ьчишески  улыбнулся
ей. - Плохо, что мы живем в разных городах.
   Забавно, что он так скоро заговорил об этом, но с ним все происходило
быстро. В конце концов оказалось, что он и сам такой же "обстоятельный",
как и она. Дважды в эту  неделю  он  прилетал  из  Лос-Анджелеса,  чтобы
пообедать с ней, потом летел обратно, а на следующие выходные они  снова
вышли на яхте, несмотря на то что Тана полностью  была  поглощена  своим
делом об убийстве и просто жаждала, чтобы оно  завершилось  успешно  для
нее. Но Дрю Лэндс как-то успокаивал ее, облегчал ей жизнь,  и  она  была
очарована этим. После второго дня, проведенного в  заливе  на  яхте  его
друга, он привез ее домой, и они занялись любовью у камина  в  гостиной.
Нежность, сладость, налет романтики охватили их, а потом  он  приготовил
ужин. Дрю провел у нее ночь и, что удивительно, совсем не стеснял ее. Он
встал в шесть, принял душ, оделся, принес ей в постель завтрак  и  уехал
на  такси  в  аэропорт  в  7.15.  Он  успел  на  восьмичасовой  рейс   в
Лос-Анджелес и был в своей конторе в полдесятого, свежий, как огурчик.
   В течение нескольких недель  он  составил  регулярное  расписание  их
встреч, почти не спрашивая согласия Таны, но  все  это  происходило  так
легко и свободно и делало ее жизнь настолько счастливее, что  она  вдруг
почувствовала, как вся ее жизнь просто усовершенствовалась.  Дважды  Дрю
Лэндс посещал ее в суде, и она выиграла дело. Он был там, когда выносили
вердикт, и пригласил ее отпраздновать.  Подарил  ей  прелестный  золотой
браслет, купленный у Тиффани в  Лос-Анджелесе,  и  на  тот  уик-энд  она
полетела к нему. В пятницу и  субботу  они  ужинали  в  "Бистро"  и  "Ма
Мезон", а днем делали покупки  на  Родео-Драйв.  В  воскресенье  вечером
после интимного ужина, который  Дрю  сам  приготовил  на  жаровне,  Тана
полетела в Сан-Франциско. Она думала о нем все время по дороге домой,  о
том, как же быстро она увлеклась им. Было  немножко  страшно  думать  об
этом, но он выглядел таким надежным, казалось, так  хотел  установить  с
ней прочные отношения. Она понимала, насколько он одинок.  Дом  его  был
открытым,  современным,  импозантным,   заполнен   дорогими   предметами
искусства в стиле  модерн;  были  там  две  свободные  комнаты  для  его
девочек. Но кроме него там сейчас никто не жил, и  он,  казалось,  хотел
постоянно быть с  ней.  Ко  Дню  Благодарения  Тана  уже  привыкла,  что
половину недели он проводит  с  ней  в  Сан-Франциско:  это  ее  уже  не
удивляло, ведь почти два месяца прошло с начала их романа. За неделю  до
праздника он вдруг обратился к ней:
   - Что ты делаешь на следующей неделе, дорогая? - В День Благодарения?
- Тана казалась удивленной. В самом деле, она как-то и  не  подумала  об
этом. В папке у нее было три  небольших  дела,  которые  она  хотела  бы
закрыть,  если  обвиняемые  согласятся  на  сделку.   Это,   несомненно,
облегчило бы ей жизнь, да и ни один из них  не  был  виновен  настолько,
чтобы предстать перед судом. - Я не знаю, не думала.
   Несколько лет она не была дома. День Благодарения с Джин и Артуром  -
нет уж, спасибо! Энн снова развелась несколько лет назад и теперь жила в
Гринвиче со своими неуправляемыми детьми.  Билли  появлялся  и  исчезал,
если ему не подворачивалось что-нибудь получше. Он  так  и  не  женился.
