Попытка, как говорится, не пытка. Если по какой-то причине выставка кончится
неудачей, ты всегда можешь снова стать Нэнси Макаллистер и продолжать делать
фотографии  для  меня.  Но  попытаться  ты  обязана  -  даже   Грета   Гарбо
пользовалась успехом, прежде чем стать затворницей. Дай себе шанс, Нэнси...
   На этот раз ему, кажется, удалось добиться своего. Слова Питера  невольно
тронули ее. Кроме того, в его предложении провести выставку под  псевдонимом
действительно был смысл. Выставляясь под чужим именем,  Нэнси  действительно
ничем не рисковала. И все же ей продолжало казаться, что  даже  пытаться  не
стоит. При мысли о том, чтобы снова стать профессиональной художницей.., или
фотохудожницей, у нее в душе все замирало. Она сразу чувствовала себя  более
беззащитной и ранимой и невольно начинала думать о Майкле.
   - Хорошо, я подумаю, -  сказала  она  неуверенно,  но  Питер  был  весьма
доволен  и  этим  -  прежде  Нэнси  наотрез  отказывалась   даже   обсуждать
возможность того, чтобы выставить свои работы на всеобщее обозрение.
   - Обязательно подумай... Мари. - Он глянул на нее с  широкой  улыбкой,  и
Нэнси, не сдержавшись, хихикнула.
   - Как странно слышать, как тебя называют другим именем, и знать, что  это
- ты.
   - Новая ты, - поправил Питер. - В конце концов, у тебя теперь новое лицо,
другой голос, другая походка. Разве это тоже странно?
   - Да нет... Я уже привыкла. Правда, вы с Фэй мне очень помогли...  -  Тут
она подумала, что за такое лицо, как у нее,  многие  женщины  без  колебаний
отдали бы правую руку.
   - Ну что, может быть,  мне  уже  можно  называть  тебя  Мари?  Тебе  пора
привыкать, - пошутил  Питер,  но  сразу  же  стал  серьезным,  заметив,  как
изменились ее глаза. Если раньше в них искрилось только озорное веселье,  то
сейчас они вдруг осветились удивительным, живым огнем. Это была заря надежды
и новой жизни. - Что скажешь, дорогая?
   - Я.., я думаю, что можно попробовать, - ответила она. - Я должна хотя бы
примерить его к себе.
   -  Превосходно,  Мари.  А  если  я  ошибусь  -  наступи  мне   на   ногу.
Договорились?
   - Согласна. Но лучше я тресну тебя фотоаппаратом.  Так,  по-моему,  будет
действеннее.
   - О'кей. - Питер выпрямился и знаком подозвал официанта.
   После обеда они долго гуляли, взявшись за руки,  по  сонному  прибрежному
городку, заглядывая в  его  крошечные  магазинчики,  сувенирные  лавчонки  и
галереи, и Фред, для которого эти воскресные поездки тоже стали  привычными,
повсюду сопровождал их. Пока они обедали, он терпеливо ждал в машине, но  на
прогулку они обязательно брали его с собой.
   - Ты не устала? - спросил Питер некоторое время спустя.
   Он всегда был исключительно внимателен к  ней,  зная,  что,  несмотря  на
значительный прогресс, Нэнси  по-прежнему  быстро  утомляется.  Должно  было
пройти еще немало времени, прежде чем она вернулась бы к прежней  физической
форме. За семнадцать месяцев Нэнси перенесла четырнадцать операций, и это не
могло не сказаться на ее состоянии. По расчетам Питера,  Нэнси  могла  снова
стать собой не меньше чем через год, сейчас же часовая прогулка в  медленном
темпе была пределом ее физических возможностей.
   Выносливость и жизнестойкость Нэнси не переставали поражать  его.  Вот  и
сейчас она продолжала держаться прямо, движения ее оставались грациозными  и
легкими, так что посторонний человек ни за что бы не догадался, что  она  из
последних сил держится на ногах. Как бы  тяжело  ей  ни  приходилось,  Нэнси
неизменно оставалась оживленной, разговорчивой и беспечно шутила,  но  Питер
не позволял себе заблуждаться на ее счет.
   - Может, вернемся? - снова спросил он, и Нэнси неохотно кивнула.
   - Да, пожалуй, - согласилась она, и Питер заботливо взял ее под руку.
   - Ничего, Мари, - сказал он сочувственно. - Вот увидишь -  не  пройдет  и
года, и я уже не буду за тобой поспевать. Ты сделаешь меня и на короткой,  и
на длинной дистанциях.
   Нэнси  весело  рассмеялась  -  так  ей  понравились  и   его   слова,   и
непринужденная легкость, с какой он употребил ее новое имя.
