в результате все остальное время ребенок
бывал  отдан  во  власть  неукротимо  заботливой  мисс   Гриффин.   Малкольм
настоял-таки, чтобы мисс Гриффин осталась  с  мальчиком,  а  Мариэлла  и  за
четыре года не привыкла к ней.  И  мисс  Гриффин  по-прежнему  относилась  к
Мариэлле как  к  ущербной  женщине.  Головные  боли,  нервы,  вечная  боязнь
каких-то похитителей, зачем-то сдерживаемая  и  явно  нездоровая  страсть  к
ребенку, периодически скрываемая под напускным равнодушием...  Мисс  Гриффин
считала все это признаками неполноценной  личности.  Своими  взглядами  мисс
Гриффин делилась с кем угодно каждый раз, как приходила на  кухню.  Лишь  бы
нашлись  охотники  послушать.  Зато  Малкольмом   гувернантка   восхищалась,
Малкольма она уважала и о Малкольме втайне грезила. Она была  старше  миссис
Паттерсон  всего  на  четыре  года  и,  будь   судьба   к   ней   немножечко
благосклоннее,  могла  бы  занять  то   место,   которое   занимала   сейчас
восторженная,  нервная  миссис  Паттерсон,  которая  все  еще  толковала   о
похищении у Линдбергов, как, мол, это было ужасно, да  где  она  сама  была,
когда услышала о том преступлении. Конечно, дело неприятное, но  ведь  шесть
лет прошло, да у Линдбергов с тех пор двое сыновей появилось.
   Довольно долго Мариэлла стояла в холле, прислушиваясь  к  смеху  ребенка,
улыбаясь, а потом, как будто какие-то  невидимые  духи  увлекли  ее,  и  она
медленно прокралась  по  мраморным  ступеням  на  третий  этаж.  Каблуки  ее
элегантных замшевых туфель громко застучали, когда она направилась  к  сыну.
Подойдя к закрытой двери детской, она услышала,  как  он  хохочет.  Надо  бы
постучаться, она знала,  что  мисс  Гриффин  будет  недовольна,  если  войти
неожиданно, но ей  нравились  сюрпризы,  поэтому  она  осторожно  нажала  на
латунную ручку, и дверь медленно открылась.  Малыш  тут  же  обернулся,  она
увидела его золотые кудри и  громадные  голубые  глаза.  Узнав  ее,  мальчик
расплылся в улыбке.
   - Мамочка! - Он прямо полетел к ней в объятия, а она уже отвечала на  его
улыбку такой же счастливой улыбкой. Она подняла его и прижала к себе,  а  он
уткнулся в ее шею и засопел. - От тебя хорошо пахнет!
   Он всегда замечал ее духи. К тому же он всегда обращал  внимание  на  то,
как она выглядит, и она любила быть красивой в  его  глазах.  Все  остальные
женщины, которых он знал,  были  так  некрасивы,  за  исключением  Бригитты,
папиной секретарши, которая однажды пришла к ним  в  гости  и  подарила  ему
немецкие книжки и немецкие конфеты. Эта Бригитта говорила,  что  в  Германии
все самое лучшее, но мисс Гриффин потом сказала, что  это  не  правда.  Мисс
Гриффин говорит, что на самом деле все самое лучшее в Англии.
   - Как поживаете, мой прекрасный принц? -  спросила  Мариэлла,  поцеловала
его и опустила на пол. Гувернантка глядела на нее с неодобрением.
   - Очень удачно, что вы зашли, миссис Паттерсон.  Мы  как  раз  собирались
пить чай.
   По правде говоря, Мариэлла считала, что Тедди не стоит пить чай,  но  для
мисс Гриффин  чай  был  священным  ритуалом,  и  после  некоторых  колебаний
Малкольм дал традиционному чаепитию свое верховное  одобрение.  Мариэлла  же
осталась при своем мнении, что молоко с печеньем полезнее, да и Тедди больше
любил молоко.
