданно наступающее будущее, принять его,  каким
бы бурным и холодным ни казалось оно в первые минуты.
   Работа началась буднично,  с  проверки  журнала  дежурств  операторов.  В
момент  происшествия  дежурил  Бабенов.  Прежде  чем  вскрывать  опечатанный
контейнер с автоматическими записями  контрольных  устройств,  Кленов  решил
побеседовать с Бабеновым, а вскрытие  произвести  в  его  присутствии.  Хотя
инструкции  этого   прямо   не   требовали,   существовала   еще   неписаная
профессиональная этика. В результате он потерял еще часов  шесть.  Поскольку
Бабенов после дежурства уехал в Метролис, пришлось его  оттуда  вызывать  по
селекторной связи, а потом ждать рейсовый металет.
   Все дело было в том, что Кленов не видел причины для спешки. Само по себе
отключение защиты  на  такое  короткое  время  хотя  и  считалось  серьезным
нарушением инструкции безопасности объекта, вряд  ли  представляло  какую-то
реальную опасность,  поскольку  ни  один  автомат  слежения  и  контроля  не
зарегистрировал активизации объекта - беспокоиться, собственно,  было  не  о
чем. Питание у  этих  автоматов  независимое,  и  они  во  время  аварии  не
отключались, это он проверил сразу.
   Первый признак еще не оформившейся подсознательной тревоги Кленов  ощутил
лишь во время беседы с Бабеновым.
   - Расскажите подробно, что здесь  произошло,  -  попросил  он  как  можно
мягче, поскольку оператор, молодой парень, держался скованно  в  присутствии
инспектора  службы  безопасности  и  даже  чувствовал   себя   виноватым   в
происшествии, хотя его вины тут не было никакой.
   - В шесть пятнадцать отключилась защита и поступил сигнал тревоги.
   - Что, защита отключилась раньше сигнала?
   - Мне кажется, да, впрочем, не знаю.  Это  должно  быть  зафиксировано  в
записях.
   - До записей мы  еще  дойдем.  Сейчас  мне  важны  ваши  непосредственные
наблюдения. - Кленов не спешил со вскрытием  контрольного  ящика.  Он  ценил
личное наблюдение очевидцев происшествия и знал, что они могут быть искажены
авторитетом  автоматов.  Он  к  тому  же  знал,  как  часто  ошибаются   эти
"непогрешимые" автоматы!
   - Не могу же я все два часа дежурства не отрываясь смотреть на приборы!
   - Никто от вас этого и не требует.
   - Тогда вы понимаете, что  по-настоящему  мое  внимание  включилось  лишь
после сигнала тревоги. И все же мне кажется,  что  еще  до  сигнала  тревоги
произошло что-то необычное. Только  я  не  сумел  понять,  что  именно.  Мне
показалось, раньше щелкнуло реле главного выключателя, потом в  операторской
мигнул свет и включился сигнал тревоги...
   - Забудьте пока о сигнале. Каким образом мог мигнуть свет в операторской,
если освещение здесь вместе с приборами  контроля  питается  от  автономного
генератора?
   - Не знаю. Я спрашивал у Сиренко, это наш энергетик,  он  сказал,  такого
случая еще не бывало.
   - И все же вы утверждаете...
   - Я ничего не утверждаю. Вы попросили меня  подробно  рассказать  о  моих
личных наблюдениях. Все произошло слишком быстро. Я мог ошибиться.
   Теперь оставалось  только  вскрыть  контейнер  дубль-журнала,  содержащий
один-единственный кристалл с записями контрольных видеокамер и приборов.
   Кленов вызвал всех техников, программистов и  аппаратчиков.  В  небольшом
помещении аппаратной восемь человек из четырех смен едва разместились.
   Материал приходилось  просматривать  на  резервных  мониторах,  чтобы  не
перегружать основную аппаратуру.
   Кленов включил запись  с  момента,  когда  до  аварии  оставалось  десять
секунд.
   На  экране  появилось  задумчивое  лицо  дежурного.  Равномерно   жужжали
приборы. Внизу, под экраном, полосу в десять  сантиметров  занимали  колонки
цифр и линии  графиков,  обобщающие  показания  приборов.  Справа,  в  углу,
мелькали сменяющие друг друга цифры  хронометра.  За  полсекунды  до  аварии
экран монитора мигнул, изображение  покрылось  рябью  помех  и  почти  сразу
исчезло.
   Внизу экрана вспыхнула надпись:
   "Запись отсутствует".
   Красные цифры левого хронометра отсчитывали две  секунды,  и  лишь  после
этого восстановилось  нормальное  изображение.  Почти  сразу  же  компьютер,
ведущий параллельный анализ записи, высветил новую надпись на экране:
   "Зафиксирован перерыв в подаче энергии на все приборы".
   - Этого не может быть! - Энергетик  Сиренко  подался  вперед,  словно  не
верил собственным глазам. - Там были камеры с  атомными  аккумуляторами,  не
могли же они все сразу...
   - Значит, могли, - жестоко проговорил Кленов. -  Давайте  продолжать  без
эмоций. нам нужно быстро и  точно  разобраться  в  ситуации.  Могут  техники
установить причину в перерыве подачи энергии на