, включая графа Рошфора.
     Пусть количество людей, наблюдающих за домом, удвоят.
     - Наблюдение ведется круглосуточно. Ни туда, ни оттуда даже мышь не проскочит незамеченной.
     - Так. Значит, вы говорите, человек как две капли воды похожий на Перье. А сам Перье в это время?
     - Посетил обитель сестер Святого Причастия.
     - Любопытно. Значит, за ним проследили? И это был он? Перье?
     - Все это время с него не спускали глаз. Это был медик из Люксембургского дворца.
     - Тогда одно из двух, - медленно проговорил кардинал. - Либо этот Перье сумел повторить то, что, как говорят, удалось только Парацельсу, и создал гомункулуса... Либо он прячет в доме на улице Шап своего двойника. Я склонен верить в последнее. Жозеф, приведите его ко мне!
     - Врача?
     - Нет, того второго. Но так, чтобы настоящий об этом не знал.
     - Невозможно, ваше высокопреосвященство.
     - Вот как! Это еще почему?
     - Перье приставил к своему двойнику сторожа. И тот не отпускает его от себя ни на шаг, кажется, он даже отгоняет его от окон.
     - Другими словами, медик прячет его от посторонних глаз и насильно держит под замком?
     - Совершенно верно, ваше высокопреосвященство.
     Кардинал задумался на мгновение.
     - Так вы говорите, он что-то украл из дворца, - этот загадочный врач по имени Перье?
     - Несомненно, ваше высокопреосвященство.
     - Значит, он теперь не в ладах с королевой-матерью.
     Или, во всяком случае, станет ее опасаться... И скорее всего лишится места при ее дворе, если уже не лишился. При условии, что пропавшей вещи хватятся, конечно. Что же это за шкатулка? Видно, она стоила того!
     Ришелье встал и прошелся перед камином.
     - Или это что-то очень ценное.., такое, что ради него не страшно и потерять доходное и почетное место, или хитрец почуял в воздухе Люксембурга запах паленого, и предвидя неминуемое - я надеюсь, я хочу этого - неминуемое и скорое падение этой итальянки, готов переметнуться в лагерь будущих победителей... Во всяком случае, покинуть лагерь побежденных не с пустыми руками, - рассуждал кардинал. Настороженный и изощренный ум Ришелье тут же подсказал еще одну возможность:
     - ..Или все это не больше, чем комедия, предназначенная.., для меня. И только для меня! В этом случае мы очень скоро увидим месье Перье Тут, в моем кабинете, отец Жозеф. Он придет проситься ко мне.., на службу.
     Кардинал в некотором возбуждении снова прошелся по кабинету, бормоча себе под нос: "Густав-Адольф шведский.., иезуиты.., снадобье в коробочке.., снадобье от болей в суставах.., конечно, снадобье! И именно от болей в суставах. И конечно, врач! Не кто иной, как врач!"
.Если он явится и я удовлетворю его просьбу - в моем штате появится ученый человек. О, весьма сведущий в медицине, знающий человек! Которого мне следует поберечься! Гороскоп не лжет! Господин Морен не ошибся и в этот раз!"
     - Все надо проверить, - проговорил он.
     Отец Жозеф почтительно склонил голову немного набок, давая тем самым понять, что он ожидает распоряжений.
     - Во-первых, - сказал кардинал уже обычным спокойным тоном, - следует узнать, что понадобилось этому Перье от сестер-монахинь.
     - Уже установлено, ваше высокопреосвященство.
     - Отлично. Так что же?
     - Обитель недавно пополнилась новой пансионеркой - дочерью Перье по имени Анна.
     - Иногда вы меня пугаете, Жозеф, - вырвалось у кардинала. Его высокопреосвященство крайне редко высказывал вслух свои мысли в столь откровенном виде.
     Поэтому капуцин еле удержался от самодовольной улыбки.
     - Я всегда стараюсь быть полезен вашему высокопреосвященству, - ответил он.
     - И вы знаете, как я ценю ваши труды, отец Жозеф.
     Во-вторых, я хочу видеть этого человека, которого Перье едва ли не насильно удерживает взаперти. Как это сделать?
     - Стоит вам приказать - и он будет доставлен через час.
     - Но его сторож?
     Капуцин красноречиво пожал плечами.
