нь спешить... И давай простимся. Начинается твой  новый  круг.  Не  знаю,
увидимся ли мы когда-нибудь снова.
   Его слова прощания сломали внутри меня последнюю преграду.
   Я попробовал помочь ему одним своим желанием и сразу же почувствовал  всю
тяжесть урагана. Теперь он  бесился  в  моем  черепе,  ломал  и  мял  мысли,
чувства, стремление к  сопротивлению.  Я  все-таки  не  сдавался,  продолжая
бессмысленную, обреченную на поражение борьбу. Не знаю, сколько это длилось.
Минуту, час, вечность?
   Когда я пришел в себя, буря стихла.  Я  лежал  на  палубе  шлюпки.  Рядом
стояли Каниров и  Паршин,  равнодушно  рассматривая  меня,  словно  бабочку,
наколотую на булавку.
   Приподнявшись, я осмотрелся. Вокруг,  насколько  хватало  глаз,  виднелся
искалеченный ураганом берег. Не было ни Илен, ни Сейроса.  Если  не  считать
раненого старика, я остался один на один с недавно приобретенными врагами.
   К вечеру Стриму стало хуже, а утром второго дня на Адре появилась  первая
наша могила.
   Глава 4
   Я чувствовал  на  зубах  привкус  песка  и  крови.  Шлюпка  шла  нелепыми
зигзагами, то приближаясь к самой поверхности и едва не задевая  за  вершины
холмов, то стремительно взмывая вверх на  высоту  двухсот  метров.  Защитный
колпак мы откинули полчаса назад, когда отказал последний прибор,  и  теперь
сильный восточный ветер доносил до нас снизу кислые брызги воды.
   Кто бы мог подумать, что мне доведется чувствовать на губах вкус  кислого
моря и собственной крови одновременно? Кстати, откуда  все  же  взялся  этот
совершенно непонятный привкус песка у меня во рту? Я мучительно закашлялся и
попытался, свесившись  через  защитное  ограждение,  рассмотреть  что-нибудь
внизу. Теперь мы уже попросту падали.  Двигатели  всхлипывали  на  последнем
издыхании. Стрелки всех индикаторов стояли на нулях.
   Иногда мне почему-то казалось, что я неподвижно лежу на  земле,  а  перед
глазами проплывают картины недавних событий.
   Внизу, вдоль береговой линии,  насколько  было  видно,  лежала  холмистая
пустыня.
   Поверхность моря рябила от множества плавающих скальных  обломков.  Найти
Илен среди этого хаоса казалось  совершенно  невозможным.  Заряда  шлюпочных
батарей хватило всего на полчаса полета. Генератор не включился, и я слишком
хорошо знал, почему это произошло. Наш полет  был  последним,  и  теперь  он
заканчивался.
   Мне не удалось найти Илен, и никогда уже не удастся. Ее  поглотила  Адра,
так же, как незадолго до этого она расправилась со Стримом. Следующими будем
мы сами. В этой безжизненной пустыне, на берегу мертвого океана, человеку не
выжить.
   Мы лишь затянем агонию. Может быть, Илен и Стриму повезло. Мрачные  мысли
рождались вместе с дикими скачками шлюпки.
   Они бросились на поиски без всяких споров. Интересно, стали  бы  они  так
торопиться, если бы пропал  Стрим?  Так  же,  как  и  его,  нас  всех  скоро
похоронят в песках этой проклятой планеты.
   Я старался не думать  о  том,  что  мы  вообще  ничего  не  найдем,  даже
собственного лагеря. Я все еще верил в невозможное, хотя  шлюпка  продолжала
падать.
   "Сейрос обещал. Сейрос никогда не ошибался, - повторял я как  заклинание.
- Сейрос говорил, что мы ее отыщем после того, как закончится буря.  Он  был
предсказателем и учителем воинов, он не должен ошибаться! "
   Взглянув вниз, я заметил мелькавшие у берега квадраты каких-то развалин.
   Виденье было столь мимолетным, что я принял его за рябь в глазах. В  этот
момент песчаный берег  уже  несся  нам  навстречу.  Удар  был  страшен.  Нас
подбросило вверх. Еще один  удар.  Хруст  амортизаторов,  треск  разрываемых
страховочных ремней и вкус крови на губах.
   Так, значит, я лежу на песке и, по-видимому, уже давно. Полет закончен  -
вот откуда этот привкус крови. Надо попробовать встать, проползти к  шлюпке,
посмотреть, живы ли остальные. Но сил нет. Я вновь закрываю глаза и  слушаю,
как у меня в голове гудит огромный красный жук.
