ы разумеем, как видно, не
что-то противоположное бытию, но лишь иное.

Т е э т е т.Как так?

Ч у ж е з е м е ц.Ведь если мы, например, называем что-либо небольшим,
кажется ли тебе, что этим выражением мы скорее обозначаем малое, чем
равное?

Т е э т е т.А как же.

Ч у ж е з е м е ц.Следовательно, если бы утверждалось, что отрицание
означает противоположное, мы бы с этим не согласились или согласились бы
лишь настолько, чтобы "не" и "нет" означали нечто другое по отношению к
рядом стоящим словам, либо, еще лучше, вещам, к которым относятся
высказанные вслед за отрицанием слова.

Т е э т е т.Несомненно, так.

Ч у ж е з е м е ц.Подумаем-ка, если и тебе угодно, о следующем.

Т е э т е т.О чем же?

Ч у ж е з е м е ц. Природа иного кажется мне раздробленной на части подобно
знанию.

Т е э т е т.Каким образом?

Ч у ж е з е м е ц.И знание едино, но всякая часть его, относящаяся к
чему-либо, обособлена и имеет какое-нибудь присущее ей имя. Поэтому-то и
говорится о многих искусствах и знаниях.

Т е э т е т.Конечно, так.

Ч у ж е з е м е ц.Поэтому и части природы иного, которая едина, испытывают
то же самое.

Т е э т е т.Может быть. Но каким, скажем мы, образом ?

Ч у ж е з е м е ц.Не противоположна ли какая-либо часть иного прекрасному?

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц. Сочтем ли мы ее безымянной или имеющей какое-то имя?

Т е э т е т.Имеющей имя; ведь то, что мы каждый раз называем некрасивым,
есть иное не для чего-либо другого, а лишь для природы прекрасного.

Ч у ж е з е м е ц.Ну хорошо, скажи мне теперь следующее.

Т е э т е т.Что же?

Ч у ж е з е м е ц.Не выходит ли, что некрасивое есть нечто отделенное от
какого-то рода существующего и снова противопоставленное чему-либо из
существующего?

Т е э т е т.Так.

Ч у ж е з е м е ц.Оказывается, некрасивое есть противопоставление бытия
бытию.

Т е э т е т. Весьма справедливо.

Ч у ж е з е м е ц.Что же? Не принадлежит ли у нас, согласно этому
рассуждению, красивое в большей степени к существующему, некрасивое же в
меньшей?

Т е э т е т. Никоим образом.

Ч у ж е з е м е ц.Следовательно, надо признать, что и небольшое и самое
большое одинаково существуют.

Т е э т е т.Одинаково.

Ч у ж е з е м е ц.Не должно ли и несправедливое полагать тождественным
справедливому в том отношении, что одно из них существует нисколько не
меньше другого?

Т е э т е т.Отчего же нет?

Ч у ж е з е м е ц.Таким же образом будем говорить и о прочем, коль скоро
природа иного оказалась принадлежащей к существующему. Если же иное
существует, то не в меньшей степени нужно полагать существующими и его
части.

Т е э т е т.Как же иначе?

Ч у ж е з е м е ц.Поэтому, как кажется, противопоставление природы части
иного бытию есть, если позволено так сказать, нисколько не меньшее бытие,
чем само бытие, причем оно не обозначает противоположного бытию, но лишь
указывает на иное по отношению к нему.

Т е э т е т.Совершенно ясно.

Ч у ж е з е м е ц.Как же нам его назвать?

Т е э т е т.Очевидно, это то самое небытие, которое мы исследовали из-за
софиста.

Ч у ж е з е м е ц.Может быть, как ты сказал, оно с точки зрения бытия не
уступает ничему другому и должно смело теперь говорить, что небытие,
бесспорно, имеет свою собственную природу, и подобно тому, как большое было
большим, прекрасное - прекрасным, небольшое - небольшим и некрасивое -
некрасивым, так и небытие, будучи одним среди многих существующих видов,
точно таким же образом было и есть небытие? Или по отношению к нему,
Теэтет, мы питаем еще какое-либо сомнение?

Т е э т е т.Никакого.

Ч у ж е з е м е ц.А знаешь ли, мы ведь совсем не послушались Парменида в
том, что касалось его запрета.

Т е эт е т.Как так?

Ч у ж е з е м е ц.Стремясь в исследовании вперед, мы доказали ему больше
того, что он дозволил рассматривать.

Т е э т е т.Каким образом?