     - Нет же! - поморщился Ришелье. - Я же сказал вам - так, чтобы тот, другой, ничего не узнал.
     - Горбун стережет его как цепной пес...
     - Так этот сторож еще и горбат? Похоже, мрачная личность, не так ли, Жозеф?
     - И немая вдобавок.
     - Но как это стало известно?
     - Отгоняя своего подопечного от окна, горбатый страж использует лишь язык жестов.
     Кардинал снова задумался, но опять лишь на мгновение.
     - А тот второй? Он применяет мимику?
     - Нет, люди графа этого не видели.
     - Значит, он - не глухой, этот горбатый цербер, - удовлетворенно усмехнулся кардинал. - А его подопечный - не немой, что значительно важнее. А следовательно, его можно заставить заговорить, если он не пожелает сделать это сам.
     - А что, этот горбун никогда не отлучается из дому?
     - За двое суток, то есть с тех пор как дом взят под наблюдение, он отлучился только раз, ненадолго.
     - Ну вот видите, Жозеф. Должен же он когда-то выходить, например на рынок за продуктами.
     Капуцин пожал плечами:
     - Может быть, Перье сам доставляет в дом все необходимое.
     - Об этом я не подумал, - проворчал кардинал. - Хозяин снабжает провиантом своего слугу. Знаете, на что это похоже, отец Жозеф?
     - На то, что это не слуга, а сообщник, - глухо откликнулся "серый кардинал".
     Ришелье снова вздрогнул, так как на миг ему почудилось, что капуцин читает его мысли. В следующее мгновение он взял себя в руки. "Ерунда, - подумал кардинал. - Чужие мысли узнать невозможно. Просто вывод слишком очевиден".
     "В конце концов можно сделать так, чтобы этого Перье завтра же не стало, - успокоил он себя. - Однако у меня почти ничего нет против него. Быть может, все это досужие бредни, страхи, подозрения... Мало ли кто на кого похож.
     Надо найти зацепку".
     - В конце концов, я - лицо духовное, - проговорил кардинал. - Вы - тоже. Почему бы нам не совершить прогулку в обитель Святого Причастия.

***

     Когда карета подкатила к монастырю Пор-Руаяль и его обитатели поняли, что она принадлежит грозному кардиналу, первым делом поставили в известность мать-настоятельницу. Ришелье не заметил той суеты и подобострастия, которыми обычно сопровождался его приезд куда бы то ни было. Ему был оказан почтительный прием, как это и подобало его сану и влиянию. Настоятельница - мать Анжелика - вышла ему навстречу. Они обменялись приветствиями, и аббатиса пригласила его высокопреосвященство оказать честь находящейся в ее ведении обители. Вслед за этим кардинал и сопровождавший его отец Жозеф были проведены в наиболее подходящее для приема таких высоких особ помещение.
     Кардинал, как человек, обремененный государственными заботами, а следовательно, занятой, не стал терять времени на преамбулы. Его высокопреосвященство чувствовал себя хозяином в любом уголке Франции и не упускал случая напомнить об этом окружающим. Однако аббатиса выказала несговорчивость и, прежде чем призвать Анну Перье, осведомилась о причине такого внимания первого министра к простой девушке.
     - Надеюсь, что наша новая пансионерка ничем не вызвала неудовольствия вашего высокопреосвященства, - твердо заявила мать Анжелика. - И у вас нет причин гневаться на нее.
     Кардинал не услышал в конце этой фразы вопросительного знака и недовольно поморщился. Но пожилая аббатиса была из людей того сорта, довольно редкого и в ту эпоху, на которых подобный прием не производил впечатления. Ришелье взглянул на настоятельницу снова и холодно произнес приличествующие случаю слова, присовокупив, что дело государственное и не терпит отлагательств. Анна Перье была вызвана, и кардинал остался с юной пансионеркой монастыря с глазу на глаз. Мать Анжелика пригласила отца Жозефа в монастырский сад и заняла капуцина разговором.
     Минуты сложились в часы. Беседа его высокопреосвященства с Анной Перье затягивалась к удивлению отца Жозефа и беспокойству аббатисы. Прошло два часа. Отец Жозеф осмотрел все розы в саду обители Святого Причастия, насладился ароматом каждого цветка и почувствовал, что у него начинает кружиться голова.