Артур с возрастом становился  все  большим  занудой,  ее  мать  -  более
раздражительной, нервной, кажется, она  теперь  много  плакала,  главным
образом из-за того, что Тана никак не могла  выйти  замуж,  да,  похоже,
теперь и не выйдет никогда. "Пропащая жизнь", - обычный  ее  рефрен,  на
что Тана могла только ответить: "Спасибо, ма".
   Можно было еще провести День  Благодарения  с  Аверил  и  Гарри,  но,
сколько бы Тана их ни любила, друзья в  Пьемонте  были  так  утомительно
скучны со своими маленькими детьми и большими автомобилями. Тана  всегда
чувствовала себя с ними не в своей тарелке и была этому бесконечно рада.
Было загадкой, как Гарри  выносил  все  это.  Она  с  его  отцом  как-то
смеялись вместе над этим. Гаррисон так же, как и Тана,  не  мог  терпеть
этого и появлялся крайне редко. Он  знал,  что  Гарри  счастлив,  о  нем
хорошо заботятся, он ухожен и не нуждается в отце, поэтому  жил  в  свое
удовольствие.
   - Хочешь поехать со мной  в  Нью-Йорк?  -  Дрю  посмотрел  на  нее  с
надеждой.
   - Ты серьезно? А зачем? - Тана была удивлена. Что для него  Нью-Йорк?
Родители его умерли, он сам сказал, а дочки были в Вашингтоне.
   - Понимаешь, - он уже все обдумал заранее, - ты  могла  бы  навестить
свою семью, а  я  бы  заглянул  в  Вашингтон  к  девочкам,  а  потом  мы
встретились бы с тобой в Нью-Йорке и немного развлеклись. Может быть,  я
смог бы привезти их с собой. Как тебе такой план?
   Она обдумала предложение и медленно кивнула, волосы крылом  упали  на
лицо.
   - Возможно, - улыбнулась, - может быть,  даже  очень  вероятно,  если
исключить  пункт  о  моей  семье.  Праздник  с  ними  может  привести  к
самоубийству.
   Дрю рассмеялся:
   - Не будь такой циничной, ты, ведьма! - Он нежно отвел завиток  волос
с ее лица и поцеловал в  губы.  Он  был  так  утонченно  обаятелен,  она
никогда прежде не встречала никого, похожего на него, и  какая-то  часть
ее существа  была  так  открыта  ему,  как  никому  до  него.  Она  сама
удивлялась, насколько доверяет ему.  -  Ну,  а  серьезно,  ты  могла  бы
выбраться?
   - Вообще-то именно сейчас могла бы, - это тоже  было  непривычно  для
нее.
   - Ну, так что? - Звезды плясали в его глазах, и Тана бросилась в  его
объятия.
   -  Твоя  победа.  Я  даже  нанесу  визит  своей   мамочке,   в   виде
жертвоприношения.
   - Ты точно попадешь в рай за такую жертву. Я обо всем позабочусь.  Мы
можем вместе полететь на Восток вечером в следующую среду. Ты  проведешь
четверг в Коннектикуте, а я вместе с девочками встречу  тебя  вечером  в
тот же день в.., сейчас, дай подумать. - Он выглядел озабоченным, и  она
ухмыльнулась: "Отель "Пьерра"?"  Тана  намеревалась  полностью  оплатить
свою часть расходов, но он отрицательно покачал головой:
   - "Карлайл". Я всегда стараюсь, если возможно,  останавливаться  там,
особенно когда я с детьми. Им там очень нравится.
   Последние девятнадцать лет он постоянно бывал там с Эйлин, но Тане об
этом не сказал. Он организовал все, и вечер среды застал  их  на  разных
рейсах, отбывающих на Восток. Тана поражалась, как это ему  удалось  так
быстро все решить за нее. Ей это было в  новинку,  никто  раньше  ничего
подобного не делал, а он все устроил так хорошо и  легко.  Он  привык  к
этому. И  когда  Тана  прибыла  в  Нью-Йорк,  она  вдруг  осознала,  что
действительно это Нью-Йорк: здесь было очень холодно, первый снег  лежал
на обочинах дороги на Коннектикут: она взяла такси из аэропорта  Дж.  Ф.
