и  пустынники  из  приморской  колонии,  от
которой давно ничего не осталось. Его привели в ущелье и наложили заклятие.
   - Пустынники сами накладывали заклятие?
   - Они на такое не способны. Заклятие накладывал дейм.  Может  быть,  даже
Аристарх.
   - Ты его видел?
   - Нет, конечно. Только огромная тень и слова... Да и помню  я  далеко  не
все. Это было слишком давно.
   - Почему они выбрали именно тебя?
   - Этого я не знаю. По-моему, им годился  любой  подвернувшийся  землянин.
Возможно, они тешили свое властолюбие, заставляя одного  из  нас  уничтожать
себе подобных...
   - И ты стал произносить пророчества, которые всегда сбывались...
   - Попробуй сам посидеть в  клетке  такого  заклятия.  Оно  все  пропитано
злобой. Мной управляли как куклой.
   - Это я понял. Потому и взял тебя с собой.
   - Так объяснил бы им. - Он  кивнул  на  стены  шатра.  -  А  то  от  меня
шарахаются как от зачумленного, словно я погубил столько душ по  собственной
воле.
   - По-моему, они это понимают, иначе тебя бы  не  было  в  живых,  что  же
касается остального... Им надо привыкнуть, и только  от  тебя  самого  будет
зависеть, какое место ты займешь среди нас.
   После короткого отдыха отряд двинулся дальше.  Теперь  у  меня  появилась
возможность хотя бы  приблизительно  рассчитывать  время  и  выбирать  более
короткий путь. Бывший Прорант стал для нас неплохим проводником. Мы  назвали
его Прором.
   Исполняя обязанности предрекателя несчастий,  он  не  раз  погружал  свое
сознание в информационное поле планеты и теперь представлял для нас огромную
ценность. Я не мог понять, почему деймы так легко позволили его  освободить,
и с минуты на минуту ждал ответного удара. Кое-что разъяснилось, когда Прор,
утоляя свой непомерный после снятия заклятия аппетит, пробормотал:
   - Деймы не могут использовать против меня свою магическую силу  повторно.
Им придется прибегнуть к более простым методам. Но не  сомневайся,  в  покое
они нас не оставят.
   Его слова подтвердились очень скоро.
   Солнце за нашей  спиной  опускалось  все  ниже  и  на  третий  день  пути
совершенно скрылось за горизонтом. С трудом верилось,  что  оно  никогда  не
взойдет, если мы не повернем обратно. Но все обстояло именно так: полуночные
земли не зря носили свое название. Нас окружили плотные сухие сумерки.  Пока
было вполне достаточно света, чтобы различать окружающую местность и  тропу,
по которой двигался отряд.
   Из  Проранта  получился  довольно  мерзкий,  вечно  голодный,  сморщенный
старикашка, который  не  мог  к  тому  же  произнести  ни  одного  слова  на
интерлекте. Мне пришлось стать его переводчиком, поскольку только я один мог
понимать мысленную речь, на которой мы с  ним  общались.  Из-за  этого  Прор
старался все время  быть  рядом,  соперничая  в  этом  с  Ланом.  Похоже,  я
постепенно обрастал неразлучными спутниками и не знал, радоваться мне  этому
или огорчаться.
   Растительность вдоль дороги почти совсем исчезла, а редкие  сохранившиеся
кусты напоминали бесформенный  фиолетовые  кучи.  Их  листья  приспособились
улавливать  оставшиеся  крохи  рассеянного  света,  и   потому   раскинулись
огромными лопухами. Еще день пути, и опасность, которая все время  тревожила
нас, останется позади.
   Крейги не летают в полной темноте. Нам повезло хотя бы в этом.  Но  Адра,
словно желая поиграть с нами, приберегла встречу с этими опасными существами
на вторую  половину  того  последнего  дня,  когда  они  еще  способны  были
совершить нападение.
   Местность,  по  которой  мы  двигались,  походила  на  переплетение   вен
какого-то   гигантского   животного.   Круглые   валики   пологих    холмов,
образовавшиеся из выветренных базальтовых даек, представляли собой настоящий
лабиринт. И хотя высота самих даек не превышала десяти метров, их совершенно
гладкие стены создавали неприступную для человека преграду.
   Нанесенный  ветром  глубокий  слой   песка   покрывал   дно   всех   этих
переплетавшихся между собой узких ущелий. Даже хрумы  с  их  многочисленными
широкими  лапами  двигались  по  этой  рыхлой  массе  значительно  медленнее
обычного.
