о их в будущем. Так как цель каждого индивида - стать буддой, есть много будд. Те, кто уверены в своем собственном освобождении, откладывают его достижение ради блага других. Все они являются преходящими проявлениями Единого Вечного Существа. Исторический Будда - это одно из таких проявлений морального идеала. Он является не Единой Реальностью, а богом среди многих других. Амитабха сидит по одну сторону от него и Авалокитешвара, своей милостью спасающий верующих,- по другую[34]. Высшее Существо рассматривается в различных аспектах, в соответствии с потребностями различных людей. "Я возвещаю закон в его многосторонности применительно к склонностям и предрасположениям существ, я употребляю средства для пробуждения каждого в соответствии с его собственным характером"[35]. Многие из ведийских богов стали аспектами Единого Высшего. Нагарджуна в своих проповедях и на практике учил, что такие индуистские боги, как Брахма, Вишну, Шива и Кали, обладают атрибутами, приписываемыми им брахманистскими священными книгами, и что они являются достойными объектами умилостивления. Традиционные боги индусов были включены в новую систему, где им были отведены особые места и функции[36]. Махаянизм назван так потому, что он включает в себя большое число бодхисаттв, архангелов и святых, которые были всего лишь древними богами ведийских арийцев, весьма мало скрытыми буддистской символикой[[121]]. Нет сомнения, что, отводя большое место бхакти, или преданности богу, махаянистская концепция спасения открывала двери тантризму и другим формам мистицизма[37].

Монистическая метафизика махаяны вызвала к жизни явно политеистическую религию, но мы должны отметить, что несколько богов были подчинены единому главе. Такое единство в религии махаяны можно выявить, если обратиться к учению о трех каях, аллегорическому по своему характеру. Дхармакая - это вневременная, ничем не обусловленная духовная реальность дхармы. Это не есть персонифицированное существо, раскрывающее себя в какой-нибудь одной исторической фигуре, но всеобъемлющая основа, которая, не претерпевая никаких изменений, принимает различные формы. Дхармакая соответствует безличному Абсолюту, Брахману упанишад. Дхармакая - это не столько "тело закона", сколько безграничное бытие или закон всего существования[38]. Когда абсолютное начало[ [122]] принимает имя и образ, происходит превращение дхармакайи в санбхогакаю. Субстанция, которая продолжает существовать, становится субъектом, который наслаждается. Брахман превращается в Ишвару. Он - бог на небесах, имеющий имя и образ, всеведущий, вездесущий, всемогущий, Адибудда, высший над всеми буддами. Когда же мы переходим к нирманакае, мы видим ряд проявлений этой единой деятельности в  {иватарах}, или воплощениях.

Каждый будда имеет природу трех кай: истинная природа будды - это  {бодхи}, или просветление. Но пока он не достигнет абсолютной нирваны, он обладает и наслаждается плодом своих деяний как бодхисаттва и имеет "тело блаженства", или  {санбхогакаю}. Исторические будды - это те реальные будды, владыки небесных миров, которые появляются на земле для спасения человечества. "Я один из длинного ряда будд. Многие были рождены прежде и многие родятся в будущем. Когда зло и насилие правят на земле, тогда и рождается будда, для того чтобы утвердить на земле царство справедливости"[39]. Возвышенный появляется в мире для спасения многих людей, для радости многих людей, из сострадания к миру, как благословение, спасение и радость богов и людей"[40].

Поскольку речь идет о махаяне, ее религия практически ничем не отличается от религии Бхагавадгиты. Метафизическая концепция дхармакайи, или первичной основы существования, соответствует Брахману Гиты. Как Кришна именует себя Единым Высшим, так и Будда превращается в Высшего бога. Будда не обыкновенное божество, а  {дэватидэва}, верховный бог богов[41]. Он является творцом всех бодхисаттв[42]. То, что Будда достиг  {бодхи}, просветления близ Гайи,- это лишь воображение невозрожденного. "Я - отец мира, что возник из меня самого",- говорит о самом себе Будда. "Только потому, что я знаю, насколько неразумны и слепы эти глупцы, я, никогда не перестающий существовать, являю себя умершим"[43]. Будда был извечно. Его громадная любовь к человечеству выражена притчей о горящем доме[44]. Все существа - его дети[45]. "Татхагата, покинув пожар этих трех миров, поселился в покое в тиши своей лесной обители, говоря самому себе: все три мира в моем владении, все живущие существа - мои дети, мир полон сильного горя, но я сам добьюсь их спасения". "Всем, кто верит в меня, я делаю добро, и мои друзья - это те, кто ищет прибежище во мне"[46].