Кеннеди. По пути она думала о Гарри, о том, как он двинул Билли по роже.
Она жалела, что сейчас Гарри с ней не  было.  Не  очень-то  ей  хотелось
проводить с  семьей  День  Благодарения,  с  большим  удовольствием  она
поехала бы с Дрю в Вашингтон, но не желала влезать в его личный - только
он и дочки - День Благодарения: ведь он не  видел  девочек  два  месяца.
Гарри пригласил ее отпраздновать этот день с ними  в  Пьемонте,  как  он
делал ежегодно, но она объяснила, что на этот раз уезжает в Нью-Йорк.
   - О боже, ты, должно быть, заболела! - рассмеялся он.
   - Пока нет. Но уж точно рехнусь  ко  времени  отъезда.  Я  уже  слышу
мамочкино "пропащая жизнь"...
   -  Кстати,  о  твоей  "пропащей  жизни".  Я  хотел  познакомить  тебя
наконец-то со своим партнером.
   Он все-таки основал свою юридическую фирму, но Тана  никак  не  могла
собраться познакомиться с его "второй половиной". У нее  просто  никогда
не было времени, а они тоже были ужасно заняты.  Все  у  них  шло  очень
хорошо,  правда,  без  большого   размаха,   но   ровно   и   к   общему
удовлетворению.  Это  было  именно  то,  чего  оба  хотели,   и   Гарри,
рассказывая Тане о своих делах, всегда был полон энтузиазма.
   - Может быть, когда я вернусь.
   - Да ты всегда так говоришь. Господи, неужели ты  никогда  с  ним  не
познакомишься, а ведь он такой чудесный парень.
   - Ой-ей-ей!  Чувствую  свидание  с  незнакомцем.  Я  права?  Какой-то
изголодавшийся... О, нет! - Она уже хохотала, как в былые дни,  и  Гарри
рассмеялся тоже.
   - Ты недоверчивая сучка! Ты что, полагаешь, каждый  так  и  стремится
залезть тебе в трусики?
   - Отнюдь. Просто я знаю тебя. Если кому-то меньше девяноста пяти и он
не возражает против брака, ты непременно захочешь  меня  свести  с  ним.
Разве ты не знаешь, Уинслоу, что я очень твердый  орешек?  Ради  Христа,
отвяжись! Ну ничего, я заставлю свою маму позвонить тебе из Нью-Йорка.
   - Не утруждай себя, ты, бестолочь. Ты просто не  представляешь,  чего
на сей раз лишаешься. Он просто чудо, вот и Аверил так же считает.
   - Не сомневаюсь. Сведи его с кем-нибудь другим.
   - В чем дело? Ты что, собираешься замуж?
   - Возможно, - Тана подшучивала над ним, но он навострил  уши,  и  она
пожалела о своих словах.
   - Ну да? За кого?
   - За Франкенштейна. Ради бога, отстань от меня!
   - Черта с два! Ты встречаешься с кем-то, правда?
   - Нет... Да! Я имею в виду.., нет. Вот дерьмо! Да, но не всерьез. Ну?
Это тебя устраивает?
   - Вот черт, конечно, нет! Кто он, Тэн? Это серьезно?
   - Нет. Он просто парень, как все, с которыми я встречаюсь. Вот и все.
Приятный парень. Приятно проводим время. Ничего особенного.
   - Откуда он?
   - Из Лос-Анджелеса.
   - Чем он занимается?
   - Он насильник. Я познакомилась с ним в суде.
   - Не остроумно. Попробуй еще раз.
   Тана чувствовала себя загнанным зверем, и Гарри начал действовать  ей
на нервы.
   - Он прокурор. А сейчас  пошел  бы  ты  к  черту.  Ничего  здесь  нет
особенного.