   Наши противники, очевидно, следили за нами не один день и хорошо  выбрали
место и время атаки. За полчаса до ее начала, чтобы быстрее  миновать  узкий
участок, мы решили разделиться на две группы и двигаться параллельно по двум
ущельям.
   Тут-то нас и поджидала засада: из  боковых  проходов  внезапно  выскочили
хорошо  подготовленные   заставы   пустынников.   Тяжеловооруженные   воины,
выстроившись в несколько рядов, перекрыли нам путь.
   Укрывшись  за  сплошной  стеной  высоких  щитов,  эти  заставы  оказались
неуязвимыми для обычных стрел. Но тут нападавших ожидал  небольшой  сюрприз.
По моему приказу все  десять  наших  арбалетчиков  дали  одновременный  залп
стрелами, заряженными пластиковой взрывчаткой.
   Эффект превзошел мои ожидания. Взрывами пустынников  раскидало  в  разные
стороны. Линия заставы оказалась смята, а  уцелевшие  воины  были  полностью
деморализованы.
   Мы прошли сквозь их ряды, не встретив сопротивления. Свернув в  ближайший
боковой проход, мы оказались в тылу  у  группы  воинов,  преграждавших  путь
отряду Хенка.
   Хенк, видимо, не очень доверявший моим нововведениям, топтался на  месте,
осыпая противника совершенно бесполезными в этой ситуации обычными стрелами.
Его промедление имело губительные последствия. Потому  что  в  этот  момент,
следуя, очевидно, общему плану, на  отряд  Хенка  сверху  обрушился  десяток
жуко-людей. Они появились из-за стены дайки совершенно неожиданно. Все сразу
же смешалось в кровавую кучу. В ближнем бою закованные  в  панцири  огромные
жуки напоминали какие-то адские мясорубки. Не теряя ни секунды,  я  атаковал
всем своим отрядом тыл заставы пустынников, преграждавших  путь  Хенку.  Как
только мы с ними покончили, я отвел свой отряд назад,  не  позволяя  втянуть
нас в общую кровавую кашу.
   Приказав стрелкам  спешиться  и  залечь,  я  отдал  распоряжение  сбивать
зарядами  взрывчатки  отделившихся  от  общей  массы  крейгов.  Еще   пятеро
лучников, расположившись по бокам ущелья, прикрывали сверху нас самих и, как
оказалось, не напрасно. Едва первые выстрелы разнесли в клочья трех крейгов,
остальные взмыли вверх и бросились в нашу сторону.
   Но мы не зря потратили время  в  лагере  Паршина,  тренируя  лучников  по
стрельбе в цель из арбалетов. Первый же залп разорвал в воздухе еще  четырех
крейгов, а оставшиеся три, резко изменив  направление  полета,  скрылись  за
гребнем холма.
   Атака крейгов произвела среди воинов Хенка немалое опустошение. Но мы  не
могли задержаться даже для того, чтобы отдать последнюю дань уважения павшим
воинам.
   Нужно было как можно скорее выбираться из предательской мышеловки.
   Дайки становились все ниже. Конец лабиринта был уже близок, когда на  нас
навалилась кавалерия пустынников. Их верховые бойцы пользовались не хрумами,
а  другими  животными,  напоминавшими   гигантских   блох,   передвигавшихся
огромными скачками. Нам сразу  же  пришлось  остановиться  и  занять  глухую
оборону. Нас атаковали одновременно спереди и сзади. Противник  был  слишком
многочисленным, и пока мы стояли на  месте,  с  обеих  сторон  ущелья  вновь
выстроились кордоны пехоты.
   Теперь  мы  увязли  окончательно.  Используя  нашу  задержку,   противник
подтянул к месту схватки новые  силы,  и  теперь  нам  противостояли  свежие
отряды пехоты и кавалерии. Пустынников было не меньше трех сотен,  а  у  нас
оставалось  всего  два  десятка  уставших  и  израненных  бойцов.  Положение
казалось безнадежным.
   Глава 11
   Арбалетчики все еще успешно отражали атаки,  нанося  противнику  огромный
урон, но это не могло продолжаться долго...
   - Огненные стрелы кончаются. Люди ждут, когда ты начнешь свое колдовство,
- сказал Лан. - Много наших погибло...
   - Колдовство можно использовать только против другого колдовства.
