о что сделанное открытие, независимость от чужой  воли  придала  Роману
уверенности, а может быть, причина была совсем в ином.
   Реконструкция его  личности,  проделанная  когда-то  деймами,  неожиданно
принесла результаты, на которые они не рассчитывали. И  силы,  заложенные  в
него для темных дел, можно было повернуть и в обратную сторону...
   Ничего этого не знал Роман, он лишь ощущал в  себе  крохотный  путеводный
огонек надежды, подсказывавший, как и что нужно делать.
   - Нам не нужны стражи... - неожиданно для себя самого сказал он  Элии.  -
Нам не нужны стражи,  -  еще  раз  повторил  он,  словно  желая  лишний  раз
утвердиться в этой мысли.
   Раскинув руки, он приник грудью к скале, прижался к  ней  изо  всех  сил,
словно хотел  передать  ей  стук  собственного  сердца.  И  скала  услышала,
ответила ему. В ее глухой вибрации он ощутил  неизмеримую  силу  космических
потоков. Некий огромный организм,  протянувший  свои  артерии  от  звезды  к
звезде, на мгновение привиделся ему. Сверкнул  и  пропал  образ  бесконечных
звездных дорог, и тогда он  понял,  как  это  делается,  вспомнил  так,  как
вспоминают об этом иногда люди, умеющие летать во сне.
   Он отошел от стены на шаг. Что-то появилось у  него  в  лице  такое,  что
испугало Элию, и она отшатнулась от него. Но он властно перехватил  девушку,
привлек ее к себе.
   - Нет! - крикнула она. - Я не хочу, ты не такой, ты не можешь!
   - Могу, - только и сказал он. А руки уже сами собой сорвали  пояс,  и  он
туго привязал к своей спине вырывающуюся Элию. -  Да  успокойся  же  ты!  Не
мешай мне! Неужели ты не понимаешь, как это трудно!
   И девушка вдруг затихла, превратилась в недвижный груз у него за спиной.
   Тогда он вздохнул глубоко раз, другой,  набрал  полную  грудь  воздуха  и
шагнул вперед в скалу, как будто не видел ее,  шагнул  так,  как  шагают  за
порог двери.
   Упругий темный ветер ударил в лицо Роману, и настало долгое  падение.  Он
летел в пропасть сквозь хоровод звезд, и лишь на секунду в  мозгу  вспыхнуло
переплетение звездных путей. Одна ниточка показалась ему светлее  остальных,
он выбрал ее.
   Почти сразу же в лицо ударил другой, живой  ветер,  и  нога  ощутила  под
собой опору.
   Он сделал второй шаг. Теперь уже наружу. Он стоял на твердой поверхности,
освещенной  заходящим  синим  солнцем.  За  его   спиной   вздымался   серый
параллелепипед скалы. Тень от него лежала низко, под самыми ногами.
   Глава 11
   Собственно, теперь  можно  было  и  уходить.  Кленов  узнал  больше,  чем
рассчитывал, не следовало искушать судьбу. И все-таки, когда он благополучно
выбрался из приемной, миновал коридор и вновь  спустился  в  вестибюль,  где
лестница разъединялась на два пролета, один из которых  уходил  в  подземные
этажи, он задержался, не зная, как поступить. Если они скрывают здесь  нечто
важное, то оно, скорее всего, находится там, внизу...
   Прямо перед ним светлеет квадрат выходной  двери,  а  за  ней  освещенная
ртутным светом ламп пустынность двора. Ему  еще  предстояло  преодолеть  все
это, а времени до рассвета оставалось совсем немного. Грош  цена  полученной
информации, если он не сумеет вернуться. И все же он никак не  мог  оторвать
руку от лестничных перил и сделать решающий шаг в глубь вестибюля.
   Он стоял неподвижно в пустом ночном холле, в здании чужой фирмы, на счету
которой немало махинаций и темных дел. Уже только поэтому,  если  его  здесь
обнаружат, ему наверняка придется туго. Он и  так  зашел  слишком  далеко  и
сейчас чувствовал за  спиной  одну  лишь  пустоту.  Ему  не  на  кого  здесь
положиться, некому доверять, и у него нет помощника. Зато он  знает  теперь,
где находится Гравов. Но это, в  сущности,  так  мало  проясняет  историю  с
Гридосом. Анализ собранных за  последние  дни  данных  дал  ему  возможность
почувствовать, пока только интуитивно, какие могущественные силы  стояли  за
теми, кто саботажем, наркотиками, уравнилом старались  не  дать  возможности
закрепиться здесь еще такой слабой человеческой колонии, располагавшей всего
несколькими городами и десятком лет истории...