   - Думается мне, что все-таки есть, - он очень  хорошо  ее  знал.  Дрю
Лэндс, конечно же, не был похож ни на кого другого, но она  все  еще  не
хотела этого признать, в первую очередь для себя самой.
   - Значит, ты, как обычно, думаешь не головой, а другим местом. Ладно,
скажи Аверил, что я ее люблю  и  навещу  вас  обоих,  когда  вернусь  из
Нью-Йорка.
   - Ну, а какие у тебя планы на Рождество  в  этом  году?  -  это  было
полуприглашение, полумольба, и ей захотелось повесить трубку.
   - Я собираюсь в Шугар Боул, если это тебя устраивает.
   - Одна?
   - Гарри! - Конечно, нет. Она собиралась поехать с Дрю.  Они  все  уже
решили. Эйлин забирала девочек с собой в Вермонт, так что  он  оставался
один, что предвещало невеселые праздники. Оба жили в ожидании.  Но  Тана
не собиралась все рассказывать Гарри. - Пока. Увидимся.
   - Подожди... Я хотел тебе еще рассказать побольше о...
   - Нет!
   Наконец она положила трубку и, подъезжая к  Гринвичу,  улыбалась  про
себя, представляя, что он  подумал  о  Дрю.  Она  подозревала,  что  они
понравятся друг другу, даже если Гарри оценит его на троечку, что и было
отчасти причиной, почему она хотела немного  выждать.  Очень  редко  она
представляла Гарри своих знакомых мужчин. Как  только  она  решалась  на
это, они ей становились не нужны. Но на этот раз все по-другому.
   Мама с Артуром уже ожидали ее, когда она  появилась.  Тану  поразило,
как он постарел. Матери было только пятьдесят два, совсем  немного,  она
выглядела довольно молодо, Артуру же было шестьдесят шесть,  и  старился
он совсем неизящно. Напряженные годы с женой-алкоголичкой наложили  свой
отпечаток так же, как управление  "Дарнинг  Интернэшнл",  и  теперь  все
вышло наружу. У него было несколько сердечных приступов и  микроинфаркт,
выглядел он  ужасно  старым  и  немощным,  а  Джин  страшно  нервничала,
ухаживая за ним. Она прильнула к Тане, как к мачте в  бушующем  море,  а
когда Артур ушел вечером спать, она пришла к дочери в комнату и  села  в
изножье кровати. Впервые Тана осталась в этом доме, и у нее была  заново
отделанная спальня,  как  мать  и  обещала.  Было  бы  слишком  хлопотно
устраиваться в городе или в отеле, да и мать это ранило бы очень больно.
Но получилось так, что они мало побыли  вместе.  Артур  ездил  только  в
усадьбу в Палм-Бич, а Джин не могла прилететь в Сан-Франциско,  так  как
не хотела оставлять его  одного,  поэтому  Тану  они  видели,  когда  та
добиралась к ним, что случалось все реже и реже.
   - Все в порядке, родная?
   - Прекрасно. - На самом деле все было еще лучше,  но  она  ничего  не
хотела рассказывать Джин.
   - Я рада. - Обычно она выжидала денек, прежде чем  начать  оплакивать
"пропащую жизнь" Таны, но на сей раз у нее было не так уж много времени,
так что следовало поспешить. Тана ожидала именно этого. - С работой  все
в порядке?
   - Превосходно! -  она  улыбнулась,  а  Джин  опечалилась.  Ее  всегда
подавляло то, что Тана душой и сердцем любила свою работу. Это означало,
что вряд ли она скоро ее бросит. Мать  все  еще  втайне  надеялась,  что
однажды Тана откажется от всего  ради  настоящего  мужчины.  Джин  очень
трудно было представить, что никогда дочь так не поступит. Но она совсем
не знала свое дитя, и раньше-то не очень ее понимала, а  теперь  и  того
меньше.