     Прошел еще час. Отец Жозеф два раза укололся о шипы и был проведен туда, где цвели тюльпаны. Еще полчаса.
     Мать Анжелика решительно извинилась перед гостем и направилась к зале, где происходила столь затянувшаяся беседа. Но в эту самую минуту двери растворились, и Ришелье вышел навстречу настоятельнице. Кардинал подошел к ней, и аббатиса увидела, что первый министр Людовика XIII очень взволнован, но глаза его радостно блестят, а лицо имеет торжественное и одновременно почтительное выражение, словно у человека, которому открылись какие-то величественные и безбрежные дали и грозная красота стихий.
     - Я поручаю, нет, я прошу вас оберегать эту девушку, - сказал кардинал. - Я прикажу, чтобы ваша обитель надежно охранялась и никто не мог без вашего и ее желания потревожить ее покой.
     С этими словами его высокопреосвященство покинул Пор-Руаяль.
     Когда он садился в карету, отец Жозеф, державшийся поблизости, услышал, как Ришелье бормочет: "Анна! Снова Анна! Это имя словно символ. Но та - принесла мне лишь несчастье и осталась в прошлом, эта же - знает будущее".
     Когда кардинал вернулся в своей дворец, ему доложили, что личный врач королевы-матери Марии Медичи Антуан Перье просит его высокопреосвященство об аудиенции.

Глава пятьдесят вторая

Гороскоп Ришелье
(продолжение)

     - Итак, - промолвил Ришелье, - мне досаждает подагра. Какие вы знаете средства от нее, чтобы их не знали другие врачи?
     Бежар приосанился:
     - Надо приложить к больному месту кусок бычачьего мяса, смоченного виноградным вином. По прошествии шести часов его следует снять и положить в теплое место, чтобы оно протухло, а затем дать съесть собаке.
     - Какой в этом смысл?
     - Повторяя этот прием несколько раз, мы добиваемся того, что пациент излечивается, а болезнь переходит к собаке.
     Секретарь кардинала, скрипевший пером в углу, оторвался от своего занятия и уважительно посмотрел на Бежара.
     Кардинал, однако, придерживался иного мнения. Он снова поморщился:
     - Есть ли у вас в запасе какое-нибудь более осмысленное средство?
     - Конечно, ваше высокопреосвященство, - почтительно поклонился Бежар. - Надо в час Марса или Венеры истолочь травы ир гвианский, иначе Cipura puludosa, смешать с яичным желтком и, сделав стержень, наподобие спички, съесть натощак.
     - Это куда ни шло, - кисло улыбнулся кардинал. - Хорошо, я беру вас к себе с испытательным сроком. Если вы в течение месяца докажете ваше врачебное искусство, вы будете получать двадцать тысяч ливров в год. Жить будете здесь, во дворце, чтобы я всегда имел вас поблизости. Полагаю, вы можете представить рекомендательные письма? На этом пока закончим. Витре, проводите господина Перье.
     Когда шаги Бежара и сопровождающего его дежурного офицера затихли в отдалении, кардинал повернулся к секретарю.
     - Надеюсь, вы все записали, что тут наговорил этот человек? Снимите копию и срочно пошлите в Университет господам Ферье и Видалену. Пусть дадут свое заключение.
     Мне необходимо знать, смыслит этот господин Перье в медицине или нет. Кроме того, выясните, не ядовит ли этот.., как вы там записали? Вот именно - ир гвианский.
     И все лекарства от Перье впредь посылать химикам в Университет на анализ. Сразу же по получении. В строжайшем секрете.
     Ир гвианский, по мнению университетских ученых, не представлял никакой опасности для здоровья. Не возникло у них сомнений и в том, что лже-Перье - человек весьма сведущий.
     Таким образом, в штате кардинала оказался ученый человек, которого, очевидно, и следовало опасаться.
     "Впрочем, я проверю его со всех сторон, хотя того, что мне удалось узнать у этого удивительного создания по имени Анна Перье, с избытком хватит, чтобы отправить этого самозванца на виселицу, - подумал кардинал. - Господин Морен и его гороскоп и тут попали в точку. Только в одном он ошибся: военного поражения не будет. В поход войска поведет бравый маршал де Ла Форс, он и разобьет мятежников!
     В этот момент доложили о капитане гвардии де Кавуа.
