. "В случае светящей лампы оказывается, что в то время как она сама видима, она также является средством, благодаря которому мы видим другие видимые вещи и, таким образом, лампа становится или объектом, или средством познания, смотря по обстоятельствам" (N. В., II 1. 19). Возражая на это, Нагарджуна говорит, что лампа не может освещать саму себя, поскольку в ней нет темноты. Она освещает объекты тем, что устраняет темноту, которая их покрывает (Madhyamika Karika, VII). Не следует смешивать взгляд Ватсьяяны с позицией веданты в отношении самоочевидного характера праман. Одна и та же прамана не может раскрыть и объект и свою собственную действительность. Уддьйотакара объясняет, что светящая лампа есть прамана в отношении к объектам, а сама она воспринимается другим восприятием, посредством ее контакта с зрительным нервом, так что одна прамана устанавливается посредством другой (N. V., II. 1. 19). См. также N. V. Т.Т., II, 1. 19.

[368] Это возражение идентично возражению Нагарджуны в Vigrahavyavartani Karika. См. History of Indian Logic, p. 257. См. также N. В., 11.1.17 - 18, которая цитирует буддистского логика Дхармакирти для доказательства той же мысли: "Для того, кто не принимает познания, как непосредственно познаваемого самим собой, не может быть установлено, познал ли он вещь или нет". См. Khandana, I. 3.

[369] N. V. Т. Т., П. 1. 19.

[370] N. В., I. 1. 2.

[371] N. S., I. 1. 17. См. также N. В. и N. V., I. 1. 1. и "Kusumanjali", III. 18.

[372] Ср. различие между сходством и соответствием, между теориями истины как копии и как картины в "The Nature of Existence" (II) McTaggart'a. Интересно отметить, что критические реалисты, анализ познания которыми похож на анализ ньяйи, прибегают к тому же средству, чтобы преодолеть трудность. На вопрос, имеем ли мы какое-либо право верить в существование физических объектов, они отвечают: "Наша инстинктивная (и практически неизбежная) вера в существование физического мира вокруг нас оправдывается прагматически. Этот мир явлений (то есть то, что является, что дано) может, вероятно, быть просто видением сознания в пустом мире. Но мы инстинктивно чувствуем, что эти явления суть свойства реальных объектов. Мы реагируем на них, как если бы они существовали сами по себе, даже тогда, когда мы спим, или забываем о них. Мы убеждаемся, что эта вера, эти реакции работают" (Essays in Critical Realism, p. 6).

[373] Purvotpannam jalajnanam prama, saphalapravrttijanakatvat; yan naivam tan naivam yatha aprama (Annam Bhatta's Dipika, 63).

[374] Dharmottara: "Nyayabindutika", I. "Avisamvadakam jnanam samyagjnanam.. . pradarsitam artham prapayan samvadaka ucyate".

[375] Pravartakatvam eva prapakatvam... pravartakatvam api pravrttivisayapravartakatvam eva. Дхармоттара считает, что достигнутый объект не тождественен с познанным объектом, хотя они и принадлежат к одной и той же серии. Хотя буддисты и не могут принять взгляд ньяйи на отношение фактов к идеям, они все же принимают arthasiddhi и постижение объекта, или практическую эффективность (arthakriyasamarthyam) как проверку истины и удовлетворяются такими неопределенными фразами о сходстве идей с объектами, как "arthasarupyam asya pramanam" (Nyayabindu, I. 1.).

[376] Пытаясь преодолеть, это затруднение, Дхармоттара проводит различение между правильным знанием, которое есть непосредственный антецедент достижения (arthakriyanirbhasam), и таким знанием, которое ведет к достижению через определенные промежуточные ступени (arthakriyasamarte capravartakam). Первое ведет прямо к действию и не может быть объектом исследования. См. Uddyotakara и Vacaspati о I. 1. 1.

[377] N. V. Т. Т., I. 1. 1.

[378] Критическое исследование теории истины ньяйи см. в Khatdana, I. 13-14.