   - Добрый вечер, няня, - неуверенно улыбнулась Мариэлла.  Она  никогда  не
знала, как эта женщина примет ее, поэтому всегда испытывала неловкость в  ее
присутствии. Столько лет спустя невозможно было что-либо доказать Малкольму,
и временами Мариэлле казалось, что мисс Гриффин останется в доме навсегда. К
тому же Тедди всего четыре года, и невозможно сказать, что он не нуждается в
няне.
   Горничная, заносчивая ирландка по имени Эдит, подала чай на три  персоны.
Мариэлла никогда не любила ее, но ее наняла домоправительница, и ее  обожала
мисс Гриффин. С шофером Эдит тоже  была  в  дружбе.  У  нее  крашеные  рыжие
волосы, развязные манеры,  но  белье  Тедди  и  мисс  Гриффин  в  образцовом
порядке. Она всегда с интересом следила за гардеробом Мариэллы.
   - Ну, и что ты сегодня делал? - спросила Мариэлла у Тедди с заговорщицким
видом. Он очень серьезно посмотрел на нее и ответил:
   - Играл. С Александром Уилсоном. У него есть поезд, -  сообщил  он  самую
главную  новость,  после  чего  стал  подробно  рассказывать,  как  устроена
железная дорога, как нужно устанавливать  мосты,  деревни,  вокзалы,  почему
поезд ездит и как бы ему хотелось  получить  такой  поезд  надень  рождения.
Странный месяц декабрь, столько счастья он принес Мариэлле и столько горя...
   - Может быть, Санта-Клаус и принесет тебе поезд.
   Сама-то она знала, что одну  из  комнат  нижнего  этажа  уже  отвели  под
железную дорогу, для которой Малкольм  купил  все  необходимые  атрибуты,  а
рабочие уже собрали ее там и установили декорации деревень и вокзалов, все в
точности, как Тедди видел в этот день в доме Уилсонов.
   - Я буду ждать. - Он посмотрел на нее задумчиво, а потом опять заулыбался
и придвинулся чуть-чуть ближе. Он любил сидеть вот так, совсем рядом с  ней,
вдыхать запах ее духов, чувствовать у себя на щеке  ее  шелковые  волосы,  и
тогда она принималась целовать его, совсем как тогда, когда  увидела  его  в
первый раз. Из всех людей, кого он знает, мама  -  самая  замечательная,  он
любит ее больше всех на свете...даже больше, чем железную дорогу...
   - А ты сделала что-нибудь хорошее? - Он всегда  так  серьезно  спрашивал,
как будто ему действительно было до этого дело. Малкольма и  Бригитту  он  с
таким же видом спрашивал, как дела на работе, и Малкольм всегда улыбался.  А
еще он всегда говорил, что Бригитта очень красивая, почти такая же красивая,
как его мамочка, и девушке из Берлина это было приятно. Она  вообще  считала
Тедди очаровательным малышом, и Мариэлла иногда разрешала ей сходить с ним в
зоопарк,  а  один   раз   Бригитта   показывала   ему   Эмпайр-стейт-билдинг
.  Эта
экскурсия привела Тедди в полный восторг. Вернувшись в тот  день  домой,  он
сказал даже, что любит Бригитту.
   - Я сегодня ходила в церковь, -  тихо  ответила  Мариэлла.  Мисс  Гриффин
неотступно смотрела на нее. Тедди удивился, потому что обычно его тоже брали
в церковь, а сегодня не взяли.
   - А сегодня что, воскресенье?
   - Нет, - улыбнулась она и подумала, будет ли она когда-нибудь в состоянии
рассказать ему правду. Ей казалось, что пройдут годы, и она  сможет  наконец
поговорить с ним откровенно. Может быть, потому что он  -  мужчина.  Но  она
только добавила:
   - Но я все равно решила зайти в собор.
   - Там хорошо?