Учение о трех каях было применено и к индивидуальному человеческому существу. Во всех существах присутствует дхармакая, или постоянная реальность; непосредственно за ней мы имеем "тело наслаждения", или санбхогакаю, индивидуализированный дух, и, наконец, нирманакаю, где дух уже осквернен[[123]].

VI. ЭТИКА

Этический идеал махаяны - это бодхисаттва в отличие от архата хинаяны. Бодхисаттва означает буквально: "тот, чья сущность есть совершенное знание". А исторически это значит: "тот, кто находится на пути к достижению совершенного знания, будущий будда". Этот термин был впервые применен по отношению к Гаутаме Будде в период его поисков освобождения. Поэтому он стал означать "назначение будды", или человека, предназначенного стать буддой в этой или какой-либо будущей жизни. Как только нирвана достигнута, все земные отношения прекращаются. Бодхисаттва из-за переполняющей его любви к страдающему человечеству не доходит до нирваны. Слабый человек, испытывая горе и несчастье, нуждается в личном руководителе, и эти возвышенные натуры, которые могут вступить на путь нирваны, берут на себя труд повести людей по истинному пути знания. Хинаянистский идеал полного погружения в себя, или  {архаттвы}, одинокое путешествие по непроторенному пути вечности, блаженство в уединении - все это, согласно махаяне, является искушением Мары[ 47] [[124]].

Путь стремящегося к состоянию будды, представленный в раннем буддизме восьмеричным путем, здесь развит в десять  {бхуми}, или ступеней. Первая ступень - это ступень радости (прамудита), характеризующаяся появлением мысли о бодхи[48]. Именно здесь бодхисаттва принимает те важнейшие решения  {(пранидхана)}, которые определяют дальнейшее развитие. Такого рода решением и является обет Авалокитешвары не принимать спасения самому до тех пор, пока последняя пылинка не достигнет состояния будды. Интуитивная проницательность развивается постепенно таким образом, чтобы сделать сердце чистым и ум свободным от иллюзии о  {я}. Понимание того, что вещи непостоянны, расширяет сострадательную натуру стремящегося к состоянию будды, и мы здесь приближаемся к следующей ступени - ступени  {вималы}, или чистоты. На этой ступени практикуется нравственность и проявляется мудрость  {(адхичитта)}. На. следующей ступени бодхисаттва предается различным бхаванам, которые дают ему возможность уничтожить гнев, ненависть и заблуждение и развивают в нем веру, сострадание, милосердие и бескорыстность. Это и есть третья ступень  {(прабхакари)}, где стремящийся к состоянию будды излучает мягкость и терпимость. Для того чтобы освободиться от всех следов эгоизма, бодхисаттва упражняется в совершении добрых дел и особенно занимается воспитанием в себе добродетелей, связанных с бодхи  {(бодхипакша дхарма)}. Это - четвертая ступень, ступень лучезарности  {(арчишмати)}. Затем бодхисаттва приступает к изучению и размышлению с целью познать четыре благородные истины в их подлинном свете. Это и есть пятая ступень, ступень непобедимости  {(судурджая)}, где преобладают дхьяна и самадхи. Затем, в результате морального совершенствования и размышления, он обращается к рассмотрению основных принципов зависимого происхождения и несубстанциональности. Эта ступень называется  {абхимукхи}, или ступенью "обращения". Здесь господствует праджня. Однако он еще полностью не освободился от страсти и по-прежнему имеет желание стать буддой и намерение спасти человечество. Он посвящает себя достижению такого знания, которое даст ему возможность достигнуть своей цели - всеобщего спасения. Он находится теперь на седьмой ступени, называемой  {дурамгама}. Когда он освобождается от страсти к частному, его мысли утрачивают связь с каким-либо частными объектами, и он становится непоколебимым  {(ачала)}. Это - восьмая ступень, на которой преобладает высшая добродетель, заключающаяся в том, что бодхисаттве все вещи представляются таковыми, каковы они на самом деле  {(анутпаттикадхармачакшух)}, то есть имеющими своим источником татхату. Деятельность бодхисаттвы не осквернена ни двойственностью, ни эгоизмом. Он не удовлетворяется покоем, а активно стремится сообщить другим учение дхармы. Это - девятая ступень, ступень творящих добро  {(садхумати)}, на которой все его действия бескорыстны и совершаются без желания. О Будде Гаутаме говорят, что на этой обширной земле нет ни единого места, где бы он в одной из своих прошлых жизней не жертвовал собой ради других. Бодхисаттва махаяны соответствует пробужденному упанишад, Спасителю в христианской религии, сверхчеловеку Ницше, ибо он помогает миру, который сам бессилен в достижении своей цели. Бодхисаттва становится татхагатой на десятой ступени, называемой облаком дхармы  {(дхармамегха)}. Спасение означает жизнь в согласии с законом дхармы. Он является проявлением всеобъемлющей любви к людям и животным. Буддизм махаяны содержит две ступени более высокого порядка, чем архатство, а именно - бодхисаттву и будду. Учение о бодхисаттве является для махаяны настолько характерным, что ее иногда называют бодхисаттваяной, или достижением освобождения путем применения добродетелей бодхисаттвы[[125]].