   Видимо, немаловажные причины заставили их проявить себя открыто...
   Курлянов, фирма "Звездокруг" - он чувствовал, как близка  разгадка.  Если
он сейчас уйдет, возможно, через много лет о нем скажут: "У него  был  шанс,
один-единственный, он выпал именно  этому  человеку,  так  уж  случилось  по
неведомому стечению обстоятельств. Но он не использовал этого шанса, и никто
уже не смог исправить последствий его минутной слабости...".
   Его не станут винить. Ни у кого не возникнет на это права. И все же...
   Именно он, Леонид Кленов, мог бы сегодня  узнать,  кто  они  такие,  черт
побери, и каким образом сумели проделать  совершенно  необъяснимую  штуку  с
поселенцами Гридоса.
   Эликсира для этого маловато...  Да  и  не  сделаешь  с  помощью  эликсира
такого, как Курлянов, - активного и умного врага.
   Значит, был иной способ проделать это с человеком в обществе,  в  котором
вот  уже  добрую  сотню  лет  деньги  не  имели  практического  значения,  а
материальные  блага  могли  удовлетворить  любые,  даже   самые   изощренные
потребности... Значит, был способ привлечь члена  такого  общества  на  свою
сторону. Кого? Этого он не знал.
   Но дорого бы дал, чтобы узнать, каким образом ныне мертвый  Роман  Гравов
превратился в того Гравова, в  котором  он  не  заметил  ничего  особенного,
которого сам, своими руками, отправил на Гридос и помог осуществлению  целей
врагов Федерации.
   Никто даже не упрекнул его за  это,  не  напомнил.  Теперь  он  сам  себе
напомнил  и,  медленно  повернувшись,  слегка   сгорбившись,   пошел   вниз,
старательно глядя под ноги, не поднимая головы,  чтобы  не  видеть  светлого
квадрата выходной двери, чтобы не передумать в последний момент.
   Выходы двух первых  подземных  этажей  закрывали  бронированные  стальные
двери.
   Скорее всего, здесь были  склады  или  что-нибудь  подобное.  Затворы  не
поддавались его усилиям, наверное,  кроме  электроники,  там  использовались
древние механические замки.
   Не рискуя тратить на них время, он пошел  еще  ниже.  На  шестом  пролете
лестница кончилась странной дверью, похожей на вход космического  вакуумного
шлюза.
   Над  бронированными  заклепками  горел   контрольный   огонек   дежурного
охран-автомата. С ним он справился быстро, но  за  первой  дверью  оказалась
вторая. В центре  ее  он  увидел  механическое  устройство  в  виде  четырех
круглых, стальных колес со спицами. Под ними  виднелись  окошки  с  цифрами.
Механический кодовый замок, он знал об этих старинных конструкциях. Когда-то
их употребляли в сейфах - стальных ящиках с ценной документацией,  но  потом
из-за малой надежности от них отказались. Даже  на  практических  курсах  по
исторической механике  их  не  знакомили  с  этими  устройствами.  Он  почти
физически ощущал, как уходили от него считанные и такие драгоценные  секунды
этой ночи. Несмотря на то, что первая дверь осталась открытой, в тамбуре все
равно было душно и тесно. Он не мог даже распрямиться, все время приходилось
сидеть  на  корточках.  К  замку  могла   быть   присоединена   какая-нибудь
примитивная сигнализация, не поддающаяся  воздействию  нейтрализующего  луча
его радиопередатчика. Он все никак не мог решить, что ему нужно делать.
   Наконец Кленов вынул из  кармашка  на  поясе  лазерный  карандаш  -  свой
любимый инструмент и одновременно  не  такое  уж  плохое  оружие.  Маленькая
серебряная палочка почти не занимала места, но обладала  одним  существенным
недостатком - небольшой емкостью энергонакопителя. Для грубых работ по резке
металла этот инструмент не  годился,  однако  с  его  помощью  он  определил
приблизительную толщину металлической плиты, защищавшей дверь. Она равнялась
почти целому дециметру.
   Если это титанит, то ему не помог бы здесь даже стандартный лазер.