Ч у ж е з е м е ц.А так, ведь он где-то сказал:

Этого нет никогда и нигде, чтоб не-сущее было;

Ты от такого пути испытаний сдержи свою мысль.

Т е э т е т.Конечно, он так сказал.

Ч у ж е з е м е ц.А мы не только доказали, что есть несуществующее, но и
выяснили, к какому виду относится небытие. Ведь, указывая на существование
природы иного и на то, что она распределена по всему существующему,
находящемуся во взаимосвязи, мы отважились сказать, что каждая часть
природы иного, противопоставленная бытию, и есть действительно то самое -
небытие.

Т е э т е т.И кажется мне, чужеземец, мы сказали это в высшей степени
правильно.

Ч у ж е з е м е ц.Пусть же никто не говорит о нас, будто мы, представляя
небытие противоположностью бытия, осмеливаемся утверждать, что оно
существует. Ведь о том, что противоположно бытию, мы давно уже оставили
мысль решить, существует ли оно или нет, обладает ли смыслом или совсем
бессмысленно. Относительно же того, о чем мы теперь говорили, будто небытие
существует, пусть нас либо кто-нибудь в этом разубедит, доказав, что мы
говорим не дело, либо, пока он не в состоянии этого сделать, пусть говорит
то же, что утверждаем и мы, а именно что роды между собой перемешиваются и
что в то время, как бытие и иное пронизывают все и друг друга, само иное,
как причастное бытию, существует благодаря этой причастности, хотя оно и не
то, чему причастно, а иное; вследствие же того, что оно есть иное по
отношению к бытию, оно - совершенно ясно - необходимо должно быть небытием.
С другой стороны, бытие, как причастное иному, будет иным для остальных
родов и, будучи иным для них всех, оно не будет ни каждым из них в
отдельности, ни всеми ими, вместе взятыми, помимо него самого, так что
снова в тысячах тысяч случаев бытие, бесспорно, не существует; и все
остальное, каждое в отдельности и все в совокупности, многими способами
существует, многими же - нет.

Т е э т е т.Это верно.

Ч у ж е з е м е ц.Если, однако, кто-либо не верит этим противоречиям, то
ему надо произвести исследование самому и привести нечто лучшее, чем
сказанное теперь. Если же он, словно измыслив что-либо трудное, находит
удовольствие в том, чтобы растягивать рассуждение то в ту, то в другую
сторону, то он занялся бы делом, не стоящим большого прилежания, как
подтверждает наша беседа. Ведь изобрести это и не хитро, и не трудно, а вот
то - и трудно, и в такой же мере прекрасно.

Т е э т е т.Что именно?

Ч у ж е з е м е ц.А то, что было сказано раньше: допустив все это как
возможное, быть в состоянии следовать за тем, что говорится, отвечая на
каждое возражение в том случае, если кто-либо станет утверждать, будто иное
каким-то образом есть тождественное или тождественное есть иное в том
смысле и отношении, в каких, будет он утверждать, это каждому из них
подобает. Но объявлять тождественное каким-то образом иным, а иное -
тождественным, большое малым или подобное неподобным и находить
удовольствие в том, чтобы в рассуждениях постоянно высказывать
противоречия, это не истинное опровержение, здесь чувствуется новичок,
который лишь недавно стал заниматься существующим.

Т е э т е т.Именно так.


                    [Возможность лжи в речах и мнениях]


Ч у ж е з е м е ц. И в самом деле, дорогой мой, пытаться отделять все от
всего и вообще-то не годится, и обычно это свойственно человеку
необразованному и нефилософу.

Т е э т е т.Почему же?

Ч у ж е з е м е ц.Разъединять каждое со всем остальным означает полное
уничтожение всех речей, так как речь возникает у нас в результате взаимного
переплетения идей.

Т е э т е т.Правда.

Ч у ж е з е м е ц.Обрати поэтому внимание, как была полезна для нас сейчас
борьба с такими людьми и как хорошо, что мы заставили их допустить смешение
одного с другим.

Т е э т е т.В каком отношении?

Ч у ж е з е м е ц.А в том, что речь для нас - это один из родов
существующего: лишившись ее, мы, что особенно важно, лишались бы философии.
Нам теперь же надо прийти к соглашению о том, что такое речь. Если бы она
была у нас отнята или ее бы совсем не существовало, мы ничего не могли бы
высказать. А ведь мы бы лишились ее, если бы признали, что нет никакого
смешения между чем бы то ни было.