   Вряд ли его удовлетворил мой ответ.  Но  применение  энергии  КЖИ  против
разумных существ ограничено строгими правилами, нарушить которые я был не  в
силах.
   Оставалось кольцо Аристарха. Теперь  я  почти  постоянно  чувствовал  его
возросшую силу. И вынужден был ее усмирять, с трудом сохраняя контроль.
   Несмотря на непрерывные атаки, мы упорно продвигались вперед. Вероятность
того, что нам удастся вырваться из ущелья, постепенно возрастала.  Хотя  при
таком  численном  перевесе,  если  пустынники  продолжат  преследование   на
открытой местности, нам все  равно  не  уйти  от  их  кавалерии.  Оставалось
надеяться лишь на то, что противнику не известно наше  отчаянное  положение.
Как только боеприпасы кончатся, мы окажемся в  их  полной  власти.  Но  пока
сражение  продолжалось,  взрывы  сотрясали  скалы,  число  погибших   врагов
увеличивалось все больше.
   Казалось, этому не будет  конца.  Но  вот  пропела  сигнальная  труба,  и
всадники откатились назад, за кордоны пехоты.
   Через несколько минут из их порядков выехал  воин  с  зеленой  веткой  на
пике.
   -  Парламентер...  -  прохрипел  Хенк.  Воспользовавшись  передышкой,  он
перевязывал свои многочисленные раны. - У нас остался  только  один  шанс  -
поединок. Надо вызвать их лучшего бойца и  выставить  нашего.  Они  признают
правила честного боя. Если наш воин сумеет победить  -  пустынники  выполнят
уговор.
   Нелегко было решить, кого послать на поединок.  Хенк  изранен  настолько,
что с трудом держится на ногах. Я окинул взглядом наших воинов. Их  осталось
в живых не больше двадцати человек. Уцелели, в основном, лучники, и никто из
них не годился для предстоящего боя.
   - Если решишь сам принять  вызов,  тебе  придется  снять  свой  волшебный
панцирь. Это должен быть честный бой...
   - Я знаю. - Значит, Хенк давно догадался.  А  ведь  я  не  обмолвился  ни
словом о ситрилоне.
   - Если ты проиграешь, мы должны будем выполнить все их требования.
   - Хорошо. Давай узнаем, что им от нас нужно.
   Посланец выглядел  весьма  внушительно.  Особенно  для  пустынника.  Этот
низкорослый  народ  не  обладал  большой  физической   силой.   Но,   увидев
парламентера вблизи, я понял - бывают исключения.
   Парламентер передал предложение вождя племени: они пропустят нас обратно,
если мы выдадим Проранта. Подтвердились мои худшие опасения. После того, как
я вернул Прору человеческий облик, он не раз доказывал свою лютую  ненависть
к деймам, и я  не  собирался  жертвовать  своим  союзником.  Кроме  того,  я
понимал,  что  если  соглашусь  на  условия  пустынников,  мне  не   удастся
прорваться к храму, да и в глазах наших воинов я буду  выглядеть  не  лучшим
образом. Пришлось предложить поединок.
   Парламентер тут же согласился, словно ждал такого предложения.  Это  меня
насторожило, но отступать было поздно. Оговорили  условия.  В  случае  нашей
победы они обязуются пропустить отряд через свои земли и не преследовать  до
самого храма Света. Прорант остается  с  нами.  Кроме  того,  они  обязуются
пропустить  тех,  кто  захочет  вернуться  из  храма  обратно   в   поселок.
Парламентер подозрительно легко согласился на все наши требования. Он лишь с
усмешкой осмотрел меня и сплюнул на песок, демонстрируя свое презрение...
   Прикидывая свои шансы, я понимал, что они не слишком велики. Этот человек
был тяжелее меня и, несомненно, намного опытнее в рукопашном бою,  в  умении
владеть  мечом  и  пикой.  Кроме  того,  его  прыгающая  "лошадь",  покрытая
хитиновым панцирем, давала очевидное преимущество перед хрумом.
   Я выставил еще одно условие: в случае их победы на поединке они  отпустят
наш отряд обратно в поселок.
   - Кроме Проранта.
   Спорить не приходилось. Я сделал все, что было в моих силах.
   Бой назначили  на  время  восхода  третьей  луны.  Хотя  сумерки  в  этой
местности достаточно  прозрачны,  дополнительный  свет  луны  показался  мне
совсем не лишним, а два часа  передышки  позволяли  хоть  немного  отдохнуть
после нелегкого боя.