   Похоже, что-то очень важное прятали за этой дверью...
   Он взялся за одно из четырех колес, выбора все равно  не  было,  придется
попробовать открыть замок и на практике убедиться, есть ли там сигнализация.
   Постепенно наращивая усилия, он попытался повернуть  колесо,  но  оно  не
поддавалось. Только теперь он догадался взглянуть  на  окошечко  над  ним  и
увидел большой  ноль.  В  остальных  окошечках  темнели  двойка,  восьмерка,
тройка, но счетчик колеса, которое он  пытался  повернуть,  стоял  на  нуле.
Возможно,  там  есть  ограничитель?  Он  попробовал   повернуть   колесо   в
противоположную сторону и сразу же почувствовал, как оно  подалось.  Громкий
металлический щелчок за дверью заставил его вздрогнуть, но ничего больше  не
произошло, зато в окошечке, где только что был ноль, появилась единица.
   Теперь он довольно быстро установил, что колесо вращалось в одну  сторону
до тех пор, пока в окошке не появлялась девятка или ноль. Нужную  комбинацию
из четырех колес при девяти цифрах в каждом он будет искать до конца жизни.
   Оставалась  последняя  надежда.  Каждый   из   механизмов   настроен   на
определенную цифру, и в момент  се  появления  должно  происходить  какое-то
включение,  скорее  всего,  механическое.  Соответствующий  штифт  входит  в
предназначенный ему зазор, и  этот  процесс  должен  сопровождаться  звуком,
конечно,  неуловимым  для  простого  человеческого  уха,  но  у   него   был
универсальный анализатор... Вряд ли через такую толщину плиты он  что-нибудь
зарегистрирует, однако, если присоединить  его  непосредственно  к  металлу,
вибрация может дойти до датчика... Сняв браслет  и  плотно  примотав  его  к
одной из спиц,  Кленов  повторил  операцию  поворота  от  нуля  до  девятки.
Несколько секунд приборчик задумчиво гудел, словно решал невероятно  сложную
задачу. Наконец в окошечке появилась мигающая цифра восемь.
   "Сомневаешься? Я тоже сомневаюсь... И все же придется пробовать".
   Последовательно проделав то  же  самое  со  всеми  колесами,  он  получил
предположительный код замка 2830 и установил все колеса в нужное положение.
   Ничего  не   произошло.   Следовало   еще   нажать   расположенную   ниже
защелку-ручку - вот тогда-то, если прибор ошибся  и  он  неправильно  набрал
код, наверняка включится вся охранная автоматика.  Мерцание  цифр  в  окошке
анализатора говорило о том, что вероятность ошибки очень велика.
   Кленов снял браслет и совсем уж было решил нажать защелку, как вдруг  ему
в голову  пришла  мысль,  что  код  может  быть  не  цифровым:  цифры  могли
обозначать порядок букв в алфавите,  и  тогда  у  него  получится  слово  из
четырех букв, причем не из всяких, а только  из  первых  десяти,  если  ноль
считать тоже. Кстати, непонятно, где его  ставить  -  впереди  или  в  конце
алфавитного ряда?
   Наверное, все же впереди. Если так, то у него  получится:  "вига".  Слово
ему не понравилось своей неопределенностью, незавершенностью. Если  в  замке
действительно заложен буквенный код, он должен получиться осмысленным, легко
запоминающимся, он  в  этом  почти  не  сомневался,  иначе  буквенный  набор
получился бы совсем хаотичным.
   Скорее всего, анализатор ошибся в какой-то одной-единственной  букве.  Он
попробовал  разные  варианты,  заменяя  последовательно   каждую   из   букв
полученного набора. Созвучия вязли на зубах, какие-то "дика", "кига", "фига"
- все это было не то,  совсем  не  то...  И  вдруг,  как  выстрел,  в  мозгу
прозвучало слово "виза".
   Виза -  древнее  слово,  обозначавшее  документ,  дающий  право  пересечь
границу государства... Больше  он  не  раздумывал,  лишь  заменил  в  окошке
третьего слева колеса тройку на семерку и сразу же нажал защелку. Дверь сама
поехала в  сторону,  словно  только  и  ждала  этого  простого  завершающего
движения. Кленов ощутил встречный ток спертого воздуха. Внутреннее  давление
было выше, и не зря на  входе  установили  двойную  дверь.  Кленов  поспешно
захлопнул ее за собой.