   - Что ж, - сказала она, - будем считать, что вызов  брошен  и  я  подняла
перчатку. . - Боюсь, что ты все равно победишь, как  бы  я  ни  старался,  -
вздохнул Питер. - На твоей стороне одно важное преимущество.
   - Какое же?
   - Молодость.
   - Но ты же совсем еще не старый! - Она  сказала  это  так  серьезно,  что
Питер невольно рассмеялся, покачав седеющей головой.
   - Ах, если бы ты всегда была  так  снисходительна  к  моему  возрасту!  -
заметил Питер, все  еще  смеясь,  но  в  глазах  его  промелькнула  какая-то
печальная тень, и Нэнси сразу догадалась, о чем он думает.
   Разница в возрасте между ними двумя была слишком велика, чтобы  ее  можно
было так просто сбрасывать со счетов. Как бы ни  было  им  обоим  приятно  в
обществе друг друга и какими бы близкими ни были их  отношения,  разделявшие
их двадцать четыре года все же  представляли  собой  серьезное  препятствие.
Впрочем, Нэнси эта разница нисколько не смущала, о чем она не  раз  говорила
Питеру. И иногда - в зависимости от настроения - он даже верил ей. И все  же
ни себе и никому другому Питер не признавался,  до  какой  степени  это  его
волновало. Нэнси была первой девушкой, при  одном  взгляде  на  которую  ему
отчаянно хотелось сбросить лет  десять  или  даже  двадцать  и  снова  стать
молодым. Просто он дорожил своей зрелостью, считая ее достоинством, а отнюдь
не  недостатком,  и  только  перед  лицом  ее  свежести  и   молодости   она
превращалась для него в тяжкое бремя.
   - Нэнси... - Позабыв об их уговоре, Питер снова назвал ее по-старому,  но
его глаза были так серьезны, что Нэнси  не  решилась  напомнить  ему  о  его
ошибке.
   - Что?
   - Ты все еще.., вспоминаешь его?
   Во взгляде Питера  отражались  такие  боль  и  безнадежность,  что  Нэнси
захотелось крепко обнять его и сказать, что все хорошо,  все  нормально,  но
она не могла лгать ему, даже зная, что правда может глубоко ранить его.
   - Иногда. Не всегда, но часто...
   Что ж, по крайней мере, это был честный ответ.
   - И ты все еще любишь его?  Прежде  чем  ответить,  Нэнси  посмотрела  на
Питера очень пристально и внимательно.
   - Не знаю, - проговорила она наконец. - Все дело в том, что  я  вспоминаю
Майкла таким, каким он был тогда, два  года  назад.  Но  с  тех  пор  многое
изменилось. Я стала другой, и он тоже. Эта авария... Она не могла пройти для
Майкла бесследно. Я часто думаю, что, если бы  мы  встретились  теперь,  мы,
наверное, обнаружили бы, что стали друг другу чужими и что у нас больше  нет
ничего общего. Впрочем, трудно судить наверняка, если от  прошлого  остались
только воспоминания. Порой мне хочется встретиться с ним  просто  для  того,
чтобы окончательно во всем разобраться, расставить все точки  над  "i"  и  -
если уж так суждено - разойтись раз и навсегда. Я готова  на  это,  лишь  бы
покончить с неопределенностью, которая тяготит меня. Но... Я уже поняла, что
я никогда больше с ним не увижусь. Так что ни  мечты,  ни  надежды  -  ничто
больше не имеет значения. Я должна забыть о них.
   Эти слова дались ей нелегко, но в них неожиданно прозвучала  непреклонная
решимость. Нэнси сделала свой выбор. Или думала, что сделала.
   - Это трудно, очень трудно... - Голос Питера звучал сочувственно.  Слушая
Нэнси, он невольно подумал, не переживает ли и он сам нечто подобное?  Может
быть, именно поэтому он с такой легкостью понимал ее мысли и чувства.
   - Почему ты никогда не был женат, Питер? - неожиданно спросила Нэнси.
   Они медленно шли к морю, и Фред, высунув  от  жары  язык,  плелся  сзади.
Впрочем, занятые серьезным разговором, они почти забыли про него.
   - Может, мне не следовало  спрашивать?..  -  неуверенно  добавила  Нэнси,
видя, что он не отвечает, но Питер отрицательно покачал головой.
   - Почему не следовало?.. - Он немного помолчал. - Тому существует  тысяча
веских  причин.  Во-первых,  я  слишком  большой  эгоист,  чтобы   жениться.