Основами нравственной жизни являются  {дана} (милосердие),  {вирья} (сила духа),  {шила} (мораль),  {кшанти} (терпение),  {дхьяна} (размышление) и все венчающая  {праджня} - вместилище покоя и блаженства. Суровость монашеской жизни смягчается. Станете вы монахом или нет - это зависит от вашего характера и темперамента. Даже женатый может достичь цели. Аскетизм и нищета, столь обычные для этики хинаяны, здесь становятся явлением едва ли не исключительным. Следование указаниям Будды - это и есть путь к спасению. Делается также упор на веру в бога, или  {бхакти}. Нагарджуна говорит в своих комментариях к Праджняпарамите: "Вера - это вход в океан законов Будды, а знание - это корабль, на котором можно плыть по нему". Махаяна не верит в возможность освобождения человека своими собственными силами. Необходима помощь спасителя. Молитва и почитание имеют смысл, пока мы находимся в пути, но не тогда, когда мы достигнем цели. Доктрины кармы, или постоянного действия наших деяний, хороших или плохих, смягчены милосердием, которое находит свое выражение в более легком пути спасения с помощью веры. Признаются три разряда -  {шраваки}, или послушники,  {пратьекабудды} и  {бодхисаттвы}. Из средств на первом месте стоит благочестие, на втором - знание и на третьем - посвящение себя духовному благу других[ 49] [[126]].

В то время как хинаяна считает нирвану достижимой лишь для немногих и только посредством монашеской жизни, махаяна учит, что каждый человек может стремиться к превращению в бодхисаттву, и даже люди из низших каст могут достигнуть спасения, практикуя добродетель и преданность Будде. Этический гуманизм и универсализм, характерные для махаяны, полностью соответствуют духу раннего буддизма. Миссия Будды заключалась в распространении благ спасения на все человечество. "Ступайте же ныне вы, о бхикшу, действуйте ради блага многих, ради благополучия человечества, из сострадания к миру. Проповедуйте учение, прекрасное в начале, прекрасное в середине и прекрасное в конце, прекрасное по духу и по букве". Для хинаяны мораль - это в основном отрицательный процесс, процесс очищения души от мирского желания и зла. Идеал бодхисаттвы является более положительным. С ним особенно тесно связана доктрина  {париварты}, или отказа от своих нравственных заслуг ради спасения других. Это напоминает учение об искуплении чужой вины, которое получает свое развитие во взгляде о единстве жизни. Ни один человек не живет только для себя. Добро или зло одного влияют на других.