   Она кивнула. Там и  вправду  было  хорошо..,  и  грустно...  Она  увидела
Чарльза, которого не видела много долгих лет. У нее не хватило духа  сказать
Чарльзу про Тедди. Это было бы несправедливо. Чарльз воевал  с  фашистами  в
Испании, рисковал жизнью, возможно даже, искал смерти, как  искала  когда-то
она. Но теперь у нее был прелестный ребенок, луч надежды и света в ее пустой
жизни. И сегодня, в этот особенный день, она не решилась рассказать Чарльзу,
что у нее теперь есть ребенок. Она смогла сказать ему только про  Малкольма.
И она знала, что не будет ему звонить. Это невозможно.., это  безумие...  Он
остался в другой жизни...
   - Я сходила в собор Святого Патрика. Знаешь, такая большая церковь, очень
большая. Мы там уже были на Пасху.
   Он серьезно кивнул.
   - Я помню. А еще пойдем?
   Она еще долго просидела с ним, болтая, обнимая его,  потом  почитала  ему
книжку. Наконец мисс Гриффин сказала,  что  пора  купаться.  Тедди  умоляюще
взглянул на мать:
   - А ты останься. Пожалуйста!
   Ей и самой этого хотелось больше всего на  свете,  но  непреклонная  мисс
Гриффин не простит ей такого нарушения.
   - Я могла бы сама его искупать, - робко предложила Мариэлла, хорошо зная,
какая последует реакция. Мисс Гриффин не терпела вмешательства в ее дела.
   - Спасибо, не нужно, миссис Паттерсон, - сказала мисс Гриффин, решительно
поднимаясь из-за стола. - Теодор, поцелуй маму на ночь и скажи:
   "Спокойной ночи. Утром увидимся".
   Мариэлла поняла намек.
   - Но я хочу не утром. Я хочу сейчас. "Я  тоже  хочу  остаться  сейчас,  -
хотела сказать Мариэлла. - Хочу сама выкупать тебя, приготовить  тебе  ужин,
лечь с тобой в кроватку, баюкать тебя, пока не  заснешь,  а  потом  целовать
твои глазки, носик, щечки. Но никто ей этого не позволит.  В  детскую  можно
прийти в гости, попить чаю и попрощаться".
   - Родной мой, завтра пойдем гулять в парк. Может быть,  сходим  к  пруду,
где лодки.
   - Завтра Олденфилды приглашали на день рождения, миссис Паттерсон.
   В  самом  деле,  у  них  свои  светские  обязанности,  а   тут   Мариэлла
вмешивается...
   - Значит, погуляем с утра.
   Она решительно взглянула на  мисс  Гриффин,  но  бесполезно,  эта  всегда
сделает по-своему, потому что Малкольм за нее и  она  это  знает.  Здесь,  в
детской, Мариэлла всякий раз ощущала такое бессилие, словно  она  вообще  не
существует и не существовала никогда. - Погуляем с  утра!  -  Она  ободряюще
улыбнулась Тедди, но по его пухлым щекам уже потекли слезы. Утро  -  это  не
скоро, до утра еще слишком долго, долго для них обоих.
   - Останься, пожалуйста!
   Но в ответ она грустно покачала головой и на мгновение прижала ребенка  к
себе. Потом встала, стараясь казаться веселой, а  его,  плачущего,  увели  в
ванную. Выходя, Мариэлла тихо закрыла за собой дверь.  Ей  всегда  казалось,
что уходить от него жестоко, им занимаются только чужие, даже не друзья,  им
и сама Мариэлла не осмеливается возражать. Ее привели в этот дом, чтобы  она
родила ребенка. Она выполнила свою миссию и теперь была  не  нужна.  С  этим
трудно жить. Тяжело ощущать себя бесполезной  и  нежеланной.  Нет,  она  все
равно благодарна Малкольму и за эту жизнь, и еще  за  Тедди...  Вот  и  все.
Потому-то он так бесконечно ей дорог.