Во-вторых, я всегда был поглощен карьерой, работой,  пациентами...  В  конце
концов так и вышло, что хирургия вытеснила,  заменила  собой  личную  жизнь.
Кроме того, я излишне непоседлив, любопытен, жаден  до  всего  нового...  Со
временем я, возможно, мог бы остепениться, но даже сейчас до этого еще очень
далеко.
   - Почему-то я тебе не верю. - Нэнси  пристально  посмотрела  на  него,  и
Питер улыбнулся.
   - Я сам себе не верю. И все же в том, что я тебе только что сказал,  есть
свое рациональное зерно.
   Он неожиданно замолчал и молчал очень  долго.  Потом  тяжело  вздохнул  и
продолжил:
   - Есть и другие причины, Нэнси. На протяжении двенадцати лет я любил одну
женщину. Как и ты, она была моей пациенткой. С первой же нашей встречи Ливия
произвела на меня очень сильное впечатление,  но  в  те  времена  я  избегал
слишком близких отношений со своими подопечными. Она так и не узнала, что  я
к ней чувствовал до тех пор, пока... Словом,  много  позднее.  А  между  тем
судьба, словно в насмешку, то и дело сводила нас вместе.  Мы  встречались  с
ней на вечеринках, приемах, банкетах чуть  ли  не  каждую  неделю.  Ее  муж,
видишь ли, тоже был известным врачом, и его - как и меня -  приглашали  чуть
ли  не  на  каждое  сборище,   будь   то   профессиональный   конгресс   или
благотворительный вечер. Да, Нэнси, она была  замужем,  но  меня  продолжало
тянуть к ней. Я держался почти два года, но в конце концов не  выдержал.  Мы
стали любовниками и проводили вместе много времени...
   Питер снова немного помолчал, потом продолжил:
   - Мы с Ливией мечтали о том, как уедем далеко отсюда, поженимся, и у  нас
будут дети, но из этого так ничего и не вышло. Мы просто  продолжали  тайком
встречаться  -  все  двенадцать  лет,  каждую  свободную  минуту.  Я  и  сам
удивляюсь, как нам  это  удалось,  но  подобные  вещи,  как  видно,  изредка
случаются. Ты живешь как  во  сне  и  только  время  от  времени  неожиданно
замечаешь, что прошло пять лет, десять, двенадцать... Нам было очень  хорошо
вдвоем, но, несмотря на это, мы продолжали  изобретать  все  новые  и  новые
причины, чтобы не связывать свои судьбы. Все шло в ход: ее муж, моя карьера,
ее семья - все... Причину, а вернее - повод, чтобы не предпринимать  никаких
решительных шагов, всегда можно было найти, и  нас  обоих  это,  как  видно,
вполне устраивало...
   Питер еще никогда не признавался себе в этом, но сейчас,  в  разговоре  с
Нэнси, он почему-то смог сказать об этом откровенно. Впрочем, на  нее  Питер
не смотрел - его взгляд был устремлен к далекому горизонту. Нэнси, напротив,
внимательно разглядывала его, и от нее не  укрылась  ни  горькая  складка  в
уголке губ, ни глубокие морщины, собравшиеся на его обычно чистом лбу.
   - Почему вы прекратили встречаться?  -  спросила  она,  чтобы  что-нибудь
сказать.
   "А может быть, они вовсе и не прекращали? Может  быть..."  При  мысли  об
этом она невольно вспыхнула, но Питер ничего не заметил. В эти мгновения  он
был слишком далеко - за тысячу миль. Или - за тысячу лет.
   - Извини, мне не следовало  бы  совать  нос  в  твои  дела...  -  все  же
пробормотала Нэнси. В конце концов, она мало  что  знала  о  его  прежней  и
настоящей жизни, да у нее и не было на это никакого права.
   - Полно, Нэнси, - ответил Питер и посмотрел на нее с нежностью, к которой
она уже успела привыкнуть. - Ты можешь спрашивать меня о чем угодно... -  Он
снова помолчал. - Нет, мы не перестали встречаться. Просто  она  умерла.  От
рака. Это было четыре года назад. Когда Ливия заболела, я был  с  нею  почти
все время, за исключением последнего дня...  И,  я  думаю,  Ричард  в  конце
концов узнал о том, что было между  нами,  но  это  уже  не  имело  никакого
значения. Мы оба ее потеряли, и,  как  мне  теперь  представляется,  он  был
благодарен ей за то, что она так и не ушла от него...