   - А есть какие-нибудь новые мужчины? - Это было  вечным  продолжением
одного и того же разговора, и Тана обычно отвечала отрицательно,  но  на
сей раз она решила бросить матери маленькую косточку.
   - Один.
   Брови Джин взлетели:
   - Что-нибудь серьезное?
   - Пока нет,  -  Тана  рассмеялась.  Было  почти  жестокостью  так  ее
поддразнивать. - И не возбуждайся.
   Я не знаю, случится ли это вообще когда-нибудь. Он милый  человек,  с
ним очень удобно, но не думаю, что это что-то большее.
   Но блеск ее глаз означал, что она лжет, и Джин поняла это.
   - И как долго вы встречаетесь?
   - Два месяца.
   - Почему ты не привезла его с собой?
   Тана глубоко вздохнула, обхватила руками колени,  прямо  взглянула  в
глаза матери:
   - Он сейчас навещает своих маленьких дочек в Вашингтоне.
   Она не сказала, что встретится с  ним  завтра  вечером  в  Нью-Йорке,
оставив Джин в заблуждении, что вернется на  Запад.  Это  дало  ей  силы
приехать домой только на сутки и предоставило ей свободу передвижения  в
Нью-Йорке по желанию Дрю. Она не хотела тащить  его  для  знакомства  со
своей семьей, особенно с Артуром и его отпрысками.
   - А давно он разведен,  Тана?  -  Мать  смотрела  в  сторону,  вопрос
прозвучал очень невнятно.
   - Недавно, - она солгала, и вдруг глаза матери впились в нее:
   - Как недавно?
   - Расслабься, мам. По правде, он как раз сейчас этим занимается.  Они
только что окончательно решили и живут отдельно.
   - И сколько времени?
   - Несколько месяцев. Ради всего святого, успокойся!
   - Вот как раз этого ты не должна делать.  -  Джин  встала  с  Таниной
кровати и вдруг начала нервно  мерить  шагами  комнату,  затем  застыла,
снова уставившись на Тану. - А еще ты не должна нигде с ним бывать!
   - Ну что за чушь! Ты же совсем не знаешь этого человека!
   - А мне и не надо его знать, Тана, - она говорила почти с горечью,  -
я знаю синдром. Какой он человек, иногда не имеет значения. Пока  он  не
разведен, пока у него нет документов на руках, держись от него подальше!
   - Это самое нелепое, что я когда-либо  слышала.  Ты  что,  никому  не
доверяешь, да, мам?
   - Просто я гораздо старше тебя, Тэн, и какой бы умудренной ты себя ни
считала, я знаю лучше, чем ты. Даже если он думает, что разводится, даже
если он абсолютно в этом уверен, он может не довести дело до  конца.  Он
может быть настолько связан детьми, что просто не  сможет  развестись  с
женой, что бы ты после ни говорила. Пройдет полгода, и  он  может  снова
вернуться к ней, а ты так и останешься, к тому времени уже влюбленная  в
него, в безвыходном положении, убедишь себя в необходимости  быть  около
него и ждать, ждать два года.., пять  лет..,  десять..,  а  потом  вдруг
обнаружишь, что тебе уже сорок пять, и если тебе  повезет,  -  глаза  ее
увлажнились, - у него случится первый сердечный приступ,  вот  тогда  ты
ему понадобишься.., но его жена, возможно, все еще будет жива, и у  тебя
не останется ни одного шанса. Существуют такие вещи, против  которых  ты
бессильна. И в большинстве случаев именно эта - одна из  них.  Это  узы,
которых никто, кроме него самого, разорвать не может.  Если  он  сам  их
разорвет или уже разорвал, это придаст силы вам обоим, но, родная,  пока
тебе не нанесли тяжелую глубокую рану, я  предпочла  бы  видеть  тебя  в
стороне от этой связи. - Ее голос был так печален и  полон  сострадания,
что Тана почувствовала жалость к  матери.  В  жизни  ее  было  не  много
радости с тех пор, как они с Артуром поженились, но в конце  концов  она
таки его завоевала, после долгих, тяжелых, отчаянно одиноких лет. - Я не
желаю тебе такого, любимая. Ты заслуживаешь лучшей участи. Ну почему  бы
тебе не потерпеть немного в стороне, не подождать, что произойдет?