     - Что случилось, де Кавуа? Вы здоровы? - осведомился кардинал, посмотрев на капитана своих телохранителей. Он решил, что капитан снова заболел.
     - Ваше высокопреосвященство, лучше бы я снова слег!
     Лучше бы я умер!) - Да что такое стряслось?!
     - Я пришел доложить вашему высокопреосвященству, что Бикара тяжело ранен и врачи полагают, что его жизнь висит на волоске.
     - Ранен? Кем же? - по тону кардинала было ясно, что тому, кто ранил его офицера, не миновать Бастилии.
     - По словам очевидцев, тем самым дворянином громадного роста, который затем уложил еще пятерых...
     - Пятерых?! - вскричал кардинал. - Вы сказали - пятерых, де Кавуа?! Я, верно, ослышался!
     - Но из них только двое из числа роты, остальные - патрульные стрелки.
     - Вы меня несказанно утешили, де Кавуа, - гневно гаркнул кардинал. - Как это могло произойти?
     - Этот человек сбросил на них с балкона комод, сундук и два тяжелых шкафа...
     - Послушайте, де Кавуа! За кого вы меня принимаете?
     Они что, все спятили, что стояли под этим проклятым балконом, дожидаясь, покуда ваш загадочный великан не сбросит на них всю эту мебель?!
     - Не совсем, ваше высокопреосвященство. Они пытались выломать входную дверь...
     - Вот как?! Мои люди пытались ворваться в чей-то дом, выломать дверь? Чей же дом удостоился такой чести?
     - Герцога де Шеврез, ваше высокопреосвященство.
     - Вы с ума сошли, де Кавуа. Вы знаете, как я отношусь к герцогу. Герцог - милейший человек и не имеет ничего общего со своей сумасшедшей женой, кроме, разве, того, что она носит его имя... Надеюсь, вы принесли извинение герцогу и не слишком повредили его двери.
     - Ох, ваше высокопреосвященство!
     - Проклятие! Видите, де Кавуа, до чего вы меня довели, я ведь лицо духовное, и мне не подобают подобные выражения. Но что я еще могу сказать в ответ на ваше оханье!
     - Ах, ваше высокопреосвященство!
     - Вы будете говорить или нет? Что сталось с домом герцога?!
     - Его.., больше нет.
     - Куда же он делся в таком случае?
     - Он.., сгорел.
     - Сгорел?! - взревел кардинал.
     - Дотла, ваше высокопреосвященство.
     - Ах!
     - Вашему высокопреосвященству плохо? Не послать ли за врачом?
     - Ох!
     - Эй, Шарпантье, врача его высокопреосвященства!
     - Прекратите, болван! Не хватало мне еще этого отравителя!
     - Шарпантье, скорее же. Его высокопреосвященство бредит!
     - Замолчите, болван. Я хотел сказать, что не хочу видеть.., этого Бежара.., то есть Перье. И вообще не хочу видеть никаких врачей.
     - Но вы так побледнели...
     - Это все пустяки по сравнению с тем, как сейчас побледнеете вы, де Кавуа!
     - Я уверяю вас, ваше высокопреосвященство, что прибыл на место происшествия слишком поздно и не успел их остановить...
     - Но почему, ответьте мне, почему этим болванам вздумалось спалить дом герцога? - простонал кардинал.
     - Они хотели выкурить их дымом, ваше высокопреосвященство.
     - Кого?! Силы небесные!
     - Ваше высокопреосвященство, вам действительно не нужен врач?
     - Если вы мне хоть раз напомните о враче, вы окончите свои дни в Бастилии!
     - Слушаюсь. Патруль моих гвардейцев под командованием Бикара двигался по улице Святого Фомы и повстречал на своем пути двух мушкетеров со слугами, причем последние были вооружены мушкетами, словно они собрались на войну.
     - Так это были мушкетеры?!
     - Так точно, ваше высокопреосвященство.
     - Их имена?
     - К сожалению...
     - Их имена!!
     - Не удалось установить, ваше высокопреосвященство.
     - Проклятие! Де Кавуа, вы понимаете, что вы говорите?! Двое мушкетеров вывели из строя, быть может, смертельно ранили троих человек из числа моей гвардии. Командование которой поручено вам! И вы даже не знаете, как их зовут!!