   Думая о нем, она прошла к себе в комнату, переоделась в  длинное  розовое
атласное платье, подошла к зеркалу и  долго  и  печально  смотрела  на  свое
отражение. Годы, несомненно, ее пощадили. Она дважды рожала,  но  фигура  ее
осталась стройной, как прежде, правда, лицо немного осунулось,  черты  стали
резче, определеннее.  По-настоящему  выдавали  ее  боль  только  глаза,  они
говорили ясно, что Мариэлла прожила несколько жизней. Тут-то она обнаружила,
что снова думает о Чарльзе, о том, что он всего в нескольких кварталах от их
дома. В какую-то безумную секунду ей захотелось позвонить  ему,  но  тут  же
Мариэлла поняла, что этого делать нельзя.  Им  нечего  сказать  друг  другу,
только взаимные обвинения, оправдания, сожаления. Ответов на их вопросы  нет
и не будет.
   Вскоре домой пришел Малкольм и сообщил ей, что вечером  он  приглашен  на
ужин к деловому  партнеру.  Это  получилось  неожиданно,  поэтому  он  долго
извинялся перед Мариэллой, целовал ее в макушку, а потом поспешил к  себе  в
комнату переодеваться. Она попросила принести ей ужин в  комнату.  Некоторое
время она механически перечитывала одну и ту же страницу книги,  не  понимая
смысла, хотя честно старалась. Мысли ее были далеко от книги.
   Воспоминания о Чарльзе завладели ею  на  весь  вечер.  Чарльз  в  Париже,
храбрый, бешеный, молодой... В Венеции... Медовый  месяц  в  Риме...  Чарльз
смеется... Ласкает ее... Они плавают в озере...  Бегут  куда-то...  Потом  -
последние их недели... Швейцария... И вот - сегодня... Она уронила голову на
руки и расплакалась. Воспоминания невыносимы.
   Поздняя ночь, все в доме стихло. Мариэлла на цыпочках пробралась  наверх,
посмотреть на спящего ребенка. Опустилась  на  колени  возле  его  кроватки,
поцеловала его бархатный лоб, потом так же тихо вернулась  в  свою  одинокую
спальню. Нестерпимо хотелось позвонить Чарльзу, но слишком многим  она  была
обязана Малкольму и не могла его предать. Малкольм так много сделал для нее.
Нельзя звонить Чарльзу, что бы она ни чувствовала.., как бы ни любила его...
Неважно, чего хочет сейчас Чарльз... Она знала,  что  ее  жизнь  с  Чарльзом
Делони закончилась, и закончилась навсегда.

Глава 3

   На следующее утро Мариэлла вышла к завтраку в столовую. В последнее время
это случалось довольно редко. Как правило, Мариэлла предпочитала  завтракать
у себя в комнате, но на этот раз она очень рано проснулась. Малкольм был уже
в столовой, он пил кофе и читал утреннюю  газету.  Муссолини  потребовал  от
Франции передачи Италии суверенитета над Корсикой и Тунисом.
   - Доброе утро, дорогая, - сказал  он,  как  всегда,  любезно.  Он  всегда
старался быть добрым, любил ей угождать. Каждый раз казалось, что он приятно
удивлен, как будто в дом пришел гость, которому всегда рады, но  не  ожидали
именно сегодня. - Как тебе спалось?
   - Неважно, - откровенно ответила она.  Она  редко  так  отвечала.  Обычно
бывало  проще  дать  такой  ответ,  на  который  он  рассчитывал.  Хорошо..,
спасибо.., великолепно... Но сегодня она провела ночь в кошмарных снах.
   - Наверное, опять голова разболелась? Он отложил газету, чтобы посмотреть
на нее. Выглядит хорошо. Даже лучше, чем вчера.
   - Нет, просто долго не могла заснуть. Наверное, не надо пить столько кофе
после ужина.
   - Ужин надо запивать вином. Например, шампанским, - улыбнулся Малкольм. -
Тогда будешь хорошо спать.
   Она улыбнулась в ответ.
   - Вечером будешь дома?