=====

Глава вторая
ЛОГИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ НЬЯЙИ

XIX. ЗАБЛУЖДЕНИЕ

Прама, или действительное знание, отличается от сомнения {(саншая)} и ошибочного знания {(випарьяя)}, в котором идеи не ведут к успешному действию. Цели иллюзий и галлюцинаций не достигаются, то есть вызванные ими ожидания не удовлетворяются. Мы осознаем заблуждение, когда требования нашего идеального прошлого не удовлетворяются настоящим. Мы, например, видим белый объект и принимаем его за серебро, поднимаем его и обнаруживаем, что это кусок раковины. Новое восприятие раковины противоречит ожиданию серебра. Согласно ньяйе, всякое заблуждение субъективно. Ватсьяяна говорит: "Не объект, а ложное его восприятие устраняется истинным познанием" [379]. Уддьйотакара замечает, беря в качестве примера мираж: "Объект все время остается тем, чем он в действительности является; при мерцании лучей солнца, когда возникает мираж воды, нет ошибки в объекте: не происходит так, чтобы лучи не были лучами и чтобы мерцание не было мерцанием; ошибка возникает в познании: познание, вместо того чтобы быть познанием мерцающих лучей, появляется как познание воды, то есть как познание такой вещи, которой на самом деле нет" [380]. Вода не является чем-то абсолютно не существующим, как например цветок на небе, но она не существует в данное время и в данном месте, хотя мы и воображаем, что она существует. Лучи являются причиной иллюзии, а не объектом иллюзорного восприятия воды. Здесь реализм ньяйи слегка модифицируется, так как вообще он не может объяснить возникновение иллюзий, основываясь на той точке зрения, что мир вещей нашего опыта со всеми свойственными качествами существует независимо от всякого отношения его к познающему субъекту. Всякое ошибочное познание имеет какое-то основание в действительности. Ватсьяяна говорит: "Никакое ложное восприятие не является полностью лишенным основания" [381]. Заблуждение есть восприятие объекта как чего-то другого по сравнению с тем, чем он является на самом деле. Этот взгляд на {аньятхакхьяти} поддерживается не только ньяйей, но также джайнскими логиками и Кумарилой.