   Он гудит слишком близко и слишком отчетливо. Я вновь  раздираю  слипшиеся
веки и вижу в воздухе над собой  темную  массу,  с  радужными  сполохами  по
бокам. Гул исходит именно от нее. Похоже, это  начинается  бред,  но  острое
чувство опасности заставляет меня приподняться и ползком,  на  четвереньках,
двинуться к шлюпке.
   Оттуда, навстречу летящему за мной преследователю, вырывается красноватый
луч выстрела. Слышится хлопок разряда  -  слишком  слабый,  чтобы  причинить
серьезный вред моему врагу.
   Тем не менее он взмывает вверх и  вскоре  исчезает  из  глаз.  Из  кабины
спускается Каниров, останавливается и долго трясет головой, словно никак  не
может сообразить, где находится.  Наконец  он  достает  из-за  пояса  флягу,
делает несколько жадных глотков и протягивает ее мне.
   - Та еще посадочка... Эта тварь мне померещилась, или здесь в самом  деле
водятся летающие козлы? - Не отвечая, я смотрю на индикатор излучателя в его
руках и понимаю, что это был последний наш выстрел.
   - Что с Паршиным.?
   - Да цел он. Тебе больше всех досталось.  Мы  были  пристегнуты,  а  тебя
выбросило из кабины.
   - Нужно срочно придумать какое-нибудь оружие. Мне эта летающая гадина  не
очень понравилась.
   - А что, излучателя для нее недостаточно?
   - Забудь  про  него.  -  Каниров  смотрит  на  индикатор,  чертыхается  и
торопливо идет к шлюпке. Ему понадобится несколько минут, пока он  убедится,
что все батареи мертвы, так же как и все механизмы. Я чувствую зуд там,  где
находится кольцо Аристарха. Но о нем  я  вспомню  в  самом  крайнем  случае.
Надеяться нужно лишь на собственные силы и разум. Я открываю  нижнюю  крышку
грузового отсека и начинаю разбирать целую груду никому  не  нужного  теперь
барахла. Минут через пять из кабины спускается  Паршин.  Мы  не  чувствовали
симпатии друг к другу с самой первой встречи. Сейчас это  уже,  пожалуй,  не
имело значения.
   - Что это ты копаешься в наших вещах?
   - Ну, они такие же ваши, как и мои.
   - С чего бы это?
   - Одна пустая планета на трех мужиков, и куча никому не нужного  барахла.
Еще прежде, чем мы здесь подохнем, это все занесет песком.
   - Я запущу двигатели. Мы сможем наладить... - Он говорит неуверенно.
   - Ничего ты уже не  запустишь.  Электричества  здесь  вообще  не  бывает,
понял?
   Я  встаю,  закидываю  за  плечи  котомку  с  отобранными  вещами  и,   не
попрощавшись, ухожу вдоль побережья в ту сторону, откуда мы прилетели.
   - Куда ты?! - не выдержав, кричит мне вслед Паршин.
   - Ждите здесь, если хотите. Если найду ее, мы вернемся, -  я  отвечаю  не
оборачиваясь, уходя все дальше, и чувствую, как между нами постепенно встает
разогретое марево пустынного воздуха. Мне не хочется,  чтобы  он  догадался,
чтобы почувствовал, что у меня есть хоть  малейший  шанс.  Но  он  есть,  и,
возможно, я ухожу слишком поспешно.
   Когда истек второй час моего пути вдоль побережья, я впервые  остановился
и осмотрелся. Песок стал слишком рыхлым. Я стоял,  увязая  в  нем  почти  по
колено.
   Каждый шаг в этой раскаленной массе стоил огромных усилий.
   В воздухе вновь послышался жужжащий звук крыльев. Я не видел  пока  своих
преследователей, они летели слишком низко, но уже не оставалось  сомнений  в
том, что они вот-вот появятся.
   Так ли уж важно было установить, что там мелькнуло под нами полчаса назад
на самом берегу моря? Тень надежды? Или я  просто  не  желал  сдаваться,  не
желал принимать чужие правила игры? Теперь мне предстояло  сразиться  голыми
руками с летающими ветряными мельницами. Они не заставили себя ждать.
   Три низко летящих темных пятна стремительно увеличивались в размерах. Что
их ко мне привлекло? Может быть, это хищники? Вряд ли. Это было  бы  слишком
просто: преодолеть бездны пространства и бесчисленное количество препятствий
только для того, чтобы стать жертвой обыкновенных хищников. Хотя кто  знает.