   Он стоял у входа в огромный  длинный  зал,  совершенно  пустой,  если  не
считать небольшого стола, пристроившегося слева от входа. Фронтальная стена,
плохо освещенная, казалась непропорционально высокой. С  нее  спускались  до
самого пола серые драпировки, совершенно неуместные в этом просторном зале с
высоким потолком и драгоценного дерева паркетом, покрытым,  правда,  толстым
слоем пыли.
   Из-за этой вековой  пыли  и  полного  отсутствия  мебели  зал  производил
заброшенное впечатление.
   Но не станут же прятать за такими дверьми с секретным засовом  никому  не
нужный пустой зал... "Что-то здесь должно быть или было", - тут же  поправил
он себя, стараясь сдержать разочарование.
   Медленно, ни на что уже не надеясь и не заботясь о следах, Кленов пересек
зал.
   Его шаги гулко отдавались под сводами, словно он шел по старинному музею.
   Он пересек зал и остановился перед стеной, затянутой драпировками.
   Их  было  сорок  или  пятьдесят.  Каждая  со  своим  отдельным   шнурком,
позволявшим отвести в сторону любую из штор, не трогая остальных.  Что  там,
за ними, - старые фрески? Он  не  интересовался  живописью,  но  потянул  за
первый попавшийся шнурок.
   В неглубокой нише виднелась картина. Ему захотелось повернуться и уйти.
   Возможно, он так бы и сделал, но свет под потолком стал ярче.
   Наверное,  автомат,  регулирующий  освещение,  реагировал   на   движение
драпировок.
   Теперь он отчетливо видел картину.
   На пей была изображена обнаженная женщина в  полный  рост  и  натуральную
величину.
   Картина производила  неприятное,  совершенно  не  вяжущееся  со  стройным
силуэтом женской фигуры впечатление. Он не  сразу  осознал,  в  чем  причина
этого  ощущения,  поскольку  его  внимание  отвлекли  круглые  металлические
заклепки, столь неуместные на светлой, почти живой коже изображения. Их было
штук  пятнадцать,  разбросанных,  казалось,  без  всякого  порядка  по  всей
картине, и от каждого металлического кружочка уходила в  сторону  тоненькая,
едва заметная паутинка провода.
   Вначале провода показались ему нарисованными, но подойдя ближе, он понял,
что  они  настоящие,  и  это  поразило  его  больше  всего.  Заклепки   тоже
отсвечивали натуральным металлом. Кленов попытался дотянуться  до  одной  из
них, но картина висела слишком высоко. Изображение не  имело  ни  рамки,  ни
фона, словно кто-то наклеил  переводную  картинку  на  пустую  голую  стену.
Теперь он понял, в чем заключалась диспропорция в  изображении.  Собственно,
это  была  не  картина,   а   абсолютно   точная   геометрическая   проекция
человеческого тела  на  плоскость,  передающая  каждую  мелочь.  Только  все
оказалось в непривычных местах, не  там,  где  нарисовал  бы  это  художник,
всегда стремящийся сохранить на своей картине ощущение объема и жизни.  Лицо
женщины, бледное, без кровинки, с синевой под глазами  и  плотно  сомкнутыми
веками, еще больше усиливало жуткое впечатление.
   Кленов  протянул  руку  и  задернул  штору.  Несколько  минут  он   стоял
неподвижно, тупо уставившись на ее серые,  похожие  на  саван  складки.  Ему
потребовалась изрядная доля мужества,  чтобы  решиться  отдернуть  следующую
штору.
   За ней оказалась точно такая же проекция, но  только  мужского  тела.  Он
наконец справился со своими чувствами и сумел детально рассмотреть  картину.
На первый взгляд лицо на портрете показалось ему знакомым, потом  он  решил,
что это просто обман зрения. Плоскую маску невозможно было  узнать,  она  не
походила ни на одно человеческое лицо, и все же... Эти усики, этот маленький
зигзаг шрама под левой скулой... Если бы Кленов не  был  инспектором  службы
безопасности, он не обратил бы внимания на почти  незаметный  шрам.  Но  его
зрительную память специально тренировали на подобные незначительные  мелочи.