Т е э т е т.Это справедливо. Но я не понимаю, для чего надо согласиться
относительно речи.

Ч у ж е з е м е ц.Быть может, ты скорее бы понял, следуя вот каким путем.

Т е э т е т.Каким?

Ч у ж е з е м е ц. Небытие явилось у нас как один из родов, рассеянный по
всему существующему.

Т е э т ет.Так.

Ч у ж е з е м е ц.Поэтому надо теперь рассмотреть, смешивается ли оно с
мнением и речью.

Т е э т е т.Как так?

Ч у ж е з е м е ц.Если оно с ними не смешивается, все по необходимости
должно быть истинным, если же смешивается, мнение становится ложным и речь
тоже, так как мнить или высказывать несуществующее - это и есть
заблуждение, возникающее в мышлении и речах.

Т е э т е т.Так.

Ч у ж е з е м е ц.А если есть заблуждение, то существует и обман.

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.Но если существует обман, тогда все необходимо должно
быть полно отображений, образов и призраков.

Т е э т е т.Как же иначе?

Ч у ж е з е м е ц.О софисте мы сказали, что, хотя он и скрылся в этой
области, сам он, однако, полностью отрицал существование лжи: мол, о
небытии никто не мыслит и не говорит и оно никак не причастно бытию.

Т е э т е т.Да, так и было.

Ч у ж е з е м е ц.Теперь же небытие оказалось причастным бытию, так что он,
пожалуй, не станет здесь спорить. Но он легко может сказать, что одни из
идей причастны небытию, другие - нет и что речь и мнение как раз относятся
к непричастным. Поэтому софист снова может спорить, что вовсе нет
искусства, творящего отображения и призраки, в области которого, как мы
утверждаем, он пребывает, раз мнение и речь не взаимодействуют с небытием.
Заблуждения вовсе не существует, раз не существует такого взаимодействия.
Поэтому прежде всего надлежит точно исследовать, что такое речь, мнение и
представление, дабы, когда они для нас станут ясными, мы увидели и их
взаимодействие с небытием; видя это последнее, мы сможем доказать, что
заблуждение существует, доказавши же это, мы свяжем с ним софиста, если,
конечно, он в нем виновен, или, оставив его на свободе, станем искать его в
ином роде.

Т е э т е т.Вполне справедливо, чужеземец, было вначале сказано о софисте,
что род этот неуловим. У него, как кажется, полно прикрытий, и, когда он
какое-нибудь из них выставит, то приходится его преодолевать, прежде чем
удастся добраться до самого софиста. Едва мы теперь одолели одно прикрытие
- что, мол, небытия нет, как уже другое пущено в ход, и теперь надо
доказать, что существует заблуждение и в речах и в мнениях, а вслед за
этим, быть может, возникнет еще одно, а после еще и другое, и, кажется,
никогда им не будет конца.

Ч у ж е з е м е ц.Не надо, Теэтет, терять мужества тому, кто может хоть
понемножку пробираться вперед. Кто падает духом в таких случаях, что будет
он делать в других, когда либо ни в чем не преуспеет, либо будет отброшен
назад? Такой, по словам пословицы, едва ли когда возьмет город. Теперь, мой
дорогой, когда с тем, о чем ты говоришь, покончено. нами должна быть взята
самая высокая стена; остальное будет легче и менее значительно.

Т е э т е т.Ты прекрасно сказал.

Ч у ж е з е м е ц.Прежде всего, как уже сказано возьмем-ка речь и мнение,
дабы дать себе ясный отчет: соприкасается ли с ними небытие или и то и
другое безусловно истинны и ни одно из них никогда не бывает заблуждением.

Т е э т е т.Правильно.

Ч у ж е з е м е ц.Давай, как мы говорили об идеях и буквах, рассмотрим
таким же образом и слова, так как примерно таким путем раскрывается то, что
мы теперь ищем.

Т е э т е т. На что же надо обратить внимание в словах?

Ч у ж е з е м е ц.А вот на что: все ли они сочетаются друг с другом или ни
одно из них? Или некоторые склонны к этому, другие же нет?

Т е э т е т. Ясно, что одни склонны, а другие нет.

Ч у ж е з е м е ц. Быть может, ты думаешь так: те, что, будучи произнесены
одно за другим, что-то выражают, между собой сочетаются, те же,
последовательность которых ничего не обозначает, не сочетаются.

Т е э т е т.Как? Что ты сказал?