Судьба бывает нелепа в своих поступках.
   Солнце отражалось ослепительными бликами на сверкающих  зеркальных  боках
странных летающих существ.  Может  быть,  это  какие-то  механизмы?  Но  для
механизмов они вели себя недостаточно последовательно. Если  бы  тот  первый
нападающий не испугался безобидного хлопка  разрядника...  Машины  не  знают
страха.
   Они стремительно приближались. Я видел угрожающе раздвинутые жвалы.  Руки
искали оружие, но его не было.  И  тогда  я  поднял  ладонь  вверх,  как  бы
предостерегая их, как бы желая остановить. "Помогай мне, - сказал Сейрос,  -
ты был когда-то моим лучшим учеником.  Ты  был  воином  третьей  ступени,  и
сейчас ты остановишь этих жуков  с  человеческими  лицами,  потому  что  они
скорее всего не имеют отношения ни к миру машин, ни к миру живых существ".
   Я напряг волю, воздвигая в воздухе между нами невидимое препятствие.
   Почти  в  ту  же  секунду  послышался  звук,   словно   летящий   впереди
жуко-человек ударился о стеклянную стену. Его отбросило далеко в сторону, но
и я покачнулся, ощутив этот удар всем телом и чувствуя,  как  крупные  капли
пота стекают по моему лицу.
   Долго не выдержать такого напряжения. Если  остальные  сменят  тактику  и
перед нападением сделают несколько выжидающих  кругов,  меня  уже  ничто  не
спасет.
   Но они, не видя преграды, летели прямо к цели, и еще  два  звонких  удара
последовали один за другим.
   Теперь мои противники лежали неподвижно. Из их тел вытекала  коричневатая
жидкость. Хитиновые панцири треснули. Я не стал  подходить  слишком  близко,
избегая чудовищного зловония, исходившего от их тел.
   Больше никто не мешал мне идти. Через час я увидел знакомые развалины.
   Море вокруг казалось совершенно пустынным. Чувство безнадежности овладело
мной.
   Все напрасно. Этот бросок через пустыню - всего лишь жест отчаяния.
   От строений  остались  одни  стены,  местами  разрушенные,  они  все  еще
выглядели достаточно внушительно. Кто-то  сложил  их  из  огромных  валунов,
очевидно, много веков назад. Внутри ничего нет, кроме пыли  и  свидетельства
того, что на планете прежде обитали разумные существа.
   Я сел в тени стен, позволив себе впервые за этот день короткий  отдых.  Я
тянул время, боясь признаться себе и  полном  поражении.  Белый  квадрат  на
вершине одной из плавучих скал мелькнул так быстро... Скорее  всего  он  был
плодом моего воображения.
   Воображения? Но ведь это не так уж мало... Я  закрыл  глаза  и  полностью
расслабился. Тело помнило, что раньше я умел это делать хорошо. Понемногу  я
вырабатывал метод борьбы с изменившей мне памятью. Ее нельзя было ни в  коем
случае подстегивать  волевым  усилием.  Наоборот,  следовало  отрешиться  от
сиюминутной задачи, и тогда возникал шанс вспомнить нечто важное... Вот  как
сейчас, например...
   Перед  глазами  снова  и   снова   вставал   изогнутый   берег,   мелькал
полузасыпанный песком квадрат стен, среди которых я теперь сидел.  "Об  этом
не надо.
   Нельзя отвлекаться". Итак, подо мной проносился почти  засыпанный  песком
квадрат.
   Его никто не видел, не работал ни один прибор. Мы уже почти падали... "Об
этом тоже не надо. Начнем с начала".  Подо  мной  проносился  изгиб  берега.
Слева, за квадратом этих стен, в какой-нибудь сотне метров, торчала скала  с
белым пятном на вершине...
   На самом деле ее там не было. Но сейчас я видел ее в  точности  так,  как
если бы она находилась совсем рядом, скрытая от  меня  лишь  этими  древними
стенами.
   Когда у меня появилась уверенность, что скала и в  самом  деле  находится
там, лишь случайно не замеченная мной, я встал, обошел строение и  посмотрел
в сторону моря. В сотне метров от берега  болталась  скала  с  белым  куском
материи на вершине.
   Едва сдержав радостный крик, я бросился  к  воде.  Не  стоило  испытывать
судьбу еще раз. Я  нашел  на  берегу  подходящий  обломок  пемзового  камня,
столкнул его в воду и, подобрав толстую ветку, сделал из нее шест.  Осталось
подогнать мой импровизированный плот к скале.