Для системы мадхьямиков остается неразрешенным вопрос о том, можно ли примирить метафизическую истину, которая гласит, что на земле нет ничего реального, с этическим законом, согласно которому мы должны трудиться и страдать ради нашего ближнего. Очевидно, бодхисаттва махаяны все еще подвержен заблуждению, или мохе, что он должен спасти мир.

В махаяне основной упор делается не на нирвану, а на  {бодхи}, или состояние просветленной святости. Нирвана - это свобода души. Постепенно она начинает означать блаженное состояние сосредоточенности, направленной в вечность.  {Крамамукти}, или постоянное обладание свободой, вводится, как и в брахманистских системах, для того чтобы дать утешение человеческому сердцу, которое жаждет вечного блаженства. Признается и существование будд после завершения их земного пути. Идея нирваны заменена здесь раем в противопоставленным ему адом. На пути к святости, или состоянию бодхисаттвы, индивид наслаждается многочисленными существованиями в небесных мирах. Махаяна уделяет, пожалуй, слишком много места этим небесным существованиям и откладывает вопрос об окончательной нирване. Когда же этот вопрос ставится, то ответ на него дается традиционным буддистским образом. Нирвана означает свободу от перерождения[50], разрыв цепи существования[51], искоренение желаний, злобы и неведения[52], или ничем не обусловленное бытие[53]. Поскольку наше существование является обусловленным, нирвана выступает как ничем не обусловленное бытие. Это не чистое и простое небытие, а действительная свобода, где преодолено неведение. Что же происходит с бодхисаттвой, когда он становится буддой? Погружается ли он вновь в абсолютное бытие или сохраняет свою индивидуальность? Точка зрения махаяны в этом пункте не совсем ясна, хотя она склоняется больше к второй части альтернативы. Стать Буддой - это значит по своей сущности слиться с бесконечным. Ашвагхоша так описывает совершенное состояние: "Оно подобно пустоте пространства и блеску зеркала, в котором оно истинно, реально и величественно. Оно завершает и совершенствует все вещи. Оно свободно от состояния разрешимости. В нем отражается каждая фаза жизни и деятельности мира. Ничто не выходит за его пределы, ничто не входит в него, ничто не уничтожается, ничто не разрушается. Это - единая вечная душа, ничто нечистое не может осквернить ее; это сущность духа". Согласно Асанге, нирвана - это соединение с Великой Душой вселенной, или Махатманом. Махаянисты стремятся доказать, что нирвана не является прекращением существования[[128]].