   Пика, которую выбрал для меня Хенк, оказалась короткой, но зато тяжелой и
хорошо уравновешенной, ее темное полированное древко производило впечатление
надежности, а плоское  узкое  лезвие  из  титанового  сплава,  найденного  в
запаснике планетарного комплекса,  могло,  не  сломавшись,  выдержать  любой
удар. В случае  удачи  оно  способно  поразить  даже  чудовищное  насекомое,
которое мой противник  использовал  вместо  лошади.  Я  заметил,  что  между
пластинами хитина у него на груди оставались узкие щели, в которые  не  смог
бы проникнуть обычный толстый наконечник.
   Вместо  ситрилонового  костюма,  который  я  оставил  под  охраной  Лана,
пришлось натянуть  негнущийся  нагрудник  из  кожи  гивлатоваса.  Экипировку
завершил обоюдоострый тяжелый стальной меч, подобранный мной на поле  брани.
Я привык к этому оружию и никогда с  ним  не  расставался,  хотя  он  и  был
несколько тяжеловат.
   До начала поединка оставалось еще полчаса. Я решил использовать это время
для накопления энергии КЖИ, не слишком надеясь на то, что возникнут  условия
для ее применения, однако следовало подготовиться к любым неожиданностям.
   Уединения, необходимого для полноценной процедуры, мне не  удалось  найти
на оставшемся под  нашим  контролем  узком  пятачке.  Все  же  я  постарался
сосредоточиться и полностью отключиться от окружающего.
   Пришло обычное во время КЖИ-процедуры  ощущение  легкости  и  прозрачного
видения. Я как бы  отстранялся  от  настоящего.  Реальность  превращалась  в
дымчатую тень.
   Такие же легкие, неосязаемые тени недавнего прошлого уже окружали меня. Я
вновь, во всех подробностях видел  только  что  закончившийся  бой.  В  этих
картинах моя личная память не принимала  никакого  участия.  Я  рассматривал
битву одновременно с  разных  сторон  и  видел  детали,  недоступные  зрению
отдельного человека. Я знал, что среди  теней  прошлого,  нечетких  контуров
настоящего, столь же прозрачно и легко, почти неразличимо в мешанине  прочих
теней, проступали едва уловимые контуры будущего.
   Лишь очень опытный воин мог их различить.
   Внимательно  всмотревшись  в   этот   пестрый   калейдоскоп,   я   увидел
поверженного бойца... Вот только лица не сумел разглядеть. Как обычно бывает
в таких  предсказаниях,  ответ  можно  истолковать  двояко.  Кто-то  из  нас
погибнет, это несомненно. Возможно,  удалось  бы  получить  и  более  точный
результат, если бы мне не помешали. Чья-то рука  осторожно  коснулась  моего
локтя.
   Я вышел из транса. Окружающие предметы вновь обрели четкость.  Я  уже  не
смотрел на мир уголками глаз, как научил меня когда-то мексиканский  индеец.
Рядом стоял Прор. Зная, как остро он реагирует на малейшее неудовольствие  с
моей стороны, я все же не удержался от возгласа досады.  Слишком  болезненно
проходил вынужденный выход из КЖИ-транса. На этот раз он не обратил  на  мое
восклицание ни малейшего внимания.
   - Пора собираться, а мне еще нужно сказать тебе нечто важное. -  Я  молча
ждал продолжения, и он закончил, слегка понизив голос: - Скоксы  не  выносят
света, даже самого слабого. Постарайся держаться от него  со  стороны  луны.
Самое  главное  в  тактике  их  всадников  -  точность  прыжка.  Если  скоке
промахнется - у тебя появится шанс. Он не  может  слишком  долго  стоять  на
месте и двигается только прыжками.
   Я поблагодарил  Прора  и  неторопливо  направился  к  своему  хруму.  Эти
ласковые, выносливые животные плохо приспособлены для боя. Хотя они не знают
страха и точно выполняют все команды во время  схватки,  неповоротливость  и
медлительность  сделали  невозможной  их  использование   в   кавалерии.   К
сожалению, выбора у меня не было. Пеший воин не может противостоять всаднику
в одиночном поединке.
   Я тщательно проверил упряжь, еще раз  осмотрел  оружие,  опустил  шип  на
шлеме, пристегнул к левому локтю небольшой круглый щит и  под  одобрительные
возгласы ваших воинов направил хрума к воткнутому в землю копью  с  флажком,
обозначавшему место, с которого я должен был стартовать после сигнала.