     - Я готов провалиться сквозь землю, ваше высокопреосвященство. Или вызвать всех мушкетеров де Тревиля, но только наши потери куда значительнее.
     - Что?!!
     - Около десяти убитых, ваше высокопреосвященство.
     И полтора десятка раненых, не считая легких повреждений, ушибов и контузий.
     - !!!
     - Тысяча чертей!
     - !!!
     Де Кавуа понял, что пришло время что-нибудь предпринять, например броситься кардиналу в ноги. Он совсем было уже собрался пасть на колени. Но в этот момент в дверях показалось испуганное лицо секретаря Шарпантье. Он пришел сообщить, что его величество срочно вызывает его высокопреосвященство к себе.
     Это сообщение вывело кардинала из состояния прострации, а де Кавуа горячо молился и благословлял небеса за то, что они ниспослали ему если не спасение, то, во всяком случае, отсрочку.
     Ришелье сел в карету и в легком помрачении отправился в Лувр. Людовик XIII дожидался его в приподнятом настроении. Сообщение о том, что кардинал превысил все полномочия и отдал приказ о фактическом аресте всех мушкетеров, свободных от несения караульной службы, король получил еще вчера. Первой и естественной реакцией его было возмущение. Но по мере того как г-н де Тревиль докладывал ему о подробностях последовавших за этим событий, разыгравшихся на улицах Парижа, лицо короля прояснялось. Мушкетеры, не видя за собой никакой вины и резонно полагая, что никогда не следует позволять себя арестовывать, тем более своим заклятым врагам - гвардейцам кардинала, повсеместно оказали самое решительное сопротивление.
     В кабачке "Путеводная звезда" на улице Бресек, позже переименованной в Арбрсек, гвардейцы кардинала предприняли бравую попытку вытащить из-за столов нескольких мушкетеров, которые в компании гвардейцев роты г-на Дезэссара весело проводили время. Попытка эта обошлась им дорого: двое гвардейцев были заколоты на месте, еще двое ранены и надолго выбыли из строя.
     Трое телохранителей кардинала напали на площади Мобер на мушкетера, возвращавшегося со свидания. Видя, что численный перевес на стороне противника, подчиненный г-на де Тревиля принялся громко звать на помощь и был услышан дамой своего сердца, от дома которой он не успел еще отойти на значительное расстояние. Дама устроила такой шум, что сбежался народ. Поднялся переполох, а бравый мушкетер проткнул одного из нападавших и затерялся в толпе. Двое оставшихся гвардейцев доставили своего тяжело раненного товарища в Селестинский монастырь, где он и отдал Богу душу.
     Ничуть не с большим успехом действовали солдаты его высокопреосвященства в других местах, но самые тяжелые потери они понесли у отеля Рамбулье. Не считая Меркера, заколотого Атосом, и Бикара, который был еле жив, кардинал потерял еще четверых, а также множество легких ран, травм и увечий, полученных его бравыми гвардейцами.
     - Пострадал герцог де Шеврез, - закончил сияющий король, который обстоятельно изложил все услышанное от г-на де Тревиля г-ну кардиналу. - Он полагает, что ущерб, понесенный им, составляет около пятидесяти тысяч ливров.
     Последние слова короля охладили пылающую голову кардинала. Его высокопреосвященство имел практический склад ума и прекрасно считал.
     - Герцог де Шеврез заблуждается, ваше величество.
     Его мебельный склад со всем содержимым вряд ли стоил больше половины названной суммы, - отвечал он.
     - И все же, герцог, согласитесь, жечь дома в Париже - занятие более чем сомнительное. Тем более для гвардейцев!
     Кардиналу не оставалось ничего другого, как отвесить королю поклон. Людовик XIII был обрадован тем, что его мушкетеры так лихо разделались с гвардейцами, что перестал гневаться на его высокопреосвященство, и в заключение мягко пожурил его за опрометчивое решение.
     - Вот видите, господин кардинал, наш давний спор разрешился сам собой, - добавил ликующий король. - Теперь вам ясно, что мои мушкетеры лучше ваших гвардейцев. Подумать только, выбыла из строя почти четверть роты, и вдобавок самые лучшие! Мне впору извиниться перед вами за своих мушкетеров, но вы сами виноваты, герцог! Теперь я вижу, что маршалу де Ла Ф