Наяйики отказываются признавать другие теории заблуждения [382], которые являются больше метафизическими, чем логическими. Саутрантики считают, что в заблуждении происходит ложное накладывание {(аропа)} чего-то, что является формой познания {(джнянакара)}, на внешний объект. Йогачары не признают реальности вне мысли, но для практических целей, считаясь с тенденциями безначальной {авидьи}, допускают, что объекты реальны. Заблуждение состоит в накладывании формы познания на такие объекты [383]. Мы узнаем, что познание ошибочно, если оно отрицается другим познанием и не приводит к практическому результату {(артхакриякаритва)}. В восприятии "это - серебро" отрицанию подлежит не серебро, а "этость" {(иданта)},так как в суждении форма познания "серебро" присваивается "этому"; в отрицающем же суждении "это - не серебро" мы отрицаем не "серебро", а "это", так как отрицать "серебро" значило бы отрицать его существование как формы познания. Это - взгляд {Джнянакаракхьяти}, согласно которому форму познания ошибочно относить к внешнему объекту. Когда иллюзия развеивается, внешнее отнесение серебра отрицается. Этот взгляд является естественным выводом из общих метафизических воззрений йогачаров, согласно которым нет реальной разницы между познающим {я}, объектом познания и самим познанием. Наяйики, возражая на это, говорят, что, согласно взгляду йогачаров, наше познание должно было бы принимать форму не суждения "это - серебро", а суждения "я - серебро", чего на самом деле нет. Иогачары не могут объяснить различия между истиной и заблуждением. Все их воззрение страдает пороком субъективизма. Сладость находится в меде и горечь в желчи, и эти качества не являются только воображаемыми. Формула ньяйи, что заблуждение есть принятие вещи за то, чем она не является, применима даже и к точке зрения йогачаров [384]. Мадхьямики держатся взгляда {асаткхьяти} что существует только небытие {(асат)} и что всякое восприятие внутренних и внешних объектов ошибочно. Несуществующее серебро обнаруживает себя как существующее благодаря познавательному механизму. На это наяйики возражают, говоря, что неправильное восприятие серебра в раковине производит не ничто, а нечто, что-то в куске раковины. Если бы иллюзии не возбуждались внешними стимулами и не имели бы объективных оснований, мы не могли бы отличать одну иллюзию от другой. Несуществующая вещь не может произвести никакого действия. Ошибочное знание нельзя выводить из остаточных следов сознания, которые невозможны без реальных объектов [385]. Адвайта принимает {анирвачаниякхьяти}. Все, что выявляется в познании, есть объект этого познания. В иллюзии серебра серебро появляется в сознании и познается; иначе мы не имели бы основания говорить, что это иллюзия серебра, а не чего-нибудь другого. Но познанное таким образом серебро не есть ни реальное, ни нереальное, ни то и другое вместе. Если бы оно было реальным, тогда познание было бы действительным; если - нереальным, то оно не побуждало бы к действию; если и нереальным и реальным, тогда два противоречащих качества совмещались бы в одном и том же. Его природа на самом деле неопределима {(анирвачания)}. Это необъяснимое серебро производится благодаря авидье с помощью остаточных следов прежних познаний серебра, оживленных восприятием сходства серебра с объектом, с которым дефектный орган чувства находится в контакте. Согласно адвайте, иллюзия презентативного познания производится объектом, актуально присутствующим в сознании. Серебро присутствует в том времени и месте, когда и где создается иллюзия. Иначе иллюзию нельзя считать наглядным представлением. Это представление серебра длится столько, сколько длится иллюзия. Наяйики на это возражают и говорят, что если бы иллюзия серебра создавалась без реального серебра, тогда мы могли бы видеть все что угодно, о чем только мы имеем идею, и тогда невозможна была бы разница между образом и восприятием. Наяйики, однако, поздравляют себя с тем, что этот взгляд может быть подведен под их {аньятхакхьяти}, поскольку неопределимый объект представляется сознанию как реальный [386]. Прабхакара видит причину заблуждения в {акхьяти} (или вивекакхьяти), или неразличении. Согласно этому взгляду, разница между куском раковины, которую мы видим, и серебром, которое мы воображаем, не замечается, и мы говорим: "это серебро". Отрицающее познание не противоречит иллюзии, а просто устанавливает различие между воспринимаемыми и вспоминаемыми элементами ошибочного знания. В противоположность этому взгляду ньяя доказывает, что, пока длится иллюзия, имеет место действительное представление или восприятие серебра, а не просто репрезентация. Мы осознаем серебро, как что-то представленное сознанию в данное время и в данном месте, а не как что-то воспринятое в прошлом, а сейчас только вспоминаемое. Неразличение иллюзии во времени не может побуждать к действию. Природа затемнения памяти {(смритипрамоша)} ясно не установлена. Поэтому нужно сказать, что наше непосредственно воспринимающее сознание само подвержено заблуждению[387].

Теория аньятхакхьяти ньяйи критикуется другими школами, особенно школой адвайта-веданта [388]. Серебро, существующее в какое-то другое время и в другом месте, не может быть объектом восприятия, поскольку оно не дано чувствам. Если говорят, что оно вспоминается сознанием, тогда даже в выводе об огне, который мы делаем на основании дыма, про огонь можно сказать, что он вызывается сознанием, и тогда не было бы никакой нужды в выводе вообще. Кроме того, к чему должна быть отнесена сама подмена объекта в иллюзии {(аньятхатва)}? Она не может быть отнесена к познавательной деятельности, где вещественная раковина не может сообщить свою форму познанию, которое воспринимает серебро; не может она относиться и к результату познавательной деятельности, поскольку само представление не отличается существенно от того, действительно оно или нет; не относится она также и к объекту познания, в данном случае к раковине, которая не может отождествиться с серебром или превратиться в него. Если раковина есть нечто абсолютно отличное от серебра, то она не может быть отождествлена с ним; если же она и отлична и не отлична от серебра, тогда даже такое суждение, как "корова имеет короткие рога", было бы иллюзорным. Если раковина действительно превращается в серебро, тогда познание серебра не является недействительным и не может отрицаться. Если же говорят, что это мгновеннное превращение только на время, пока длится иллюзия, тогда восприятие серебра было бы даже и у тех, кто не страдает никаким дефектом чувственного органа [389].