   - Думаю, да. Посидим с тобой вдвоем у камина. Слава богу, ведь начинается
сплошное безумие, как всегда бывает накануне Рождества.  На  прошлой  неделе
пять званых ужинов подряд. Хоть бы эта неделя оказалась поспокойнее.
   - А ты что сегодня будешь делать?
   - Я думала с утра сходить с  Тедди  в  парк.  Он  понимал,  у  нее  такая
небогатая  жизнь.  Она  редко  куда-нибудь  ходит,  никогда  не  обедает   с
приятельницами. И хотя он знакомил ее со всеми своими друзьями, она  до  сих
пор  живет  замкнуто.  Слишком  спокойная,  размеренная  жизнь  для  молодой
женщины.  Иногда  он  пытался  повлиять  на  нее  в  этом   отношении,   она
отговаривалась тем, что не хватает времени, а на самом деле  ей  не  хватало
храбрости. Что ж, ей  лучше  знать,  почему  она  прячется  от  мира,  будто
какая-нибудь преступница.
   - Я хотела сводить его на "Белоснежку". Как ты думаешь, ему не рано  еще?
- спросила Мариэлла. Малкольм зашелестел газетой.
   - Нет, почему же? По-моему, ему должно понравиться. Кстати, мне  надо  бы
взглянуть, как там у них дела с железной дорогой. Они там внизу колдуют, как
эльфы.
   До Рождества оставалось двенадцать дней.
   - А будет готово вовремя?
   Мариэлла отлично знала, что будет, потому что Малкольм  сам  присматривал
за работами, а он не терпит, когда работа не готова в срок.
   - Очень надеюсь. Да, вот еще что. На следующей неделе я еду в  Вашингтон.
Хочешь, поедем вместе?
   - Это опять к тем  друзьям?  У  Малкольма  были  очень  важные  друзья  в
Пентагоне, и он часто ездил к ним в Вашингтон.
   - Да, - кивнул он. - Есть важное дело. А  потом  надо  еще  поговорить  с
немецким послом насчет нашего берлинского проекта.
   - Так, значит, ты будешь очень занят.
   - Да, но ты мне не помешаешь, скорее наоборот.
   Но она-то знала, что у него не будет времени для нее.  Хоть  он  искренне
зовет ее, она будет ему обузой. А ей еще много нужно успеть до Рождества.
   - Знаешь, я бы лучше осталась. Всякие приготовления к Рождеству... Ты  не
обидишься, если я не поеду?
   - Нет, нет, что ты, дорогая. Как хочешь. Я скоро вернусь.
   - Может, после  Нового  года?..  -  сказала  она,  наполовину  извиняясь,
наполовину стараясь его смягчить, если он вдруг сердится. Она всегда боялась
сделать что-нибудь не так, не  угодить,  расстроить  его,  не  пойти  с  ним
куда-нибудь, не сделать чего-нибудь, что обязательно нужно сделать.  Где  ей
следует быть? В Вашингтоне с Малкольмом  или  дома  с  Тедди?  За  последние
девять лет она привыкла, что это трудный вопрос, потому что,  если  сделаешь
неверный выбор, это может стоить тебе всего, что у тебя есть в  жизни.  Этот
урок она усвоила хорошо, потому что дорого за него заплатила. - Ничего?
   - Прекрасно.
   Малкольм умел успокоить ее.
   Вскоре он поцеловал ее на прощание, а  она  пошла  наверх  переодеваться.
Потом, как и обещала, она отправилась на  прогулку  с  Тедди.  Мисс  Гриффин
сделала попытку пойти с ними, но на сей раз Мариэлла  проявила  твердость  и
заявила, что Тедди хотел сегодня утром побыть только с ней.  Выговорив  это,
она ощутила настоящую радость, а мисс  Гриффин  была  настолько  недовольна,
что, спускаясь по лестнице, Тедди и Мариэлла  услышали,  как  дверь  детской
выразительно хлопнула. Тедди засмеялся, Мариэлла, надевая  на  него  пальто,
тоже улыбнулась. В это время к Малкольму пришла Бригитта и  остановилась  на
минутку поболтать с ними.