VII. УПАДОК БУДДИЗМА В ИНДИИ

Основной причиной исчезновения буддизма в Индии явился тот факт, что он превратился в нечто в высшей степени неотличимое от других получивших распространение форм индуизма, вайшнавизма, шайвизма и тантрических верований. Индия имела более популярную религию, культ, который мог удовлетворить ее воображение своей яркостью. Древний буддизм, отрицавший само существование бога, не дававший надежды на человеческое бессмертие и рассматривавший всю жизнь как страдание, любовь к жизни как величайшее зло и цель человека как прекращение всех желаний,- этот буддизм утратил свою силу. Махаянизм не в состоянии был приобрести престиж первоначального буддизма и проявил себя слабым и нерешительным в своих столкновениях с брахманистской религией. Кроме того, чем шире он распространялся, тем он становился слабее. Он развил сложные суеверия, чем стали недовольны широкие массы. Где бы махаянизм ни господствовал, он не вытеснял другие религии, а стремился пронизать их своим собственным этическим духом. Он приспосабливался ко всем людям и ко всем эпохам, плодом чего явилось добавление райских миров и включение анимистических представлений. В этой примиренческой тенденции была и сила и слабость махаянизма. Дух, которым проникнут эдикт XII Ашоки, гласящий, что "не должно быть ни восхваления одной секты, ни осуждения других сект, а, напротив, воздавание почести другим сектам по всяким причинам, по которым эта почесть должна им воздаваться", являлся характерной чертой махаянизма. Он воспринял тактику, позднее применявшуюся ап. Павлом, который с иудеями становился иудеем и кем угодно для других людей, если существовала малейшая возможность добиться успеха в их обращении. В каждой стране махаянизм принимал свою особую форму[54]. Уделяя большое внимание набожности,  {бхакти}, и спасению, он тем самым создавал условия для развития всякого рода суеверий. Ужасные нелепости должны были защищаться с помощью поверхностной диалектики. В великую область истины протаскивались мистические формы анимизма. Махаянизм очень ослабляло то обстоятельство, что он охотно давал приют таинственным историям, ясновидению и духовидению. Последователи окружили дешевыми чудесами и небылицами одинокую фигуру со светлой душой, простую и строгую в своих желтых одеждах, идущую с обнаженными ногами и склоненной головой к городу Бенаресу. Для того чтобы внушить внешнему миру уважение к образу учителя, честные проповедники развили довольно лживую версию. Нельзя поверить в то, что Будда был сыном смертного отца. Для того чтобы сделать из него бога, были специально придуманы различные истории. "Под всемогущим влиянием этих легенд, порожденных нездоровым воображением, едва ли не полностью скрылось из виду моральное учение Гаутамы. Возникали и развивались различные теории, и каждый новый шаг, каждая новая гипотеза требовала новой теории; это происходило до тех пор, пока небеса не наводнились этими пустыми умствованиями настолько, что благородные и простые проповеди основателя религии были задушены пестрой массой метафизических мудрствований"[55]. Буддистские монахи утратили свой былой апостольский пыл. Буддистское монашество стало таким же дурным, как и всякое другое духовенство. "Вместо нищенствующих монахов, посвятивших себя чистой жизни,- богатые храмы с толстыми жрецами; вместо бесхитростных речей, произносимых для того, чтобы пробудить моральное и религиозное сознание,- изощренные словопрения о поведении человека и о метафизике,- вот что теперь представлял собой буддизм"[56]. Жизнь буддизма была задушена массой суеверий, эгоизма и чувственности, которые ее окружали. В результате этого, когда Сюань Цзан посетил Индию, он нашел истинные ценности первоначального буддизма погрязшими в трясине мифов и легенд. Эта вера, столь славная в дни Ашоки и сохранившая свое влияние даже позднее, во время Канишки, была потеряна в дикой чаще чудес и небылиц, подобных россказням о бесконечных буддах или непорочных зачатиях.

Но кроме вырождения буддизма, сыграла свою роль и стойкость верований прошлого. В жизни народа господствовала брахманистская вера. Даже буддизм мог развиваться, только приняв брахманистских богов. Ранний буддизм включал в себя Индру, Брахму и другие божества. Новообращенные привнесли в него многое из своего почитания древних богов. Хинаяна приняла Брахму, Вишну и Нараяну под их собственными именами. Махаяна, как мы уже видели, никогда себя серьезно не противопоставляла индуистским учениям и практике. Она создала свою мифологию и говорила об иерархии степеней и качеств божественности, на вершине которой был Адибудда. В то время как брахманы рассматривали Будду как воплощение Вишну, буддисты, платя им любезностью за любезность, отождествляли Вишну с бодхисаттвой Падмапани, называемым Авалокитешвара. Религия становилась личным делом, и аскеты из брахманов считались братьями буддистских саманов. Брахманизм и религия махаяны придерживались тождественных философских и религиозных взглядов. Неуступчивость, характерная для индийского склада ума, проявилась в монистическом идеализме в философии и в свободе культа в религии  {(иштадэватарадхана)}. Метафизика и религия махаяны соответствуют метафизике и теизму адвайты. И ради того, чтобы удовлетворить потребности огромного большинства людей, она