[379] N. В., IV. 2. 35.

[380] N. V., I. 1. 4.

[381] N. В, IV. 2. 35.

[382] N. V. Т. Т., I. 1. 2.

[383] Anadyavidyavasanaropitamalikam bahyam, tatra jnanakarasyaropah (Bhamati, I. 1. 1.).

[384] Aniruddha о S. P. S., I. 42; "Nyayamanjari", p. 178.

[385] Если иллюзии не создаются внешними объектами, тогда нет разницы между сном без сновидений и иллюзией, кроме той, что в иллюзии действует сознание, а во сне без сновидений нет. "Prameyakamalamartanda", pp. 13 ff; "Nyayamanjari", pp. 177 - 178.

[386] Рамануджа, критикуя взгляд адвайты, задает вопрос: "Что является причиной появления неопределимого серебра во время иллюзии? Познание серебра не может произвести объект, поскольку последний есть причина первого. Объект не может появиться благодаря дефекту в чувственном механизме, поскольку чувственные органы не оказывают влияния на внешние объекты. Чувства являются причиной познания, а не его объектов.

[387] Джаясинхасури упоминает теорию alaukikarthakhyati, которую Джаянта приписывает мимансакам. Согласно этой теории, в иллюзорном познании серебра объектом иллюзии является серебро, отличное от обычного (lаukika) серебра. То, что служит нашим практическим потребностям, есть laukika, а что не служит - alaukika. Даже серебро, относящееся к alaukika, побуждает к какому-то действию. Наяйики спрашивают, знаем ли мы, что серебро относится к alaukika и что с ним делается в тот момент, когда мы осознаем нашу ошибку. Прадхачандра в "Prameyakamalamartanda" упоминает о prasiddharthakhyati как о взгляде, поддерживаемом Бхаскарой и последователями санкхьи. Согласно этому взгляду, объект иллюзорного познания не есть несуществующая вещь, но существующий объект, устанавливаемый познанием. Вода есть объект иллюзии воды, и когда это иллюзорное познание вступает в противоречие с познанием лучей солнца, последнее имеет своим объектом лучи солнца. Этот взгляд неудовлетворителен потому, что превращает всякое познание в действительное ("Nyayamanjari", pp. 187 - 188; "Prameyakamalamartanda", I).

[388] См. "Vedantaparibhasa", I.

[389] "Vivaranaprameyasamgraha", p. 33.