   Ни звука не доносилось из пещеры, в  которой  мирно  покоился  на  вечной
стоянке наш ракетный бот.  Я  почувствовал  страх,  торопливо  спускаясь  по
вырубленным в стене каверны ступеням, и понял, наконец, почему,  пренебрегая
опасностями и рискуя жизнью, бросился на поиски Илен. Я знал, что,  если  не
найду никого в ракете, то начну все сначала. Я исхожу все побережье, всю эту
проклятую планету. Я не остановлюсь до тех пор, пока не погибну или пока  не
найду Илен. Я любил эту женщину давно и безнадежно, любил, может быть, не  в
первый раз. Во всяком случае, еще раньше, в другой реальности, за  закрытыми
дверями памяти, я уже видел ее лицо...
   Люк не был заперт изнутри и откинулся сразу,  как  только  я  набрал  код
замка. Илен стояла у дверей каюты, беспомощно  опустив  руки  и  не  пытаясь
скрыть слез.
   Не успев сказать ничего, мы очутились в объятиях  друг  друга.  Торопливо
срывая с нее одежду, я вдруг почувствовал, как она напряглась  и  попыталась
отстраниться, словно вспомнила о своих былых обидах,  но  было  уже  слишком
поздно. Через минуту Илен забыла обо всем, с жадностью отвечая на мои ласки.
   Несколько позже я понял, что именно это  и  была  наша  первая  настоящая
близость.
   Она смыла все взаимные обиды, все искусственное, наносное, что  разделяло
нас.
   Через какое-то время, когда я  вновь  обрел  способность  реагировать  на
окружающее, я заметил, что сильный береговой ветер постепенно относит нас  в
открытое море.
   Пришлось срочно грузить  на  плот  продукты,  снаряжение  и  воду.  Берег
оказался слишком далеко, а скала слишком тяжела, чтобы пытаться пригнать  ее
обратно.
   Прежде чем она окончательно скрылась в волнах, я успел сделать три ездки,
доставив на сушу вместе с Илен целую груду разного барахла и одну вещь, цену
которой в теперешних условиях  невозможно  было  измерить.  Я  наткнулся  на
ситрилоновый защитный костюм в самый последний момент. В  снаряжение  шлюпки
он  вообще  не  входил  и  попал  сюда  совершенно  случайно.  Но  это  была
невероятная удача!
   Ткань выглядела как  прозрачный  трикотаж  из  синтетической  пряжи.  Вот
только волокна этой пряжи обладали удивительными  свойствами.  При  смещении
относительно друг друга, со скоростью, превосходящей определенный порог,  их
коэффициент  трения  увеличивался  в  тысячи   раз.   В   результате   ткань
превращалась в броню, способную выдержать прямое  попадание  пули  или  удар
меча. По  сравнению  с  ней  кольчуги  древних  витязей  выглядели  детскими
игрушками. В обычных же условиях ситрилон практически не стеснял движений  и
весил не больше простого трикотажа.
   К восходу луны на месте старых развалин я  оборудовал  вполне  безопасное
жилище, натянув над стенами металлическую сетку вместо крыши  и  разбив  под
этим навесом просторную герметичную палатку.
   Меня несколько удивило  требование  Илен  установить  для  нее  отдельную
палатку. Я решил,  что  это  женский  каприз,  желание  сохранить  за  собой
известную долю самостоятельности, и лишь позже задумался  над  тем,  что  ее
поведение в сложившихся обстоятельствах выглядело несколько странно.
   Вечер первой ночевки в нашем новом лагере прошел вполне мирно. Мы  сидели
у костра, вспоминали Сейроса, рассказывали друг другу о происшедших  с  нами
событиях. Илен говорила, что  жуко-люди  прилетали  несколько  раз,  но  шум
крыльев выдавал их приближение, и Илен укрывалась в ракете. Первый  раз  они
долго скрежетали по металлическому корпусу, но повторных попыток  опуститься
не делали, а лишь пытались застать Илен врасплох. Она  старалась  как  можно
реже выходить наружу. Шлюпочная рация осталась без батарей, и  поэтому  Илен
придумала самое простое средство  сигнализации  -  белый  квадрат  простыни,
растянутый на вершине.
   Именно он и позволил мне в конце концов ее найти.