   В ста метрах от меня, у такого же копья, уже  высилась  массивная  фигура
моего противника. Даже выглянувшая  из-за  облаков  луна  не  позволила  мне
рассмотреть его лица. Зато я сразу же заметил, что  пустынники,  взявшие  на
себя труд по разметке площадки для поединка, поставили меня так, чтобы  луна
не мешала их всаднику.
   Правда,  это  не  имело  особого  значения,  поскольку,  показавшись   на
мгновение, она тут же скрылась за огромным  облаком.  Облако  вызвало  вопли
восторга  в  лагере  наших  противников.  Они  расценили  это  как   хорошее
предзнаменование. Ночное зрение  пустынников  обеспечивало  им  значительное
преимущество. Стало так темно, что невозможно  было  рассмотреть  ничего  на
расстоянии  вытянутой  руки.  Это  показалось  мне  странным.   Слишком   уж
своевременно появилось облако...
   Сосредоточившись, я произнес некое имя... Налетел порыв ветра,  но  туча,
изрядно потрепанная ветром, так и не сдвинулась с места. Стало ясно: тут  не
обошлось без  магии.  Часть  небосклона  все  же  очистилась,  уступив  моим
усилиям. Я снова видел своего противника.
   Пропела труба. Не теряя ни секунды, скокс огромными прыжками  понесся  ко
мне. Я не двигался, выставив копье и посильнее прижав его к бедру, я ждал.
   Третий  прыжок,  четвертый...  Теперь  пора.  Я  послал   хрума   вперед,
одновременно направляя его вправо и разворачивая.  Пятый,  последний  прыжок
скокса. Луна, все еще скрытая облаком, находилась  сейчас  за  моей  спиной.
Пока это не имело значения, но позже могло пригодиться. Поднятый мною  ветер
крепчал. Скокс снова  прыгнул.  От  направленного  в  грудь  копья  я  легко
уклонился. Но реакция моего противника  оказалась  не  хуже  моей.  Его  меч
сверкнул над головой слишком быстро... Я едва успел заслониться щитом.
   Удар сокрушительной силы бросил меня на спину хрума. Однако щит отбил меч
в сторону, я не получил серьезных ран. Скокс снова прыгнул и унес пустынника
метров на пять в сторону. Пока  тот  разворачивал  животное,  готовя  его  к
обратному прыжку, я успел выпрямиться  и  вновь  направить  на  него  острие
своего копья.
   При первом столкновении наконечник лишь скользнул по  хитиновому  панцирю
скокса. И вот он снова рядом. Я  заставил  себя  сосредоточиться  только  на
груди животного, не отвлекаясь ни на что другое.
   Копье вошло в грудь скокса почти на полметра. Древко тут же  вырвалось  у
меня из рук. Скокс рванулся в сторону, и это спасло меня от очередного удара
меча.
   Мой противник успел выпрыгнуть из седла, прежде чем обезумевшее  от  боли
животное рухнуло.
   По правилам поединка я имел право атаковать верхом, но не  воспользовался
этим и уже через секунду, обнажив свой меч, стоял напротив пустынника.  Этот
рыцарский поступок вызвал крики восторга в нашем лагере,  хотя,  скорее,  он
был продиктован холодной логикой. Я понимал, что в быстроте  реакции  -  мое
главное преимущество, а неповоротливый хрум сводил его на нет.
   Сила, в которой мой противник значительно превосходил меня, имела бы мало
значения в поединке на легких рапирах. Но как только я извлек из ножен  свой
тяжеленный меч, я понял,  что  поступил  опрометчиво,  оставив  хрума.  Щит,
расколовшийся после первого удара, мне пришлось бросить.  Копье  осталось  в
груди скокса. Единственным моим оружием стал теперь только этот меч,  но  он
показался мне слишком тяжелым, в несколько раз тяжелее обычного, и  я  вновь
заподозрил неладное. Не простым воином был мой противник, совсем не простым.
   Проверить это предположение не составляло особого труда. Если я ошибался,
сила КЖИ никак не проявит себя.
   Едва я произнес нужное заклинание,  как  меч  попросту  потерял  вес.  Он
словно бы превратился в невесомую рапиру. Но теперь я знал, с каким  грозным
противником имею дело, и удвоил осторожность.
   Мне очень сильно мешало кольцо. Контроль  над  ним  отвлекал  внимание  и
требовал пос