=====

Глава вторая
ЛОГИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ НЬЯЙИ

XX. ОБЩАЯ ОЦЕНКА ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ НЬЯИИ

Взгляд ньяйи на познание как на атрибут души, который копирует реальность, обычному здравому смыслу кажется слишком простым, чтобы нуждаться в каком-либо оправдании; однако этот явно наивный взгляд принимает некритически признаваемые допущения. В своей борьбе с субъективизмом буддистов ньяя настаивает на том, что вещи являются основанием логической истины, что внешний мир существует независимо от нашего познания его, и определяет познание как соответствие наших идей вещам. Этот взгляд разделяет реальность на два мира - мир субъектов и мир объектов - и таким образом превращает обычные допущения здравого смысла в метафизическую теорию, которая не соответствует как фактам сознания, так и требованиям логики. Главными допущениями теории познания ньяйи являются: 1) что {я} и {не-я} резко отделены друг от друга, 2) что сознание есть результат причинного воздействия {не-я} на {я} и 3) что познание есть свойство {я}. Несмотря на эти метафизические предрассудки, в учении ньяйи содержатся плодотворные положения, благодаря которым его недостатки могут быть преодолены. Поскольку ньяя отдает себе отчет в том, что непосредственно испытывается в акте познания, она стоит на надежной почве, но как только она пытается давать метафизическое объяснение в терминах, которые уводят нас за грани фактов познания, она становится доступной для критики. Взгляд, что мы имеем непосредственное сознание мира, который не есть простая совокупность абстрактных особенностей, а является сложным космосом с условиями и отношениями, особенностями и общностями, что наши идеи имеют рабочую ценность, является взглядом, оправдываемым опытом. Основная ошибка ньяйи та же, что и ошибка Локка и других мыслителей-эмпиристов, которые рассматривают индивидуум как одну естественную единицу, а мир - как другую. Этот механический взгляд, вполне законный для ограниченных целей повседневной жизни и психологии, нельзя последовательно провести до конца. Проблемой логики является не столько происхождение познания, сколько его природа. Мы не можем надеяться определить природу познания посредством попытки выхода за его пределы, с тем чтобы наблюдать со стороны за способом его становления. Когда наяйики рассматривают сознание как продукт или результат, они пытаются выйти за пределы процесса познания.

Если {я} и {не-я} резко отделены друг от друга и если сознание есть только результат причинного воздействия {не-я} на {я}, как думали Локк и Декарт, Юм и Кант, тогда все содержание сознания есть только субъективные состояния познающего индивидуума. События мира {не-я} не могут быть частью знания, которое принадлежит {я}; и если знание только воспроизводит реальность, то оно может содержать только копии реальных событий, но не их самих. Если мы отделяем субъект от объекта, то вопрос о создании моста, соединяющего их, становится трудным делом. Тогда мы должны думать, что или объект есть сознание субъекта, или объекта нет совсем. Скажем ли мы, что объект входит в сознание, или отражается в нем, или представляется в виде образа или копии,- какой бы взгляд на отношение познания к объекту мы ни приняли, все равно становится невозможной уверенность, что мир на самом деле таков, каким мы его воспринимаем. Покамест субъект и объект будут внешними по отношению друг к другу, как один кусок материи к другому, мы никогда не можем быть уверены, что наши идеи правильно представляют объекты или что они вообще представляют объекты. Мы не можем сравнивать наше знание с реальностью, поскольку она есть нечто внешнее по отношению к мысли. Ничто, кроме самой мысли, не познается непосредственно, и мы не можем сравнить мысль с реальностью, поскольку нам дан только один член этого отношения, тогда как акт сравнения преполагает, что даны оба члена. Если что-либо может сравнить идею, с одной стороны, и объект, с другой, то это может быть только сознание [390]; но такое сознание должно включать в себя и идею и объект.

Если истина есть согласие идей с реальностью и если реальность определяется как нечто внешнее по отношению к мысли, как то, чего нет и не может быть в мысли или что не может быть создано мыслью, тогда поиски истины становятся охотой за жар-птицей. Мысль ищет то, что никогда не может быть найдено, более того, ищет то, о чем нельзя составить даже ясного понятия. Наяйики стоят перед лицом заключения, что цель мысли, то есть достижение истины, не может быть реализована прямым путем. Они считают, что для конечного ума мысли недостижима. Мы должны довольствоваться более скромным идеалом достижения уверенности, что наши идеи имеют практическую ценность. Эта уверенность создается способностью идей служить нам или давать практические результаты. Эта способность идей к практическому применению не оправдывает, однако, допущения ньяйи, что идеи работают потому, что они согласуются с реальностью [391]. Буддистские логики, принимающие этот же критерий истины, извлекают из него, однако, совершенно другое следствие, и надо сказать, что их взгляды более логичны. Согласно им, содержанием истины будет не соответствие знания объектам, которые хотя и существуют, но лишь как идеальные, а проверка в опыте [392]. Идеи побуждают нас к деятельности, и когда мы реализуем наши желания, их претензии на истину оправдываются. Наши сновидения считаются иллюзорными потому, что деятельность, на них основанная, не приводит к результатам. Предположим, что мы видим что-то во сне, затем, например, ищем на поле и находим сокровище