   - Ма, да просто жизнь для такого ожидания очень коротка. У  меня  нет
времени на какие-то игры. Есть очень много других дел. И потом, что  это
меняет? Я же все равно не собираюсь выходить замуж.
   Джин вздохнула и опять села.
   - Не понимаю почему. Ну что ты имеешь против замужества, Тэн?
   - Ничего. В браке, я полагаю, есть смысл, если ты хочешь иметь  детей
или если у тебя нет своего дела, если ты не хочешь сделать карьеру. Но у
меня-то есть! У меня слишком  много  других  интересов  в  жизни,  чтобы
зависеть от кого-либо. А что касается детей, то я уже слишком стара, мне
тридцать, и моя жизнь устроена так, как мне хочется. Я никогда не  могла
бы поставить свою жизнь с ног на голову ради кого бы то ни было,  -  она
вспомнила дом Аверил и Гарри, в котором, похоже, ежедневно работал взвод
подрывников. - Ну нет, это не для меня.
   Джин интересовало, нет ли в этом ее вины, но  тут  был  набор  всякой
всячины: знать, что Артур предавал  Мери,  видеть,  как  долго  и  тяжко
страдает мать, а поэтому  не  желать  себе  такой  участи.  Тана  хотела
продвижения по службе, жаждала независимости, своей личной жизни. Ну  не
нужны ей были ни муж, ни дети, в этом она была убеждена.  На  протяжении
многих лет.
   - Но ты же так много теряешь, - Джин была  очень  опечалена.  Что  же
такого она не дала своему ребенку, что сделало ее такой?
   - Я просто не могу тебя понять, ма, - она испытующе смотрела в  глаза
матери, в которых было что-то ей недоступное.
   - Тэн, только ты смысл моей жизни.
   Ей  трудно  было  в  это  поверить,  но  все-таки  долгие  годы  мать
жертвовала всем ради нее, даже принимала сделанные  из  милости  подарки
Артура, только для того, чтобы хоть что-нибудь еще  дать  своей  дочери.
При этих воспоминаниях  у  Таны  разрывалось  сердце.  Ей  следовало  бы
чувствовать себя благодарной. Она крепко прижала мать к себе,  вспоминая
прошлое.
   - Я люблю тебя, ма! Я так благодарна тебе за все,  что  ты  для  меня
сделала.
   - Не надо мне благодарности. Я только хочу  видеть  тебя  счастливой,
родная моя. И уж если этот мужчина хорош для тебя, тогда все чудесно, но
если он лжет тебе - или  себе,  -  он  разобьет  твое  сердце.  Никогда,
никогда я не пожелаю тебе такого.
   - Это вовсе не то, что случилось с тобой, - Тана была в этом уверена,
Джин - нет.
   - Откуда тебе знать? Почему ты так уверена?
   - Уверена - и все. Сейчас я хорошо его узнала.
   - За два-то месяца? Не будь дурочкой. Ты ничего не знаешь, не  больше
того, что я знала двадцать четыре года назад. Артур тогда не  мне  лгал,
он лгал себе. Одинокие ночи - семнадцать лет, этого ты хочешь,  Тэн?  Не
поступай так с собой.
   - Со мной этого не будет. У меня есть работа.
   - Одно не заменит другого. - Но для  Таны  было  именно  так:  работа
заменяла ей все. - Обещай мне, что подумаешь над моими словами.
   - Обещаю.
   Тана улыбнулась, и обе женщины,  обнявшись,  еще  раз  пожелали  друг
другу спокойной ночи. Тана была тронута материнской  озабоченностью,  но
она точно зна