   - Теодор, вы, надо  полагать,  в  замечательное  место  направляетесь?  -
сказала она с легким немецким акцентом и обменялась  с  Мариэллой  смеющимся
взглядом. Мариэлла не зря всегда чувствовала, что они с Бригиттой  могли  бы
стать близкими подругами, если бы обстоятельства сложились по-иному.  А  так
Малкольму вряд ли понравится, если Мариэлла станет  заводить  дружбу  с  его
сотрудницами.
   - Мы с мамой идем в парк, - гордо сообщил Тедди, глядя на Мариэллу. В его
взгляде отражалась вся любовь, на которую он только был способен.  Затем  он
заметил голубое платье Бригитты и внезапно заявил:
   - Бригги, у вас красивое платье. Вы очень-очень красивая.
   Бригитта засмеялась и покраснела.
   - Надеюсь, через двадцать лет вы сможете сказать мне то же самое, молодой
человек.
   Такое  предположение  заметно  смутило  Тедди,  и   обе   женщины   опять
рассмеялись.
   - Не обращайте внимания, ладно?  Большое  вам  спасибо.  Вы,  должна  вам
сказать, тоже очень красивы. У вас новое пальто?
   Он терпеть не мог это синее матросское пальто  и  шапку,  которые  купила
мисс Гриффин.
   - Нет, - Тедди решительно завертел головой, -  оно  старое.  -  Он  опять
посмотрел на маму, готова ли она. Она уже в шубе. Все, можно идти.  Мариэлла
улыбнулась ему, а он уже встал на цыпочки,  пытаясь  поцеловать  Бригитту  в
щеку. Ему понравился легкий запах ее духов.
   - До свидания, Теодор, - Бригитта помахала рукой,  и  Мариэлла  вышла  из
дома, держа за руку Тедди, который обернулся и помахал Бригитте на прощание.
   На улице было холодно, как и вчера, и Мариэлла решила, что надо попросить
Патрика довезти их до Пятой авеню, откуда рукой подать до пруда.  По  дороге
от Пятой авеню до Центрального парка Мариэлла рассказывала Тедди о городе, в
котором жила когда-то, - о Париже. Малкольм любил рассказывать сыну о  своих
поездках в Берлин, а мисс Гриффин, как было известно  Мариэлле,  вечно  пела
ему в уши об Англии.
   - Когда-нибудь мы с тобой поедем в  Европу.  Сядем  на  большой  корабль,
например, на "Нормандию" ... - говорила она, а он слушал, широко раскрыв глаза.
   - А папа тоже  поедет?  -  Мысль  о  морском  путешествии  завладела  его
воображением.
   - Конечно. Мы все поедем.
   Мариэлла любила путешествовать, но обязательно с сыном,  ей  было  не  по
себе,  если  она  оставляла  его  дома,  отчасти  поэтому  она   так   редко
сопровождала Малкольма в его деловых  поездках.  К  счастью,  он  обычно  не
настаивал.
   Они шли вперед, мать крепко держала сына за руку. Холодный ветер дул им в
лицо. На лице Тедди отражалось напряженное раздумье. Нос у  него  покраснел,
глаза Мариэллы слезились, но шубы, шапки, шарфы и варежки  надежно  защищали
их от мороза.
   - А вдруг папа будет  занят?  -  с  сомнением  произнес  Тедди.  Мариэлле
захотелось успокоить его:
   - Нет, я уверена, что мы поедем  вместе.  Ей  хотелось,  чтобы  ее  слова
прозвучали  убедительно,  но  Тедди  был  прав,  Малкольм  занят  постоянно,
особенно в последнее время.
   - А если он не сможет поплыть с нами на корабле,  мы  с  ним  обязательно
встретимся в Берлине! - убежденно сказал Тедди. Он был умен  и  все  понимал
правильно. Он даже сообразил, ч