   Питер протяжно вздохнул:
   - Мы оплакивали ее вместе. Она была совершенно исключительной женщиной. И
она была очень похожа на тебя... - закончил  он  и  посмотрел  на  Нэнси.  В
глазах его стояли слезы, и Нэнси тоже почувствовала,  как  горло  перехватил
спазм. Повинуясь внезапному порыву, она  подняла  руку  и  тыльной  стороной
ладони отерла его мокрые  щеки.  Потом  она  опустила  руки  ему  на  плечи,
прильнула к Питеру и поцеловала его в губы.
   Они долго стояли молча, очень близко друг от друга, и глаза у обоих  были
закрыты. Потом Нэнси почувствовала, как Питер обнял ее  и  крепче  прижал  к
себе. Уже давно ей не было так покойно и хорошо. Впервые за  все  семнадцать
месяцев одиночество отступило, и она почувствовала себя.., в безопасности.
   Питер все не отпускал ее, и Нэнси показалось, что прошло  много  времени,
прежде чем он снова пошевелился.
   - Знаешь, Нэнси, я, кажется, люблю тебя. С этими словами он  выпустил  ее
и, отступив на полшага  назад,  поглядел  на  нее  сверху  вниз  с  какой-то
странной улыбкой, какой она еще ни разу у него не видела. От этой улыбки  на
сердце у нее одновременно стало и радостно, и грустно - должно быть, оттого,
что Нэнси еще не знала, готова ли она дать ему столько же,  сколько  он  дал
ей. Разумеется, она тоже любила его, но не так.., не такой любовью, о  какой
говорил сейчас его взгляд.
   - Я тоже люблю тебя. По-своему, но люблю...
   - Пока мне хватит и этого...
   Когда-то, в самом начале их  знакомства,  Ливия  тоже  говорила  ему  эти
слова. Между ней и Нэнси было  так  много  общего,  что  Питера  это  подчас
пугало.
   - Когда она умерла, - сказал Питер, - Фэй очень помогла мне. Вот почему я
подумал, что общение с ней может быть полезно и для тебя.
   Фэй  утешила,  помогла  ему  и  в  других  отношениях,  но  он  не   стал
распространяться об этом. В конце концов, сейчас это было не важно.
   - Ты не ошибся, - кивнула Нэнси. - Фэй -  удивительная  женщина.  Вы  оба
были бесконечно внимательны и добры, и я искренне признательна вам  обоим...
- Взяв его за руку, Нэнси медленно повернулась, и они тронулись  в  обратный
путь, к шоссе. - Видишь ли, Питер, я... Я не знаю, как это лучше сказать.  Я
тоже тебя люблю.., думаю, что люблю, но прошлое еще  живет  во  мне.  И  мне
никак не удается окончательно  его  похоронить.  Я  стараюсь  -  видит  бог,
стараюсь! - но я по-прежнему не могу быть уверена в себе на  сто  процентов.
Уже несколько раз я думала: вот теперь все, но каждый раз в памяти всплывало
новое воспоминание, кусочек, фрагмент прошлой жизни, который  снова  начинал
мучить и преследовать меня. Когда-нибудь я с этим покончу, но пока...
   - Я не спешу, Нэнси. Я вообще очень терпеливый  человек,  так  что  пусть
тебя это не беспокоит. Я подожду, сколько надо.
   В том, как он произнес эти слова, было что-то такое, отчего у Нэнси сразу
стало теплее на душе. "Может быть, - подумала она, - я  люблю  его  сильнее,
чем мне кажется, а может, здесь что-то другое..."
   Но ответа на этот вопрос она не знала, да и не хотела  знать.  Во  всяком
случае, сейчас. Время, одно только время способно  было  расставить  все  по
своим местам.
   Потом ей в голову неожиданно  пришла  новая  мысль.  Нэнси  заколебалась,
неуверенная в правильности задуманного, но желание  воплотить  свою  идею  в
жизнь всецело захватило ее. Питер, заметив  в  ее  глазах  озорные  огоньки,
слегка замедлил шаг и, покосившись на нее, с шутливым подозрением спросил:
   - Ну, что еще ты придумала?
   - О нет, не важно...
   - О боже! - Он вздохнул. - Давай выкладывай, что у тебя на уме?
   Несколько недель назад Нэнси позвонила  ему  в  половине  пятого  утра  и
потребовала, чтобы он вышел на балкон  полюбоваться  исключительной  красоты
восходом. Должно быть, решил Питер, и сейчас она задумала нечто подобное.
   - Эй, Нэнси.., то есть - Мари, отныне и впредь - только Мари! Скажи  мне,
эта Мари будет такой же непредсказуемой, как Нэнси, или она будет  держаться
солиднее, как и подобает знаменитому фотографу?
   - Что ты придумал, конечно, нет! У Мари в голове столько планов,  столько
новых идей, столько...