Ч у ж е з е м е ц.То, что, как я думал, ты принял и в чем со мной
согласился. У нас ведь есть двоякий род выражения бытия с помощью голоса.

Т е э т с т. Как?

Ч у ж е з е м е ц.Один называется именем, другой - глаголом.

Т е э т е т.Расскажи о каждом из них.

Ч у ж е з е м е ц.Обозначение действий мы называем глаголом.

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.Обозначение с помощью голоса, относящееся к тому, что
производит действие, мы называем именем.

Т е э т е т.Именно так.

Ч у ж е з е м е ц. Но из одних имен, последовательно произнесенных, никогда
не образуется речь, так же и из глаголов, произнесенных без имен.

Т е э т е т.Этого я не понял.

Ч у ж е з е м е ц.Очевидно, недавно согласившись со мною, ты имел в виду
что-то другое; ведь я хотел только сказать, что эти слова, высказанные в
таком порядке, не представляют собою речь.

Т е э т е т.Как?

Ч у ж е з е м е ц.Возьми, например, [глаголы] "идет", "бежит", "спит" и все
прочие слова, обозначающие действие: если бы кто-нибудь произнес их по
порядку, то этим он вовсе не составил бы речи.

Т е э т е т.Да и как он мог бы составить?

Ч у ж е з е м е ц.Таким же образом, если произносится "лев", "олень",
"лошадь" и любые другие слова, обозначающие все, что производит действие,
то и из их последовательности не возникает речь. Высказанное никак не
выражает ни действия, ни его отсутствия, ни сущности существующего, ни
сущности несуществующего, пока кто-либо не соединит глаголов с именами.
Тогда все налажено, и первое же сочетание [имени с глаголом] становится
тотчас же речью - в своем роде первою и самою маленькою из речей.

Т е э т е т. Как ты это понимаешь?

Ч у ж е з е м е ц.Когда кто-либо произносит "человек учится", то не скажешь
ли ты, что это - самая маленькая и простая речь?

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.Ведь в этом случае он сообщает о существующем или
происходящем, или происшедшем, или будущем и не только произносит
наименования, но и достигает, чего-то, сплетая глаголы с именами.
Поэтому-то мы сказали о нем, что он ведет речь, а не просто называет, и
такому сочетанию дали имя речи.

Т е э т е т.Верно.

Ч у ж е з е м е ц.Подобно тому как некоторые вещи совмещаются одна с
другой, другие же нет, так же и обозначения с помощью голоса: одни не
сочетаются, другие же, взаимно сочетаясь, образуют речь.

Т е э т е т. Несомненно, так.

Ч у ж е з е м е ц. Теперь еще вот какая малость.

Т е э т е т. Какая же?

Ч у ж е з е м е ц.Речь, когда она есть, необходимо должна быть речью о
чем-либо: ведь речь ни о чем невозможна.

Т е э т е т.Так.

Ч у ж е з е м е ц. Не должна ли она иметь и какое-то качество?

Т е э т е т.Как же иначе?

Ч у ж е з е м е ц.Обратим-ка теперь внимание на нас самих.

Т е э т е т. Действительно, это следует сделать.

Ч у ж е з е м е ц.Я тебе произнесу речь, соединив предмет с действием через
посредство имени и глагола; ты же скажи мне, о чем будет речь.

Т е э т е т.Так и будет, по мере возможности.

Ч у ж е з е м е ц."Теэтет сидит". Эта речь, конечно, не длинная?

Т е э т е т.Нет, напротив, в меру.

Ч у ж е з е м е ц.Твое дело теперь сказать, о ком она и к кому относится.

Т е э т е т.Очевидно, что обо мне и ко мне.

Ч у ж е з е м е ц.А как вот эта?

Т е э т е т.Какая?

Ч у ж е з е м е ц."Теэтет, с которым я теперь беседую, летит".

Т е э т е т.И относительно этой речи едва ли кто скажет иначе: она обо мне
и касается меня.

Ч у ж е з е м е ц.Мы утверждаем, что всякая речь необходимо должна быть
какого-то качества.

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.Какого же качества должно теперь считать каждую из этих
двух?

Т е э т е т.Одну истинной, другую ложной.

Ч у ж е з е м е ц.Из них истинная высказывает о тебе существующее, как оно
есть.

Т е э т е т.Конечно.

Ч у ж е з е м е ц.Ложная же - нечто другое, чем существующее.