Он помнил шрам, он даже вспомнил, что у Курлянова  шрам  был  справа,  а  не
слева. Возможно, поэтому в первый момент он его не узнал. Кому  понадобилось
снимать подобные изображения с живых людей,  для  чего?  Что  за  паноптикум
здесь собран?
   Кленов подошел вплотную к картине и, подсвечивая себе фонариком, стал  ее
рассматривать под разными углами. Изображение казалось слегка  утопленным  в
материал стены и вместе с ней покрыто блестящим лаком или какой-то  защитной
пленкой. Местами сквозь него просвечивала фактура стены.  Кленов  переключил
свой портативный анализатор на видеозапись и провел  открывшимся  кристаллом
крошечной видеокамеры вдоль картины, Его  очень  интересовали  металлические
нашлепки, похожие на какие-то датчики, но с этим он решил разобраться позже.
Сначала нужно было закончить съемку всех картин. Их оказалось  сорок.  Среди
них два женских изображения и шесть знакомых ему мужских лиц, но зато каких!
Здесь были  председатель  Совета  гридской  колонии,  два  его  заместителя,
начальник отдела снабжения, начальник отдела  переселенцев  и  комиссар  сил
безопасности,  или,  как  его  здесь  именовали,  комиссар  местной  полиции
Курлянов.
   Каждая картина находилась в отдельной нише,  и  еще  двадцать  таких  ниш
пустовало.
   Кленов почти полностью заполнил  кристалл  памяти  своего  прибора,  зато
теперь в любой момент мог воспроизвести всю эту  кунсткамеру  до  мельчайших
деталей.
   Наконец можно было заняться датчиками. Чтобы добраться до  них,  пришлось
воспользоваться столом, стоявшим У стены при входе. Стол оказался необычным.
С двух сторон, напротив друг друга, к нему  намертво  были  прикреплены  два
сиденья, и вся эта конструкция легко передвигалась на небольших колесиках.
   На столе стоял неизвестный ему прибор,  чем-то  напоминавший  уменьшенный
компьютерный терминал, только без  дисплея  и  с  толстым  пучком  проводов,
заканчивающихся небольшими острыми наконечниками.
   На пульте прибора он насчитал тринадцать  клавиш,  помеченных  греческими
буквами алфавита. Кроме аппарата, на столе не  было  ничего,  что  могло  бы
объяснить назначение этого странного устройства. Решив, что прибор подождет,
он покатил стол к изображению Курлянова. Этот человек интересовал его больше
всего, даже больше, чем председатель Совета Гридоса Лин Адамов.
   Как только он влез на стол, его лицо оказалось примерно на одном уровне с
лицом Курлянова. К голове изображения в разных местах  крепились  восемь  из
двенадцати металлических бляшек. Идущие от  них  полоски  проводов  на  краю
картины исчезали, огибая плоскость изображения. В самих бляшках, величиной с
небольшую пуговицу, он рассмотрел теперь маленькие отверстия.  По  одному  в
центре каждой.
   Казалось, бляшки не  имели  к  картине  непосредственного  отношения.  Он
потрогал их выпуклую поверхность и ощутил легкое  покалывание  электрических
разрядов. Это уж было совсем странно. Кленов включил анализатор и  обвел  им
вокруг бляшки. В стене не было ничего постороннего. Никакой краски,  никакой
синтетики. Получалось, что сама картина либо  соткана  из  материала  стены,
либо вообще не существовала как материальное тело. Анализатор определил  вес
бляшки и ее состав.  Сталь,  около  пяти  граммов.  Дальше  во  все  стороны
простиралась однородная стена. Скорее  всего,  загадку  изображений  ему  не
решить, здесь надо подключать специалистов. И все же он медлил, понимая, что
случай может не повториться...
   В конце концов он попробовал основательно ковырнуть стену в нижней  части
картины, чтобы отделить для анализа хотя бы маленький кусочек того странного
материала, из которого были сделаны картины. Но тут его ждало разочарование.
   Штукатурка уступила его усилиям, и изрядный ее кусок оказался  у  него  в
руках.
   Вот только  ни  какой  краски  на  ней  не  было.  Не  было  даже  следов
изображения - ровная и чистая поверхность...
   На самом же изображении, где он отколол штукатурку ничего не изменилось.
   Правда, инструмент теперь словно бы прокалывал изображение, погружаясь  в
образовавшуюся выемку в стене, но не оставляя на самом изображении  никакого
видимого следа.
   Получалось, что  к  стене  из