   Я думал о том, что было бы, если бы я не представил, сидя один на один со
своим отчаянием, этот белый кусок материи... Что было бы тогда?  Был  ли  он
делом рук Илен или игрой моего собственного воображения? И если это так, то,
может, и сама Илен?.. Я усмехнулся той черной пропасти парадокса, в  которую
завлекли меня мои собственные мысли. Есть вещи, о которых  не  стоит  думать
слишком долго.
   Магия полна парадоксов.
   Два дня по коморскому времени продолжалась наша идиллия  под  незаходящим
солнцем  Адры.  Всего  лишь  недолгих  два  дня...  Теперь  на  мне   лежала
ответственность за эту женщину и за  нашу  общую  судьбу.  Надеясь,  что  со
временем моя память и магические способности укрепятся, я не слишком спешил.
Но, видя, как быстро уменьшаются запасы, понял: надо  что-то  предпринимать.
Как ни противился я этому, придется объединиться с командой  Паршина.  Когда
нас  станет  больше,  мы  сможем   снарядить   серьезную   исследовательскую
экспедицию в  глубь  материка.  Мы  слишком  мало  знали  об  этой  планете,
развалины свидетельствовали  о  том,  что  здесь  была  достаточно  развитая
цивилизация и, вполне возможно, там, за песками, скрывались города и люди...
   Развязка пришла совершенно неожиданно. На  третий  день  утром,  закончив
расчесывать свои роскошные волосы, Илен заявила, что больше не намерена жить
среди этих грязных, заросших паутиной камней. И хотя на Адре не водилось  ни
одного паука, и я, сдержавшись, благоразумно промолчал, это не избавило меня
от последствий.
   - Хорошо. Мы действительно подзадержались. Но прежде чем отправиться, мне
нужно обсудить с тобой одно довольно щекотливое обстоятельство.
   - Какое же именно?
   - Если мы вернемся к Паршину, ты будешь  одна  в  компании  трех  молодых
одиноких  мужчин,  находящихся  в  полной  изоляции  от  сдерживающих  начал
человеческого общежития, и я не уверен... - Я  выражался,  пожалуй,  слишком
витиевато, но это, принимая во внимание сложность моего положения, выглядело
вполне естественно.
   - В чем же ты не уверен?
   - Это может привести к серьезным последствиям. Паршин грубиян  и  бабник.
Тебя это не пугает?
   - Нисколько. Позволь мне самой об этом позаботиться и  не  беспокойся  за
меня. - Она как-то странно усмехнулась и добавила: - Правда,  мне  почему-то
кажется, ты больше заботишься о себе.
   - Что ты имеешь в виду?!
   - Только то, что ты мечтаешь превратить меня  в  собственную  прислугу  и
из-за своей дурацкой ревности боишься показаться со мной на людях!
   Так началась наша первая ссора и так закончилась идиллия.  Взбешенный,  я
начал свертывать лагерь.
   Глава 5
   Когда до шлюпки Паршина осталась примерно половина  пути,  я  заметил  за
одним из холмов взлетающие в воздух темные ленты. Их там копошилось довольно
много.
   Они то  взмывали  вверх  метров  на  двадцать,  то  стремительно  падали,
скрываясь за вершиной холма. Издали я не мог рассмотреть, что это такое,  и,
оставив Илен стеречь поклажу, направился к холму, натянув на  всякий  случай
ситрилоновый защитный костюм.
   Вблизи мелкие летающие твари выглядели как крылатые змеи или ящерицы.
   Туловище  не  больше  полуметра,  перепончатые  крылья,  красные  горящие
глазки. Мне хотелось выяснить, что за причина собрала их всех именно в  этом
месте, поэтому я продолжал осторожно приближаться. За холмом на песке сидело
не меньше сотни  летающих  змей,  здесь  сквозь  песок  проступало  какое-то
лоснящееся темное пятно.
   Ураган, пронесшийся над этими холмами во время черной бури, унес песчаные
наносы и обнажил то, что скрывал песок.
   Обойдя холм, я понял, что стою на поле  бывшего  сражения.  Из  небольшой
впадины на меня взирал пустыми глазницами человеческий череп. Значит,  здесь
все-таки есть люди?! Совсем недавно человеческая рука сжимала рукоятку этого
меча...
   Я не знал, радоваться мне сделанному открытию или, наоборот, ужасаться.
   То, что на Адре есть люди, вселяло надежду, но вид  этого  мертвого  поля
говорил о том, что убивали здесь, по крайней мере, не  реже,  чем  в  других
местах.
   Я взял в руки  оружие  погибшего  воина  со  странным  чувством.  Слишком
привычно легла ладонь н