   - О боже, избавь меня от этого! - простонал Питер в комическом  отчаянии,
но, глядя на его лицо, Нэнси догадалась, что он это не всерьез.
   - Может, хотя бы намекнешь мне, в чем дело? - просительно сказал  он,  но
Нэнси-Мари только улыбнулась и отрицательно покачала головой.
   Так, пересмеиваясь и подшучивая друг  над  дружкой,  они  дошли  до  того
места, где Питер оставил машину. Нэнси уселась на  пассажирское  сиденье,  и
Фред легко запрыгнул к ней на колени. Питер захлопнул за ней  дверь,  обошел
"Порше" и, сев на водительское место, завел мотор.
   - Ладно, не хочешь - не говори, - сказал он с легким сожалением.  -  Я  и
сам кое-что придумал. Последние штрихи на твоем лице  я  нанесу  примерно  к
Рождеству.  Как  насчет  того,  чтобы  отметить  наступление   нового   года
персональной выставкой работ фотографа Мари Адамсон? Что ты на это скажешь?
   - Не знаю.  Пожалуй,  это  было  бы  здорово...  Эта  идея  действительно
нравилась ей все больше и больше, к тому же сегодняшний разговор  с  Питером
помог Нэнси снова почувствовать себя  храброй,  с  уверенностью  смотреть  в
будущее. Неужели это потому, что они откровенно  поговорили  о  Майкле?  Или
потому, что Питер рассказал ей о женщине, которую он любил? Нэнси  не  могла
этого сказать, и тем не менее она чувствовала себя гораздо увереннее.
   - Можно я еще подумаю? - спросила она.
   - Конечно. Не можно, а нужно! Обещай мне, Мари... Нет.  -  Питер  вытащил
ключ из замка зажигания и, сунув его под себя на сиденье, повернулся к ней:
   - Я никуда тебя не повезу до тех пор, пока ты  не  поклянешься  мне,  что
дашь свои работы на выставку. - Он смерил  ее  быстрым  лукавым  взглядом  и
добавил:
   - Надеюсь, ты достаточно хорошо воспитана и не попытаешься отнять у  меня
ключ силой?
   - Ах ты, шантажист!.. - воскликнула Нэнси в притворном гневе, но губы  ее
сами собой расплылись в улыбке. - О'кей, хорошо, ты победил. Я согласна.
   С этими словами она взъерошила Фреду шерстку и, не выдержав, рассмеялась.
   - Ты.., согласна? - Питер не мог поверить своим ушам.
   - Да, согласна. Клянусь тебе чем угодно! Только, откровенно говоря, я  не
представляю себе, как это организовать. Что, я должна явиться в какую-нибудь
галерею и сказать: "Я  -  талантливый,  но  никому  не  известный  фотограф,
устройте мне выставку, пожалуйста"?
   - Ну, это я беру на себя. Значит, договорились?
   - Да, сэр, - с  важностью  ответила  Нэнси.  И  она  действительно  могла
доверить ему свои работы, как доверила свое лицо и свою жизнь.
   - Ты не пожалеешь, - столь же торжественно ответил Питер и, взяв ее  лицо
в ладони, крепко поцеловал. Потом он  снова  запустил  мотор  и  вырулил  на
шоссе. Это был удачный день, и ему хотелось петь от радости...
   Обратно они ехали  гораздо  медленнее,  но  время  расставания  неумолимо
приближалось. Питер  с  сожалением  остановился  у  подъезда  ее  дома.  Ему
хотелось, чтобы этот день не кончался, но он знал, что  чудес  на  свете  не
бывает.
   - Ну что ж, до завтра, -  сказал  он  на  прощание.  -  Постарайтесь  как
следует выспаться, юная леди. Завтра вы нужны мне свеженькой, как огурчик.
   Завтра он намеревался снять бинты с ее  лба.  На  ближайший  месяц  Питер
запланировал еще две операции, которые должны были стать последними. Декабрь
отводился на окончательное заживление швов, а  в  январе  он  уже  собирался
"снять чадру".
   - Может, поднимешься ко мне? Ненадолго? - Нэнси предложила это скорей  из
вежливости, а не затем, чтобы  продлить  совместный  вечер,  и  вздохнула  с
облегчением, когда Питер отказался, сославшись на дела.
   - Мы обязательно поужинаем с тобой на будущей неделе. А  может,  даже  на
этой, - пообещал он, неверно истолковав ее реакцию. - Я надеюсь, что к этому
времени я уже смогу порадовать тебя кое-какими известиями насчет выставки.
   - Я не буду разочарована, даже если никаких но