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.Она говорит поэтому о несуществующем, как о существующем.

Т е э т е т.Похоже, что так.

Ч у ж е з е м е ц.По крайней мере, о существующем, отличном от
существующего, которое должно быть высказано о тебе. Ведь мы утверждали,
что в отношении к каждому многое существует, а многое и нет.

Т е э т е т.Именно так.

Ч у ж е з е м е ц.Вторая речь, которую я о тебе произнес, прежде всего в
силу нашего определения, что такое речь, необходимо должна быть одною из
самых коротких.

Т е э т е т.Мы ведь недавно в этом согласились.

Ч у ж е з е м е ц.Затем, речью о чем-либо.

Т е э т е т.Так.

Ч у ж е з е м е ц.Если она не о тебе, то и ни о ком другом.

Т е э т е т.Как это?

Ч у ж е з е м е ц.Ведь, не относясь ни к чему, она и вообще не была бы
речью. Мы доказали, что невозможно, чтобы речью была ни к чему не
относящаяся речь.

Т е э т е т.Вполне справедливо.

Ч у ж е з е м е ц.Если, таким образом, о тебе говорится иное как
тождественное, несуществующее - как существующее, то совершенно очевидно,
что подобное сочетание, возникающее из глаголов и имен, оказывается
поистине и на самом деле ложною речью.

Т е э т е т. Весьма верно.

Ч у ж е з е м е ц.Как же теперь? Не ясно ли уже, что мышление, мнение,
представление, как истинные, так и ложные, все возникают у нас в душе?

Т е э т е т.Каким образом?

Ч у ж е з е м е ц.Ты это легче увидишь, если сначала узнаешь, что они такое
и чем отличаются друг от друга.

Т е э т е т.Говори, говори.

Ч у ж е з е м е ц.Не есть ли мысль и речь одно и то же, за исключением лишь
того, что происходящая внутри души беззвучная беседа ее с самой собой и
называется у нас мышлением?

Т е э т е т.Вполне так.

Ч у ж е з е м е ц.Поток же звуков, идущий из души через уста, назван речью.

Т е э т е т.Правда.

Ч у ж е з е м е ц.И мы знаем, что в речах содержится следующее...

Т е э т е т.Что же?

Ч у ж е з е м е ц.Утверждение и отрицание.

Т е э т е т.Да, знаем.

Ч у ж е з е м е ц.Если этo происходит в душе мысленно, молчаливо, то есть
ли у тебя другое какое-либо название для этого, кроме мнения?

Т е э т е т.Да каким же образом?

Ч у ж е з е м е ц.Что же, когда подобное состояние возникает у кого-либо не
само по себе, но благодаря ощущению, можно ли правильно назвать его иначе,
нежели представлением?

Т е э т е т.Нельзя.

Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, если речь бывает истинной и ложной и среди
этого мышление явилось нам как беседа души с самою собой, мнение же - как
завершение мышления, а то, что мы выражаем словом "представляется",как
смешение ощущения и мнения, то необходимо, чтобы и из всего этого как
родственного речи кое-что также иногда было ложным.

Т е э т е т.Как же иначе?

Ч у ж е з е м е ц.Замечаешь ли ты теперь, что ложное мнение и речь найдены
нами раньше, чем мы предполагали, опасаясь, как бы, исследуя все это, не
приняться за дело совершенно невыполнимое?

Т е э т е т.Замечаю.

Ч у ж е з е м е ц.Не будем же падать духом и во всем остальном. Ввиду того
что все это теперь стало нам ясным, вспомним о прежних делениях на виды.

Т е э т е т.О каких?

Ч у ж е з е м е ц.Мы различали два вида изобразительного искусства: один -
творящий образы, другой - призраки.

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.И мы сказали, что недоумеваем, к какому из них двух
отнести софиста.

Т е э т е т.Так это и было.

Ч у ж е з е м е ц.И пока мы так недоумевали, раз лился еще больший мрак,
как только возникло рассуждение, ставящее все под сомнение,будто нет ни
образов, ни отображений, ни призраков и потому никак, никогда и нигде не
возникает ничего ложного.

Т е э т е т.Ты говоришь верно.

Ч у ж е з е м е ц.Теперь, когда обнаружилось, что существует ложная речь и
ложное мнение, освободилось место для подражаний существующему, а уж из
этого возникает искусство обмана.

Т е э т е т.Пожалуй.

Ч у ж е з е м е ц.И действительно, что софист принадлежит к од